Глава четвертая. Проблема неосознаваемых форм психики и высшей нервной деятельности в свете современной теории биологического регулирования и психологической теории установки

I. Проблема сознания

§50 Постановка проблемы сознания по Weinschenk

В немецкой дискуссии 1966 г. представляет интерес статья Weinschenk [226а], принципиальные установки которой ха­рактерны для довольно большой группы современных за­рубежных авторов, находящихся под одновременным: влиянием как идей павловской физиологии, так и пред­ставлений, развитых еще в 50-х годах исследователями функций ретикулярной формации мозгового ствола и зри­тельных бугров.

Автор статьи начинает анализ со ставшего уже почти традицией указания на трудность рассмотрения проблемы сознания из-за неопределенности ее центрального поня­тия. Далее он излагает оригинальную концепцию, претен­дующую на объяснение главной функции сознания. Ос­новной факт, который, по мнению автора, подлежит истол­кованию, заключается в том, что процесс афферентации, приводящей к физиологическим сдвигам в нервных струк­турах, воспринимается субъектом не как таковой, а как выражение изменений, происходящих в объективной сре­де. Для того, чтобы процесс такой «экстериоризации», превращения непосредственной мозговой данности в кар­тину внешнего мира мог быть осуществлен, необходимо наличие в мозгу специального механизма или «органа». Таким органом и является, по мнению автора, сознание.

Weinschenk останавливается затем на характеристике основных особенностей этого «органа». Он отказывается отрассмотрения сознания как эпифеномена нервной активности и подчеркивает его включенность в причинно­связанную цепь механизмов, перерабатывающих инфор­мацию в мозговых структурах. Однако зависимость созна­ния от разнообразных изменений функционального состоя­ния нервной системы заставляет автора считать сознание принципиально таким же проявлением жизнедеятель­ности, как активность сердца или любой другой вегета­тивный процесс.

Роль сознания, как фактора поведения, заключается, по Weinschenk, в регулировании переключения возбужде­ний с центрипетальных на центрифугальные пути и тем самым в регулировании процессов приспособления. Со­знание может выполнять это регулирование, поскольку его содержание составляют лишь конечные результаты сложной нервной деятельности, протекающей в основном без участия сознания. В этом смысле «сознательное», под­черкивает Weinschenk — лишь «островок» в море неосо­знаваемой нервной активности. Сознание может, однако, оказывать определенное влияние и на эти непосредствен­но с ним не связанные неосознаваемые процессы.

Касаясь вопроса о локализации сознания, Weinschenk занимает следующую характерную позицию.

Бегло коснувшись ранних этапов истории развития представлений о локализации, он останавливается на спо­ре, возникшем в конце XVIII века между анатомом Sommering и Kant, из которых первый считал органом созна­ния мозговой ликвор, а второй в соответствии со своей общей философской концепцией утверждал, что сознание может быть локализовано во времени, но не может быть локализовано в пространстве. Weinschenk отмечает наив­ность допущений Sommering и в то же время выступает против идей Kant. Показательна аргументация, исполь­зуемая в данном случае Weinschenk. Поскольку сознание, говорит он, зависит от таких процессов, как, например, мозговое кровообращение, а кровь локализована в сосудах мозга, необходимо сделать вывод, что и сознание локализовано в пространстве, ибо немыслимо представить себе причинную зависимость между тем, что занимает опреде­ленную часть пространства, и тем, что пространственной протяженности не имеет.

Далее Weinschenk переходит к обсуждению вопроса, с какой именно частью мозга сознание следует связывать (на то, что сознание не связано с мозгом в целом, указывает, по его Мнению, дифференцированность влияний, оказываемых на сознание различно локализованными мозговыми поражениями, а также тот факт, что содер­жанием сознания являются лишь конечные результаты сложного мозгового процесса, а не весь этот процесс в целом).

Старые опыты Holtz и Rotmann с собаками, у которых были удалены оба больших полушария головного мозга, и особенно, как подчеркивает Weinschenk, эксперименты И. П. Павлова позволили уточнить отношение сознания к формациям коры. Было, как известно, установлено, что со- б»аки, подвергавшиеся двусторонней гомисферэктомии, со­храняют в определенной степени способность приспособ­ления к окружающей обстановке, основанного на исполь­зовании врожденных механизмов. Вместе с тем они ли­шаются возможности использовать опыт, приобретенный в отногенезе. Эти наблюдения позволяют, по мнению ав­тора, заключать, что удаление коры не устраняет функ­цию «сознания» как таковую, хотя резко изменяет пред­метное содержание сознания и роль, которую последнее играет в процессах адаптации. А отсюда, заключает Weinschenk, локализоваться сознание может только в подкорке, в пределах ретикулярной формации мозгового ствола.

Weinschenk считает, что теория центрэнцефалической системы Penfield лишь подтверждает наблюдения И. П. Павлова и Holtz, показавшие, по мнению автора, что для существования сознания нет необходимости в на­личии коры. Данные И. П. Павлова заставляют, по Weinschenk, отвергнуть даже компромиссно звучащие представления French [167, стр. 1281], по которым основой сознания является взаимосвязь активности корковых и подкорковых структур, поскольку двусторонней гомисферэктомией эта взаимосвязь разрушается.