Глава третья. Истолкование проблемы "бессознательного" психоаналитической концепции и критика этого подхода
§39 Подход дореволюционных русских и советских исследователей к проблеме целостности организма в условиях болезни
Какие же общие критические замечания необходимо сделать по поводу психосоматической концепции — подхода, оставившего бесспорно глубокий след в истории западной медицинской мысли?
Прежде всего остановимся на одном вопросе исторического характера. Действительно ли в новейшей истории европейской медицины приоритет в постановке проблемы целостности организма при его патологии принадлежит психосоматическому направлению? Чтобы ответить правильно, напомним некоторые факты, относящиеся ко второй половине XIX века.
В этот период в Германии и в других странах Западной Европы, с одной стороны, и в России — с другой, закладывались основы двух различных подходов к вопросам общей патологии. В Германии в те годы сформировалась и получила широкое распространение теория целлюлярной патологии Virchow. В основу этой концепции была положена мысль о зависимости реакций организма на вредность от особенности тех клеточных структур, на которые вредность непосредственно воздействует. В ту эпоху когда эта идея возникла, она выражала бесспорно, огромный шаг вперед в развитии научных представлений, ибо теория Virchow пришла на смену наивным учениям старых виталистов, вроде Reil и др., пытавшихся решать коренные вопросы медицины на основе чисто спекулятивных представлений и по существу лишь препятствовавших дальнейшему развитию медицинской науки. Многим из современников Virchow его идеи (воплощенные в импозантной формуле: «Всякая болезнь организма есть болезнь конкретного органа») обоснованно представлялись весьма прогрессивными. Учение Virchow открыло поэтому начало очень своеобразного периода в развитии медицины, характеризовавшегося, с одной стороны, накоплением многих важных научных данных, а с другой, подчеркнуто локалистическим подходом к проявлениям патологии, игнорированием идей целостности организма и, следовательно, непониманием глубоких воздействий, которые оказывают на течение патологических процессов факторы нервного порядка, обеспечивающие проявления того, что позже вошло в науку в виде представлений о «нервизме» (И. П. Павлов, 1883), «уравновешивании» (И. П. Павлов, 1903) и «гомеостазе» (Cannon, 1932).
Так обстояло дело в ту эпоху на Западе. В России же в это время одновременно с внимательным усвоением и применением идей Virchow происходил подъем на новый, более высокий уровень представлений, настойчиво пропагандировавшихся еще в начале XIX века М. Я. Мудровым, И. Е. Дядьковским и другими основоположниками русской медицины. В этих представлениях в противовес локали- стическим толкованиям подчеркивалось значение в патологии именно центральных влияний, зависимость течения болезненного процесса от состояцдя организма в целом.
Понимание решающего значения, которое имеют для судьбы патологического процесса влияния нервного и психического порядка, существовало в России более чем за век до возникновения современной психосоматики. Для того чтобы проиллюстрировать, что идея целостного подхода пропагандировалась в работах ведущих русских клиницистов еще в начале XIX века (причем в выражениях, почти текстуально сходных с теми, которые можно встретить в современной психосоматической литературе), мы приведем одно из высказываний М. Я. Мудрова, скончавшегося в 1831 г.: «Чтобы правильно лечить больного, надобно узнать, во-первых, самого больного во всех его отношениях, потом надобно стараться узнавать причины, на тело и душу его воздействовавшие, наконец, надобно объять весь круг болезни, и тогда болезнь сама скажет вам имя свое, откроет внутреннее свойство свое и покажет наружный вид свой» [59, стр. 64].
Дальнейшее углубление этих представлений было связано в первую очередь с нараставшим влиянием идей И. М. Сеченова, подчеркивавшего, что живая клеточка организма, будучи единицей в анатомическом отношении, не имеет этого смысла в физиологическом отношении; вдесь она равна окружающей среде — межклеточному веществу. На этом основании клеточная патология, в основе которой лежит идея физиологической самостоятельности клетки или по крайней мере гегемонии ее над окружающей средой, по И. М. Сеченову, как принцип ложна. Учение это, по мнению И. М. Сеченова, лишь крайняя ступень анатомического направления в патологии. Вряд ли нужно пояснять в какой мере такое понимание подчеркивало методологическую неадекватность основного принципа целлюлярной патологии и необходимость различать между тем, что следует рассматривать только как морфологическую структуру и что выступает как подлинный субстрат физиологической функции организма.
Критика идей Virchow на протяжении второй половины XIX века непрерывно усиливалась. На Западе эту критику развернули многие представители как клинической и физиологической, так и философской мысли [например, 142, стр. 162], на работах которых мы не будем останавливаться. Идейной же основой критики вирхови- анства в России явилась сложившаяся к этому времени концепция нервизма, созданная И. М. Сеченовым,
С. П. Боткиным и Й. П. Павловым. Взгляды, развивающие и углубляющие в разных аспектах учение о роли интегрирующих нервных и психических факторов в патологии, высказывались не только Г. А. Захарьиным, Н. А. Ми- славским, А. Я. Данилевским и др., ной И. Р. Тархановым, в книге которого «Дух и тело» [85] приведено множество фактов, иллюстрирующих зависимость вегетативных процессов от психической деятельности и влияний центральной нервной системы. В более позднем периоде подобные взгляды высказывались также В. М. Бехтеревым, М. И. Аствацатуровым, Р. А. Лурия, уделившим особенно много внимания этому вопросу в монографии «Внутренняя картина болезни и иатрогенные заболевания» [56], Б. И. Лаврентьевым, Г. Ф. Лангом, а также создателями оригинальных направлений в советской нейрофизиологии — А. А. Ухтомским, Л. А. Орбели, К. М. Быковым, А. Д. Сперанским и многими другими.
Все эти факты настойчиво напоминают, что концепция нервизма сформировалась в России более чем за 50 лет до возникновения современной психосоматики. Основой этой концепции являлось утверждение зависимости любых форм локальной физиологической активности от влияний, оказываемых на организм объективной средой и интегрируемых его нервной системой. Эта общая трактовка, принявшая форму рефлекторной теории в ее широком понимании, была глубоко созвучной традициям целостного подхода, сложившимся в русской науке еще в первой половине XIX века. В дальнейшем она породила ряд клинико-физиологических течений, которые ее экспериментально и теоретически углубили, придав тем самым советской медицине с первых же лет ее существования выраженное антилокалистическое направление.