Глава третья. Истолкование проблемы "бессознательного" психоаналитической концепции и критика этого подхода
§37 О разнотипности направлений, сформировавшихся в рамках психосоматической концепции
Охарактеризованный выше подход можно рассматривать как типичный для большинства представителей психосоматического направления. Наряду с основным способом истолкования существуют, однако, и вариации трактовок, свойственные скорее отдельным исследователям. Alexander [101], например, придерживаясь позиции, сходной с позицией Dunbar, при обсуждении проблемы символизации и вопроса о природе органоневрозов подчеркивает значение специфических связей, существующих, по его мнению, между аффектами определенного типа и вегетативными дисфункциями. Особое значение он придает аффектогенной активации симпатической и парасимпатической нервной системы, связывая повышение деятельности первой из них с заболеваниями типа артритов, артериальной гипертонии, мигрени, диабета, гипертиреоидизма, а второй — с язвенными процессами, колитами, астмой и т.д.
Другой видный представитель психосоматического направления — Wolf, обращает внимание на неспецифические физиологические реакции (типа воспаления, набухания гиперсекреции, возникающие в условиях вытесйения влечений и конфликтов, повышения двигательной активности и т.п.). Этот автор, занимая в вопросе о символическом значении патологических симптомов позицию, несколько отличающуюся от традиционной для большинства психо- соматиков, обнаруживает стремление к экспериментальному контролю положений, фигурирующих в психосоматической литературе как априорные постулаты. Он пытается наметить и более конкретные механизмы развития нарушений, чем те, о которых обычно говорят авторы психосоматического направления. Например, для объяснения процесса возникновения язвы желудка Wolf предложил схему, в которой идея регрессии сочетается с представлением об условнорефлекторных сдвигах. Голодный ребенок, не получая своевременно материнского молока, реагирует на задержку поступления пищи усилением моторики и секреторной активности желудка. В дальнейшем эта реакция, по Wolf, закрепляется и генерализуется, возникая также при аффективной неудовлетворенности другого типа. Если же перед взрослым, у которого зафиксировался в мозгу подобного рода инфантильный стереотип, возникает тяжелая жизненная ситуация, то закрепившаяся условнорефлекторно патологическая нейродинамическая структура активизируется и может привести к тяжелому органическому заболеванию желудочно-кишечного тракта [272].
Если большинство сторонников психосоматической медицины при анализе патогенеза клинических синдромов ограничивается использованием только основных положений психоаналитической теории «бессознательного», то отдельные из приверженцев этого направления придерживаются более сложного понимания. Jvy, например, рассматривает подавление влечения как фактор, который может приобрести патогенетическое значение лишь при конституциональной неполноценности соответствующих функциональных систем. Rueschстремится связать представления психосоматики с идеями современной кибернетики. Для таких, как Halliday и Mead, характерно заострение значения, которое имеют для психического и соматического здоровья ребенка отношения, складывающиеся на ранних ступенях онтогенеза внутри комплекса «мать — дитя». Так, Halliday связывает изменения в системе вскармливания грудных детей, которые произошли на Западе на протяжении жизни последних двух—трех поколений, с такими заболеваниями, как ревматизм, язва двенадцатиперстной кишки, грудная жаба и др. Federn, а также Deutsch пытаются подвести какую-то менее парадоксальную основу под излюбленное психосоматиками понятие «выбора органа» (для «конверсии»), связывая предпочтительность патологии определенных систем с травматизацией или инфицированием этих систем в условиях раннего детства, и т. д.
Все эти и многие другие варианты позиций указывают на существование в психосоматической литературе определенных, хотя пока и не очень решительных попыток отхода от постулатов фрейдизма. Вместе с тем в отдельных работах психосоматического направления выражено, напротив, стремление к предельному заострению некоторых положений психоанализа. Особенно отчетливо оно выступает в исследованиях, в которых наряду с проблемами собственно психосоматического порядка затрагиваются также вопросы фрейдовской «метапсихологии» и вытекающие из последней социологические толкования.
Мы вряд ли допустим неточность, если основную схему, определяющую, по мнению многих представителей психосоматического направления (в частности, Menninger), развитие ребенка, обрисуем примерно так. Ребенок рождается существом душевно примитивным, асоциальным и безудержным. Его личность одарена только двумя силами—агрессивностью и эротизмом, которые в дальнейшем разовьются в деструктивные и созидательные тенденции, в многообразные выражения враждебности и любви. Но вот начинается социализация этого маленького прообраза человека, т.е. фаза, на протяжении которой подавляются, вытесняясь в «бессознательное», его изначальные примитивные и асоциальные наклонности и одновременно роковым образом начинается формирование причин болезней, от которых будет страдать уже взрослый человек.
При таком понимании в качестве главного фактора патологических отклонений более позднего возраста выступает подавленная, но не уничтоженная энергия неудовлетворенных влечений, которые, не будучи в состоянии непосредственно проявиться в поведении, избирают себе, согласно ортодоксальной схеме Freud, окольный выход — через болезнь. Социальная же среда (важнейшим элементом которой в детстве являются родители, а позже вся совокупность воспитывающих общественных факторов) противостоит человеку в процессе его формирования, порождая эти болезни из-за своей несовместимости с первичной, и, очевидно, глубоко антисоциальной сущностью человеческой души. Как бы ни манифестировало заболевание (симптомами психическими или соматическими), перед нами проходят, по мнению психосоматиков, только различные формы выражения подавленной активности «бессознательного», которая проявляется либо только через мысли и речь, либо через деятельность вегетативной нервной системы, создавая бесконечное разнообразие органических синдромов.
Какие социологические и философские выводы следуют из такой патогенетической схемы?
Асоциальное, якобы, исконно присущее человеку начало воспитанием не уничтожается, а только подавляется, и именно из-за этого его насильственного, противоественно- го обуздания разрушается здоровье человека. Социальная же среда выступает как фактор, который только антагонистически противостоит врожденным агрессивным и безудержным эротическим стремлениям человека, загоняет эти стремления в подполье «бессознательного» и тем самым подготовляет почву для распада тела. А отсюда уже логически следует (и этот вывод, как известно, теорией фрейдизма был сделан) глубоко пессимистический взгляд на роль цивилизации и культурных ценностей. Отвлекая внимание от того, что противоречия между подлинными потребностями человека (его стремлением к безопасности, свободе, творчеству, любви) и возможностью их удовлетворения возникают только при определенном подлежащем устранению общественном строе, эта патогенетическая схема, напротив, заставляет нас видеть источник подобных конфликтов в неотвратимом влиянии «социального». Вряд ли нужно разъяснять, к какому мировоззрению подталкивают такие выводы и на мельницу какой философии льет поэтому воду теория психосоматической медицины независимо от намерений и возможной доброй воли ее апологетов. Надо думать, что в значительной степени именно из-за этого специфического социологического подтекста, подсказываемого психосоматическому направлению идеями фрейдизма, из-за органической связи подобных построений с идеалистической философией и принципами буржуазного мировоззрения психосоматической медицине и был обеспечен такой громкий успех в определенных кругах США и в некоторых странах Западной Европы.