Глава четвертая. Проблема неосознаваемых форм психики и высшей нервной деятельности в свете современной теории биологического регулирования и психологической теории установки

II. Основные функции неосозноваемых форм высшей нервной деятельности (переработка информации и формирование установок)

§89 Установка как единство «Образа» и «Плана»

Чем же, однако, является этот фактор, использование ко­торого сулит столько преимуществ? Мы ответим на этот вопрос, уточняя одновременно наше третье (и последнее) несогласие с Miller, Qalanter и Pribram.

Можно ли думать, что этим фактором является только совокупность наших знаний о формируемом действии и о ситуации, в которой действие развертывается, т.е. «Об­раз» в понимании Miller, Galanter и Pribram [238, стр. 32]? Нам представляется, что такое чисто «информа­тивное» истолкование обсуждаемого фактора (как «сгуст­ка сведений») означало бы отвлечение от того, что в этом факторе является основным, — от его активной роли и регулирующего влияния оказываемого им на формирова­ние действия.

Характерно, что в концепции Miller, Galanterи Prib­ramроль активного начала отводитсй не «Образу», а «Пла­ну». «План контролирует последовательность операций, которые оно («живое существо». — Ф. Б.) выполняет [там же, стр. 32]. С другой стороны, «План» не определяет дей­ствие в его содержательном аспекте. Он только «иерархи­чески построенный процесс... способный контролировать порядок, в котором должна совершаться какая-либо последовательность операций» [там же, стр. 30]; «термин "План" может быть повсюду заменен термином "програм­ма"» [там же, стр. 31] и т. д.

При таком понимании, когда информативный аспект («все накопленные и организованные знания») связан с «Образом», а алгоритмический («контроль» порядка по­следовательности операций) — с «Планом», естественно, что «центральной проблемой» книги Miller, Galanter и Pribram становится исследование отношений между «Об­разом» и «Планом» [там же, стр. 331 Нам думается, одна­ко, что став на такой путь, Miller, Galanter и Pribram избрали позицию, имеющую отпечаток скорее традицион­ного дуалиама и не наилучшим образом приспособлен­ную для достижения их основной цели: исследовать, как может быть заполнен «вакуум между познанием и действием» [там же, стр. 24].

Попытки достичь этой заманчивой цели были до сих пор так часто тщетными именно потому, что к ним подхо­дили обычно с подобных дуалистических позиций, ис­пользуя две несовместимые системы понятий, синтез ко­торых был неизбежно эклектическим и поверхностным. Значительно более обещающей является попытка связы­вания информативного и алгоритмического аспектов на основе такой логической категории, самое существо ко­торой заключается в единстве этих аспектов. Если мы вспомним то, что говорилось несколько выше об установ­ке, как о системе критериев, превращающих информацию в фактор регуляции, то легко поймем, что именно «установка», — гораздо скорее, чем какое-либо другое понятие, является такой категорией. А то, что авторы «Образов» и «Планов» по существу игнорируют это центральное понятие, не может, конечно, не ослаб­лять в какой-то степени их позицию⁵⁷.

⁵⁷ На этом мы заканчиваем нашу небольшую дискуссию с Miller, Galanter и Pribram, вызванную стремлением проследить, почему именно представление об установке оказывается тесно связанным с современной концепцией функциональной организации действия. Хотелось бы, однако, завершая возражения, отметить, что несогласие с этими авторами отнюдь не является главным в нашем отношении к их весьма интересному труду. Если бы наряду с подчеркиванием разногласий мы обращали внимание также на положения, которые нас всех объединяют, то, вероятно, «зона согласия» далеко превзошла бы по объему и значению «зону расхождений».

Что можно сказать, о связи интерпретируемой таким образом «установки» с логическими элементами хорошо известной схемы «рефлекторного кольца»? Согласно этой схеме, целенаправленный процесс становится возможным потому, что реализующие его реакции корригируются нейродинамическим эквивалентом конечного выражения этого процесса — закодированной в мозгу «моделью пот­ребного будущего». Но это значит, что подобная «мо­дель» — не просто инертный эталон для «сличения», а ди­намический фактор, который, позволяя устанавливать степень «рассогласования», одновременно придает значе­ние этому рассогласованию с точки зрения «стратегии» действия в целом, т.е. выполняет основную функцию ус­тановки.

Допустимо ли отсюда сделать вывод, что представле­ние о «модели потребного будущего» и представление об «установке» отождествляются? Вряд ли. Отсюда следует только то, что «модель» должна выполнять функцию «установки», для того чтобы действие было адекватным образом реализовано. «Установка» является поэтому ско­рее обозначением специфической роли, которую «модель» при определенных условиях выполняет, чем си­нонимом модели.

Придавая определенное значение факту «рассогла­сования» и тем самым определяя характер ближайшей предстоящей фазы в развертывании действия, «установка» выступает как важнейший организатор элементарных «микроциклов» поведения. В то же время на «макроуров­не», т.е. на поведении в целом, активная роль установок проявляется, как мы уже говорили, прежде всего антиэнтропическими эффектами, созданием большей упорядо­ченности, большей внутренней согласованности тех про­цессов, на которые непосредственно распространяется ор­ганизующее влияние установок. Эту характернейшую функцию установок можно наблюдать как в элементар­ной моторике, так и в наиболее сложных системах целе­направленных действий, т.е. в процессах семантического порядка, какими являются поведение и деятельность в их психологическом понимании. Учет именно этого противодействия нарастанию энтропии (обусловливаемого уста­новками независимо от того, осознаются они или нет) скорее, чем что-либо другое, помогает понять, в чем за­ключается главная роль, которую «бессознательное» выполняет, глубоко подчас скрытым образом в жизнедея­тельности нормального и заболевшего человеческого орга­низма.