Глава четвертая. Проблема неосознаваемых форм психики и высшей нервной деятельности в свете современной теории биологического регулирования и психологической теории установки
I. Проблема сознания
§56 Тема «бессознательного» как один из аспектов общей теории сознания
Мы можем теперь подытожить причины, заставившие нас предварить анализ проблемы «бессознательного» рассмотрением вопроса о сознании.
Приведенный выше краткий обзор не оставляет сомнений в распространенности биологизирующего подхода к проблеме сознания — подхода, при котором понятие сознания отождествляется по существу с понятием «сложных форм интеграции опыта». В работах, написанных сторонниками этого подхода, содержится немало ценных данных о физиологических механизмах, на которые опирается интегрирующая активность мозга, однако в них неизменно оттесняется на задний план, если не полностью выпадает, проблема сознания как «отношения», вопрос о специфических регулирующих функциях сознания, а тем самым следовательно, и вопрос об отношении сознания к психическим явлениям и к формам высшей нервной деятельности, развертывающимся неосознанно.
Неоднократно упоминавшийся нами последний Римский симпозиум [118], посвященный рассмотрению проблемы мозговых механизмов осознаваемого опыта («Brain and conscious experience»), дал немало убедительных доказательств этого. На нем в ряде докладов были приведены интересные новые данные о физиологических и морфологических механизмах мозговой деятельности, но лишь значительно реже поднимался в дискуссиях вопрос о дифференцированной роли разных из этих механизмов в условиях осознаваемой и неосознаваемой работы мозга. А в результате все обсуждение вопроса о мозговых механизмах «осознаваемого опыта» («conscious experience») проходило без четкого выделения моментов, которые для этой «осознаваемой» мозговой активности являются наиболее характерными. Подобные тенденции можно проследить в заслушанных на конгрессе сообщениях морфологов Colonnier и Andersen, в обобщающих докладах Eccles и Adrian, в очень важных для общей теории работы мозга сообщениях Bremer, Mountcastle, Creutzfeld, Phillips и др. Только в докладе Mac Key, отчетливо отразившем подход к проблеме сознания с позиций современной теории биологического регулирования, а также в сообщениях Jasper и Sperry с соавторами содержались более настойчивые попытки выявления моментов, о которых можно предполагать, что они соучаствуют в какой-то степени в определении осознаваемого или, напротив, неосознаваемого характера работы мозга.
Таковы трудности, на которые неизбежно наталкивается биологизирующий подход к проблеме сознания. Не ставя этой проблемы как проблемы «отношения», не связывая ее анализ с современными общими представлениями о моделирующей активности мозга, об отражении действительности сознанием на основе ее «презентированности» последнему31, биологизирующая трактовка безнадежно утрачивает доступ именно, к тому, что в категории сознания выступает как наиболее характерное. Проблема сознания фактически замещается значительно более общей проблемой механизмов нервной интеграции, причем факт этого смешения категорий нередко остается незамеченным. Вопрос же о «бессознательном» при таком понимании также снимается: совершенно очевидно, что говорить об особенностях «бессознательного» можно лишь в том случае, если эти особенности противопоставляются особенностями работы мозга, обусловливающим осознание.
31 «Презентированность» (от лат. presentatio — предъявление) действительности сознанию — термин, удачно введенный А. Н. Леонтьевым и подчеркивающий, что при осознании содержанием переживания становится не только непосредственное отражение действительности, но и отношение субъекта к процессу этого отражения. В результате осознания происходит как бы своеобразное удвоение отражаемого (восприятие действительности в ее «отделенности» от субъекта), позволяющее регулировать действие на основе предварительного использования «презентированной» сознанию внутренней (психической) модели этого действия. Ко всем этим сложным, но необходимым понятиям мы еще вернемся.
Что же касается социологизирующего подхода к проблеме сознания, типа хотя бы представленного в исследовании Müller, то, как мы видим, его характерной слабой стороной является недостаточно четкое разграничение между понятиями сознания индивидуального и сознания общественного. В этих условиях проблема «бессознательного» также оказывается устраненной, хотя и по другой причине: в «социологизирующие» теории сознания представление о «бессознательном» может проникнуть лишь при его крайнем идеалистическом заострении, в условиях которого оно теряет, естественно, всякое научное значение.
Мы видим, таким образом, как тесно связана судьба вопроса о «бессознательном» с проблемой сознания в ее более широком понимании. Вопрос о «бессознательном» возникает по существу как особая тема лишь при определенном подходе к проблеме сознания и решается во многом в зависимости от того, как эта более общая проблема интерпретируется. Это обстоятельство отчетливо выступило в частности на Московском симпозиуме по проблеме сознания 1966 г. [71]. Поскольку исходной методологической позицией для подавляющего большинства докладов на этом совещании являлась концепция сознания как «отношения», биологпзпрующие подходы к проблеме сознания на симпозиуме почти не прозвучали. Это предрешило и методологически адекватную в большинстве случаев постановку вопроса о физиологических механизмах сознания. В докладах Н. И. Гращенкова и Л. П. Латаша, а также В. И. Кремянского и др. были показаны весьма интересные возможности разработки этого вопроса, не приводящие к нежелательному соскальзыванию в общую теорию механизмов мозговой интеграции и подчеркивающие, напротив, специфические аспекты физиологической трактовки сознания. А тем самым была облегчена возможность правильной трактовки и проблемы «бессознательного», которая легко вписывалась в рамки преобладавших на этом симпозиуме общих теоретических трактовок.