Глава третья. Истолкование проблемы "бессознательного" психоаналитической концепции и критика этого подхода
§27 Отношение к идеям Freud в дореволюционной русской и в советской науке
Проследим теперь, какие факторы общественного, психологического и клинического порядка определяли отношение к фрейдизму в дореволюционной России, в Советском Союзе и за рубежом, вызывая при одних социальных посылках, частичное или даже полное принятие этой доктрины, при других — столь же решительное ее отклонение.
В дореволюционной России фрейдизму пришлось с самого начала столкнуться с упрочившимися в русской медицине и нейрофизиологии традициями экспериментальноклинического подхода к проблеме функциональных расстройств нервной системы, с влиянием идей И. М. Сеченова, И. П. Павлова, Е. А. Веденского, с пониманием роли нервного фактора, которое подсказывалось теорией нервизма. Поэтому оказать сколько-нибудь серьезное влияние на русскую медицину фрейдизм не смог даже в годы стремительного нарастания его популярности. До Октябрьской революции в России существовали лишь единичные сторонники психоаналитического метода (Е. Осиной, А. Фельцман). В Советском Союзе психоанализ настойчиво пропагандировался в 20-х и начале 30-х годов И. Ермаковым, В. Коганом и некоторыми другими, однако сколько-нибудь заметного отклика во врачебных кругах эта пропаганда так и не получила. Не имели успеха и попытки Ю. Каннабиха, В. Внукова, В. Консторума, И. Залкинда и др. совместить психоаналитический метод с диалектикоматериалистическим подходом к проблеме невроза.
Критическое отношение к фрейдизму, которое сформировалось в рамках советской психоневрологии, было порождено, как видно из соответствующих работ, не какой-то легковесной предвзятостью мнений, а прежде всего неоднократно показанным несоответствием методики психоаналитического изучения основным принципам организации научных исследований и малой эффективностью приложений психоанализа в медицинской практике. Еще до сих пор не забыты многочисленные дискуссии, которые в 20-х и 30-х годах были посвящены в Советском Союзе детальному обсуждению фрейдизма как теоретической и клинической концепции. В этих дискуссиях подчеркивались различия, существующие между психоаналитической аргументацией и общепринятыми способами доказательства научных представлений; произвольный характер психоаналитических догм (отсутствие, например, сколько-нибудь убедительного экспериментального обоснования у всей фрейдовской концепции символики «бессознательного»); сложный характер сдвигов, сопутствующих обычно психоаналитическому вмешательству, который становится очевидным, если учитывается: а) действие неизбежно примешивающегося к любой психоаналитической процедуре (неконтролируемым образом!) фактора внушения и б) влияние спонтанной динамики функционального расстройства, почти всегда сказывающееся на протяжении многомесячного (а иногда и многолетнего) периода применения психоаналитических процедур; вред, который наносится психоанализом общественному здоровью отвлечением внимания от реальных возможностей медицины и профилактики (как это ни странно, не только в те далекие годы, но и сейчас значительное количество практикующих за рубежом психоаналитиков не имеет высшего медицинского образования); деморализующее влияние, оказываемое возведением психоаналитической концепцией сексуального влечения в ранг ведущих социальных факторов и поощрением тем самым нездоровых настроений у молодежи, упадочнической литературы и искусства и т.п.; неправильное теоретическое истолкование психологических и физиологических проявлений «бессознательного» и роли, которую последнее играет в нормальном и патологическом поведении, и многие другие моменты сходного характера.
Когда же в результате проникновения теории психоанализа в область социологии обнаружилась открытая биологизация ею проблем обществоведения и вытекающая отсюда созвучность многих ее положений буржуазному мировоззрению, то теоретические споры советских исследователей со сторонниками психоанализа стали из-за предельного расхождения исходных позиций бесцельными. Именно это обстоятельство и явилось одной из причин постепенного затухания, а затем и полного, на долгий срок, прекращения соответствующих дискуссий.
Послевоенный период и особенно 50-е годы характеризовались углубляющимся идейным расслоением фрейдизма и изменением отношения психоаналитической концепции к другим направлениям в учении о мозге: попытками к эклектическому сближению с физиологическим учением И. П. Павлова, с теорией функций ретикулярной формации, с идеями современной электрофизиологии, кибернетики и даже в некоторых случаях с философией марксизма. Подобные тенденции представлены в работах Masserman [204], Kubie[189] и др. Это обстоятельство, а также устойчиво сохраняющееся влияние психоаналитической концепции в ряде стран вновь придали в последние годы актуальность задаче идеологической борьбы с новейшими вариациями фрейдизма, одновременно усложнив эту задачу и создав много поводов для философских и конкретных научных споров. В этой связи по инициативе Академии медицинских наук СССР в конце 50-х годов дискуссия была возобновлена. Она нашла отражение в выступлениях советских ученых на многих международных конгрессах последних лет, а также в опубликовании в нашей и зарубежной печати ряда соответствующих полемических статей.
С советской стороны неизменно при этом подчеркивалась несовместимость ни одной из новейших разновидностей фрейдизма с диалектико-материалистическим подходом и, следовательно, несостоятельность любой формы идейного компромисса с психоаналитическим направлением. Вместе с тем настойчиво указывалась необходимость дальнейшей разработки вопросов теории несознаваемых форм психики и высшей нервной деятельности, проводимой с адекватных клинических и экспериментальных позиций.