ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЗВЕРИНАЯ ПОХОТЬ

I. ДАМСКОЕ СЧАСТЬЕ

II. КАПРИЗЫ И КАТАСТРОФЫ


...

ЛЕСБИЯНКИ

«Поверь мне, мужчина не всегда так прекрасен, как это может показаться. Это тяжело, это долго, это даже больно иногда. И, конечно же, он совсем не знает способа, который больше всего приятен женщине…»

ЭММАНУЭЛЬ АРСАН. Эммануэль

Когда-то, еще в предрассветных сумерках истории человечества, случилось так, что одна из наших праматерей неожиданно предпочла женские объятия мужским. Почему? Возможно, она была изнурена многократным материнским счастьем, возможно — столь же многократными изнасилованиями, породившими устойчивое неприятие сексуальных контактов с сильным и чрезвычайно грубым полом, возможно — ей захотелось столь экзотичных для того времени ласки и нежности, кто знает… Но так или иначе, она обрела в объятиях такой же, как она, женщины все, чего не находила в объятиях мужчин.

Что это? Извращение? Да, считают ученые, но, тем не менее, не противоречащее в принципе природе человека. По мнению Фрейда, взаимное влечение противоположных полов вовсе не является чем-то само собой понятным и; объяснимым, а скорее — проблемой, трудно поддающейся традиционному научному анализу. «Решающий момент, — отмечает великий психоаналитик, — в отношении окончательного полового выбора наступает только после наступления половой зрелости и является результатом целого ряда не поддающихся учету факторов, частью конституциональных, частью привходящих по своей природе. Несомненно, некоторые из этих факторов могут оказаться настолько сильными, что имеют соответствующее решающее влияние на эти результаты».


ris64.jpg

Но факт налицо: определенная часть женщин имеет явную гомосексуальную ориентацию.

Это явление известно с древнейших времен. Оно имело место в жизни первобытных народов и Европы, и Азии, и Африки, и Америки. Оно было характерной приметой быта и нравов Древней Индии, Вавилона, Египта, Греции и Рима…

Женский гомосексуализм еще с тех времен назывался лесбийской любовью, или сафизмом по имени древнегреческой поэтессы Сафо, жившей на острове Лесбос, которая была подвержена этому влечению, которое имело еще одно название — «трибадия» (от греческого слова «трибеин», что означает «тереть»).

В отличие от мужского гомосексуализма, называемого «голубым», женский обозначается как «розовый».

Как и голубой, этот цвет проходит непрерывной линией по всей человеческой истории.

Он мерцал в спальнях жен греческих аристократов, которым за бурной общественной деятельностью и многочисленными гетерами было как-то недосуг осчастливливать своих «половин» сексуальными ласками, и в спальнях пресыщенных римских матрон, ищущих какой-нибудь пикантной «изюминки». Собственно, в те времена и зародилась лесбийская проституция, когда наиболее изощренные ласки такого рода стали источником немалого дохода и продолжают оставаться таковым и в наше время…

Играли в эти нежные и безопасные в плане зачатия игры и феодальные баронессы, дожидающиеся возвращения своих воинственных мужей из нескончаемых походов.

Лесбийская любовь развивалась в трех плоскостях:

— в естественной, как проявление определенной сексуальной ориентации;

— в виде вынужденной меры, как клапан для выброса неизрасходованной сексуальной энергии;

— как элегантная мода.

Эти три плоскости охватывали все слои населения — от бедняцких хижин до феодальных замков и королевских дворцов.

Присутствовал здесь, конечно, и элемент женской невостребованности: если в семье было три, четыре, пять дочерей, то выходили они замуж по старшинству, так что младшим подчас приходилось довольно долго ждать своей очереди, а скуку ожидания надо было как-то скрашивать…

Процветала лесбийская любовь и в султанских гаремах, где жены-рабыни подчас месяцами и даже годами ждали ласк своего властелина, и в монастырях, и в тюрьмах, что весьма характерно и в наши дни.

Да что говорить о тюрьмах, где женщины объективно лишены сексуального общения с мужчинами, если это явление наблюдалось в среде проституток, которые уж никак не страдали от вынужденного целомудрия.

ФАКТЫ:

«Среди проституток очень распространено «обожание» подруг. Это, в своей основе, то же самое явление, которое замечается в женских гимназиях и институтах… И у проституток, как это пи странно, наблюдается такая же чистота отношений к избранной подруге. Но чаше на фоне развращающей обстановки это., принимает характер «лесбиянства». Такие две обожающие друг друга подруги часто избегают тягот хулиганства и сутенерства, так как не чувствуют нужды в избраннике сердца. В домах терпимости подобная застрахованность от искреннего увлечения мужчиной весьма приятна хозяйкам заведений, и поэтому они относятся к «обожанию» вообще благосклонно.

У «бланковых» это «обожание» сочетается и с известной материальной выгодой. Так обыкновенно очень юные, только начинающие свою деятельность проститутки влюбляются в более солидных и опытных подруг; поселяясь вместе, они безусловно приносят друг другу профессиональную пользу. Старшая посвящает младшую во все особенности и уловки промысла, а в критические минуты оказывает ей серьезную, энергичную поддержку. Младшая, пленяя своей свежестью, является притягательным магнитом и привлекает более состоятельных гостей… Так и живут обожающая с обожаемой, как бы дополняя друг друга и принося друг другу известные выгоды…»

Б. БЕНТОВИН. Торгующая телом

Отношение властей и общественного мнения к «розовым» всегда было, в основном, отрицательным. Не таким жестким, как к мужчинам-гомосексуалистам, но все же в Австрии, например, лесбийская любовь считалась тяжким уголовным преступлением, и подобное же отношение, пусть не столь категоричное, было характерно для большинства европейских стран.

АРГУМЕНТЫ:

«А Константин Николаевич (младший брат императора Александра П. — Прим. ред.) сам стал жертвой неверности и порочных склонностей своей жены великой княгини Александры Иосифовны, которую он вынужден был отправить за границу. «Говорили, что поводом к изгнанию Александры Иосифовны были излишне нежные отношении ее к бывшей ее фрейлине Анненковой. «Невероятности» такого рода случались с Александрой Иосифовной и за границей. Обыватели швейцарского города Веве рассказывают, что великая княгиня Александра Иосифовна во время своего проживания там в пансионе «Эрмитаж» имела «недоразумение» с двумя матерями девочек 14 и 16 лет и что матери этих девочек получили от нее по 8 и 10 тысяч франков, чтобы не давать дальнейшего следствия этим скандальным «недоразумениям».

По утверждению князя С. Д. Урусова, Александра Иосифовна была весьма неравнодушна и к мужчинам и даже доводила адъютантов своего мужа до истощения».

ВОЛЬДЕМАР БАЛЯЗИН. Сокровенные истории дома Романовых

Но зато в Париже, уже в 1881 году, дамы получили официальное право на посещение специальных домов, где они могли вволю предаваться самым изощренным «розовым» удовольствиям.

— Тогда же получил официальный статус и цех проституток-лесбиянок, хотя и не оформился в такую стройную систему, как цех гетеросексуальных проституток.

Вообще-то этот вид любовного промысла всегда был своеобразным андерграундом, всегда был окружен флером пикантной и дразнящей тайны.

ФАКТЫ:

ИЗ ИНТЕРВЬЮ ЖУРНАЛИСТКИ ИНГИ ФРОЛОВОЙ со звездой харьковской розовой тусовки Кариной С.

— Ну, и ты познакомилась с лесбиянками «на уровне»… Что дальше?

— О! Это была розовая пара. Старшей, с которой меня свела Галя, было уже 37, а более молодой — 34. На тот момент они ровно 10 лет прожили вместе, как семья. Старшая не работала — готовила, поддерживала порядок в доме. Ее Шурочкой звали. Зато молоденькая пахала за двоих — у нее была редкая профессия, таких специалисток в Харькове раз-два и обчелся. Не хочу даже ее профессию называть, всем станет ясно, о ком я рассказываю. Так вот, эта помоложе — Алевтина — приносила в дом большие деньги. И подружки, которых совершенно не интересовали мужчины, существовали безбедно. Правда, иногда Алевтина подкладывалась под мужиков, когда хотела с них что-то снять — авто, например. Она ж его не покупала, а просто закрутила одного лоха из Ялты. Тот голову потерял — жениться захотелось, видит же, что женщина при деньгах и с квартирой. Он на нее доверенность на свой автомобиль оформил. Аля его в Харьков перегнала и тут же всю документацию «переоформила». Видал мужичок того Жигуленка, как своих ушей! Вообще, и Шура и Аля мужиков и на дух не переваривали, поэтому делать им гадости было для них хобби! Естественно, за десять лет девочки друг дружке приелись. Посему брали на одну-две ночки молоденьких любовниц — освежить свой брак.

Психология bookap

И вот я оказалась у них на Одесской. Все было классно, а я возьми и ляпни: «Платите за любовь». И, к удивлению, заплатили (и не мало). Хотя сами признавались, что такое им было впервой! Ну, и меня они часто вызванивали — понравилась я нм больно. Вернее, Шурка на меня глаз положила…

… Ну, а у Шурочки и Али была молодая подружка Сана, которую они регулярно ласкали. Вообще-то ее Оксана зовут, и я поначалу ее Ксюхой называть пыталась, так она мне морду за это разбила.

Она вся из себя мужественная, одевается в боевую раскраску индейца. Так, Сана, когда узнала, что я бабки сымаю, тоже захотела. И говорит мне: будем на пару работать, ты такая миленькая, я тебя сведу с девочками, а сама с них бабки выбивать буду, если тебе не заплатят.

— Она стала, фактически, твоей сутенершей?

— Да нет. Ей самой лет не много было. Просто я уже была известной в лесбийских кругах как секс-символ, а Сана как амазонка, которая скорее отлупит, чем даст «не по любви». Вот мы с ней и работали в парочке кафе, где сидят все старые лесби, охотящиеся на молодых девочек…

— И сколько ты брала?

— Вначале копейки. Потом Сана выцепила какую-то москвичку и убралась в столицу. Правда, через пару лет возвратилась «опущенной»…

— ?!

— Ну, спилась полностью. От нее теперь девочки шарахаются. Носится часто пьяная по саду Шевченко, к прохожим клеится — на кабак денег нету, все, что и заработает (пирожками на лотке торгует) сразу пропивает. А вообще-то, она, наверное, и на игле теперь. От бухалова так быстро не стареют! Столичная жизнь ей, видать, не в прок пошла.

— Ну, а ты, Карина, не боишься работать без телохранительницы?

— Абсолютно! Это не та тусовка, чтобы кидали. И, кстати, я быстро сориентировалась, что выгоднее иметь одну меценатку, но безумно влюбленную, чем толпы клиенток, выплачивающих тебе полтинник и считающих, что купили тебя с потрохами!

— И кто же та счастливица, которая стала твоей подругой?

— Это известная в Харькове гинеколог, к ней очереди на прием. Деньги она зашибает бешеные. Недавно старинный особняк в тихом центре целиком выкупила. Вот с нее-то все и началось. Она и мне квартирку прикупила, у нее столько денег — она не знает, куда их девать. Мы с ней в Феодосии летом четыре штуки за 10 дней отдыха просто на мороженое, что называется, потратили Конечно, имени тебе я не назову — и так многое рассказала.

— Почему же вы расстались?

— Я нашла спонсоршу покруче. Об этой и говорить страшно, у нес телохранители — недавно одна розовая с ней не так поздоровалась так телохранители той бедолаге все ребра поломали! Вот эта мне отстегнула! Не поверишь. А потом другие были — чаше меняться стали. Вся загвоздка во мне заключалась. Ведь «высшее общество» любит и ждет девочек, максимум, до 20-ти. И вот годы шли, интерес ко мне сникал, а размениваться на мелочевку совесть не позволяла — я ж себе такую славу снискала, что теперь могла только с кем-то из высших кругов.

— А девушку-ровесницу ты себе не хотела найти? Для серьезных, так сказать, отношений.

— О чем ты, Инга! Я ж не лесбиянка (смеется)! Какую девочку? У меня все это время парень был, только я его не светила нигде. Он мне и за мужика, и за домработницу, и вообще — мальчик что надо!

— Так это ты за него выходишь замуж?

— Ну, да. Моя лесбийская жизнь подошла к концу. Годы не те — спросом у крутых баб не пользуюсь. Пора и остепениться, семьей обзавестись, детьми.

— А заниматься чем дальше собираешься?

— Хотелось бы «для души». Вот журналистика меня влечет — особенно та, что «факта и скандала» называется. Еще телевидение — может, пойду в телеведущие, уж мне-то денег хватит, чтобы эфир оплатить! Не определилась пока. А может куплю себе домишко где-нибудь в Испании и проведу остаток дней, наслаждаясь жизнью. Но это не для меня — я ведь прирожденная скандалистка!!!

— Ой! Я боюсь, что ты станешь моей конкуренткой!

— Не боись, Инга, мы с тобой еще поработаем над журналистскими расследованиями. Да и мне есть еще что рассказать — всего же сходу не припомнишь. Я думаю, что кое-какие фамилии все же можно будет со временем назвать. Особенно тех из развратных лесбиянок, которые на словах всеми силами, не покладая рук, «за высокую нравственность» борются!..»


Галерея образов. Среди них самый, пожалуй, положительный — Карина, холодный профессионал, зарабатывающий хлеб свой насущный так и тем, чем его одарила Природа. Без насилия, без обмана, без всего того, что соответствует понятию «преступление», чего не скажешь об остальных (кроме, разве что, Шуры и, возможно, спонсорши-гинеколога). А самый зловещий образ — та, крутая, с телохранителями.

Такие и «за высокую нравственность борются», и в коридорах власти либо ногой открывают двери просторных кабинетов, либо сами заседают в этих самых кабинетах.

Что ж, каждое общество имеет такой бомонд, какой оно заслуживает… Вот где настоящая, классическая порнография, та, что происходит от греческого «порнос» — «грязь».

КСТАТИ:

О порнографии. Номер 12-й за 1910 год, журнала «Русская мысль» подвергся аресту по обвинению в безнравственности. Причиной для ареста послужила опубликованная в номере повесть Валерия Брюсова «Последние страницы из дневника женщины», где, в частности, самым резким нападкам критики подвергся следующий эпизод:

«Лидочка рыдает.

— Ну скажи мне, девочка моя, кого ты любишь.

Я отнимаю ее маленькие руки от ее заплаканных глаз, целую ее в губы и говорю, стараясь придать голосу величайшую нежность:

— Скажи мне, твоей сестре, кого ты любишь.

И вдруг Лидочка вскрикивает:

— Тебя!

И опять падает ничком на кушетку, уронив руки, как плети, и опять рыдает.

— Опомнись, Лидочка! — говорю я. — Как ты можешь плакать от любви ко мне. Я твоя сестра, я тоже тебя люблю, нам ничто не мешает любить друг друга. О чем же твои слезы?

— Я люблю тебя иначе, иначе, — кричит Лидочка. — Я в тебя влюблена. Я без тебя жить не могу! Я хочу тебя целовать! Я не хочу, чтобы кто-нибудь владел тобою! Ты должна быть моя!

— Подумай, — говорю я, стараясь придать всему оборот шутки, — сестрам воспрещено выходить замуж за братьев. А ты требуешь, чтобы я, твоя сестра, женилась на тебе. Так, что ли, дурочка?

Лидочка скатывается с кушетки на пол и на полу кричит:

— Ничего не знаю! Знаю только то, что люблю тебя! Люблю твое лицо, твой голос, твое тело, твои ноги. Ненавижу всех, кому ты даешь себя целовать! Ненавижу Модеста! Затопчи меня насмерть, мне будет приятно. Убей меня, задуши меня, я больше не могу жить!

Лежа на полу, она хватает меня за колени, целует мои ноги сквозь чулки, плачет, кричит, бьется.

Я провозилась с Лидочкой часа два. Чтобы ее успокоить, я дала ей десяток разных клятв и обещаний, какие она с меня спрашивала. Поклялась ей, между прочим, что, по смерти Виктора, не люблю никого, и в частности не люблю Модеста.

— Он — противный, он — злой, — твердила Лидочка сквозь слезы. — Ты не должна его любить. Если ты будешь его целовать, я брошусь из окна на тротуар.

Я поклялась, что не буду целовать Модеста.

В общем, нелепое приключение! Быть предметом страсти своей родной сестры — это ситуация не из обычных. Но отвечать на такую любовь я не могу никак. Всегда связи между женщинами мне были отвратительны».

И финальные строки повести:

«Лидочка едет со мной. Ее преданность, ее ласковость, ее любовь — последняя радость в моем существовании.

О, я очень нуждаюсь в нежном прикосновении женских рук и женских губ».


Вот, собственно, и все основания для ареста номера весьма уважаемого журнала.

И все это на фоне массированной и почти безнаказанной

пропаганды всеобщего насилия, проводимой большевиками в то время.

О времена, о нравы!..

О том, что времена изменились (хотя бы в плане декоративного плюрализма), свидетельствуют хотя бы такие газетные объявления:

* «Очень симпатичная девушка, 21 год, познакомится с состоятельной Леди для близких, серьезных отношений».

* «Лесбиянка. 18/160/56, познакомится для дневных встреч с Бизнес-Леди. Возраст не имеет значения. Я — любовь, удовольствие. Ты — поддержка, понимание».

* «Бизнес-Леди, 35/160/59, спортивна, ищет чувственную подругу. Жду откровенных писем с фото. Хороший заработок гарантирую».

* «21/170. очень одинокая девушка ищет подругу и не только… Ценю честность и благородство души».

* «Девушка, 19, стройная, материально и жильем обеспечена. Замужем. Познакомлюсь с девушкой для редких встреч вдвоем или втроем, по желанию».

* «Бизнес-Леди. 33/169/58, брюнетка, спортивная, разочарованная в мужчинах, ищет стройную подругу для общения. Интеллект и образование обязательны. Жду откровенных писем с фото. Хороший заработок гарантирую».

* «Юная одинокая и непонятая феминистка, 18/157, жаждет любви состоятельной женщины до 30 лет. Леди Виктория».

* «Очень симпатичная «дочурка», 21/170/56, нежная и ласковая, познакомится с симпатичной, состоятельной «мамочкой» от 38 и старше. Мы будем более близки, чем сиамские близнецы».

Как видим, в большинстве случаев это — типичные объявления рубрики «Ищу работу».

Это напоминает приведенную выше историю с графом Л. Н. Толстым, когда он предложил проститутке должность кухарки, а она поспешила отказаться под благовидным предлогом.

Каждому — свое…

Что же касается подлинного смещения сексуальной ориентации, то его естественность подтверждают некоторые факты нестандартного поведения животных, которые приводит Чезаре Ломброзо:

«Некоторые коровы делают попытки заменить в половом отношении быков, где число последних недостаточно.

В больших птичниках, при недостатке в петухах, обыкновенно одна из куриц берет на себя их роль.

Особенно часто наблюдаются такие извращения полового инстинкта у гусей, уток, фазанов, у которых стареющие самки принимают и другие половые особенности самцов, как например, в отношении оперения».

Таковы капризы Природы, может быть, не всегда объяснимые, но естественные, а потому отнюдь не безобразные, какими их делает лишь человек, обильно сдабривая природные явления своей бессмысленной жестокостью, своей патологической алчностью и своей похотью, которая исходит не столько из физиологических потребностей, сколько из устремлений извращенной психики.

Это происходит, как правило, в большинстве подобных случаев.

---------------------------------------------

ИЛЛЮСТРАЦИИ:

«ФАННИ: Какая скверная погода! Проливной дождь и ни одной коляски…,

ГАЛИАНИ: Увы, к сожалению, мой экипаж в починке.

ФАННИ: Мама будет беспокоиться…

ГАЛИАНИ: Ну, об этом не тревожьтесь, дитя мое. Ваша мама знает о том, что если разыграется непогода, вы проведете эту ночь у меня… Чувствуйте себя как дома и ни о чем не беспокойтесь…

Они вошли в спальню, и я получил возможность не только их слышать, но и видеть сквозь полупрозрачную драпировку.

ФАННИ: Вы очень добры, графиня, но…

ГАЛИАНИ: Но…

ФАННИ: Мне бы не хотелось стеснять вас.

ГАЛИАНИ: Напротив, вы лишь скрасите мое одиночество. Располагайтесь, дорогая.

ФАННИ: А… вы? Это ведь ваша спальня?

ГАЛИАНИ: Я разделю ее с вами.

ФАННИ: Но… я помешаю вам спать…

ГАЛИАНИ: Оставьте церемонии, дитя мое. Мы будем как две подруги-миссионерки… Согласны?

(Фанни нерешительно кивнула).

Вот и отлично! А теперь я помогу вам раздеться, так как горничная уже легла спать, бездельница… Но ничего, мы обойдемся без нее…

И через минуту я мог лицезреть два очаровательных женских тела в нескольких шагах от себя.

ГАЛИАНИ: О, какое у вас пленительное тело!

ФАННИ: Вы мне льстите, графиня. Право же…

ГАЛИАНИ: Какая белизна! Какая грация! Можно только позавидовать этому совершенству!

ФАННИ: О, вам ли это говорить…

ГАЛИАНИ: Окажись сейчас здесь Парис, он бы, несомненно, отдал бы яблоко вам, маленькая плутовка… О, как вы прекрасны! Ваше тело создано для поцелуев…

И она стала покрывать ошеломленную девушку градом быстрых и страстных поцелуев.

ФАННИ: Что вы делаете, мадам? Пустите меня, прошу вас! Умоляю, мадам…

Ее сопротивление было тщетным. Сжатая длинными руками Галиани, она билась и трепетала, как пойманная голубка…

И вот графиня с неожиданной легкостью подхватила свою жертву и бросила на широкую кровать.

ФАННИ: О, Боже! Постойте… это ужасно… я буду кричать… оставьте меня, я вас боюсь…

ГАЛИАНИ: Молчи… молчи, радость моя, молчи…

ФАННИ: Это… дурно… вы. губите меня…

Это было безумное зрелище. Графиня, лежа на Фанни, оплела ее руками и ногами, будто змеями, и они слились в один рычащий и стонущий клубок…»

АЛЬФРЕД ДЕ МЮССЕ. Галиани

***

«Ариана легкими движениями вытирала ее грудь и спину, но не прекратила это занятие и после того, как все было вытерто насухо. И к ощущению недостатка воздуха, усталости, жажды, прибавилось новое, не лишенное приятности. Внезапно Ариана отшвырнула полотенце и, сомкнув руки на спине своей ученицы, прижалась к ней всем телом. Эммануэль почувствовала, как чужие груди ищут ее грудь, и как только они соприкоснулись, ей стало так хорошо, что сопротивляться этому натиску она не могла. Сквозь шорты она ощутила, как тугой холмик Арианы прижался к ней еще теснее и откинулась, а так как обе они стали теперь одинакового роста, губы Арианы оказались на уровне губ Эммануэль…

И Эммануэль получила первый настоящий поцелуй Арианы: глубокий, исследующий по очереди, ничего не минуя, каждый миллиметр поверхности ее губ, ее языка, все вмятинки ее неба, ее зубы. Он был таким долгим, этот поцелуй — минуты он длился или часы? Эммануэль забыла о своей усталости, о своей жажде. Она стала тихонько раскачиваться, чтобы лоно ее проснулось, бутон отвердел и нашел успокоение, прижавшись к плотному животу другой женщины.

И когда это наступило, и возбуждение достигло такой точки, что бутон ее плоти стал походить на маленькое, но крепкое навершие копья, Эммануэль бессознательно сжала ногами бедро Арианы и стала тереться о него своим лоном. Ариана замерла, потом оторвала губы от губ Эммануэль, посмотрела на свою добычу и засмеялась радостно, словно школьница, довольная удачной проделкой.

Этот смех смутил немного Эммануэль и объяснил ей, что в этих сплетениях Ариана не искала никаких сентиментальных, нежных чувств. Это был смех плотоядный, жадный, но Эммануэль все равно хотелось, чтобы ее целовали еще, чтобы грудь Арианы не отрывалась от ее груди. Но та снова, как при их встрече, подхватила Эммануэль под мышки и подняла ее еще выше на несколько ступеней. Теперь Эммануэль стояла на лестнице. Она подумала, что Ариана хочет поцеловать ее грудь, но руководительница игры держала голову на расстоянии и не отрывала смеющихся глаз от лица своей жертвы. И прежде чем Эммануэль сообразила, что же происходит, рука Арианы проникла под шорты и прижалась к влажной коже Эммануэль.

Пальцы Арианы были столь же умелы, как и ее губы, Она пощекотала восставшую плоть, и потом два сдвинутых пальца решительно углубились в тело Эммануэль, работая настойчиво и в то же время осторожно. И оргазм буквально смыл Эммануэль, затопил ее, стремившуюся раскрыться как можно шире навстречу столь умело берущей ее руке.

Когда, наконец, почти потеряв сознание, она соскользнула с лестницы, графиня подхватила ее, прижала к себе, и если бы Эммануэль могла видеть в эту минуту глаза Арианы, она не заметила бы в них ни искорки насмешки.

Однако когда Эммануэль окончательно пришла в себя, к Ариане вернулась ее прежняя насмешливость. Поддерживая Эммануэль за плечи, она спросила:

— Ты сможешь передвигать ноги по лестнице?

Смущение овладело Эммануэль, она опустила голову, как пристыженный ребенок. Ариана взяла ее за подбородок, посмотрела ей в глаза. Голос Арианы стал хриплым. Так она еще никогда не разговаривала с Эммануэль:

— Скажи мне, другие женщины уже делали это с тобой?

Эммануэль сделала вид, что не слышала вопроса, но Ариану было трудно

провести. Она спросила еще раз:

— Отвечай же! Ты занималась любовью с женщинами?

Эммануэль упорно молчала. Ариана приблизила губы к ее губам.

— Поедем ко мне, — выдохнула она. — Хорошо?

Но Эммануэль замотала головой».

ЭММАНУЭЛЬ АРСАН. Эммануэль

***

«Почему никто не раскаивается в распутстве? Да потому, что распутство очень скоро становится привычным делом. Так пусть же войдет в привычку любой неординарный поступок: по примеру похоти все поступки легко обратить в привычку; по примеру бесстыдства каждый из них способен вызвать сладкую дрожь нервных флюидов, и это щекочущее ощущение, близкое к страсти, может доставить высшее наслаждение и впоследствии превратиться в первую необходимость…

Присутствующие были развращены до мозга костей, и вам, наверное, будет небезынтересно узнать, что проделала со мной каждая из них.

Они выстроились по возрасту, и первой пошла в атаку самая младшая, Элизабет. Маленькая прелестница тщательно обследовала, покрывая поцелуями, каждую частичку моего тела, потом с размаху, будто прыгнув с берега в воду, нырнула между моих ног, исступленно впилась в промежность губами, как будто пытаясь влезть в мое нутро, и скоро мы обе замерли от восторга и едва не потеряли сознание.

Следующей была Флавия. Ее действия говорили о большем опыте и искусстве. После бесчисленных предварительных ласк мы оказались в таком положении, что наши бедра обхватывали головы друг другу, а искусные движения пылающих губ и языков исторгли потоки липкой влаги из самых потаенных недр наших тел.

Затем подошла Сент-Эльм. Она легла на спину, заставила меня сесть на ее лицо верхом, и я, трепеща от восторга, почувствовала, как ее нос волнующе щекочет мне задний проход, а острый язычок вонзается во влагалище. Я упала на нее всем телом и таким же образом прижалась губами к ее промежности, стискивая пальцами ее подрагивающие ягодицы, и пять неистовых, следовавших друг за другом оргазмов показали, что не зря эта девочка сетовала на одиночество предыдущей ночью. Я и сама исторгла ей в рот все соки, какие во мне оставались, и никто до этих пор не глотал их с такой жадностью, как это делала она.

А в это время Вольмар уже пристроилась к моему заду и начала страстно лобзать его. Через некоторое время, подготовив и смазав узкий проход остреньким розовым язычком, она навалилась на меня и умело ввела свой внушительных размеров хоботок в мой задний проход, потом повернула мою голову к себе и, впиваясь в губы, принялась сосать мне язык, не переставая при этом энергично двигать взад-вперед своим клитором. Не удовлетворившись этим, ненасытная лесбиянка сунула в мою руку искусственный член, я нащупала ее раскрывшийся бутон и вонзила в него свое оружие; не успела я совершить несколько сильных толчков, как распутница едва не испустила от удовольствия дух.

После этого последнего натиска я заняла предназначенное мне место возле Дельбены. Эта фурия разместила нас следующим образом.

Элизабет лежала на спине, на самом краю кушетки и рукой массировала клитор Дельбены, которая полулежала рядом, опираясь на руки. Флавия стояла на полу на коленях и. обхватив руками бедра наставницы, облизывала ее вагину. Сент-Эльм, плотно накрыв своими ягодицами лицо Элизабет, подставляла жадно раскрытое влагалище поцелуям Дельбены, а Вольмар, обратившись в содомита, самозабвенно удовлетворяла своим раскаленным клитором нашу несравненную наставницу. Завершая композицию, я опустилась на четвереньки рядом с Сент-Эльм, и Дельбена, в лихорадочном, но четко размеренном ритме переходя от влагалища Сент-Эльм к моему анусу, ласкала нас поочередно: лизала, щекотала, обсасывала нас с возрастающим жаром то в одно отверстие, то другое, при этом она вибрировала всем телом, откликаясь на пальцы Элизабет, язык Флавии и клитор Вольмар, и ежеминутно извергалась в яростном кратковременном оргазме.

Как часто мы слышим безмозглых ораторов, которые клеймят женские страсти, забывая о том, что эти страсти производят искру, зажигающую лампу философии…»

***

«Несмотря на все свои безумства, я продолжала с вожделением думать об очаровательной герцогине Грийо. Ей было не более двадцати лет, и последние восемнадцать месяцев она находилась в законном браке с шестидесятилетним человеком, которого презирала и ненавидела; ее звали Онорина, и в смысле уз плоти она была так же далека от старого сатира, как и в тот день, когда мать вытащила се из монастыря Святой Урсулы в Болонье, чтобы выдать за него. Я не думаю, что герцог не предпринимал никаких попыток и усилий подобраться к телу юной супруги, но все они были безуспешными. До тех пор я заходила к герцогине всего лишь два раза — первым был визит вежливости, когда я вручила свои рекомендательные письма, второй раз я пришла, чтобы снова вкусить неизъяснимое удовольствие от ее общества. В третий раз я была настроена самым решительным образом, намереваясь объявить ей о своей страсти и удовлетворить ее, невзирая на все препятствия, которые могла воздвигнуть между нами ее добропорядочность.

Я предстала перед ней в одном из тех умопомрачительных туалетов, которые просто не могут не соблазнить и не растопить самое ледяное сердце. Мне с самого начала улыбалась удача — я застала прелестницу одну. После первых комплиментов я вложила всю свою страсть в пламенные взгляды, но добыча ускользнула от меня, укрывшись под панцирем скромности. Тогда на смену взглядам пришли панегирики и кокетство; взявши герцогиню за одну руку, я воскликнула:

— Знаете, прелесть моя, если есть Бог па свете и если он справедлив, тогда вы, конечно же, самая счастливая женщина в мире, ибо вы, без сомнения, самая прекрасная.

— Это говорит ваша снисходительность, а я смотрю на себя беспристрастно.

— О, мадам, сама беспристрастность требует, чтобы все боги предоставили вам свои алтари, ведь та, кто восхищает вселенную, должна пребывать в самом роскошном храме.

Я взяла ее за руку, крепко сжала се и начала покрывать поцелуями.

— Зачем вы льстите мне? — спросила Онорина, и на ее щеках выступила краска.

— Потому что я без ума от вас.

— Но… разве может женщина влюбиться в женщину?

— Почему же нет? Чем она чувствительнее, тем больше способна оценить и понять красоту будь то в мужском или в женском обличим. Мудрые женщины остерегаются связей с мужчинами, связей, сопряженных с опасностью… между тем они могут поддерживать друг с другом такие сладострастные отношения. Милая моя Онорина — я буду называть вас просто Онорина — разве не могу я сделаться вашей близкой подругой, вашей возлюбленной… вашим любовником?

— Вы сошли с ума, несчастная! — возмутилась герцогини. — Вы всерьез полагаете, что можете стать тем. что вы сейчас упомянули?

— Я уверена в этом. — И я крепко прижала ее к своей пылающей груди, — Да, да, радость моя. и больше всего я жажду быть вашим любовником, если вы пустите меня в свое сердце.

Мой раскаленный язык проскользнул ей в рот, Онорина безропотно приняла первый поцелуй любви, а на второй ответила сама любовь: самый нежный, самый сладостный язычок затрепетал на моих пылающих губах и настойчиво проник между ними. Мое нахальство возрастало; я сняла покровы, прикрывавшие прекраснейшую в мире грудь, и осыпала ее страстными ласками, мой ликующий язык ласкан розовые сосочки, а дрожащие руки блуждали по алебастровой коже. И Онорина сдалась перед этим бурным натиском: ее большие голубые глаза наполнились вначале живым интересом, потом в них загорелись огоньки и появились слезы восторга, а я, как вакханка, обезумевшая, опьяневшая от вожделения, будучи не в силах ни остановиться, ни, ускорить ласки, передавала ей весь жар, весь пыл, сжигавший меня…

— Что вы делаете? — простонала Онорина, — Вы забыли что мы принадлежим к одному полу?

— Ах, сладчайшая моя, — откликнулась я, — разве не имеем мы право иногда преступить границы Природы, желая оказать ей еще большие почести? Увы, несчастны те женщины, которые даже не пытаются искать утешения за все несправедливости и унижения, уготованные им.

Осмелев еще больше, я развязала тесемки ее нижней батистовой юбки и в моем распоряжении оказались почти все прелести, обладать которыми я так сильно жаждала. Онорина, опешившая от моих тяжелых вздохов, от громких ударов моего сердца, прекратила всякое сопротивление. Я повалила ее на спину, скользнула вниз, властно раздвинула в стороны ее бедра, и она безропотно отдала мне свой маленький шелковисто-пушистый бутончик, который я начала ласково поглаживать и взъерошивать, обольстительный, пухленький холмик, прекраснее которого я не видела; левой рукой я накрыла одну из грудей неподвижно лежавшей герцогини, впилась губами в другую, пальцы мои коснулись ее клитора, проверяя его чувствительность. Великий Боже! Как судорожно затрепетал этот нежный хоботок! Онорина вздрогнула всем телом, ее оскорбленная и протестующая добродетель с глухим стоном возвестила о своем поражении, и по этому сигналу я удвоила свои ласки.

Мне нет равных в умении доводить удовольствие до кульминации, граничащей с агонией, похожей на приступ. Я почувствовала, что моя возлюбленная нуждается в помощи, что необходимо устранить последнее препятствие на пути медового нектара. Замечу мимоходом, что немногие женщины по-настоящему сознают, насколько важно, чтобы кто-нибудь в это время пососал им влагалище и открыл шлюзы для клокочущей и переполняющей их спермы, и в такие моменты ничто так не требуется нм, как ловкий и проворный язык. И я со всем пылом своей страсти оказала ей эту услугу. Опустившись на колени между величественных бедер Онорины, я ухватилась за ее талию руками, прижала ее тело к себе и впилась языком в куночку; я жадно лизала ее, а жаркое дыхание, вырывавшееся из моих ноздрей, заставляло ее клитор разбухать и подниматься. А какие ягодицы дрожали в моих ладонях! Им могла бы позавидовать сама Венера. Я почувствовала, что наступил момент раздуть эту искру в большой пожар, ибо, как вам известно, нельзя пускать поток страсти на самотек. Надо убрать все преграды с его дороги, и если женщине, которую вы ласкаете, природа дала двадцать канатов наслаждения, придется расчистить их все до одного, чтобы стократно увеличить ее волнение17. Поэтому я стала искать ее заднюю норку, намереваясь погрузить туда палец, чтобы его щекочущие движения породили сладостные волны, которые хлынут в вагину, закупоренную моими губами. Настолько узким, настолько крохотным было это нежное отверстие, что я не сразу нащупала его, но наконец мой палец глубоко проник в него… Восхитительное мгновение! И трижды восхитительно оно для любой женщины, обладающей хоть каплей чувствительности. Не успела судорожно сжаться ее маленькая очаровательная дырочка, как Онорина глубоко вздохнула… и улыбнулась, и в глазах небесного создания вспыхнул неземной восторг. Она испытала оргазм, она погрузилась в немыслимый экстаз, и этим блаженством она была обязана мне.


17 Девять мужчин из десяти, которые берут на себя труд удовлетворить женщину, пожалуй и не догадываются о том, что в это время каждое ее отверстие жаждет проникновения. Поэтому, чтобы добиться от нее извержения, мужчина должен исхитриться и впиться языком в ее рот, нежно поглаживать груди, вставить один палец в вагину, другим ласкать клитор, третьим щекотать задний проход, и ничего он не добьется, пренебрегая хоть одним из этих советов. Стало быть, нужно по меньшей мере три человека, чтобы, как говориться, свести возбужденную женщину с ума. (Прим. автора).


— Ах, мой ангел, сладкий мой ангел, я обожаю вас, — это были первые слова, которые она произнесла, открыв глаза, — Я переполнена счастьем. Чем мне отблагодарить вас?

— Добротой, дорогая моя, добротой. — Я задрала юбки, схватила ее руку и крепко прижала к своему влагалищу. — Ласкай меня, моя любовь, ласкай, пока здесь не выступит пена. Боже ты мой, что еще можно делать в таких случаях?

Однако, как и подобает благовоспитанной даме, Онорина смутилась: она вызвала во мне желания, массу желаний и теперь не знала, что с ними делать. Пришлось дать ей первый урок.

Я прибила к заключению, что она может больше сделать своим языком, нежели руками, и обхватила ее голову бедрами, и она покорно лизала мне вагину, пока я рукой удовлетворяла себя. Онорина вела себя безупречно, возбудив меня сверх всякой меры, и я трижды изверглась ей в рот. После чего у меня возникло острое желание увидеть ее обнаженное тело целиком, я подняла ее с ложа и сорвала с нее остатки одежды… О, Господи! Меня ослепило возникшее передо мной великолепие — как будто я увидела яркую звезду, которая ранней весной наконец-то пробилась сквозь продолжительный зимний туман. И я могу поклясться, что никогда прежде я не видела столь прекрасного зада, никогда в жизни. Это была какая-то торжествующая красота, облаченная в нежную просвечивающую кожу. Это были несравненные груди, невероятные бедра и потрясающие ягодицы. Но самым главным во всем этом великолепии был зад. Величественный алтарь любви и наслаждения, не проходит и дня, до сих пор не проходит ни единого дня без того, чтобы мои мысли не устремлялись к тебе, чтобы воображение мое не простирало к тебе тоскующие руки, мечтая еще раз оказать тебе самые высшие почести…

Одним словом, я не могла сдержаться при виде этого божественного зада. Обладая вкусами и пристрастиями, скорее уместными для мужчин, я горько жалела о том, что не могу воскурить своему идолу более ощутимый фимиам. Я жарко целовала его, раздвигала полушария и с восторгом заглядывала в темную манящую глубину, мой язык касался стенок этой пещеры блаженства, а пальцы мои нежно массировали клитор Онорины, и таким образом я исторгла из нее новый оргазм. Но чем больше я ее возбуждала, тем больше впадала в уныние от того, что несмотря на все мои старания, возбуждение герцогини как бы застыло на мертвой точке.

— Знаете, моя радость, — проговорила я с нескрываемым сожалением, — в следующий раз, когда мы снова встретимся, я захвачу с собой какой-нибудь инструмент, который покажется вам убедительнее, чем мой язык, и я стану вашим любовником, супругом, ведь я говорила что мечтаю обладать вами так, как о том мечтает мужчина.

— Ах, делайте все, что считаете нужным, — покорно откликнулась Онорина, — умножайте свидетельства вашей любви, и я сторицей верну их вам.

Потом Онорина попросила раздеться меня донага и жадно оглядела мое тело, но наука наслаждения была ей неизвестна — тем более она не знала, как передать мне свой восторг. Впрочем, для моей пылавшей души это было неважно: мною любовалась прекрасная женщина, ее взгляд доставлял мне плотское удовольствие, и я купалась в блаженстве. Однако сластолюбивые и развратные создания, случись им оказаться на моем месте, в том положении, в каком была я, посочувствуют мне, поймут мое отчаяние, которое всегда охватывает человека, раздираемого на части не исполненными желаниями так же, как сделала я, недобрым словом помянув Природу за то, что она внушает нам страсти, которые лесбиянки удовлетворить не в силах…»

МАРКИЗ де САД. Жюльетта

------------------------------------------------------

КСТАТИ:

* Как говаривал Козьма Прутков, нельзя объять необъятное.

* «Сколько всего нужно, чтобы сделать счастливым только одного человека!»

ШАРЛЬ МОНТЕСКЬЕ

А чтобы сделать счастливой женщину?

Психология bookap

Сотканная из сплошных противоречий, она требует одновременно ласки и жестокости, возвеличивания и унижения, пьянящей мягкости рук нежной подруги и свирепого натиска первого встречного бродяги-насильника…

Уголь и алмаз, вода и огонь, медные трубы славы и сточные трубы позора.