ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЖЕНСКИЙ ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ БЫТИЯ

VII. ЖЕНЫ


...

ПОПРЫГУНЬИ

И этот тип был впервые классифицирован Чеховым.

Эти женщины — прямая противоположность душечкам. Они не только не растворяются в интересах и делах своих мужей, но и откровенно игнорируют их, считая мужей чем-то вроде сопутствующего приложения к их жизни, которое должно лишь субсидировать ее потребности и прихоти, при этом оставаясь серой тягловой лошадкой, не более.


ris32.jpg

Фольклорный юмор так определяет идеал мужа для женщин этого типа: «Слепо-глухо-немой капитан дальнего плавания».

Действительно: жизнь так разнообразна, в ней столько соблазнов и радостей, столько ярких, неповторимых личностей, а тут — муж, вечно занятый, вечно озабоченный нехваткой денег — тривиальная и ничем не выдающаяся личность, которая, кажется, только затем и создана, чтобы служить подпоркой для головокружительной карусели…

------------------------------------------

ИЛЛЮСТРАЦИЯ:

«Ее муж, Осип Степанович Дымов, был врачом и имел чин титулярного советника. Служил он в двух больницах: в одной сверхштатным ординатором, а в другой — прозектором. Ежедневно от девяти часов утра до полудня он принимал больных и занимался у себя в палате, а после полудня ехал на конке в другую больницу, где вскрывал умерших больных. Частная практика его была ничтожна, рублей на пятьсот в год. Вот и все. Что еще можно про него сказать? А между тем Ольга Ивановна и ее друзья и добрые знакомые были не совсем обыкновенные люди. Каждый из них был чем-нибудь замечателен и немножко известен, имел уже имя и считался знаменитостью или же хотя и не был еще знаменит, но зато подавал блестящие надежды. Артист из драматического театра, большой, давно признанный талант, изящный, умный и скромный человек и отличный чтец, учивший Ольгу Ивановну читать; певец из оперы, добродушный толстяк, со вздохом уверявший Ольгу Ивановну, что она губит себя: если бы она не ленилась и взяла себя в руки, то из нее вышла бы замечательная певица; затем несколько художников и во главе их жанрист, анималист и пейзажист Рябовский, очень красивый белокурый молодой человек, лет двадцати пяти, имевший успех на выставках и продавший свою последнюю картину за пятьсот рублей; он поправлял Ольге

Ивановне ее этюды и говорил, что из нее, быть может, выйдет толк; затем виолончелист, у которого инструмент плакал и который откровенно сознавался, что из всех знакомых ему женщин умеет аккомпанировать одна только Ольга Ивановна; затем литератор, молодой, но уже известный, писавший повести, пьесы и рассказы. Еще кто? Ну, еще Василий Васильевич, барин, помещик, дилетант-иллюстратор и виньетист, сильно чувствовавший старый русский стиль, былину и эпос; на бумаге, на фарфоре и на закопченных тарелках он производил буквально чудеса. Среди этой артистической, свободной и избалованной судьбой компании, правда, деликатной и скромной, но вспоминавшей о существовании докторов только во время болезни и для которой имя Дымов звучало так же безразлично, как Сидоров или Тарасов, — среди этой компании Дымов казался чужим, лишним и маленьким, хотя был высок ростом и широк в плечах. Казалось, на нем чужой фрак и что у него приказчицкая бородка. Впрочем, если бы он был писателем или художником, то сказали бы, что своей бородкой он напоминает Зола».

АНТОН ЧЕХОВ. Попрыгунья

------------------------------------------

Эти гости постоянно собирались в доме Дымова, пили, ели, и, глядя на него, «думали: «В самом деле, славный малый», но скоро забывали о нем и продолжали говорить о театре, музыке и живописи».

А «жанрист, анималист и пейзажист» Рябовский еще и спал с его женой.

А потом Дымов умер, надорвавшись работой и сознанием своей ненужности.

Но она, попрыгунья, зачем ему была нужна? Он любил свою работу, одержимо отдавался ей, защитил диссертацию (чего озабоченная своими удовольствиями жена почти не заметила), жил богатой и наполненной внутренней жизнью… А физическую сторону супружества вполне могла бы обеспечить пару раз в неделю какая-нибудь игривая и ласковая бабенка без претензий на исключительность..

Но, увы, традиции…

Идиотские, кстати, традиции, господа.