Глава IV. Проблема развития в психологии.


. . .

Основные этапы развития поведения и психики.

Проблема инстинкта, навыка и интеллекта.

Под поведением разумеют определённым образом организованную деятельность, осуществляющую связь организма с окружающей средой. В то время как у человека внутренний план сознания отдифференцирован от поведения, у животных психика и поведение образуют непосредственное единство, так что изучение их психики необходимо включается как компонент в изучение их поведения.

В большом многообразии различных конкретных актов поведения, которые приходится наблюдать у различных индивидов на различных ступенях эволюционной лестницы, обычно различают три основных, различных по своей психологической природе, типа поведения: инстинктивное поведение, навыки и разумное поведение. Старания исследователей были сначала вполне естественно направлены главным образом на то, чтобы выявить их отличительные особенности и друг от друга отграничить. Однако в настоящее время с неменьшей настойчивостью встаёт и вопрос об их взаимосвязях. Лишь раскрыв и их различия и их взаимосвязи и взаимопереходы, лишь уяснив, как эти различные по своей психологической природе формы поведения сплетаются в конкретном поведении в сложное единство, функционируя одна внутри другой, можно понять их истинную природу и подлинные пути их развития.

Развитие психологически различных форм поведения совершается в результате борьбы двух антагонистических, внутренне противоречивых тенденций наследственности и изменчивости, фиксированности и лабильности. В каждой форме поведения в той или иной мере представлена как одна, так и другая, как фиксированность, так и лабильность, но их соотношение, мера их в ходе развития изменяется, и это изменение их меры приводит на некоторых узловых точках развития к качественным изменениям типа поведения.

Изменение в соотношении фиксированности и лабильности выражается в изменяющемся соотношении органического строения и функции, функций и форм поведения. Эти же изменения конкретно выражаются в различиях инстинктивных и индивидуально-изменчивых форм поведения.

Инстинкты

Всё поведение животных является "инстинктивным" в том широком смысле, в котором иногда употребляют это слово, противопоставляя инстинктивное сознательному. Сознательное поведение, которое выражается в изменении природы и регулируется на основе осмысления, осознания существенных связей, познания закономерностей, предвидения, имеется только у человека; это продукт истории, формирующийся в ходе развития общественно-трудовой практики. Все формы психики и поведения животных строятся на основе биологических форм существования, вырабатываясь в процессе приспособления к среде. По своей мотивации все они исходят из неосознанных, слепо действующих биологических потребностей. Но в "инстинктивном" в широком смысле поведении животных выделяются инстинктивные формы поведения в более специфическом смысле слова.

В инстинктивных действиях преобладает фиксированность за счёт лабильности: для них характерна относительная стереотипность; различные индивидуальные акты инстинктивного поведения у различных индивидов одного и того же вида остаются в основном как бы в рамках одной общей им структуры. Так, птенцы, вылупившиеся в инкубаторе и воспитанные в вольере, никогда не видавшие, как их родители или вообще птицы того же вида строят гнёзда, всегда строят гнёзда в основном того же типа, что и их предки.

Под инстинктами обычно разумеют, далее, действия или более или менее сложные акты поведения, которые появляются сразу как бы готовыми, независимо от выучки, от индивидуального опыта, будучи наследственно закреплённым продуктом филогенетического развития. Так, только что вылупившийся из яйца утёнок, будучи брошен в воду, начинает плавать, цыплёнок клюёт зёрна. Это умение не требует упражнения, выучки, личного опыта.34


34 Богатейший материал об инстинктах дают как специальные работы В. А. Вагнера ("Водяной паук". М. 1900; "Городские ласточки". СПб. 1900), так и его большие обобщающие труды ("Биологические основания сравнительной психологии", т. I-II, СПб.-М. 1913, и "Этюды по эволюции психических способностей", 11 выпусков, М. 1924-1929).


Говоря о наследственности, филогенетической закреплённости или врождённости инстинктивного действия, нужно учитывать, что каждый конкретный акт поведения включает в единстве и взаимопроникновении и наследственные и приобретённые компоненты. Развитие форм поведения, являющихся продуктом филогенеза, у каждого индивида тоже должно быть опосредовано его онтогенезом. В некоторых случаях, как показывают новейшие более пристальные исследования об инстинкте, инстинктивные действия фиксируются лишь в процессе первых выполнений этих инстинктивных действий, затем уже сохраняя установившийся в них шаблон (опыты Л. Верлена). Таким образом, не приходится внешне противопоставлять друг другу наследственное в инстинкте и приобретённое в других формах поведения (навык). Внутри самого инстинкта имеется некоторое единство этих противоположностей с господством — в инстинкте — наследственного.

Психология bookap

Инстинктивные действия отличаются часто большой объективной целесообразностью, т. е. приспособленностью или адекватностью по отношению к определённым, жизненно важным для организма ситуациям, совершаясь, однако, без осознания цели, без предвидения результата, чисто автоматически.

Есть немало примеров высокой целесообразности инстинкта. Так, личинка жука-носорога перед закукливанием изготовляет кокон, размеры которого, значительно превышая размеры куколки, как бы рассчитаны на длину будущих рогов жука, который из неё разовьётся. Самка листоверта, изготовляя из листа берёзы воронку, в которую она потом откладывает свои яйца, предварительно разрезает этот лист, как это требуется, чтобы можно было свернуть его, — в полном соответствии с тем решением этой задачи, которое дано было знаменитым математиком и физиком Х. Гюйгенсом, определившим способ построения так называемой эволюты по данной эвольвенте. Пчела строит свои соты так, как если бы она владела математическими методами для разрешения задач на максимум и минимум: на наименьшем пространстве с минимумом материала она строит соты, имеющие при данных условиях максимальную вместимость. Собака, страдающая глистами, начинает есть чернобыльник, имеющий при глистах целебное значение. Всё это "инстинкты" — действия совершаются без знания и учёта их значения и последствий, — но их "целесообразность" для организма бесспорна.

Эта целесообразность инстинкта сделала его излюбленным детищем метафизической телеологии различных толков и видов, — начиная с наивных телеологических размышлений старых авторов о целесообразности инстинктивной деятельности организмов, как доказательстве мудрости их творца, и кончая утончённой виталистически-спиритуалистической концепцией А. Бергсона, который противопоставляет интеллекту, обращённому во вне, к материи, инстинкт, как более глубокую силу, связанную с самыми истоками творческого жизненного порыва и потому превосходящую интеллект надёжностью своих достижений: интеллект всегда ищет, исследует — и очень часто, если не большей частью, заблуждается; инстинкт никогда не ищет и всегда находит.

Эта же пресловутая целесообразность дала повод другим проводить в сравнительной психологии антропоморфические тенденции — приписывать животным на ранних ступенях развития человекоподобные интеллектуальные способности, объясняя инстинкт, как первоначально разумные действия, наследственно закрепившиеся и автоматизировавшиеся (Д. Романес, В. Вундт).

Нетрудно, однако, убедиться в том, что эта пресловутая целесообразность инстинкта неразрывно связана и с крайней его нецелесообразностью.

Психология bookap

Действительно, наряду с данными, говорящими о высокой целесообразности инстинкта, есть не меньше фактов, свидетельствующих о крайней его нецелесообразности и исключительной слепоте. Так, та же пчела так же старательно будет закупоривать ячейку сот, в которой проткнуто дно, как если бы всё было в порядке, несмотря на полную бесцельность этой операции. Гагарка, яйцо которой во время её полета за пищей было переложено на другое место, по возвращении садится с математической точностью на прежнее место, усердно греет грудью и "высиживает" площадку на скале, нимало не заботясь об яйце, находящемся в поле её зрения (из наблюдений Г. С. Рогинского). Таких фактов множество. Таким образом, целесообразность инстинктивного поведения носит далеко не такой абсолютный характер, как это иногда представляется.

Совершенно очевидно, что эта целесообразность по существу не что иное, как приспособленность, адаптированность к определённым условиям, жизненно важным для существования организмов данного вида. Она должна быть предметом не метафизического размышления, а научного объяснения. Это научное объяснение включает и выяснение механизмов инстинктивного действия.

Основными механизмами, посредством которых осуществляются инстинктивные действия, являются рефлексы ("безусловные").

Психология bookap

На основании этого сделана была попытка свести инстинкт к рефлексу, определив инстинктивное действие, как цепной рефлекс, т. е. как цепь прилаженных друг к другу рефлексов, так что ответная часть предшествующего служит раздражителем для следующего.

Эта попытка, объясняя инстинкт, свести его к рефлексу несостоятельна по ряду причин. Прежде всего эта концепция дискуссиона в генетическом аспекте. Исследования Г. Э. Когхилла (Coghill) и Дж. Хэррика (Herric) над эмбрионом одного вида саламандры дают экспериментальные основания предполагать, что рефлекс, т. е. выдифференцированная реакция отдельного нервного механизма, не является такой генетически первичной формой, из которой суммативным путём получаются сложные целостные реакции организма. Вначале имеются скорее малодифференцированные целостные реакции организма, из которых затем выделяются отдельные рефлекторные дуги; вместе с тем усложняется структура сначала более или менее аморфной целостной реакции. Генетически инстинкт, таким образом, скорее всего не является просто суммой или цепью рефлексов.

Инстинкт не сводится к простой сумме или цепи рефлексов также и потому, что как форма поведения он не исчерпывается совокупностью механизмов, посредством которых он осуществляется, а предполагает также определённую "мотивацию", которой определяется или регулируется действие этих механизмов. Существенная особенность инстинктивного действия заключается в том, что источником мотивации его является определённое органическое состояние или изменение этого состояния, обусловленное физиологическими изменениями в, организме (в частности эндокринными, — например деятельностью половых желез в инстинктах животного, связанных с половой деятельностью). Это органическое состояние обусловливает особую значимость для животного определённых раздражителей и определяет общую направленность его действий, объединяя отдельные его реакции в единое, определённым образом направленное, целое. С изменением этого состояния изменяется отношение животного к объектам окружения; одни раздражители утрачивают свою значимость, другие, прежде безразличные, её приобретают (самка перестаёт привлекать и начинает привлекать пища и т. д.). Наличие такого органического состояния, обусловливающего ту или иную значимость тех или иных раздражителей, определяющего направленность деятельности по намеченному руслу и объединяющего различные реакции в единое целое с определённой направленностью, отличает инстинктивное действие, как форму поведения, от простой суммы рефлексов. Ограниченность "мотивации" поведения органическими состояниями и изменениями отличает инстинктивное поведение от других, более высоких, форм поведения в отношении его мотивации. В этом характере мотивации заключается существенная отличительная особенность инстинктивного поведения.

Психология bookap

Инстинктивное поведение характеризуется, таким образом, 1) специфическим способом его мотивации и 2) специфическими механизмами его выполнения: инстинктивное действие — это сложное действие, исходящее из органической мотивации — из биологических потребностей и выполняемое посредством первично автоматических реакций.

Хотя инстинктивная деятельность осуществляется автоматически, посредством более или менее фиксированных механизмов, она, однако, коренным образом отличается от чисто машинного действия. Инстинктивное поведение включает некоторую, бОльшую или меньшую, долю лабильности.

В естественных условиях на животное действует не изолированный и искусственно выделенный внешний раздражитель, а целая совокупность их, составляющая единую ситуацию. Эта последняя находится при этом во взаимосвязи с внутренним состоянием организма. Под регулирующим воздействием этого состояния, создающего известную готовность действовать в определённом направлении, и разворачивается деятельность. В процессе этой деятельности конкретная ситуация во внутренней взаимосвязи внешних и внутренних условий непрерывно меняется. Даже простое перемещение животного с одного места на другое уже изменяет для него ситуацию; вместе с тем, в результате деятельности животного может измениться и его внутреннее состояние (насыщение после еды и т. п.). Таким образом, в результате действий животного изменяются условия, в которых они протекают, а изменение условий, в которых они протекают, не может не вызвать изменения и самых действий. Поведение животного не фиксировано от начала до конца. Вступление в действие тех или иных "рефлексов", тех или иных сенсомоторных реакций обусловлено изменяющимися условиями, в которых протекает деятельность животного, и самой этой деятельностью. Как всякое действие живого организма, оно в процессе своего осуществления изменяет условия своего протекания и потому само изменяется. Осуществляясь посредством относительно фиксированных механизмов, инстинктивное поведение, однако, всё же никак не является машинным актом. Именно в силу этого инстинктивные действия могут быть в известной мере приспособленными к ситуации и в известной мере изменяются в соответствии с изменением ситуации, внешне этим сближаясь с разумными действиями.

Психология bookap

Отличаясь от индивидуально-изменчивых форм поведения (от "навыка" и "интеллекта"), инстинкт, однако, вместе с тем теснейшим образом связан с ними. В поведении каждого животного, взятом в его конкретной реальности, обычно функционируют в единстве и взаимопроникновении разные формы поведения, а не один лишь голый изолированный инстинкт сам по себе или же сам по себе такой же голый изолированный навык и т. д. Так, например, клевание у цыплёнка — инстинктивный механизм, готовый к моменту рождения. Но вначале цыплёнок клюёт и зёрна, и маленькие камешки, бисер и т. п. Лишь затем он научается отличать зёрна и клевать только их. Таким образом, биологически важный акт питания осуществляется посредством реакций, в которых инстинкт и навык сплетены. Здесь навык функционирует как бы внутри инстинкта. Точно так же внутри инстинкта могут функционировать элементы интеллекта.

Инстинкты имеются у живых существ на разных уровнях развития. Инстинктивные действия наблюдаются в очень специфической форме у высших беспозвоночных, у членистоногих; в частности известно, какую большую роль инстинктивные формы поведения играют у пчёл и муравьёв. Яркие примеры инстинктивного поведения у позвоночных наблюдаются у птиц. Об инстинктах говорят и применительно к человеку. Инстинкты на столь различных ступенях или уровнях развития — это, очевидно, разные инстинкты. Различие в характере и уровне инстинктивного поведения связано: 1) с особенностями рецепции, с тем, как дифференцируются раздражители инстинктивных действий, — насколько дифференцировано и генерализовано воспринимаются объекты, на которые направлено инстинктивное действие, и 2) со степенью шаблонности и стереотипности инстинктивного действия. Характер рецепции и характер действия теснейшим образом взаимосвязаны.

Слепота и неразумность многих инстинктивных действий и их нецелесообразность при нестереотипных условиях объясняется прежде всего тем, что многие инстинктивные действия вызываются как бы условным раздражителем, который филогенетически закреплялся в качестве сигнала, вызывающего соответствующие действия без надлежащей дифференциации тех объектов, на которые по существу направляется инстинктивное действие.

Слепыми, "неразумными" являются инстинктивные действия, которые исходят из ощущения отдельных чувственных свойств без восприятия того предмета, на который направляется действие, и совершаются в виде реакций на отдельный сенсорный раздражитель.

Это имеет место, например, в тех случаях, когда бабочка делает попытку к совокуплению с любым предметом, от которого исходит запах самки. Совсем иное получается, когда инстинктивное действие детерминируется отчётливым, достаточно дифференцированным и генерализованным восприятием предметов и некоторых общих, в частности пространственных, свойств ситуации. В этих случаях инстинктивные действия поражают своей разумностью, т. е. адекватностью ситуации. Такие формы инстинкта встречаются у животного с развитыми внешними рецепторами, в частности у птиц, отличающихся хорошо развитым зрением. В качестве особенно яркого примера можно привести наблюдения над вороной (в опыте М. Гертц). Орехи в этом опыте были покрыты на глазах у вороны небольшими горшочками. Ворона клювом сбила горшочек и достала орех, но, схватив орех, она сделала попытку захватить и горшочек, — в результате орех выпал из клюва. Тогда ворона взяла орех, засунула его в горшочек и, схватив клювом горшочек, унесла его вместе с орехом.

Как ни сложно и ни разумно в данном случае было поведение вороны, нет нужды предполагать, что здесь имело место решение задачи посредством интеллектуальной операции. Ворона принадлежит к числу животных, которые готовят себе пищу про запас, пряча её в полые поверхности. В силу этих биологических условий её существования у вороны должно быть хорошо развито восприятие полых поверхностей, так как с этим связан акт прятания пищи. Поэтому поведение вороны можно и в данном случае трактовать как инстинктивный акт. Однако это не исключает того, что оно отличалось такой разумностью, в силу которой инстинктивное действие оказывается как бы на грани действия разумного. В основе разумных инстинктивных действий, приспособленных к разным ситуациям, лежит в большинстве случаев более или менее генерализованное восприятие пространственных свойств, общих многим ситуациям.

В отношении своего выполнения инстинктивные действия отличаются разной степенью фиксированности и шаблонности. Далеко не всякий инстинкт является таким машинным, как себе представляют сторонники учения об инстинкте как цепном рефлексе. В виде "цепного рефлекса", т. е. фиксированной совокупности реакций, разворачивающихся в раз и навсегда фиксированной последовательности в ответ на фиксированный сигнал, совершаются лишь самые косные и "глупые" инстинктивные действия. Между рецепторной и эффекторной стороной инстинктивного действия существует при этом теснейшая взаимосвязь: лишь инстинктивное действие, которое регулируется раздражителями-сигналами (запахом и т. п.) без дифференциации объектов действия и ситуации, может совершаться в виде "цепного рефлекса"; всякий инстинкт, который регулируется дифференцированным восприятием более сложной ситуации, имеет иное, более гибкое и более сложное строение.

На разных ступенях развития изменяется и характер инстинкта и его взаимоотношение с другими формами поведения. Если говорят об инстинктах у человека (пищевом, сексуальном), то это инстинкты, которые уже качественно существенно, коренным образом отличаются от инстинктов животных. Недаром для их обозначения вводят часто и новый термин — влечение. Для перехода от инстинктов животных к влечениям потребовались коренные сдвиги в развитии — переход от биологического развития к историческому и этим обусловленное развитие сознания.

Индивидуально-изменчивые формы поведения. Навыки

Уже на ранних ступенях развития, наблюдая поведение животных, мы встречаем индивидуально-изменчивые формы поведения, которые в отличие от инстинктивных действий могут быть охарактеризованы как навыки. Под навыками при этом разумеют такие новые реакции или действия, которые возникают на основе выучки или индивидуального опыта и функционируют автоматически.

Поскольку первоначально, как уже отмечалось, инстинктивные действия носят диффузный, менее дифференцированный характер, а индивидуально-изменчивое поведение располагает ещё очень ограниченным репертуаром реакций, навык и инстинкт не расходятся ещё так, как впоследствии. В ходе дальнейшего развития количественные различия, накапливаясь, дают скачок, и индивидуально-изменчивые формы всё более резко дифференцируясь, выделяются из первичного единства с инстинктами.

Психология bookap

Уже червя можно выдрессировать, пользуясь электрическим током как безусловным болевым раздражителем, чтобы он проходил несложный лабиринт в определённом направлении (Иеркс); таракана можно научить, чтобы он обходил окрашенное в определённый цвет поле, если в течение некоторого времени пускать в него электрический ток каждый раз, как он забежит на это поле (К. Х. Тернер (Turner)). Навыки можно выработать у высших беспозвоночных, например у пчёл, в поведении которых основную роль играют инстинктивные формы поведения (как показали опыты Фриша, пчёл можно выдрессировать, чтобы они слетались на площадки, окрашенные в определённый цвет, если регулярно класть им мёд именно в этих стекляшках и только в них).

Навыки, как и инстинкты, имеются на разных ступенях развития. Выступая на различных ступенях развития, они более или менее существенно отличаются друг от друга, с одной стороны, по своей слепоте близко подходя к тем инстинктам, на основе которых они вырабатываются, с другой — по своей разумности — к проявлениям подлинного интеллекта. Различный характер и уровень навыка существенно зависит прежде всего от двух условий, тесно связанных между собой, а именно: во-первых, от того, как воспринимается ситуация, в которой вырабатывается навык, от более или менее дифференцированного и генерализованного характера рецепции восприятия; во-вторых, от организации самого действия, от более или менее фиксированного и шаблонного или изменчивого, лабильного характера навыка.

Характер навыка существенно зависит от характера восприятия, от того, как в восприятии дифференцируются и генерализуются те условия, с которыми в навыке связывается соответствующее действие. Эта зависимость вскрывается в многообразных фактах наблюдения и эксперимента. Так, например, в опыте с проблемной клеткой (Ф. Ж. Бойтендайк (Buytendiyk)) собаку научили отпирать клетку, чтобы овладеть пищей, нажимая на рычаг, находившийся с той стороны, где стоял экспериментатор. Когда клетку повернули на 180°, собака снова подошла к тому месту, где стоял экспериментатор, и стала производить те же движения, посредством которых она открыла клетку, направляя их, однако, не на то место в клетке, в котором находился рычаг. Собака, очевидно, определяла движения, которыми она открывала рычаг, не по рычагу, а по экспериментатору. Потребовалась новая тренировка, столь же продолжительная, как и первая, чтобы научить собаку производить соответствующие движения с противоположной стороны, где после поворота клетки находился рычаг. Новый поворот клетки на угол в 90° вызвал необходимость в новой перетренировке. Очевидно, собака, производя движения, которыми открывался рычаг, всё ещё не выдифференцировала рычаг, а по каким-то пространственным признакам, которые служили ей условными сигналами, ориентировалась, отправляясь от экспериментатора. Лишь после целого ряда повторений собака научилась искать сам рычаг и стала в результате открывать дверцу клетки при любом её положении. Пока рычаг как таковой — предмет, на который объективно должно было направляться действие, не выдифференцировался из окружения, навык собаки носил чрезвычайно шаблонный характер, пригнанный лишь к одной специальной ситуации, к одному определённому положению клетки. Навык стал более гибким, приспособленным к различным ситуациям, по мере того как предмет, на который должно было направляться действие, выдифференцировался в восприятии из окружения.

Такую же существенную роль, как дифференцированность, играет и надлежащая генерализованность восприятия. Так, для того чтобы навык, выработанный на рычаге определённой формы, величины, окраски, приобрёл полную гибкость, нужно, чтобы из всех частных и несущественных свойств данного рычага выделились общие механические его свойства. Гибкость навыка, адекватный его перенос на разные ситуации, очень существенно зависит от того, чтобы в восприятии из разнообразных и от случая к случаю изменяющихся частных данных выделялись черты, существенные для закрепляющегося в навыке действия.

Таким образом, совершенство навыка существенно зависит от дифференцированности и генерализованности восприятия тех условий, с которыми он связывается. Закрепившееся в виде навыка действие будет производиться целесообразно, т. е. совершаться во всех тех условиях и только в тех условиях, которым оно адекватно, если условия, с которыми связано данное действие, дифференцируются в восприятии и опознаются в их общих свойствах.

Зависимость навыка от восприятия условий, с которыми связывается действие, не односторонняя. Не только выработка навыка зависит от надлежащей дифференцировки и генерализации условий, которыми детерминируется действие, но и обратно — дифференциация восприятия совершается в результате действия. Так, в вышеприведённом опыте с собакой рычаг выдифференцировался у неё из окружения в результате многократных действий в разных условиях.

Психология bookap

Навык существенно характеризуется далее фиксированной или лабильной организацией самого действия. На одном полюсе в этом отношении стоит навык, в котором фиксирована определённая система движений в определённой последовательности; на другом — навык, в котором фиксирована лишь общая схема действия, в разных случаях осуществляемая посредством самых различных движений, включающихся в различной последовательности в зависимости от конкретных условий ситуации. "Классический" прототип навыка в виде цепного условного рефлекса, т. е. совокупность "телескопировавшихся" условно-рефлекторных двигательных реакций, которые сцеплены между собой в фиксированной последовательности в качестве единого ответа на сенсорный сигнал, представляет собой не навык вообще, а лишь самый крайний случай предельно косного навыка. Обычно каждый навык включает в себя ту или иную меру и фиксированности и лабильности, — одно и то же закрепившееся в виде навыка действие осуществляется более или менее разнообразными движениями.

Различия навыков в смысле фиксированности и лабильности сказываются и в самом механизме их функционирования. Навыки, в которых господствует фиксированность, в которых определённая совокупность движений закреплена в фиксированной последовательности, функционируют, переносятся с одной ситуации на другую по преимуществу на основании общности элементов. Навыки, в которых господствует лабильность, в которых закреплена главным образом определённая общая схема действия, осуществляемого в различных ситуациях посредством различных движений, функционируют и переносятся с одной ситуации на другую по преимуществу на основании общности более или менее генерализованной структуры. Образование навыков на основе общности элементов (Э. Торндайк) и образование навыков на основе генерализации (Ч. Х. Джедд) не исключают друг друга; в действительности имеет место как одно, так и другое, — каждое по преимуществу на разной ступени развития. Ошибочность как теории общих элементов Э. Торндайка, который учит, что перенос в навыке основывается на общности элементов, входящих в состав осуществляемых в виде навыков действий, так и теории генерализации Ч. Х. Джедда, который объясняет перенос общностью структуры, заключается лишь в том, что, мысля не исторически, авторы этих теорий неправомерно переносят то, что специфично для одной ступени развития, на навык вообще.

Лабильность, или вариативность, и фиксированность, или косность, навыка является как бы оборотной стороной дифференцированности и генерализованности восприятия ситуации. Примером лабильного, не фиксированного навыка может служить хотя бы навык крысы, которая, научившись пробегать через лабиринт, сумела также и проплыть через него, когда он оказался наполненным водой, хотя для этого пришлось произвести совсем иную совокупность движений, которой крыса не обучалась. Приобретая данный навык, крыса научилась не тому, чтобы по такому-то сигналу произвести такие-то движения или сокращения таких-то мышц, а тому, чтобы двигаться в определённом направлении, поворачиваться в определённой последовательности то в одном, то в другом направлении. Лабильность этого навыка, т. е. по существу его генерализованность (заключающаяся в том, что закрепляется общая схема действия независимо от частной совокупности движений, посредством которой оно было произведено), зависит от того, что у крысы закрепилась не определённая последовательность двигательных реакций, а общая схема пути. Для этого необходимо было, чтобы она восприняла ситуацию, в которой вырабатывался навык, в её общих пространственных свойствах.

Навык — "историческое" понятие. На разных ступенях развития он имеет различное, изменяющееся, развивающееся конкретное содержание. На низших ступенях развития, в частности когда навык детерминируется условными сигналами (как, например, в тех случаях, когда действие, направленное на рычага, детерминирует местонахождение экспериментатора, чисто случайно связанного с местонахождением рычага), навык по своей слепоте мало чем отличается от самого слепого инстинкта, также детерминируемого специальными сигналами. Поскольку и сами инстинкты являются закрепившимися в процессе филогенетического развития реакциями на условные раздражители (запах пищи или самки, вызывающие соответствующие акты), можно предположить, что генетически инстинкты и навыки имеют одну общую основу или корень, из которого они затем развились по расходящимся линиям в порядке "раздвоения единого". В процессе этого развития по расходящимся линиям всё больше заостряется противоположность между инстинктами, с одной стороны, и навыками — с другой, между наследственно фиксированными и изменчивыми формами поведения. При этом на каждом полюсе представлена и противоположность; раздвоение не упраздняет внутренних взаимосвязей.

Если, таким образом, навык, с одной стороны, сближается с инстинктом, то там, где действие направляется дифференцированным и генерализованным восприятием ситуации и навык приобретает не шаблонный генерализованный характер, он приближается к разумному действию. В таком восприятии ситуации в ходе навыка мы имеем как бы интеллект внутри навыка, так же как на последующих ступенях, где доминирует интеллект, навык функционирует внутри интеллектуального действия, поскольку собственно всякое интеллектуальное действие всегда включает в себя и навыки; они взаимно проникают друг друга.

При всём единстве и взаимопроникновении навыка и интеллекта, так же как навыка и инстинкта, они вместе с тем и существенно различны. Между навыком и интеллектом существуют не только различия и единство, но и прямая внутренняя противоположность, внутреннее противоречие. Вне этого единства и этих внутренних противоречий нельзя понять развитие навыка. Развитие интеллекта, как мы увидим (см. дальше), невозможно без того, чтобы не был сломлен первичный автоматизм. Автоматическое действие может фактически находиться в большем или меньшем соответствии с объективно-существенными условиями ситуации, изменяясь в соответствии с ними; в этом смысле можно говорить об его разумности или об элементах интеллекта внутри навыка. Но действие, которое с самого начала складывается и протекает автоматически, не может приводиться в соответствие с этими условиями и сообразно этому перестраиваться, как только новые условия этого потребуют, а именно это существенно характеризует подлинно разумное сознательно регулируемое действие. Возникновение в ходе эволюции такого действия, связанного с развитием интеллекта, создаёт "скачок", разрыв непрерывности в развитии индивидуально-изменчивых форм поведения: оно означает коренное изменение в соотношении лабильности и фиксированности, борьба между которыми проходит через всю историю развития поведения. Между разумным, сознательно регулируемым действием и первоначальными автоматизмами создаётся противоречие. Однако лабильность и фиксированность не являются лишь внешними противоположностями. На основе лабильного, разумного, сознательно регулируемого поведения снова возникает фиксированность, автоматизм, образуется новый вид навыка. Всякий навык — это автоматизм; но существует два различных, коренным образом друг от друга отличающихся вида автоматизма: первичный автоматизм действия, которое с самого качала протекает автоматически, и вторичный автоматизм действия, которое сначала совершается не автоматически и затем путём повторения или упражнения закрепляется, фиксируется, автоматизируется. Соответственно этому существует два, коренным образом друг от друга отличающихся, вида навыка: навыки как первично автоматические действия, которые непроизвольно складываются на основе инстинктивной мотивации, в результате непреднамеренного стечения обстоятельств, и навыки, которые сознательно вырабатываются в процессе учёбы, посредством преднамеренного закрепления или автоматизации первоначально не автоматически совершающихся действий.

Оба вида навыков существенно отличаются друг от друга. Как процесс их образования, так и их функционирование подчиняется разным закономерностям (см. о навыках). Различны прежде всего их механизмы. Механизмом первично автоматических навыков являются условные рефлексы; они образуются посредством механизма временнЫх связей. Навыки второго вида, вторично автоматизируемые действия, предполагают помимо существенного и для их закрепления механизма условных рефлексов также и другие "механизмы" интеллектуального порядка — более или менее генерализованные смысловые связи.

Психология bookap

Различие между этими двумя видами навыка не только количественное, но и качественное, существенное, коренное. Навыки второго вида имеются только у человека (хотя у человека имеются не только такие сознательно вырабатываемые навыки, но и непроизвольно складывающиеся). Для развития навыков второго вида потребовались коренные общие сдвиги в развитии: переход от биологического развития к историческому и связанное с ним появление интеллектуальных форм познания и сознательных форм поведения, характерных для человека.

По существу навыки являются не столько специфической совершенно самостоятельной формой поведения, сколько его компонентом или механизмом, который строится либо на основе инстинктов с их органической, естественной мотивацией, либо — у человека — на основе высших форм сознательного поведения с их исторически обусловленной мотивацией. Инстинктивному поведению надо противопоставлять не столько навыки как таковые, сколько вообще индивидуально-изменчивое поведение, частичной формой которого являются навыки.

Экспериментальному исследованию навыков посвящено очень большое число работ. Особенно значительное место среди них принадлежит классической работе Э. Торндайка "Animal Intelligence".

Строгой объективностью методов исследования поведения животных Э. Торндайк положил конец наивному антропоморфизму, господствовавшему в прежней сравнительной психологии, которая для объяснения поведения животных привносила в него самые сложные формы человеческого сознания, и открыл новую эпоху в зоопсихологии.

Наряду с положительными они породили отрицательные её тенденции: если в сравнительной психологии до Э. Торндайка (у Ж. Лёба, а также Т. Бера, А. Бета и В. Юкскюля) господствовала антропоморфизация психологии животных, то после Торндайка в ней стала доминировать "зоологизация" психологии человека. Формы и механизмы поведения, установленные на животных, стали механически переносить на человека. На смену перенесению сверху - вниз пришло перенесение снизу - вверх. В силу этих тенденций исследования Торндайка легли в основу бихевиористической психологии. Хотя сам Торндайк не является ортодоксальным бихевиористом крайнего толка, он объективно положил начало бихевиоризму.

Опыты Э. Торндайка были задуманы как испытания интеллекта. Они ставились над животными — кошками, собаками и потом низшими обезьянами, а имелся в виду человек. Их теоретическая цель заключалась в том, чтобы на примитивных, простых и потому более доступных для анализа формах экспериментально вскрыть, как в индивидуальном опыте вырабатываются действия, соответствующие новым ситуациям, и совершается решение задач.

Торндайк помещал животных, которых перед тем долго не кормил, в проблемную клетку. Перед клеткой помещалась видимая животному пища. Клетка закрывалась посредством более или менее сложного затвора. Для того, чтобы выбраться из неё и овладеть пищей, животное должно было произвести определённое действие, например повернуть засов или нажать пружину. Исследователь наблюдал за поведением животного и измерял время, которое животное употребляло, для того чтобы выбраться из ящика. Опыт повторялся столько раз, сколько оказывалось необходимым, чтобы животное, оказавшись снова в клетке, сразу, без предварительных неудачных попыток, без проб и ошибок произвело нужное действие. Тогда навык считался выработанным. Результаты опытов фиксировались в кривых. На абсциссе заносились повторные решения задач, а на ординате — время, потребовавшееся для их разрешения.

Типическая кривая образования навыка по Э. Л. Торндайку

Эти кривые обнаруживают два основных обстоятельства: 1) они спускаются очень полого: правильное решение на основе навыка вырабатывается медленно, постепенно, в результате многократных повторений; 2) от времени до времени обнаруживаются резкие скачки кривой вверх, после того как она была на значительно более низком уровне; в последующий раз решение иногда требует больше времени, чем в предыдущий.

На основании анализа кривых обучения Э. Торндайк выводит центральное положение, на котором он строит всю свою теорию: решение задач у животных носит случайный характер; оно не основано на понимании. Если бы животное поняло стоящую перед ним задачу, оно сразу её решило бы: кривая круто спустилась бы вниз. Если бы животное однажды решило задачу осмысленно на основе понимания её условий, решение не могло бы быть для него более затруднительным после, чем было до того: раз опустившись, кривая не подскакивала бы затем снова вверх. Раз это всё же имеет место, значит решение задачи является не сознательным продуктом понимания, а механическим результатом случая; понимание не играет роли в выработке навыка; он создаётся в результате случайных движений — по методу проб и ошибок; животное производит случайные движения; из них механически отбираются и закрепляются правильные решения.

В качестве закономерностей, определяющих процесс механической выработки навыков, Торндайк выдвигает три основных закона: закон упражнения, закон эффекта и закон готовности.

Психология bookap

Согласно закону упражнения, прочнее закрепляется то движение, которое чаще повторяется. Чаще повторяется, согласно закону эффекта, то движение, которое даёт положительный эффект, удовлетворение. Согласно закону готовности, для того чтобы образовался навык или "связь", нужна известная готовность организма.

В это понятие готовности Э. Торндайк включает самые различные моменты: зрелость нервных механизмов, неутомлённость отдельных органов, общую установку ("особое состояние ума"). Все эти разнообразные моменты, характеризующие состояние организма и несомненно влияющие на его поведение, Торндайк пытается свести к готовности отдельных нервных связей. Возможность образования навыков, таким образом, как бы заложена в строении нервной системы, так что в этом аспекте "учение животного — это инстинкт его нейронов". Так же как сначала Торндайк пытался обосновать "закон упражнения" на "законе эффекта", так он пытается сам "закон эффекта" укоренить и в "законе готовности". Он утверждает, что действие (проведение соответствующего импульса) доставляет удовлетворение или неудовлетворение в зависимости от того, находится или не находится в готовности соответствующая нервная связь.

Каждый из законов Торндайка имеет определённую фактическую основу (роль упражнения в выработке навыка, благоприятное влияние положительного результата действия на его закрепление, значение готовности организма, установки субъекта при обучении), однако удовлетворительной общей теории эти законы не дают. Прежде всего образование навыков, согласно теории Торндайка, не означает возникновение чего-то нового, а лишь отбор определённых комбинаций из числа уже имеющихся реакций. Хотя навык вырабатывается в индивидуальном опыте, он, однако, в сущности не является у Торндайка новообразованием. Узел разрублен. Проблема развития собственно упраздняется.

Психология bookap

Результаты своего исследования, проведённого над животными, Э. Торндайк непосредственно перенёс на человека и применил к педагогическому процессу.

Уже в отношении животных утверждение, что навык всегда вырабатывается посредством проб и ошибок из совершенно случайных хаотических реакций, требует критического отношения. В отношении обезьян, даже низших, опыты Г. С. Рогинского показали, что навыки у них вырабатываются обычно не путём проб и ошибок, не в результате хаотических движений и случайных правильных решений, но также и не в результате "ага!"-переживаний, внезапного понимания наподобие озарения. Выработка навыков у низших обезьян, которых наблюдал Рогинский, происходила в результате проб, но проб не хаотических и совершенно случайных, а направленных как бы по определённому руслу. Хаотические реакции, совершенно случайные движения, лишённые всякой направленности, появлялись обычно лишь при сверхтрудных для них задачах.

Попытка же свести поведение человека к навыкам, а образование навыков — к механическому процессу, в котором понимание, сознание будто бы не играет никакой роли, тем менее оправдана.

Психология bookap

Общей концепции Э. Торндайка о роли навыков мы должны противопоставить два положения:

1. На высших ступенях развития существуют не только навыки, но и принципиально, качественно отличные от них формы подлинно интеллектуального, осмысленного поведения.

2. Возникновение в процессе развития высших форм интеллектуального поведения означает не просто надстройку над навыками новых, к ним не сводимых форм, но и перестройку самых навыков. Включаясь в структуру интеллектуализированного поведения, сами навыки преобразуются: создаётся новый тип навыка. Сопоставление навыков, образующихся у человека в процессе обучения на основе понимания и являющихся продуктом вторичной автоматизации, с автоматически возникшими навыками ясно обнаруживает их принципиальное различие. И процесс их образования и их функционирование подчиняются различным закономерностям.

По-иному поставлена проблема навыка и обучения в исследованиях Э. Тольмана (Tolman), которые он подытожил в большом труде "Purposive Behavior in Animals and Men". На большом экспериментальном материале ("Крысы в лабиринте") Э. Тольман показал — на примере "классического" образца навыка — безошибочного пробега по лабиринту, — что "навык" включает два компонента: знание этого лабиринта и использование этого знания в пробеге лабиринта по кратчайшему пути к месту, где животное получает корм или свободу. Эти два компонента в процессе обучения часто объективно расчленяются на два различных поведенческих акта, исходящих из разной мотивации. В основе одного из них — собственно обучения лежит потребность в ориентировке. Новая ситуация или изменение ситуации вызывает ориентировочное или "исследовательское" поведение, отличное от выполнения практического задания — овладение пищей и т. п. Для этих разных форм поведения привлекательны и разные объекты и характерны разные способы поведения. Когда перед животным практическое задание — достичь кормушки, животное выбирает кратчайший путь, пренебрегает деталями помещения и бежит прямо к пище. При ориентировочном поведении для животного длинные пути оказываются привлекательнее коротких, большие помещения предпочтительнее малых; сами движения животного при этом медленны и осторожны, животное по пути обнюхивает стены, углы, по нескольку раз возвращается на одно и то же место. Когда животное не очень голодно, то ориентировочное или "исследовательское" поведение берёт сплошь и рядом верх над поведением, непосредственно направленным на практическое задание. Обучение, приобретение знаний проявляется вовне лишь опосредованно через использование его в выполнении практического задания, но оно является в этой "практической" деятельности животного специфическим компонентом. Его специфичность объективно проявляется — совсем демонстративно — в том, что иногда из компонента эта ориентировочная "исследовательская" деятельность выделяется в особый поведенческий акт, дающий обучение, остающееся "скрытым" для наблюдения, пока оно не выявляется в поведенческом акте, непосредственно направленном на выполнение конкретного задания. И именно этим компонентом обучения в этом специфическом смысле, отличном от "навыка", как более или менее гладкого выполнения задания, определяется, по Тольману, поведение в психологическом смысле слова в отличие его от всякого другого процесса. Определяющим в поведении — в психологическом плане — являются заключённые в поведении познавательные и мотивационные компоненты.

Над этим центральным ядром конкретных исследований Э. Тольман возвёл обширное методологическое построение, представляющее собой сложную амальгаму из бихевиоризма, гештальтизма, механицизма и телеологии. Оно подлежит критике. Но выше нами отмеченный и выделенный из дальнейших спекулятивных построений факт представляется капитальным. Психологическое исследование эволюции форм поведения должно сосредоточиться именно на нём — на развитии мотивационных и познавательных компонентов поведения.

Решающая по своему значению для генезиса человеческого сознания проблематика развития неизбежно перемещается дальше — к переходу от элементарных форм индивидуально-изменчивого поведения, совершающегося по методу проб и ошибок, к более высоким формам — "интеллектуального" поведения.

Интеллект

Зачатки "интеллекта" закладываются v животных в рамках инстинктивного поведения. Формы поведения, связанные с зачатками интеллектуальной деятельности, исходят у животных из инстинктивной мотивации, связанной с органическими, биологическими потребностями. Интеллектуальное поведение всегда включает и автоматические, стереотипные компоненты в виде частичных операций, включающихся в выполнение интеллектуальных действий. Но эти последние существенно отличаются способностью соотнести различные частные операции со сложными действиями. С развитием интеллектуальной деятельности вариативность, пластичность поведения существенно увеличивается, приобретая как бы новое измерение. Существенно изменяется соотношение между последовательными — предыдущими и последующими — актами поведения и вместе с тем и соотношение акта поведения и ситуации, в которой он совершается. В поведении, основанном на навыках, на выработавшихся в процессе индивидуального развития функциональных стереотипах, последующий акт поведения повторяет предыдущий. Если в инстинктивных реакциях поведение было сковано видовым прошлым, то в навыках оно связано индивидуальным прошлым. Реагируя на настоящую ситуацию стереотипной реакцией — навыком, индивид реагирует на неё как на прошлую, адекватно относясь к ней, лишь поскольку она является повторением прошлой. Отсюда неизбежные противоречия между поведением и объективными условиями ситуации, в которой оно совершается. По мере того как развивается интеллектуальная деятельность, это противоречие разрешается. С развитием интеллектуальной деятельности каждый акт поведения приобретает значительную вариативность. В результате возникают внутренние предпосылки для более адекватного регулирования поведения в соответствии с новыми, изменяющимися условиями внешней объективной ситуации. "Разумное" поведение, основанное на интеллектуальной деятельности, определяется, таким образом, специфическим отношением, с одной стороны, к объективным условиям, к ситуации, в которой оно осуществляется, с другой — к истории развития индивида, его осуществляющего: оно должно быть адекватно ситуации, целесообразно используя соотношения между предметами для опосредованного на них воздействия; притом это целесообразное поведение должно быть новым для данного индивида актом и достигается не вслепую, случайно, а в результате познавательного выделения объективных условий, существенных для действия.

"Разумное" поведение, связанное с развитием интеллекта, обычно противополагается инстинкту с его слепотой и навыку с его автоматизмом, как их прямая противоположность. Вместе с тем элементы разумности, интеллекта имеются, как мы видели, внутри инстинкта и навыка, и вся история развития и инстинктов и навыков, особенно на высших ступенях, неразрывно сплетается с развитием интеллекта, на каждой ступени в новых формах обнаруживая и противоречия и единство, взаимосвязь, взаимопереходы их друг в друга.

"Разумным" действием в очень широком смысле слова можно назвать всякое действие, которое находится в соответствии с объективными, существенными для данной задачи условиями. "Разумным" в этом смысле оказывается инстинктивное, по-видимому, действие вороны в вышеприведённом примере в силу своей большой адекватности ситуации — в отличие от слепого, неразумного инстинктивного действия гагарки, которая, после того как яйцо было сдвинуто, садится на то место, где было вынесено яйцо, и греет камень. "Разумным" в этом смысле представляется поведение собаки, когда при любом расположении клетки она производит движения, необходимые для того, чтобы её открыть, ударяя по рычагу, — в отличие от слепого, неразумного её поведения, которое она обнаружила, когда, при повороте клетки и передвижке рычага, ударяла по тому месту, где он первоначально находился.

Таким образом, "разумность" поведения зависит прежде всего от характера восприятия.

Способность дифференцировать предметы в ситуации и реагировать на их соотношения — прежде всего, по-видимому, на пространственные соотношения предметов в зрительном поле — является первичной предпосылкой интеллекта в широком, не специфическом смысле слова. Ядро же собственно интеллекта составляет способность выделить в ситуации её существенные для действия свойства в их связях и отношениях и привести своё поведение в соответствие с ними. Существенные же связи основаны на реальных зависимостях, а не на случайных совпадениях, на условно-временнЫх связях. Выделить существенные для действия реальные зависимости от случайных условно-временнЫх связей можно, только изменяя ситуацию, т. е. воздействуя на неё. Развитие интеллекта поэтому существенно обусловлено развитием двигательного аппарата, как периферического, так и центрального, — способностью к манипулированию и произвольному движению. Существеннейшей биологической предпосылкой развития интеллекта является развитие руки и зрения, способности производить действия, изменяющие ситуацию, под контролем зрения и таким образом наблюдать результаты собственного воздействия на окружающий мир: образ действия не в меньшей мере определяет образ познания, чем образ познания — образ действия.

В силу этой зависимости развития интеллекта от развития руки и зрения, от способности активно воздействовать на окружающее и наблюдать результаты этого воздействия, биологические предпосылки интеллекта зарождаются у обезьян, у которых впервые развивается манипулирование под контролем высоко развитого зрения. Интеллект в специфическом смысле слова развивается у человека в ходе исторического развития на основе труда; изменяя в своей общественно-трудовой деятельности действительность, человек познает её и, познавая, изменяет. Интеллект человека, служащий для познания действительности и руководства действием, формируется в процессе воздействия на действительность.

При этом интеллектуальная деятельность характеризуется не только своеобразными механизмами, но и специфической мотивацией. Она выступает в виде любопытства, любознательности, в виде специфической познавательной формы интереса к окружающему. Было бы неправильно приписывать этот интерес какому-то специфическому исследовательскому импульсу, будто бы заложенному в природе обезьяны или человека. В действительности этот интерес, любознательность, любопытство являются потребностью, которая возникает в процессе деятельности, расчленяющей и изменяющей окружающие предметы. Интерес, сначала проявляющийся в стремлении манипулировать вещами, именно этим манипулированием или, точнее, теми изменениями, которые оно производит в вещах, вероятно, первично главным образом и порождается. "Исследовательский" импульс — это прежде всего интерес к предмету, порождённый теми изменениями, которым он подвергается в результате воздействий на него: познавательный, теоретический интерес зарождается в практической деятельности.

Интеллект и "разумная" деятельность, с ним связанная, являются продуктами длительного развития. Они исторические понятия. Возникнув в результате развития, они сами развиваются. На различных ступенях развития "интеллект" и связанная с ним разумная деятельность существенно изменяются.

Психология bookap

Развитие интеллекта выражается, во-первых, в изменениях не только количественных, но и качественных самого интеллекта. Изменяется как содержание, так и форма интеллектуальной деятельности: в смысле содержания интеллектуальные операции проникают во всё более глубокие слои сущего, по мере того как развиваются формы действенного проникновения в окружающее и изменения действительности. Анализ и синтез зарождаются в действии и сначала производятся практически, как практические анализ и синтез в действии. В дальнейшем у человека интеллектуальные операции становятся не только "практическими" — вплетёнными непосредственно в структуру действия, — а также и теоретическими, всё более опосредованными.

Развитие интеллекта выражается, во-вторых, в изменении и других форм поведения; инстинкт, приобретая всё более лабильные формы, переходит во влечение, в котором закреплён лишь исходный импульс действия и завершающий его осуществление акт, а весь промежуточный процесс, от которого зависит, будет ли влечение удовлетворено, когда, как, при каких условиях, — переходит уже к интеллекту. Навык перестраивается не менее радикально: у человека появляются навыки, которые целиком строятся на основе интеллектуальной деятельности: посредством специальной тренировки или упражнения в навык превращается интеллектуальная по сути операция.

Вместе с тем, в-третьих, изменяются и взаимоотношения между интеллектом, навыком и инстинктом. Сначала элементы интеллекта заключены внутри инстинкта и навыка, проявляясь не в строго стереотипных, изменяющихся применительно к ситуациям формах как одного, так и другого. Навык как индивидуально приобретаемая форма поведения, изменяющаяся под влиянием личного опыта, особенно близок к интеллекту. То, что из перспективы высоко развитого интеллекта представляется в виде генерализованного навыка, вариативного в способах своего осуществления, является собственно ещё не расчленённым единством навыка и некоторых элементарных зачатков интеллекта. Недаром обучаемость животных, способность их изменять своё поведение на основе личного опыта, трактовались обычно под рубрикой "ум" животных. Это недифференцированное единство затем раздваивается; развитие идёт посредством "раздвоения единого" по расходящимся линиям — с одной стороны, выдифференцируются высшие специфические формы интеллекта, с другой — всё ещё относительно рутинные навыки, более или менее косные автоматизмы. В результате единство между различными формами психики и поведения не порывается, а становится лишь более дифференцированным. Всё более отчётливо отличаясь друг от друга, они вместе с тем и взаимопроникают друг друга. Если на ранних ступенях развития интеллект или элементы его выступают внутри инстинкта или навыка, то на высших инстинкт и навык функционируют внутри или на основе интеллекта, который осмысливает, контролирует и регулирует их.

Общие выводы

В итоге нашего анализа инстинкта, навыков и интеллекта, как типов поведения, мы приходим к следующим общим выводам.

Психология bookap

Выделение инстинкта, навыка и интеллекта и их противопоставление друг другу как трёх последовательных, друг над другом надстраивающихся форм, никак ещё не решает проблемы эволюции форм психики и поведения. Инстинкт, навык и интеллект, встречаются на. разных ступенях. Каждый из этих трёх типов поведения не остаётся одним и тем же. На различных ступенях развития изменяется как конкретная природа характерных для него форм психики и поведения, так и взаимоотношение различных форм между собой.

Попытка построить теорию развития на противопоставлении инстинкта, навыка и интеллекта получила особенно отчётливое выражение в известной теории трёх ступеней К. Бюлера.

Заслуга К. Бюлера состоит в том, что он поставил в современной психологии проблему развития психики животных как проблему принципиальную и общепсихологическую, значение которой выходит далеко за пределы специальных зоопсихологических вопросов.

Психология bookap

Излагая историю поведения животных, К. Бюлер стремится показать, что описанные им генетические ступени — инстинкт, дрессура и интеллект — не являются случайными, но возникают закономерно в силу внутренней логики развития, ведущей ко всё большему совершенству поведения.

Теория К. Бюлера вызывает, однако, серьёзные возражения как чисто фактического, так и теоретического характера. Главные из них состоят в следующем:

Стремясь подчеркнуть качественные особенности различных ступеней развития, К. Бюлер противопоставляет их друг другу. В результате каждая из них получает одностороннюю характеристику, в которую не укладываются реальные зоопсихологические факты. Факты показывают, наоборот, что хотя инстинкты и навыки, навыки и интеллект и представляют собой своеобразные формы поведения, но что существует вместе с тем взаимопроникновение этих форм.

То понимание соотношения генетических ступеней, которое мы находим у К. Бюлера, не является оправданным и теоретически. Без учёта того, как внутри предшествующей ступени развития создаются условия для появления новой, высшей ступени, как внутри старого рождаются ростки нового, невозможно понять необходимости перехода к более высоким ступеням развития, т. е. невозможно понять сам процесс развития. Поэтому не случайно общие взгляды Бюлера на развитие носят не каузально-генетический характер, как этого требует строго научное мышление, но характер телеологический, — переход к высшим ступеням совершается по Бюлеру в силу имманентно-телеологической необходимости: несовершенство низших ступеней делает имманентно необходимым переход к высшим.

Благодаря тому, что К. Бюлер не ставит перед своим исследованием задачи вскрыть процесс подготовления переходов от одной ступени развития к другой, из его концепции вовсе выпал один из существеннейших вопросов: вопрос о развитии внутри каждой данной ступени, эволюция самого инстинкта, навыка и интеллекта. Естественно, что последнее обстоятельство ещё более подчёркивает отрыв одной генетической ступени от другой.

Вторая основная причина затруднений, на которые наталкивается трёхступенная теория К. Бюлера, состоит в том, что, пытаясь показать внутреннюю логику развития поведения животных, Бюлер вместе с тем незаконно отвлекается от тех внешних условий, в которых протекает развитие, и от тех материальных анатомо-физиологических предпосылок, на основе развития которых только и может развиваться само поведение. Из этого вытекают два следствия: во-первых, процесс развития психики в животном мире, трактуемый вне каузальных связей его с его материальной основой, выпадает из общей системы современных научных представлений о ходе эволюции; сложный и многоветвистый путь биологического развития животных превращается у Бюлера в процесс, различные ступени которого вытягиваются в одну прямую линию, разделённую на три строго ограниченных отрезка. Во-вторых, Бюлер оказывается не в состоянии показать, в чём именно состоит и чем объясняются особенности описанных им форм психики у человека и как происходит переход к этим высшим человеческим формам. Этого и невозможно показать, если отвлечься, как это делает Бюлер, от главного: от анализа особенностей самых условий человеческого существования и определённого ими образа жизни людей — жизни, изначально основанной на общественном процессе труда.

Итак, главная задача, которую пытался разрешить К. Бюлер, а именно задача показать внутреннюю закономерность процесса духовного развития, остаётся неразрешенной. Инстинкт, дрессура и интеллект выступают в теории Бюлера лишь как три различных, последовательно налагающихся один на другой механизма, безразличных к тому содержанию, которое они реализуют, и поэтому неспособных к подлинному развитию, к подлинному "самоуважению".

Психология bookap

Критика трёхступенной теории развития, как она представлена К. Бюлером, не снимает, однако, вопроса о ступенях развития и не освобождает от необходимости дать позитивную схему. При этом нужно учесть весь фактический материал эволюции форм поведения — как тот очень обширный материал, который лёг в основу различения инстинкта, навыка и интеллекта, так в частности и материал о ранних доинстинктивных формах поведения, не учтённый в этой схеме.

В построении этой схемы мы исходим из того, что 1) различные ступени в развитии психики определяются изменением форм существования, материальных условий и образа жизни, в свою очередь влияя на изменение последнего.

Способность животного решать те или иные задачи, по которой обыкновенно судят об уровне его интеллектуальных способностей, не является плодом изолированно взятых психических его данных. Она существенно зависит от общих биологических особенностей данного животного и от того, насколько данная задача им адекватна. Так, например, крысы лучше, чем обезьяны, решают задачи на прохождение через лабиринт — не потому, что они вообще умнее обезьян, а потому, что специально эта задача более адекватна для тех специфических способностей, которые должны были развиться у них в связи со специфическими биологическими условиями их существования. По тем же причинам птицы, которые обычно прячут пищу на зиму, зарывая её, особенно успешно решают различные задачи, требующие ориентировки в пространстве. Из этого вытекает, что научное изучение развития интеллектуальных способностей у животных не может замкнуться в абстрактном рассмотрении психических способностей, взятых сами по себе, а должно исходить из изучения конкретных биологических условий существования и жизнедеятельности животных. В конечном счёте не формы психики определяют ступени развития живых существ, как это принято в идеалистической психологии, а биологически у животных, исторически у человека детерминированные ступени их развития определяют формы психики. 2) Различные ступени не наслаиваются лишь внешне друг на друга, а связаны друг с другом многообразными взаимосвязями и взаимопереходами; каждая последующая ступень является при этом, однако, качественным новообразованием, и переход от одной ступени к другой представляет скачок в развитии.

В соответствии с этим мы намечаем — в порядке предварительной рабочей гипотезы — следующую схему:

0. Предысторические с точки зрения развития психики формы поведения — у простейших, у которых ещё отсутствует нервная система и специализированные органы чувств, поведение которых регулируется физиологическими градиентами, тропизмами, определяясь в основном физико-химическими процессами.

Для развития психики собственная история существенно связана с развитием форм поведения, которые регулируются через посредство органов чувств и нервной системы. Эти формы поведения подразделяются сперва на две основные большие ступени:

I. Основанные на биологических формах существования, вырабатывающиеся в процессе приспособления организма к среде, "инстинктивные", т. е. несознательные, формы поведения.

II. Основанные на исторических формах существования, вырабатывающиеся в процессе общественно-трудовой практики, изменяющей среду, сознательные формы поведения.

Психическое развитие животных обусловлено общими закономерностями биологического развития организмов в условиях определённых взаимоотношений его с окружающей естественной средой.

Психология bookap

Психическое развитие человека обусловлено общими закономерностями общественно-исторического развития. При этом значение биологических природных закономерностей не упраздняется, а "снимается", т. е. вместе с тем и сохраняется, но в опосредованном и преобразованном виде.

В зависимости от изменяющегося соотношения строения и функции и поведения в ходе биологического развития психики выделяются различные подступени, а именно:

1. Инстинктивные формы поведения в более узком, специфическом смысле слова, т. е. формы поведения с такой зависимостью функции от структуры, при которой изменение поведения по отношению к жизненно важным ситуациям в основном возможно лишь в результате изменения наследственной организации.

2. Индивидуально-изменчивые формы поведения.

Индивидуально-изменчивые формы поведения в свою очередь подразделяются на: а) индивидуально-изменчивые формы поведения, которые основываются на функциональных стереотипах, вырабатывающихся в процессе индивидуального развития, и адаптируются к наличной ситуации, лишь поскольку она является повторением уже бывших ситуаций: индивидуально-изменчивые формы поведения типа навыков; б) индивидуально-изменчивые формы поведения, связанные с развитием интеллектуальной рассудочной деятельности.

В пределах группы II, характеризующей развитие сознания, мы будем различать два этапа, определяемые уровнем общественной практики: на первом — представление, идеи, сознание непосредственно ещё сплетены в материальную практическую деятельность и в материальное общение людей; на втором — из практической деятельности выделяется теоретическая деятельность и в связи с этим существенно перестраиваются и изменяются все стороны психики.

Психология bookap

В ходе развития все эти ступени не наслаиваются внешним образом друг на друга, а друг в друга переходят. В ряде случаев эти переходы уже могут быть намечены.

Так, переход от поведения, регулируемого градиентами, физико-химическими процессами, к поведению, которое регулируется через посредство органов чувств и нервной системы и включает чувствительность, т. е. примитивные формы психики, опосредован возникновением нервной системы. Возникновение же нервной системы, которая служит для проведения импульсов и интеграции деятельности организма, в процессе проведения раздражения и интеграции деятельности организма посредством градиентов (см. дальше) и совершается; интеграционные функции порождают нервную систему как орган, как механизм, осуществляющий эти функции, а нервная система в соответствии со своим строением порождает новые формы интегрирования, новые функции, в том числе и психические.

Дальнейший этап в развитии психики и поведения — возникновение более сложных инстинктивных форм поведения, связан с возникновением дистантрецепторов. Здесь снова отчётливо выступает развитие, становление, переход от одной ступени к другой — в процессе образования дистантрецепторов, выделяющихся из контактрецепторов в связи со снижением их порогов.

Далее, на другом полюсе отчётливо выступает конкретно-реальная диалектика перехода от биологических форм психики к историческим формам сознания в процессе труда.

Психология bookap

Различные формы поведения, характерные для каждой из этих ступеней, и признаки, их характеризующие, также не внеположны, а взаимосвязаны. Так, в инстинктивных формах поведения, противопоставляемых индивидуально-изменчивым формам поведения, наследственность и изменчивость даны в единстве. Это выражается, во-первых, в наследственной изменчивости самых инстинктов, которые в своей наследственной фиксированности являются продуктами эволюции. Это выражается, во-вторых, в том, что инстинктивные формы поведения у каждого индивида опосредованы его индивидуальным развитием, фиксируясь в течение эмбрионального периода или даже в первых действиях постэмбрионального периода (опыты Л. Верлена). Далее, в реальном поведении одного и того же и индивида и вида обычно представлена не одна, а несколько форм поведения в единстве, в котором одна из них является лишь преобладающей. Так, например, даже у высших беспозвоночных, у которых наследственная стереотипность инстинктов особенно выражена, налицо и известная индивидуальная выучка (опыты К. Фриша над пчёлами).

Наконец, не только у одного и того же индивида определённого вида, но и в одном и том же акте поведения сплошь и рядом в качестве компонентов включаются различные формы поведения: так, когда цыплёнок начинает клевать зёрна и только их, — это и инстинкт и навык в едином акте.

В развитии выше намеченных форм поведения имеется, как мы видели, известная преемственность, взаимосвязь и многообразные переходы между последующими и предшествующими, низшими и высшими ступенями. Однако это развитие совершается не прямолинейно и не в порядке непрерывности, а с резкими скачками, разрывами непрерывности (в порядке "раздвоения единого", развития по расходящимся линиям и иногда возрастающей дивергенции). Так, например, наиболее фиксированные и слепые инстинктивные реакции типа цепного рефлекса на определённый, узко специализированный раздражитель (запах самки, определённой пищи и т. п.), с одной стороны, и наиболее расходящиеся с ними индивидуально-изменчивые формы поведения — с другой, являются продуктом более позднего развития, в ходе которого они всё более расходились. Таким образом, в ходе развития наблюдается не только постепенное накопление качественных различий внутри определённой формы, дающее на тех или иных точках "скачки", качественно различные новые ступени, но и образование в ходе развития резко расходящихся (дивергентных) форм поведения. Сопоставление этих наиболее дивергентных форм, в которых до крайних пределов доведены и односторонне выражены специфические особенности, отличающие одну форму поведения от другой, и питало те механистические теории, которые представляют развитие поведения как внешнее наслаивание различных форм.

В ходе развития наблюдается вместе с тем и появление аналогичных форм на разных ступенях развития. Так, аналогичное развитие инстинктивных форм поведения наблюдается у насекомых, у высших беспозвоночных и затем среди позвоночных — у птиц. Однако в первом и во втором случае это разные инстинкты. Ещё более резкий и парадоксальный пример: ситуативно-ограниченные формы интеллектуального поведения наблюдаются на высших этапах группы I биологически обусловленных форм поведения (у приматов) и на низших этапах группы II исторически обусловленных форм поведения (у детей в преддошкольном и младшем дошкольном возрасте). Это и создало почву для тех эволюционистских теорий, которые переносят одни и те же абстрактно взятые категории с одной ступени на другие, качественно отличные (как это имеет место в той же схеме К. Бюлера). Однако в действительности между этими формами поведения за некоторой в значительной мере внешней аналогичностью скрывается глубокая, коренная внутренняя разнородность. Более углублённое исследование явственно её обнаруживает (см. главу о мышлении, опыты А. Н. Леонтьева и его сотрудников о практическом интеллекте у детей).

Приведённая схема даёт классификацию — схематическую — форм поведения в биологическом плане. Однако внутри эволюции форм поведения совершается очень существенная и для самих форм поведения эволюция форм познания. Эволюция форм психики, специфических форм познания, т. е. отражения действительности, и форм поведения образуют при этом не два параллельных ряда, а два друг в друга включённых звена или стороны единого процесса; каждая форма поведения, будучи в самом конкретном своём протекании обусловлена формой познания, самым своим внутренним строением выражает определённую форму психики, познания или отражения действительности, в силу чего именно через объективный анализ развития внутреннего строения форм поведения раскрывается развитие форм познания.

Весь наш анализ как инстинктивных форм поведения, в которых преобладают наследственно закреплённые механизмы, так и форм индивидуально-изменчивых ("навыков") показал (см. выше разделы об инстинктах, навыках и интеллекте этой главы) — и в этом один из наиболее существенных его результатов, — что внутреннее строение каждой из этих форм поведения, определённый исход из её механизмов и отношение к окружающей среде (а тем самым и биологическое её значение) различно в зависимости от характера рецепции, т. е. отражения действительности. В качестве таких форм отражения, т. е. познания действительности, в ходе нашего анализа выделились: а) ощущение отдельного качества без восприятия соответствующего предмета, сенсорная дифференцировка отдельного раздражителя, который вызывает действие типа реакции - в целом фиксированный ответ на сенсорный раздражитель; б) предметное восприятие. Внутри этого последнего имеет место, во-первых, более или менее диффузное "целостное" восприятие предмета в ситуации и, во-вторых, выделяющее его из ситуации восприятие предмета с более или менее дифференцированным и генерализованным выделением отношений: интеллект в его доступных животному зачаточных формах. В зависимости от этого различия в формах познания выступают изменения и во внутреннем — психологическом — строении форм поведения, наметившиеся в нашем анализе: появляется отличное от реакции действие - более или менее сложный акт поведения, направленный на предмет и определяемый им. При достаточно дифференцированном выделении в восприятии предмета из ситуации, т. е. условий и отношений, в которых он дан, действие, направляясь на предмет, в различных условиях осуществляется различными способами. В связи с выделением предмета из ситуации, т. е. изменением строения восприятия, изменяется, усложняется и строение действия; тожественная общая направленность того или иного акта поведения оказывается совместимой со всё бОльшим разнообразием обходных путей, всё большей вариативностью способов его осуществления при изменяющихся условиях. Сами же способы начинают выделяться из целостного действия и переноситься из одного действия в другое, фиксируясь в качестве навыков в более специфическом смысле слова, отличном от установившегося в современной зоопсихологии, в которой под навыком по существу разумеют лишь индивидуально-изменчивую (и этим отличную от инстинкта) форму поведения.

При этом действие в таком понимании предполагает не только более или менее дифференцированное и генерализованное предметное восприятие, но и достаточную пластичность, изменчивость высших форм поведения, их эффекторных механизмов. Эффекторика и рецепторика в ходе эволюции вообще — как указывалось выше — теснейшим образом взаимосвязаны.

Изменение форм познания, или отражения, окружающей действительности неизбежно взаимосвязано и с изменением форм мотиваций, так же психологически дифференцирующих формы поведения. Видоизменяя внутреннее строение поведения, формы познания, возникая внутри тех или иных форм поведения и в зависимости от них, в свою очередь опосредуют переход от одной формы поведения к другой (см. выше раздел об инстинктах этой главы).

Задачей дальнейшего исследования является раскрытие общих закономерностей и конкретной диалектики развития, в ходе которого совершается переход от одной формы отражения, познания, к другой, в результате возникновения и снятия противоречия между материальными формами существования и формами отражения, познания.35 При этом принципиально решающим является то, что в основу мы кладём формы существования (биологические, исторические с дальнейшей дифференциацией тех и других), изменяющийся в процессе развития образ жизни; на этой основе в качестве производных и подчинённых включаются — для каждой данной ступени развития — механизмы поведения, заложенные в сложившейся в результате предшествующего развития организации данного вида индивидов, и формы их психики (мотивации, познания), с тем что одни и другие, т. е. органические свойства индивидов и характерные для них формы психики (мотивации, познания), в ходе эволюции берутся во взаимосвязи и взаимообусловленности. Конкретное осуществление этой программы дело дальнейших исследований.


35 Попытку дать такую историю развития форм отражения и форм деятельности делает в своём исследовании, посвящённом развитию психики, А. Н. Леонтьев. (его докт. дисс. "Развитие психики"; см. также А. Н. Леонтьев "Проблемы развития психики". М., 1972 ).