ОСНОВНОЕ: что чистим?
МОРЕ ПСИХИКИ
МОРЕ ТЕЛА
МОРЕ СОЗНАНИЯ
Слой 2. СОЗНАНИЕ В ПСИХОЛОГИИ
СЛОИ ФИЛОСОФИИ
Глава 8. Последняя капля науки
В 1994 году учредители «Journal of Consciousness Studies» писали:
«Без сомнения, сознание после почти векового изгнания снова в академической повестке дня. Количество публикаций, посвященных именно сознанию, постоянно растет…» (Journal of Consciousness Studies, № 1, 1994, с. 4).
Это означает не только то, что скоро возродится наука сознания, но и то, что рассказывая о современных западных представлениях о сознании, надо показывать, что они состоят из двух частей разного качества.
Первую я показал в начале книги, как общепринятые, установившиеся в академической среде взгляды, которые давно приняты и в России, поскольку соответствуют и нашим научным традициям. Это, так сказать, Наука о сознании, которую получит неискушенный новичок. И она пуста и почти мертва.
Вторая часть — то, что кипит и бурлит сейчас в западных научных кругах, — в сущности, еще не стало наукой, которую можно изучать. Это еще наука, которую можно только делать. А для этого необходимо находиться в непосредственном общении с ее творцами. Очевидно, что это живая, здоровая, но малодоступная нам пока часть западной науки о сознании, которой, по существу, еще нет. Она только рождается.
При этом у нее уже есть свои минусы, потому что она — модное направление мысли и великолепный способ посверкать умом и образованностью. Мне уже доводилось не только налетать на пустые и хвастливые публикации — не более, чем игру модными терминами, — но даже подвергнуться обработке заезжих из Америки прохвостов, которые теперь продают не серебряные ситечки, а кволии и синестезии (без перевода).
Сумела ли эта Новая Волна науки о сознании действительно получить какие-то плоды? Думаю, нет. Единственным, хотя и очень важным достижением этого штурма двух последних десятилетий можно считать появление больших итоговых монографий, вроде «Введения в Сознание» (Consciousness. An Introduction) английского психолога Сюзанны Блэкмор.
Это великолепная книга, рассказывающая в 27 очерках о всех основных мыслителях, начиная с Декарта, чьи труды можно считать шагами науки о сознании… Точнее, об англо-американском штурме сознания, потому что кроме Декарта, Джеймса и Будды все остальные — современные англоязычные исследователи. Если приглядеться к этому списку, то становится понятно, почему Сюзанна Блэкмор говорит:
«Другая проблема в том, что изучение сознания — новый и междисциплинарный предмет» (S.Blackmore. Consciousness: an introduction, Hodder e Stoughton, 2003, с 2).
Новая волна имперских идеологов не очень хочет помнить корни, потому что если оторвать мысль современных исследователей от корней, мы будем зависимы от англоамериканской подачи всей Науки. Ничего личного, только бизнес. И если за истину платят, то она тоже бизнес. А бизнес лучше всего идет в условиях монополии.
И тем не менее, книга начинается с предуведомления: «Если вы хотите думать о сознании, необходимо замешательство. <…> По этой причине большая часть этой книги имеет целью скорее увеличить ваше замешательство, чем уменьшить его» (Там же, с. 1).
Почему? Потому, что ответов нет:
«Если вы думаете, что знаете решение проблемы сознания, вы не понимаете проблему» (Там же).
Стена. Тупик. Изначальная уверенность в непознаваемости сознания. Поэтому книга кончается рассказом о Будде и дзенской медитации.
Что же дал этот мозговой штурм нескольких тысяч исследователей, длившийся не менее пятнадцати лет?
Описание изучаемого явления. Сейчас совместными усилиями Западной Науки создана культура размышления о сознании. Эта культура, как всякая научная культура, принадлежит определенному сообществу людей. Границы его размыты, но есть ядро, состоящее не столько из людей, сколько из авторов определенных работ, ставших основополагающими. Иначе говоря, такими, которые нельзя не учитывать, если ты берешься говорить о сознании, потому что в них закреплены какие-то из таких черт сознания, неучитывание которых разрушит все твои построения.
Ничего особенно нового, никаких откровений по сравнению с Метафизикой сознания это сообщество не нашло. Просто они хотят, чтобы Наука делалась модно и по-американски, поэтому высказывают все старые истины современным языком. От того, что ты говоришь в терминах искусственного интеллекта, коммутации или машинной памяти, сознание понятнее не становится, хотя продать свое сочинение проще.
Тем не менее, чем современнее описание, тем понятнее оно современному уму, а значит, тем проще кому-то из исследователей перейти от описания к построению гипотез о том, что же такое сознание. Об одном из таких построений я хочу рассказать подробнее.
Сделал его известный американский исследователь, в прошлом нейролог и психиатр, Джон Смитис (Smithies). В сущности, он сделал первую попытку увидеть сознание по-новому еще в 1994 году, в книге «Стены Платоновской пещеры». После этого ему потребовалось десять лет, чтобы опубликовать краткое изложение своего понимания в статье «Пространство, Время и Сознание» в третьем номере «Journal of Consciousness Studies» за 2003 год. Я хочу рассказать об этой статье подробнее.
Во Введении Смитис дает предысторию предмета. Что для меня особенно важно — это то, что он, как признанный знаток науки о сознании, относит все предшествовавшие его собственным взглядам взгляды к двум традиционным направлениям и никого не поминает особо. Это значит, что я не ошибаюсь, когда заявляю, что пока Западная наука о сознании лишь переводит на современный язык уже известные данные. Итак:
«Взаимоотношение между сознанием и мозгом традиционно были предметом двух соревнующихся теорий. Старшая — дуализм. Она заявляет, что человеческое существо состоит не просто из физического тела с его мозгом, но обладает и чем-то сверх этого, бытийно независимым от тела. Другая — монизм, который утверждает, что личность состоит только из физического тела с его мозгом, и что сознание каким-то еще не совсем определенным образом является продуктом мозга» (Smithies. Space, Time and Consciousness // Journal of Consciousness Studies, № 3, 2003, с 47).
Смитис много усилий положил на исследование монизма, как нейрофизиолог, поэтому его отходу от него можно доверять.
«К концу прошлого столетия, однако, была разработана третья теория. Она предполагает, что человеческое существо состоит из физического тела, сделанного из обычной материи, протяженной в физическом пространстве, и, в дополнение, из модуля сознания, сделанного из материи другого рода, протяженной в ином пространстве снаружи физического пространства. Значение этого «снаружи» будет объяснено позже. <…>
Толчок новой теории пришел частично от таких философов как С. Д. Броуд и X. X. Прайс, частично из успехов интроспективной психологии, частично как развитие понимания определенных находок клинической нейрологии, а частью из последних продвижений теоретической физики» (Там же, с. 48).
Отрывок, переполненный значимыми вещами. Связующим звеном, что я особо хочу подчеркнуть, всего этого междисциплинарного синтеза, оказывается интроспективная психология Хуже того, давно забытая и выкинутая у нас психология самонаблюдения, оказывается, не только тайком от наших психологов возрождена на подлом Западе, но еще и сделала успехи за последнее время! Ладно, пусть это будет камушек в окно нашей спящей красавицы-психологии: пора вставать, любимая! Самонаблюдение снова востребовано, поскольку возрождается наука о сознании!
Но вернемся к Смитису.
«Физик-теоретик Андрей Линде (1990) предположил, что мир состоит из трех различных фундаментальных составляющих — пространства-времени, материи и сознания, с их собственными степенями свободы.
Моя цель в этой статье развить это предположение дальше» (Там же).
После такого заявления я действительно согласен считать взгляды Смитиса третьей теорией сознания и первым шагом за привычный круг вопросов и ответов. Самое главное, это попытка вырваться из пут картезианской философии, четыре века заставлявшей западных мыслителей путать сознание с умом.
«Декарт использовал "протяженность пространства" как критерий различения между сущностями умственными (непротяженными) и физическими (протяженными). Однако, как я это уже доказывал раньше (в "Стенах Платоновской пещеры") это, возможно, было ошибкой.
Сознание имеет содержания — преимущественно ощущения, образы и мысли— которые мы можем созерцать при самонаблюдении, как это делается при психологических экспериментах. Некоторые из этих содержаний, как зрительные и телесные ощущения и образы, явно протяженны в (феноменальном) пространстве. <…>
Таким образом, Декартовский критерий изначально вводит различие между разными содержаниями сознания, а не между всеми такими содержаниями и материальными вещами» (Там же, с. 48–49).
Вот из этого исходного утверждения или наблюдения и рождается предположение о том, что сознание имеет иную природу или хотя бы иное устройство, по сравнению с тем, как его представляли себе европейские мыслители. Исходные представления таковы:
«Сегодня многие философы придерживаются Прямой Реалистической теории восприятия. Ее можно показать как утверждение, что в сознании мы прямо сознаем внешние физические предметы. Феноменальные предметы, таким образом, есть те же физические предметы (или их аспекты, поверхности и т. д.).
В противоположность этому, научная теория представлений утверждает, что феноменальные предметы, вместе с пространством, в котором они находятся, есть создания центральной нервной системы и ни в коем смысле они не являются прямым видением тех внешних предметов, которые они представляют.
Это противоречие за последнее время было решено в результате большого числа психофизических экспериментов. Они, без всякого сомнения, показали, что в видении мы не имеем мира таким, каков он есть в действительности, но таким, каким мозг воссоздает его, творя наиболее вероятную картину» (Там же, с. 49).
Именно из этого рассуждения Теории Прямого Реализма научными исследованиями и делается вывод, позволяющий увидеть сознание иначе:
«Теория Прямого Реализма позволяла нам рассчитывать на бытие феноменального пространства (то есть пространства явлений сознания — АШ), отождествляя его с внешним, физическим пространством.
Но если феноменальные предметы (то есть явления предметов в сознании — АШ) являются конечными результатами основанных на вероятности нейрорасчетов, то это мнение больше не держится. Тогда феноменальному сознанию необходимо придать свое собственное действительное пространство— феноменальное пространство. Оно может совпадать с каким-то аспектом мозгового пространства (хотя это еще надо найти, а не принимать как данность), но ни с каким из аспектов внешнего физического пространства» (Там же).
А дальше Смитис переходит к разговору об этом собственном пространстве сознания. Ведь вводя это понятие, мы тем самым вынуждены будем считать, что существуют два мира — физический мир и мир сознания. И это притом, что, как ученые и враги религии, мы не допускаем, что существуют Небеса и Мир Богов. Но даже не признавая его, мы должны будем принять, что теперь для многих будут существовать три мира. И если для Смитиса и прочих ученых встает вопрос о том, как соотносятся между собой первые два, то меня занимает и вопрос о том, как соотносятся мир сознания с миром Богов.
Но пока — исследование Джона Смитиса.
«…Решением этой проблемы может быть то, что феноменальное пространство и физическое пространство есть просто разные пространства, разные параллельные вселенные, чьи содержания случайно находятся во взаимоотношении. Здесь "разные пространства" не означает, что одно действительное, а другое абстрактное, но что оба действительны, но топологически внешние друг другу.
Действительное пространство может быть определено как пространство, в котором движутся предметы. При таком подходе физическое тело движется в физическом пространстве, а образ тела (как и образы снов и тому подобное) движется в пространстве явлений» (Там же, с. 51).
Эти мысли Смитис подкрепляет научными гипотезами об иной физике нашего мира.
«Предположение, что Вселенная может иметь более трех пространственных (или четырех пространственно-временных) измерений, родилось в 1917 году, когда Питер Калуца (Kaluza) предположил, что электромагнетизм в действительности является расширением гравитационного поля в пятое измерение пространства. Эта теория была поддержана Эйнштейном и Бергманном» (Там же, с. 51).
Развивая эти взгляды физиков, Смитис приходит к выводу: «Как бы там ни было, но если теория сознания, представленная в этой статье, верна, тогда все содержания сознания — включая наши зрительные ощущения — лежат в своем собственном пространстве вне физической Вселенной» (Там же, с. 52).
Соответственно, там находятся и сны, и галлюцинации, очевидно, туда же путешествуют шаманы и исследователи измененных состояний сознания.
В сущности, на этом утверждении исследование Смитиса и заканчивается. Все остальное лишь попытки его освоить. Тем не менее, новое понимание сознания высказано. Сумеют ли ученые его развить и извлечь из него пользу?
Лично я, во всяком случае, буду считать, что эта последняя капля Науки была выплеснута волной на берег и, возможно, окажется переходом на твердую почву. Во всяком случае, она позволяет двигаться дальше, а не крутить бесконечно чье-то чужое колесо.
