Глава 5. Вина — это оборотная сторона осуждения

Увидев свою вину, вы можете увидеть свое осуждение

— Итак, кто испытывает вину?

— Я испытываю вину по отношению к мужчинам. К Олегу, отчасти к Анатолию.

— Что это за вина и какое ваше осуждение породило ее?

— Осуждение?

— Ваша вина возникла как результат вашего осуждения Олега и Анатолия. Вы осуждаете их, но не видите, что это осуждение породило вашу вину по отношению к ним.

За что вы их осуждаете?

— Олега за сексуальность.

— Но в связи с ней же вы чувствуете и вину. Смотрите, как работает механизм обвинения и вины. Это и есть змея, кусающая свой хвост. Когда змея начинает кусать себя за хвост, то начало и конец соединяются. Начало — это осуждение, конец — это вина. Кажется, что они совершенно не связаны, но теперь мы видим, что они есть две стороны одной медали.

— Анатолия, наверное, за молчаливость.

— Осуждая Анатолия, то есть самого себя за молчание, вы испытываете вину за это. А молчание-то о чём?

— Как я буду говорить, наверное. Сказать, наверное, есть что.

— А что сказать? Я осуждаю его за то, что он не говорит, хотя есть, что сказать. И я испытываю вину за то, что не говорю, хотя есть что сказать. Но так как я не говорю, то еще не знаю, что мне есть, что сказать. Вот видите, как хорошо?

— Я испытываю вину к Володе, потому что сегодня у нас с ним был разговор, и я поняла, что он отзеркалил то проявление духовности, которое я проявляю здесь. То есть я что-то о себе думаю и пытаюсь в каждом разговоре то ли навязать, то ли поучать, как это должно быть. И я сказала ему спасибо за то, что он показал мне это, но я не увидела, что я его осудила, потому что тут же я подумала, что вообще-то нужно выбирать слова, чтобы не обидеть. Сейчас я увидела, что осудила.

— А если осуждение без вины, тогда как быть?

— Значит, ты еще не видишь хвоста змеи.

— Да?

— Хвост далеко. Змея-то большая.

— Крупная.

— Пока голова доползет до хвоста, много времени пройдет.

— А я осуждаю себя за то, что чувствую телом, и мне нужно подойти к человеку и прикоснуться. Не знаю, почему. У меня мандраж в области груди. Не знаю, почему. Я всё это подавляю.

— Значит, я осуждаю себя за телесные проявления и испытываю вину в связи с этим.

— Да.

— Сан Саныч, а вы можете мне помочь увидеть вину и осуждение? Я серьезно. У меня это довольно часто, но сейчас я могу просто привести конкретный пример. Хотя я понимаю, что этот механизм у меня работает и в других ситуациях. Толик меня раздражает своей манерой поведения. Никак не могу ее принять.

— Какой?

— Его хохот, мобильник, который не выключается, тон, которым он говорит.

— То есть он несерьезный.

— Отчасти циничный, в придачу и бабник, я бы сказала. Это все складывается в то, что я невольно его осуждаю.

— Ты его осуждаешь за то, что он бабник, это одно. За то, что он несерьезный, это другое.

— Это всё складывается в сумме.

— Воспринимая это так, ты никак и не можешь увидеть то, из чего она складывается.

— Может быть.

— Давай разбираться. В мусорное ведро набросали кучу всего и сказали, что это мусор. Я спрашиваю, что там, а мне отвечают: «Мусор». Начинаешь разбирать, а там куча разных вещей: карандаши, бумага, старые лезвия…

— Я пока не поняла, за что я его осуждаю больше всего.

— Давай разбираться конкретно. За что ты его осуждаешь? За то, что он имеет дело с женщинами?

— За то, что он не может выбрать одну женщину, остановиться.

— Он ищет.

— Сколько же можно искать-то?

— Хорошо. Что ты сегодня на завтрак кушала?

— Мясо с кашей, чай, масло, хлеб.

— Значит, ты ела мясо, кашу, чай, хлеб, масло. Почему ты не можешь остановиться на чем-то одном? Почему ты, например, не ешь один хлеб?

— А меня никто не раздражает. Мне нравятся все, и я их воспринимаю такими, какие они есть. Сан Саныча с некоторого момента тоже.

— С некоторого момента до определенного периода. А до этого я уже ничего не помню. Так?

— А это уже прошлое.

— Продолжайте.

— Я осуждаю себя за то, что ничего не понимаю, за то, что дура-дурой сижу, за то, что вы меня доканываете второй день уже.

— Это не я тебя доканываю. Ты сама себя доканываешь. Так и происходит. Если ты сейчас говоришь, что себя осуждаешь, то ты сама себя доканываешь. Теперь ты осуждаешь тех, кто осуждает тебя, хотя ты сама этим и занимаешься. Тебе это просто показывают.

— Я вижу, что мне это показывают. Что мне показывают мое отношение ко мне же.

— Да. Так ты относишься к себе. Так какие у тебя претензии к тому, кто показывает тебе то, как ты относишься сама к себе?

— Я же говорю, что осуждаю себя. У меня вина идет, я обвиняю себя за то, что я бестолковая такая.

— Вина за вину.

— Теперь посмотри осуждение, которое ты создаешь, и следствием которого является вина. То есть ты испытываешь вину за то, что тебе говорят, что ты глупая и ничего не понимаешь. Твоё осуждение других должно быть точно таким же.

— Я же считаю, что это не так, и осуждаю других, которые об этом говорят.

— Которые, как ты считаешь, говорят не то, что надо. И ты им говоришь: «Пошли все на фиг, вы сами ничего не понимаете», — и осуждаешь их. Таким образом, получаешь свою вину.

— И еще сильней получаю.