Часть четвертая. Гносеология и онтология
Глава первая. Новая методология в гносеологии
Информация
Поставим небольшой логический опыт.
Мы рисуем себе те идеальные условия, которых никогда не может быть (следует всегда помнить о сделанном допущении), они представляют собой наличие абсолютного «ничто», которое только возможно вообразить, в этом «ничто» находятся две абсолютно замкнутые сами в себе вещи (мы не оговариваем сейчас вопросы возможности, предшествующей этим вещам, поскольку это всего лишь «логический» опыт).
Казалось бы, все есть для того, чтобы мы могли в «лабораторных условиях» проследить весь процесс познания, но это не так. Действительно, возможность познавательного процесса наличествует: есть два элемента, но нет единого процесса — обе вещи абсолютно замкнуты сами в себе. Что должно произойти, чтобы процесс познания пошел? Для этого одна изначально замкнутая система должна преодолеть «бытие в себе», а для этого ей необходимо создать внутри себя столько «лишней энергии» (пока это «рабочее» название, за неимением другого), чтобы не иметь возможности удержать ее и благодаря этому — открыться. Другая же изначально замкнутая система должна создать до того большой «дефицит энергии», чтобы открыть свою пустоту для свободного входа «энергии» в себя.
Теперь мы предлагаем назвать здесь все, кроме «ничего» и собственно факта двух вещей «информацией». Таким образом, «информация» приобретает все характеристики или, иначе, условия, чтобы получить полное право именовать себя принципом, так оно и получается. Но, несмотря на то что она является принципом, всем нам очевидно, что она существует и как «объективная» вещь. Возможно, кто-то попытается оспаривать это предложение. Давайте разберемся: кто-то мне что-то сказал, и я обладаю информацией. Но что такое эта информация, если не память? Информация — как «объективная» вещь — это память (во всевозможных ее проявлениях). Но память накрепко спаяна с понятием времени, последнее же не абсолютно, а является только способом нашего с вами существования. Следовательно, эта информация будет информацией только для того, кто использует тот же способ существования, что и мы, ту же, что и мы, знаковую систему. Как замечательно об этом пишет О. Шпенглер: «Придет день, когда прекратится существование последнего портрета Рембрандта и последнего такта моцартовской музыки, хотя, пожалуй, и будет еще существовать закрашенное полотно и нотный лист, так как не будет уже ни глаза, ни уха, которым был бы доступен их язык форм».[150]
Так что информация — это блеф, который для нас — что-то, а для другого — уже филькина грамота, как изваяние языческого бога для христианина, насаждающего свою религию в первой половине первого тысячелетия нашей эры. Насколько благоразумно строить системы познания, которые будут опираться на такое воззрение на информацию? Такие системы являют собой обычный пример закрыто-системного познания, которое рано или поздно заявит о своей несостоятельности; поэтому для нашего с вами языка пусть продолжает существовать «объективная информация» — возлежащая на памяти, а теорию познания надо строить исходя из принципа информации и с помощью нового языка.
Нам симпатизирует кибернетический настрой, который отказывается от необходимости материального субстрата информации: «Информация, – пишет В.И. Кашперский, – феномен нефизический (в смысле: сверхфизический, надфизический, физически не интерпретируемый, несводимый к известным физическим свойствам и законам). Информационные процессы осуществляются функционально, способом их бытия как функциональных явлений оказывается не вещь, не свойство, а отношение».[151] Хотя, к сожалению, философские интерпретации этого понимания информации расстраивают своим очевидным упрощенчеством: «Информация, – пишет Н.В. Тузов, – не материя и не энергия, значит, она нечто идеальное».[152]
Что остается делать? Мы возвращаемся к нашему опыту и сами определяем понятие информации конгруэнтно любой системе. Итак, информация — это явленная тенденция к взаимодействию.
Здесь мы должны пояснить по очереди некоторые элементы приведенного определения. Во-первых, что такое «взаимодействие» и почему мы считаем его необходимым условием «для» информации. Очевидно, что процесс обмена информацией (причем речь должна идти именно о процессе, иначе мы будем работать с понятийной иллюзией, а не реальностью) предполагает, что существует минимум две стороны — информирующая и получающая информацию (и именно поэтому мы говорим «взаимодействие»), в противном случае информация теряет смысл как собственно информация и, следовательно, не отличима ни от чего другого, а потому и не является информацией. Теперь разберемся, почему мы говорим об «явленности». Если процесс не запущен, следовательно, его невозможно «увидеть», то есть он не явлен, а раз так, то верно обратное: если процесс не явлен, то он и не запущен, он не идет, значит, нет взаимодействия, значит, нет и информации. Итак, «явленность» также необходимая составляющая определения.
Осталось слово «тенденция». Если мы не включим его в определение, то информация, подобно вещи, будет где-то жестко локализоваться и вступит в действие замечательный по своей пессимистичности принцип Гейзенберга — принцип неопределенности: или «что», или «где». Но информация как принцип — процессуальна. Вместе с тем информация — всегда о чем-то, следовательно, нет информации самой по себе, значит, по идее, всегда есть временной разрыв между информацией отданной и полученной, а следовательно, есть и изменения в системе, которая отправила информацию, и проч. и проч. Короче говоря, все это слишком затруднит наши построения, поскольку практически невозможно увязать изучаемое и способ существования (в данном случае время), не сделав при этом массы допущений.
Поэтому, чтобы предупредить логические (и, как следствие, пространственные модальные) пересуды, более правильно говорить о «тенденции», то есть готовности, к собственно «взаимодействию», поскольку уже на этом этапе есть все, что необходимо чему-то, чтобы являться информацией. Собственно вещь в процессе обмена информацией с другой вещью не входит непосредственно в эту вещь (поскольку с теоретических позиций нас в этом случае интересуют их центры, а они — ничто, ничто же в ничто войти не может), а следовательно, информация — всегда тенденция, тем более что она опять-таки всегда для кого-то, а не сама по себе. Так что информация как состояние — это опредмеченный принцип, это иллюзия.
Касательно «тенденции» есть и еще один немаловажный момент. Раз мы говорим о взаимодействии, то это уже предполагает наличие двух сторон и информация, таким образом, имеет двойственную природу. И нельзя сказать, что отправитель информации играет более важную роль, нежели получатель, или что на определенном этапе (первоначальном) он уже обладает информацией, а та вещь, которая готова получить ее, – еще нет. Информацией обладают сразу все участники этого процесса.
Хотелось бы предупредить некоторые из кривотолков относительно информации. Надо четко представлять, что процессы познания и понимания столь же различны, как поездка на метро и оплата этого процесса; для нас они, казалось бы, спаяны воедино (в метро не войдешь, если не оплатишь), но не для грязи на наших ботинках, которая путешествует «зайцем». Это положение должно быть совершенно ясно тому, кто правильно локализует точку обзора. То же самое касается и осознания. Знаковые и кодовые системы также не необходимы для процесса познания. Поэтому наша теория все время подчеркивает: для познания нет необходимости в мозге, есть необходимость в информации.
Что ж, можно считать, что мы худо-бедно определились с принципом информации, и теперь, когда он очерчен в качестве процесса познания, можно раскрыть карты и сказать, что он вовсе не является самостоятельным принципом, а представляет собой не что иное, как принцип отношения в процессе познания. Здесь важно понимание того факта, что принцип отношения — это то, чего мы непосредственно увидеть не можем, но о чем нам известно по однозначным косвенным уликам. А вот информация — это тот шаг нам навстречу, который не только как аналог демонстрирует нам принцип отношения, но еще и проявляет все в сущем.
Это очень важное положение: все в сущем проявляет себя информацией, для нас все соткано из информации, и если внимательно приглядеться к определению информации (и познания, конечно), то мы увидим, собственно, что, что бы мы ни делали, мы осуществляем процесс познания, который по сути есть преломление информации. В заключение отметим: несмотря на вещественность самого процесса познания, его все-таки удалось определить в системах нового языка, что должно, надо полагать, вселять здоровый оптимизм в деятельность по его дальнейшей разработке и овладению им.
