Введение.
Природа теории.
Что составляет психотерапевтическую теорию? Сколько всего этих теорий? Теория — это больше, чем мнение, предположение, выражение позиции или точки зрения. Это больше, чем набор принципов, методов или техник. Это больше, чем краткое изложение знаний, принципов или методов, полученных в ходе исследований или на практике.
Теория — это попытка организовать и обобщить знания и найти ответ на вопрос "почему?". Теория организует, объясняет и излагает в форме законов или принципов факты и знания в какой-либо области или ее части. Подобная организация или упорядочение того, что мы знаем, дает возможность систематического описания, из которого в дальнейшем следуют объяснения и предположения, впоследствии подвергающиеся проверке. Теории изобретаются или создаются именно для этих целей, а не просто существуют где-то сами по себе в ожидании, что кто-то их откроет. Практика может основываться на эмпирическом знании. Теория, ее объясняющая, дает ощущение понятности и рациональности и намечает дальнейшие пути практики. Она обеспечивает руководство к применению практических знаний и основу для обобщения, предугадывания дальнейшего хода событий и внесения поправок в новых или отличных ситуациях.
Как правило, у теории есть определенные характеристики. Во-первых, она состоит из набора постулатов или положений. (Положения иногда отличаются от постулатов; разница между ними — в степени уверенности в их истинности. Постулаты не столь безоговорочны.) Они обозначают условия той области, в которой существует данная теория. Это данность, которая принимается без каких бы то ни было доказательств. Они должны обладать внутренней логикой. Во-вторых, имеется набор определений, терминов или концепций данной теории. Эти определения связывают концепции с известными данными или с действиями и таким образом обеспечивают возможность изучения концепций через исследования и эксперименты. В-третьих, термины или концепции определенным способом взаимодействуют друг с другом; эти взаимодействия исходят из набора правил, обычно из правил логики. Они включают в себя причинно-следственные отношения. В-четвертых, на основе этих положений, определений и взаимодействий строятся или выводятся гипотезы. Обычно гипотезы предполагают то, что должно быть верным в случае, если положения, определения, взаимодействия и основания, на которых построены следующие из них заключения, верны, то есть если данная теория работает. Из имеющихся положений, определений и взаимодействий следуют определенные выводы, которые предположительно верны. Гипотезы представляют эти выводы в форме, которая позволяет проверить их верность.
Проверка гипотез ведет к новым знаниям. Если гипотеза не подтверждается соответствующими наблюдениями и экспериментами, то теория должна быть скорректирована или пересмотрена, из нее выводятся и проходят проверку новые гипотезы. Таким образом, теория побуждает к исследованиям, рождая новые гипотезы для проверки, и управляет наблюдениями и экспериментами.
Теория не только предсказывает новые факты и взаимодействия, но также организует и облекает в понятную форму то, что уже известно. Не совсем ясно, происходит ли эта организация имеющихся знаний одновременно с созданием теории или после него; некоторые писатели считают, что организация происходит на позднем этапе создания теории или как ее результат. Как бы то ни было, положения или постулаты теории не возникают из ничего, без связи с реальностью и опытом. Они вырастают или развиваются из наблюдений и опыта или из эмпирического исследования; таким образом, существующие реальные факты и знания являются основой положений и определений теории. Возникновение теории, ее проверка, внесение поправок или коренных изменений и дальнейшие проверки составляют длительный процесс.
Правильность и валидность теории не может быть оценена, пока теория не апробирована. На самом деле, редкие теории — если вообще таковые есть — могут быть признаны абсолютно и полностью верными, даже после достаточного количества проверок. Тем не менее хорошая теория имеет больше шансов на валидность, чем слабая. Для оценки теорий предлагаются определенные критерии (Aiken, 1993; Cloninger, 1993; Hall & Lindzey, 1970; Maddi, 1968; Ryckman, 1993; Stefflre & Mathney, 1968).
1. Важность. Теория должна быть особенной, нетривиальной. Она должна быть применимой к более широкой сфере, чем, например, поведение крыс в Т-образном лабиринте или научение бессмысленным слогам. Она должна соотноситься с жизнью или реальным поведением. Важность очень сложно оценить, поскольку критерии оценки слишком неопределенные или субъективные. Принятие теории компетентными профессионалами или признание и упоминание в профессиональной литературе могут свидетельствовать о важности. Также если теория соответствует другим критериям оценки, она скорее всего важна.
2. Четкость и ясность. Теория должна быть доступна для понимания, логична и лишена неясностей. Оценить ясность можно, проверив, насколько легко теория соотносится с данными или с практикой, насколько легко из нее вывести гипотезу или предположение и определить метод их проверки.
3. Экономичность, или простота. Простота издавна считается характеристикой хорошей теории. Это означает, что в теории до минимума снижены количество исключений из правил и сложность. Хотя Мэдди (Maddi, 1968) сомневается в правильности данного критерия и утверждает, что невозможно определить, какая из двух теорий более простая, пока не будет известно все про область их применения. Он также сомневался в ценности этого критерия на том основании, что наиболее простая теория, построенная на определенных данных, не обязательно самая лучшая: "Очень возможно, что теория, которая, как кажется, очень просто объясняет сегодняшние факты, окажется настолько упрощенной в более глобальном контексте, что не сможет справиться с завтрашними фактами без тщательного ее пересмотра" (р. 456). Тем не менее можно утверждать, что принципы, лежащие в основе явлений мира и природы, сравнительно просты. Закон простоты, оказывается, наиболее часто нарушается при создании теорий. Возможно, это случается из-за того уровня знаний, которого мы достигли, когда разнообразие и сложность заметны гораздо лучше, чем скрытая в их глубине целостность и логика. Халл и Линдси (Hall & Lindzey, 1970) предположили, что простота важна только после критерия обстоятельности и валидности теории. "На это стоит обращать внимание только в том случае, если из двух разных теорий следуют одни и те же выводы" (р. 13).
4. Обстоятельность. Теория должна быть всеобъемлющей, покрывать область, к которой она относится, и учитывать все известные данные в этой области. При этом область можно ограничить.
5. Операциональность. Необходимо, чтобы теорию можно было свести к набору действий для проверки ее предположений или предсказаний. Ее концепции должны быть достаточно точными, чтобы их можно было оценить. В то же время слишком большое стремление соответствовать этому критерию тормозит процесс, как указывает Мэдди (Maddi, 1968, р. 454), если оценка производится в ходе отдельной ограниченной операции. Отсутствие способа оценки действенности концепции не должно отбрасывать концепции, необходимые для теории. Сначала необходимо дать определение концепции, а потом найти или разработать способ ее проверки. Не все концепции теории должны быть действенными; концепции можно использовать для того, чтобы выяснять взаимодействие и взаимосвязь между другими концепциями.
6. Эмпирическая валидность, или верифицируемость. Предыдущие критерии рациональны по природе и не связаны напрямую с правильностью или валидностью теории. Конечно, со временем теория должна подкрепляться опытом и экспериментами, которые ее подтверждают; таким образом, помимо того, что она согласна с уже имеющимися сведениями или способна принять их в расчет, она должна обеспечивать новые знания. Тем не менее теория, которая в результате эксперимента отбрасывается, может косвенно привести к новым знаниям, поскольку она является стимулом для создания другой, лучшей теории.
7. Продуктивность. Способность теории приводить к предположениям, которые можно проверить и таким образом получить новые знания, часто называется продуктивностью. Но теория может быть продуктивна, даже если она и не способна привести к определенным предположениям. Она может навести на размышления и подтолкнуть к развитию новых идей и теорий иногда потому, что она вызывает недоверие или неприятие у других.
8. Практичность. Существует последний критерий хорошей теории, который редко учитывается: теория должна помогать организации умственной деятельности и быть полезной на практике, обеспечивая ее понятийные рамки. Теория позволяет тем, кто совершает практическую работу, перейти от эмпирического уровня применения техник методом проб и ошибок к рациональному применению принципов. На практике многие считают теорию чем-то не относящимся к тому, что они делают, не имеющей ничего общего с практикой или реальностью. В то же время, как сказал Левин (Lewin, 1944), один из исследователей топологической психологии, "нет ничего более практичного, чем хорошая теория". Именно действия, основанные на теории, отличают профессионала от исполнителя.
Вряд ли найдется теория психотерапии, которая отвечает всем этим критериям. Не существует ни такой теории личности, ни теории научения. Существующие теории находятся на начальном этапе развития, и критерии устанавливают цели, к которым должны стремиться создатели этих теорий. Большинство теорий в психотерапии не имеют формальной структуры, хотя в некоторых из них есть попытки формулирования ряда взаимосвязанных постулатов или положений с вытекающими из них выводами. Во многих случаях концепции теорий скорее подразумеваются, чем объясняются. Объяснение может даваться в самых разнообразных случаях — от одного-единственного элемента или аспекта психотерапевтического процесса до более общих понятий. Франк (Frank, 1961) писал:
"Некоторые работы в психотерапии пытаются охватить все ее аспекты. Многие из них отличаются чрезвычайным проникновением в суть и способностью воодушевлять и проливают свет на многие области знания. Тем не менее, преследуя цель охватить как можно больше, они используют метафоры, оставляя нерешенными основные непонятные вопросы и делая невозможным использовать гипотезы как предмет экспериментальных исследований.
Противоположным подходом является попытка создать концепцию в отдельной части исследуемой области с достаточной точностью для того, чтобы проверить гипотезу на практике. Однако в этом случае есть опасность принести значительность в жертву точности. Перед исследователем стоит задача ограничить аспект психотерапии, являющийся предметом экспериментального изучения, и в то же время не упускать из виду основные факторы данного явления. Он оказывается в затруднительном положении норвежского бога Тора, который, попытавшись осушить небольшой кубок, узнал, что тот связан с морем. В этих обстоятельствах появляется неизбежная тенденция в поиске задач для исследования руководствоваться их легкостью, а не важностью. Это напоминает известную историю о пьянице, который потерял в темноте ключи и искал их под фонарем, потому что там было лучше видно. Подобный подход привел к большому количеству тщательных, но тривиальных исследований" (pp. 227-228).
Оказывается, психотерапевты были настолько погружены в практику, что развитию теорий уделялось мало времени. Тем не менее, хотя это официально не признано, в каждой практике или подходе психотерапии имеются само собой разумеющиеся положения. Часто они формулируются неточно или, возможно, вообще никак не упоминаются, но они есть. Теоретические дискуссии о психотерапии часто ссылаются на положения и гипотезы, частенько путая их между собой. Многие из этих дискуссий являются объяснениями постфактум какого-то явления, однако в своем развитии они не доходят до стадии исследования. Таким образом, они не излагаются в последовательной или ясной форме. Тем не менее они являются зародышами теории и должны иметь потенциал для ясного объяснения их как полноценных теорий.
Целью этой книги не является попытка сформулировать подобные теории на основе имеющейся литературы. Скорее наша цель — представить имеющиеся теории в той форме, в которой они существуют. Таким образом, слово "теория" используется достаточно вольно, иначе содержание этой книги было бы гораздо более скудно. Более подходящее в данном случае понятие — "точка зрения".
Точки зрения и их классификация.
Когда принимается решение включать в работу точки зрения или подходы в психотерапии, а не только оформившиеся теории, число кандидатов значительно возрастает. Мы можем попытаться либо свести все теории или подходы к нескольким основным, либо работать только с несколькими главными из них. Пепинскис (Pepynskis, 1954) классифицировал теории по пяти основным категориям: 1) теория черт и факторов личности (trait-and-factor centered approach), 2) коммуникационный подход, 3) теория самости (self-theory), 4) психоаналитический подход и 5) необихевиористский подход. Возможно, что большинство основных теорий подходит под эти категории. Так, различные подходы теории научения Долларда и Миллера и Вольпе можно отнести к необихевиористской категории, а разнообразные неоаналитические теории — к психоаналитическому подходу.
В какой-то мере здесь используется та же схема: различные подходы группируются в категории, похожие на категории Пепински, однако возникает проблема с порядком их расположения в книге. Возможно ли вообще каким-то образом упорядочить столько разных теорий или они слишком разнородны для этого? Одним из возможных решений было бы расположить их на шкале от самых директивных до самых демократичных. Есть и другие пути организации. Один из таких путей, возможно, не полностью независимый от шкалы директивности-демократичности, это расположение подходов от наиболее рациональных до наиболее эмоциональных или от познавательных (когнитивных) до конативных. Бордин (Bordin, 1948) предложил следующую шкалу теорий: от тех, которые "концентрируются на умственном процессе обоснования проблемы", до тех, которые "стремятся стимулировать клиента к более долгому и глубокому выражению своей позиции при помощи таких методов, как принимающий и проясняющий ответы".
На одном конце такой шкалы (когнитивном) находятся теории, которые по природе своей рациональны, интеллектуальны, логичны. Возможно, самым ярким примером здесь будет рациональная психотерапия Эллиса. Дальше по шкале находятся более психологизированные подходы: теория научения и теории "стимул-реакция" Долларда и Миллера, Сэлтера и Вольпе. Еще дальше — различные аналитические подходы. Ближе к противоположному концу располагаются теории самости или феноменологические подходы, а завершает ряд экзистенциализм.
Любая попытка сгруппировать или классифицировать подходы в психотерапии заканчивается в некоторых случаях вольным приписыванием теории к той или другой группе. Поэтому важно знать, необходима ли, желательна ли вообще подобная классификация. В нашей работе мы в какой-то степени придерживались шкалы рациональных-эмотивных подходов, при этом психоаналитические подходы мы вынесли вперед в соответствии с более ранним временем их возникновения.
Возникает вопрос, сколько точек зрения — или их вариантов — необходимо включить. Существуют, конечно, пределы объема. Мы постарались включить в нашу работу те подходы, которые в профессиональной литературе представлены в расширенном варианте (обычно длиной в книгу). Таким образом, студенты смогут ознакомиться с большинством современных авторов в психотерапии. Очевидно, что все книги по психотерапии не могли быть представлены здесь. Критерием отбора для авторов было наличие собственной логичной точки зрения или интересного варианта определенного подхода. Но даже в таком случае очевидно, что мы не преследовали цель включить в издание все возможные точки зрения или варианты.
Отношение к другим психологическим теориям.
Теории психотерапии не могут быть четко отделены от теорий научения, теорий личности или основных теорий поведения. Каждая теория научения и личности явно или скрыто связана с теориями психопатологии и психотерапии. Психотерапевты работают с клиентами, которые имеют нарушения поведения и личностные нарушения. Задача психотерапии — изменить поведение или личность относительно чего-то или до какого-то предела. Подходы различаются по природе и степени изменения личности, к которому они стремятся, но в каждом из них целью терапии признается некое изменение поведения, включая изменение отношения к окружающему миру, ощущений, восприятия, ценностей или целей. Поскольку научение можно широко определить как изменение поведения, терапия, конечно же, связана с научением и тем самым с теориями научения.
На самом деле сложно различить теории научения, теории личности и теории психотерапии. Халл и Линдси (Hall & Lindzey, 1970) различают теории, которые занимаются любым событием в поведении, влияющим на человека (общие теории поведения), и теории, которые привязаны к определенным аспектам поведения человека (частные теории). Тем не менее сложно четко провести между ними границу. Халл и Линдси утверждают, что теории личности — это общие теории поведения, и признают, что теории научения также могут быть причислены к теориям поведения, но то же относится и к теориям психотерапии. Даже теории восприятия могут быть теориями поведения, поскольку от восприятия зависит поведение. Говоря кратко, поведение неделимо, и любая теория, имеющая отношение к основному аспекту поведения, должна стать общей теорией поведения. Теории, относящиеся к различным аспектам, должны иметь между собой логику и вместе должны составлять общую теорию поведения. Со временем теории научения, личности, восприятия и психотерапии должны стать частями общей теории поведения.
Таким образом, спор между теориями психотерапии неизбежно включает в себя сферы личности и научения. Следовательно, за каждой теорией психотерапии стоят или должны стоять теория личности и теория научения. Обычно связь между теорией личности и теорией научения скорее подразумевается, чем выступает явно. Если она выставляется напоказ, то это обычно свидетельствует о том, что теории обеих сфер развились из теории психотерапии, как в случае с клиент-центрированной терапией, хотя, конечно, может случиться так, что теория психотерапии совпадает логически с независимо развившейся теорией личности. В любом случае теории личности переплетены с теориями психотерапии.
Таким образом, поскольку авторы различных подходов представляли их с точки зрения теории личности, она будет включена в издание как часть заключения по подходу. С нашей стороны тем не менее не будет попыток обеспечить теорию личности к каждому подходу, которому недостает четкой теории. В этой книге мы не собирались идти дальше того, что было сделано исследователями, занимающимися различными подходами к психотерапии.
Философский подтекст.
Оллпорт (Allport, 1961) замечает, что "теория научения (как и многие другие психологические теории) основывается на присущей данному исследователю концепции человеческой природы. Другими словами, каждый автор теории научения является философом, хотя он может этого и не знать" (р. 84). Это, возможно даже в большей степени, относится и к теориям психотерапии. Таким образом, наши обсуждения должны включать философские основы, которые очевидны или подразумеваются в соответствующих теориях. Конечно, мы не выводим точной философской формулировки для каждой обсуждаемой теории, но нам кажется необходимым иметь в виду те предположения о человеческой природе, на которых основываются различные теории, так же как и задачи и цели психотерапии, которые принимаются или поддерживаются ими. Во многих случаях, конечно, в оригинальном изложении теорий эти вещи учитываются очень мало, и это нашло свое отражение в данном издании.
Структура книги.
При обсуждении различных теорий желательно придерживаться какой-то общей схемы. Тем не менее трудно выработать такую схему, которая была бы подходящей для всех теорий. Поэтому выбранные категории немногочисленны, широки и носят общий характер.
Первым делом дается определение теории с точки зрения ее основателей, а также сведения о происхождении или направлении подхода. Далее обсуждаются главные концепции — необходимые элементы теории. Сюда входят также философская основа или подтекст и родственные с данным подходом теории поведения и научения или поведения и его изменения. Далее представлены цели терапии и терапевтического процесса, за которыми следует обсуждение техник или поведения психотерапевта, который в ходе лечения применяет эти концепции. Когда есть возможность, описывается один или более примеров к данной теории. Завершают обсуждение краткие выводы и общая оценка.
Оценка не является полноценной критикой теории, но перечисляет главные особенности каждого подхода и основные пункты критики, которая была или могла возникнуть против данной теории.
Теории представлены скорее в описательной форме, чем в полемической. Как и Хилгард (Hilgard, 1948), мы подошли к задаче "с желанием быть дружелюбными к каждому представленному мнению, принимая во внимание, что они принадлежат интеллигентным и искренним людям или группам людей, и должно быть что-то, чему каждый из них может нас научить". Цель книги — не критика и не сравнение различных теорий, и не попытка выработать единую теорию, соединив аспекты различных подходов. Наша цель — представить относительно коротко и объективно различные современные точки зрения в психотерапии. Это сложная задача, поскольку существует опасность неверного истолкования теорий из-за краткости, возможного непонимания или предубеждений, влияющих на восприятие. Надеемся, что нам удалось избежать этой опасности, поскольку главы были проверены представителями различных подходов. Как бы там ни было, мы принимаем на себя ответственность за то, что вы прочтете в следующих главах.
