Глава 3
Cто тысяч «почему»
Рожден, чтобы страдать?
В отличие от бихевиористов многие исследователи убеждены в том, что застенчивость передается по наследству или формируется в раннем младенчестве, при родах или даже в дородовый период, а жизненные обстоятельства только «дошлифовывают» то, что было заложено изначально.
Вы уже знаете о том, что застенчивость присуща тем, кто обладает шизоидным типом характера, которым «награждают» только что появившегося на свет человека трудные роды или травмы, имевшие место во время созревания плода.
Опасность, возникшая в первые моменты существования, приводит к тому, что человек становится «завороженным смертью». Он подсознательно уверен, что не имеет права на существование. Весь мир представляется ему камерой-одиночкой, где он обречен дожидаться неизбежного прихода палача.
Остальные страхи, постоянно преследующие шизоида, порождены испытанным им давным-давно ужасом перед собственным уничтожением. Повзрослев, он, конечно, вынужден свыкнуться с мыслью о неизбежном конце, но жить полноценной, радостной, счастливой жизнью такой человек просто не в состоянии.
Шизоид остро ощущает свою неполноценность, изолированность, что иногда вызывает у него неконтролируемые приступы бешенства и ярости. Его отношения с окружающими строятся по принципу: «Я отвергну тебя до того, как ты отвергнешь меня».
Как это ни странно заучит, шизоид вообще не чувствует, что живет, если не боится чего-либо. Эти опасения могут принимать формы недовольства несовершенством общества, социального протеста, который при этом не приобретает активные формы («никогда ничего хорошего не получалось, не получится и на этот раз»).
Одна моя знакомая заметила, что люди делятся на три категории. Одни убеждены в том, что они «катят» мир, туда, куда хотят. Вторые сетуют: «Куда катится этот мир!» Третьи говорят: «А катитесь вы все с вашим миром…» Как нетрудно догадаться, шизоиды принадлежат ко второму и третьему типам.
Если шизоид религиозен, то он полагает, что кто-то играет с ним в какую-то непонятную, недобрую игру. Шизоид любит рассуждать об идеалах, он надеется на то, что где-то существует «настоящий» мир, а все окружающее —декорации, за которыми только пустота. Это кажется ему глубочайшей истиной, хотя на самом деле шизоид не осознает, не ощущает ни себя, ни окружающих людей, ни внешний мир.
Пустота не вне такого человека, а внутри него. Ему глубоко безразлично все, в том числе и он сам. Это особенно хорошо заметно, если посмотреть в его пустые, остекленевшие глаза, когда он при разговоре внезапно «отключается». Это «уход» — форма психологической защиты, другой ее тип — «колючки», то есть отстранение собеседника, порой в грубой форме.
Обе защиты задействуются автоматически, это происходит так же непроизвольно, как перекрещивание рук и ног (постановка защитных блоков на физическом уровне).
Два писателя-эмигранта, близко знакомые с ранних лет, общались впервые после многолетней разлуки. Первый за время эмиграции успел приобрести славу и громкое имя. Второй, который не мог похвастаться таким успехом, как только переплыл океан, сразу же позвонил старому приятелю и нарвался на холодный ответ: «Привет, как у тебя дела?» — «Мы, кажется, были на „вы“». При этом они познакомились в таком возрасте, когда обращение на «вы» было абсолютно невозможно. Озадаченный такой «колючестью» писатель, считавший друга гением, неловко отшутился: «C вами хоть на „их“».
Неужели шизоид от рождения и до смерти обречен на страдания? Нет, конечно. Во-первых, шизоидные черты характера могут проявляться с разной степенью интенсивности. Во-вторых, среди шизоидов много талантливых людей, творчество которых способно частично компенсировать утраченную связь с окружающим миром (впрочем, скорее всего оно по понятным причинам будет ущербно).
И главное, шизоид может преодолеть свои страхи путем упорной работы над собой. Об этом будет подробно рассказано во второй части книги, а пока замечу, что, возможно, самым эффективным средством является игра («получится — прекрасно; не получится — ничего страшного»).
