ГЛАВА 34. Прогресс

В доме было тихо, если не считать периодически прерывающегося телефонного звонка. Я услышала щелчок автоответчика, перевернулась и закрыла глаза. Звонил ли один человек или все время разные люди? Не важно. Я сама по себе, и я разберусь сама.

Это было угро на следующий день после того, как уехала Джоди. Я проводила детей в школу и легла в постель. И пусть я не могла заснуть, обволакивающее тепло одеяла защищало меня и согревало. Спала ли она ночью или ее мучили кошмары? Чем занимается сейчас? Было уже не очень рано. Где она сейчас — в игровой комнате, или на прогулке, или разбирает чемоданы? Счастлива ли она? Как она общается с ребятами? Вот что беспокоило меня больше всего. Будут ли они терпимы к ней? Ведь они сами были в подобной ситуации. Или, наоборот, их злоба и боль в полной мере выльются на новенькую? Я боялась за нее, но понимала, что должна ее отпустить.

Телефон снова зазвонил, и я сняла трубку.

— Кэти? — услышала я голос Джилл. — Извини за беспокойство, но я подумала, ты захочешь узнать. Полиция арестовала родителей Джоди, троих дедушек и дядюшек, и против них выдвигают обвинение. Смиты обвинили их в совращении своей дочери, и на этот раз доказательства есть.

Я мгновенно пришла в себя и вскочила с кровати:

— Смиты?

— Ты знаешь их, соседи Джоди, которые запретили своей дочке Луизе общаться с ней.

— Да, да, знаю, но я думала, что они собирались дать им чуть ли не положительную характеристику.

— Да, пока все не вышло наружу. Тесты обнаружили ДНК отца Джоди и других. Полиция обыскала дом и нашла тысячи фотографий. Это круг педофилов, и, кажется, достаточно широкий.

Я смотрела на окно. В лучах солнечного света цветы на шторах, казалось, светились. До меня начинало доходить, какое событие только что произошло. Чаша весов с доказательствами покачнулась в сторону Джоди. Появилась вероятность, что справедливость восторжествует и мерзавцы, которые так обращались с ней, будут наказаны.

— Эйлин спрашивает, дашь ли ты показания. Я ответила за тебя «да». И еще им нужны твои записи. Я договорюсь, чтобы к тебе подъехали и забрали журнал.

Я смотрела прямо перед собой, разглядывая горящие красным цветом пионы на окнах.

— Конечно, да что угодно. Господи… слава богу! Они знают, когда это началось? Какие-то предположения?

— Еще идет расследование, но нашлись несколько фотографий, где Джоди совсем маленькая.

Я молчала.

— Восемнадцать месяцев. С тех пор у нее и стало прогрессировать отставание в развитии. Да, и кое-что еще до того. Я напишу тебе.

Я положила трубку и так и осталась сидеть на кровати. Я думала о бедняжке Луизе Смит, которая пострадала; ее родители были предупреждены, но бездействовали. Сколько же еще жизней было разрушено из-за того, что на слова Джоди никто не обратил внимания? Все эти годы она состояла на учете в социальной службе, видимо, ее семью периодически навещали соцработники, и никто не замечал ничего необычного.

Думая о родителях Джоди, я вспомнила занятие (несколько лет назад) по теме жестокого обращения с детьми. Лектор говорил, что педофилов вычислить сложнее, чем других преступников, так как они не ведают, что творят зло, а стало быть, не ведут себя как виновные.

Вытащив себя из кровати, я пошла в комнату Джоди. Холодная пустота вокруг была несравнима с былым беспорядком. В комнате еще сохранялся запах Джоди, тот индивидуальный запах, который отличает каждого из нас, самое будоражащее воспоминание об отсутствующих близких людях. Я смотрела на постель, к которой не прикасалась с тех пор, как она ушла. В луче солнечного света кружились пылинки. В тишине я ощущала долгое присутствие Джоди, еще осязаемое, как будто в любую минуту она могла войти и взять меня за руку. Собираясь уходить, я заметила конверт, прикрепленный к ящику комода, с надписью «Кэти». Я достала лист линованной бумаги, вырванной из школьной тетради.

Она подписалась сама и всю страницу до конца красным мелком изрисовала поцелуйчиками. Я подняла глаза, слезы подступили к горлу. Она открылась мне. Значит, все было не зря. Теперь я больше не чувствовала себя такой виноватой.

Конечно, Джоди, я буду. Как только ты будешь готова.