ГЛАВА I. БУДДИЗМ
Тантрический буддизм — Ваджраяна
В тантрическом буддизме, или Ваджраяне — третьей колеснице, хотя и входящей в школу Махаяны,— тибетский буддизм достигает всего своего великолепия и иыешей степени своего развития. Следуя прямым путем Тантры — который также называют алмазной колесницей,— ученик может достичь просветления в течение только одного существования, тогда как согласно оуддийской мысли, все остальные, постепенные пути требуют чрезвычайно длительного времени, «от зона к эну», чтобы войти в состояние Будды.
Санскритский термин «тантра» связан с понятием прядения; он предполагает деятельность и преемственность, а также взаимозависимость и взаимосвязь. Тантрический буддизм основан на философии Мадхьямика, сущностном концепте Срединного Пути, видении, освобожденном от крайностей, вечностности и нигилизма. Он не интересуется ни какими-либо теоретическими и метафизическими умозрениями, ни аскетическими практиками некоторых других сект. Он просто настаивает на методе, на деятельности и преемственности, на усидчивости. Его приемы иногда даже сбивают с толку, озадачивают, они сложны, странны и непонятны для непосвященного, которому они могут показаться элементами примитивного суеверия или шаманской магии. Однако в сущности своей эти методы являются не чем иным, как различными техниками духовного преобразования: средствами для трансмутации каждого из аспектов жизни в сансаре — аспектов положительных, отрицательных и нейтральных — в трансцендентную мудрость. Все препятствия, все отрицательные вещи, все страсти используются во благо и преобразуются в колесницы на пути просветления. Добро и зло возвышаются в чистую духовную сущность, которая является конечной природой вселенной. Это быстрый и прямой путь к освобождению, причем путь самый эффективный, ибо он влечет за собой радикальное преобразование, настоящую революцию сознания. Но это нисколько не легкий путь, ибо он не лишен опасностей. В нем нет ничего примитивного (в отрицательном смысле слова); это, напротив, самый изощренный метод развития и духовного преобразования. Мирча Элиде замечает, что существуют параллели между...
...тантризмом и широким западным мистико-софистическим течением, которое появилось в начале христианской эры и зародилось из слияния гностицизма, герметизма, греко-египетской алхимии и традиций Таинств.
Цель остается той же, что во всех других школах буддизма: просветление, но просветление «здесь и сейчас», а не в неопределенном и невыразимом будущем. Тантрический буддизм направлен на окончательное разрушение страдания — единственная задача, выраженная Буддой в своей первой проповеди о Четырех благородных истинах — и питается убеждением, что существует альтернатива в самом чреве этого существования убожеству земной жизни. Важно отметить, что прежде чем вступать на тантрический путь, последователь должен усвоить и усидчиво практиковать фундаментальные ступени школ Хинаяны и Махаяны. Самообладание, самосознание, дисциплина разума, сострадание и развитие мудрости суть необходимые основания для вступления на алмазный путь. Учитель тантрического пути XI века Атиза «основал свое учение на идее, что Хинаяна, Махаяна и Ваджраяна не могут рассматриваться отдельно друг от друга, но как различные аспекты одного и того же пути» В глобальном рассмотрении три яны представляются плодом постоянной и естественной эволюции в буддийской теории и практике.
Можно сказать, что цель буддийской Тантры состоит в проникновении, использовании и преобразовании динамических сил вселенной, которые не отличаются от психологических сил и архетипальных созвездий нашей собственной психики. Это не может исполняться игрой дискурсивной мысли или применением абстрактных теорий, но только лишь благодаря глубокому погружению в реальные практики. В силу огромного богатства этих практик. Тантра явилась объектом значительного количества неверных толкований и злонамеренных концепций. В частности, в западном мире Тантру часто ассоциировали либо с магическими, либо с сексуальными и экзотическими практиками.
Первоначальные истоки Тантры и сходства или различия, которые можно найти между индуистской Тантрой и буддийской Тантрой, являются предметом очень серьезных разногласий, и по этому поводу не достигнуто никакого консенсуса. По мнению одного автора, Тантра не была введена в буддизм в какое-то точно определенное время каким-то конкретным человеком, но скорее внедрялась в него на протяжении веков; и, вероятно, нет принципиальных различий между индуистской Тантрой и буддийской Тантрой.
Для других эрудитов, таких как лама Говинда и Бемойташ Бхаттачари, тантрический буддизм нисколько не представляет собой ветви, как утверждают некоторые, тантрического индуизма: он приобрел окончательную форму в III веке нашей эры. Эти два экзегета утверждают, что несмотря на некоторые внешние сходства, обе системы разделяют принципиальные отличия. Главное из них, согласно ламе Говинде, состоит в концепте сакти, активном начале и женском созидательном аспекте Шивы, высшего божества. Этот аспект никак не проявляется в системе тантрического буддизма. Там центральная идея заключается не в сакти, а в праджне, знании, интуитивной мудрости. Тем не менее, было бы трудно отличать мудрость мощи в контексте Ваджраяны. Мудрость является в конечном счете мощью, но не мощью меча, а силой, способной осуществить преобразование, и буддисты не перестают напоминать о мощи разума.
Эти вопросы не имеют первостепенного значения в практике Ваджраяны. Но учитывая путаницу, царящую по этому поводу, важно затронуть их и осознать как действительные различия, так и равнозначности между обеими тантрическими системами.
Полярность мужского и женского начал является базовым концептом Ваджраяны, и союз этих двух начал — целью всех тантрических практик. Через этот союз противоположностей всякая двоичность трансцендентируется в абсолютное единство. Речь тут идет о высшей духовной реальности на пути просветления — на самом деле, это и есть само просветление.
В буддийской иконографии этот принцип единства противоположностей представлен божествами, соединенными со своими партнерами в экстатическом слиянии и великом блаженстве.
Блаженство, согласно всем школам Тантры, является самой природой Абсолюта... Мы осознаем Абсолют, когда понимаем, что природа нашей самости представляет собой совершенное блаженство. Во всем нашем обычном опыте удовольствия имеется мгновенная искра этого блаженства, мимолетный прорыв в эту конечную природу самости. Но в силу его крайне ограниченного и нечистого характера, этот опыт вместо того, чтобы способствовать нашему продвижению но пути реализации, снова отодвигает нас на низшую плоскость существования.
В тантрическом буддизме блаженство, нирвана и просветление становятся синонимами: они обозначают полное погружение конечной природы самости и не-( л мости в единение совершенного блаженства. Сексуально-йогические духовные практики — эротический мистицизм, так плохо понимаемый на Западе, основываются на этом принципе, где сексуальное удовольствие становится божественным блаженством и инструментом высшей духовной реализации.
Для буддийской Тантры человеческое тело есть микрокосмос, воплощающий истину макрокосмоса. Абсолютная реальность содержит в себе все двойственности и все полярности: ноумен и феномен, потенциальность и проявление, нирвана и сансара, праджня (мудрость — женское начало) упайя (метод для достижения мудрости — мужское начало), сунъя (пустота) и каруна (сострадание). Внутри своего собственного тела тантрические последователи совершают единение двух полярных начал, а именно первостепенное единение, исключающее in мкую дискриминацию и включающее всякие дифференциации. В других терминах, благодаря инструменту своего тела, последователи возвышаются над феноменальным, «земным», миром и получают опыт недвойственности, полноты, предшествующей всякому созданию, Великого Блаженства. Все тантрические практики, все ритуалы и все медитации буддийской Тантры — садханы, имеют своей целью это совершение.
Здесь речь идет о диалектике противоположностей, центральной теме философии Мадхьямика, Срединного пути, который все вбирает в себя и все объемлет. Но тантрических последователей особенно интересует прямое познание, немедленный опыт этого состояния, к которому они приходят в нынешнем моменте практики. Именно в момент, когда происходит Великое Сострадание,
Появляется, живая и обнаженная, Великая Пустота.
Пусть я всегда смогу находить этот путь, который невозможно
Не распознать, этот путь Двух-в-Одном,
И практиковать его ночью и днем.
В тибетском буддизме символом этих «Двух-в-Одном» является ябъюм, божественная пара отец-мать в объятии, которая часто встречается в тибетском священном искусстве. Он вдохновляет и одновременно выражает визуально опыт и видение медитации. Лама Говинда утверждает, что эти символы нисколько не относятся к физической сексуальной практике. Они просто иллюстрируют единение мужского начала и женского начала — а именно, качества женского вечного, такие как качества «Божественной матери» или трансцендентальную мудрость. «Вместо поиска единения с женщиной, внешней по отношению к нам, пусть это будет с женщиной внутри нас самих... через единение нашей мужской и женской природы в процессе медитации». Согласно ламе Говинде, сексуальная полярность должна восприниматься как простой эффект универсальной полярности, и нам нужно ее превзойти.
Только когда мы будем способны увидеть связь между телом и разумом, взаимодействие физического и духовного во вселенской глобальной перспективе, и таким образом мы превзойдем свое «я», и всю эгоцентрическую структуру ощущений, мнений и предрассудков, свойственных нашему эго, которые вызывают в нас иллюзию отдельной индивидуальности, только тогда мы сможем получить доступ к высшей сфере состояния Будды.
Тантрические буддисты, тем не менее, практиковали супружеские отношения (майтхуны) как священный ритуал, основанный на том же самом концепте единения мужского и женского начал. С. Б. Дасгупта анализирует аргумент тантрических буддистов, обосновывая их неклассичесекую практику майтхуны. По этому поводу они настаивают на превалировании чистоты разума: действия, мотивированные мудростью и состраданием, и выполненные в этой чистоте разума, могут быть юлько чистыми. Но для непосвященного это был бы очень опасный путь. «То, что увлекает непосвященного в ад распущенности, может вполне привести посвященного йогина к просветлению». Ключевой вопрос — это подчинение йогина и йогини: соблюдение своего обета выполнять всякое действие в духе сострадания и мудрости, то есть знания и понимания пустоты всех земных явлений. Об этом сказано так:
Точно так же, как некоторые мягкие на вкус лекарства, тем не менее, торжествуют над болезнью, блаженство, исходящее из сочетания Праджни (мудрости) и Упайи (сострадания) разрушает всякую нищету и всякое омрачение с мягкостью и сноровкой... Опять же, то, что для одного — веревка, чтобы повеситься, даровано другому как средство для освобождения от рабства.
Другой эрудит, Герберт Гюнтер, тоже приводит аргументы в пользу удовольствия, состояния, наделенного свойством обогащать существование. «Можно использовать такие выражения, как «экстатическое блаженство» или „великое счастье" для описания этого ощущения свободы, тогда как эгоцентрическая установка вызывает обеднение личности» Вот как рассказывается о блаженстве в тантрическом тексте:
Полное сознание Будды, опыт которого мы получаем внутри самих себя,
Называется Великим Блаженством, потому что речь идет о самом великолепном из удовольствий.
Без блаженства нет просветления, ибо просветление само и есть блаженство.
Точно так же, как в глубоком мраке ночи лунная скала распространяет свой свет,
Так в одно мгновение высшее Блаженство рассеивает всякую нищету.
Однако здесь вовсе не идет речь о какой-то форме гедонизма. Совсем напротив, здесь необходима чрезвычайная дисциплина, только благодаря ей можно обрести эту настоящую свободу. На пути, ведущем к ней, всякая страсть и всякое желание должны использоваться для их преобразования в мудрость. В этом состоит истинный основополагающий принцип всякой тантрической практики. В этом смысле можно провести параллель с гомеопатией, которая предполагает «лечение зла посредством зла». То же самое вещество, которое вызывает болезнь, может приниматься в определенной дозе и действовать как противоядие по отношению к этой болезни.
Последователь Ваджраяны также скажет, что действие, которое приковывает человека к миру с его бесконечной нищетой, может также помочь ему достичь просветления, если оно рассматривается в другой перспективе, то есть в знании Праджни и Упаи.
Как и в гомеопатической медицине, здесь симптомы не устраняются, а скорее провоцируются, чтобы усугубить болезнь, что является необходимым этапом к их полному устранению. Таким образом гнев излечивается гневом, желание — желанием и т.д. как только они преобразуются в мудрость. Но это будет обоюдоострый меч: этот путь может равным образом привести к патологии и к просветлению. Поэтому его нельзя проводить без помощи квалифицированного учителя, наделенного состраданием и самого достигнувшего мудрости. Вот также почему учения и реальные практики к держались в секрете: чтобы получить их истинную ценность и вызвать желаемые последствия, они должны передаваться многоопытным учителем и в соответствующих обстоятельствах. В действительности, они обречены на дальнейшую секретность, чтобы не раскрывать их непосвященному. Ибо так же, как всякое эзотерическое учение, их можно преподносить очень постепенно, в таком темпе, в каком ученик готов их усваивать или, скорее, сам открывать их для себя.
Во время процесса преобразования и в различных высших состояниях сознания, которые будут достигнуты последователями Ваджраяны, используется большое множество техник и великое разнообразие молитв и ритуалов. Все эти средства предназначены для полного выражения нашего существа, тела, слова и разума. Их цель состоит в активизации и претворении в жизнь мощных сил, пребывавших в дремлющем состоянии в глубинах бессознательного. Речь идет о нашем столкновении с самой глубинной природой для нашего же пробуждения.
Три базовых метода заключаются в чтении мантр, священных слов, в которых подразумевается слово; в выполнении ритуальных жестов — мудр — подразумевающих тело; медитации, в частности визуализации и отождествлении с божествами, что подразумевает разум.
Задача всех тантр состоит в обучении средствам, благодаря которым мы можем высвободить божественный свет, который, благодаря своему таинственному присутствию, лучится в каждом из нас, хотя он и • рыто вплетен в структуру нашей внутренней психики.
