Глава 6. Техника нейтрализации замечаний и возражений
4. Метод «да… но»
Этот метод немного похож на предыдущий: вначале похвалить, согласиться с собеседником, усыпить бдительность оппонента, притупить его желание возражать, а тем временем подготовиться к контратаке. Когда прозвучит сакраментальное «но», каждый решает сам.
Примадонна капризничает:
— Хочу, чтобы к премьере мне платье шил лучший кутюрье.
— Конечно, мадам, — соглашается режиссер.
— Хочу, чтобы жемчуг, который мне предстоит надеть в первом действии, был настоящим.
— Будет сделано, — смиренно обещает режиссер. — Но, чур, уговор: все будет настоящим — и жемчуг в первом, и яд в последнем действии.
Приветствуя обращение к данному методу, психологи предостерегают от возможного возникновения двух распространенных неувязок:
• во-первых, связанных со слишком частым употреблением союза «но», появление которого невольно включает бдительность оппонента подобно красному сигналу;
• во-вторых, вызывающих неверную оценку собеседником адресованных ему высказываний.
Проявим изобретательность и подтвердим репутацию знатоков русского языка, поищем так и напрашивающимся словам «ерунда», «глупость» и пр. достойную замену: «учли ли вы?..», «не упустили ли мы?..», «вместе с тем…» и т. п. Получается, что возражение в чистом виде как будто отсутствует, у собеседника нет оснований включать защитные механизмы, а обсуждение продолжается в сравнительно спокойном тоне.
Что касается второго предостережения — от неверной интерпретации высказываний, построенных по схеме «да… но…», не застрахован никто.
Известная актриса Эра Зиганшина проходила преддипломную практику на курсе Г.А. Товстоногова. Далее мы приводим ее рассказ:
«И все вроде бы складывалось хорошо. Я даже была убеждена, что он оставит меня в своем театре. И вот наступил день, когда он, подводя итоги учебы, стал выдавать характеристику каждому своему студенту.
Дошла очередь до меня. В первой части Георгий Александрович говорил обо мне такие слова, каких, наверное, не слышала о себе сама Элеонора Дузе. Эпитет за эпитетом. Я растаяла. Да рано, как выяснилось. Расписав меня в лучшем виде, Товстоногов вдруг сказал: «Но»… И после этого говорил еще минут десять. Ничего страшнее о себе я никогда не слышала. Оказалось, что я совершенно не понимаю, что такое театр, что я взбалмошный, недисциплинированный человек, что характеру меня ни к черту не годится. А заключил он так: «Я не знаю, какое из этих двух начал победит, но склонен думать, что второе».
Так, уничтоженная словами мэтра, я навсегда распрощалась с мечтой о БДТ. И потом всей своей жизнью, всеми ролями, всей любовью к театру я доказывала ему, что он не прав. И, кажется, я действительно доказала. Но главный сюрприз ждал меня впереди. Много лет спустя, вынужденная покинуть Театр имени Ленинского комсомола, я пришла к Товстоногову, И вдруг услышала от него фразу, которая просто ошеломила меня:
— Но вы же отказались тогда…
Выходит, он решил, что я отвергла его приглашение в БДТ… Меня отпаивали валокордином. Было такое чувство, что одной фразой он просто пустил под откос всю мою судьбу. Но потом я успокоилась и решила — жизнь есть жизнь. И грех мне жаловаться на ее гримасы.
Зиганшина Э. Меня пленил не Моцарт, а Сальери
Вывод напрашивается сам собой: всякое утверждение, построенное по схеме «да… но…» и высказанное без комментариев, развития, прояснения позиции автора, может быть интерпретировано в неожиданном ключе. Адресату информации нужна определенность, особенно если беседа, приводимые доводы важны для него.