Часть 8. Болтайте без стеснения
Глава 41. Некоторые интересные собеседники вообще никогда не открывают рта!
Зрелищ от вас не ждут
Но Даффи подмигнула мне и покачала головой:
– Ни в коем случае! Лейл сядет между Леонидасом и Скопасом.
Я почувствовала себя мученицей, которую вот-вот бросят в клетку со львами.
Пока нас знакомили, гости широко улыбались. Я же изображала слабое подобие улыбки.
– Не волнуйся, – шепнула мне Даффи. – Я предупредила их, что ты не говоришь по-гречески. А я сяду рядом с мамой.
– Даффи, не бросай меня! Но она уже отошла.
Официант поставил передо мной тарелку с чем-то похожим на осьминога с холодным соусом. Жестами Леонидас спросил, нравится ли мне еда. С трудом проглотив один склизский кусочек, я энергично закивала. И даже похлопала в ладоши, нахваливая незнакомое блюдо.
Собственная непринужденность изумляла меня. Моя самозваная психологиня без диплома могла гордиться пациенткой. Впервые в жизни я не мечтала стать невидимкой, сидя за столом среди незнакомых людей. Напротив, я гордо выпрямилась, откинула со лба волосы и даже улыбалась симпатичным грекам с другого конца стола.
А потом случилось самое страшное. Обаятельный грек что-то сказал соседям и направился прямо ко мне. Я запаниковала. А если он говорит по-английски? И мне придется разговаривать с ним?
Незнакомец учтиво поклонился и представился по-гречески. Даффи поспешила ко мне на помощь. Он что-то сказал ей, и Дафна с улыбкой объяснила мне:
– Лейл, Тилиссос хочет пригласить тебя на свидание.
– Что?.. Кто?..
– Он настроен серьезно.
– Зато ты, наверное, шутишь. Даф, скажи ему, что это очень любезно с его стороны. Я польщена. Но объясни ему, что я замужем. Или что у меня заразная болезнь. Или придумай хоть что-нибудь!
Даффи сумела как-то выкрутиться. Обед близился к концу, все пожимали мне руку, улыбались и прощались по-гречески. Никто и не замечал, что я не издаю ни звука, – потому что я вела себя, как полагается заинтересованному слушателю. Многие гости даже не поняли, что по-гречески я не знаю ни слова.
Когда мы возвращались к Даффи, я объявила, что за обедом не чувствовала никакой скованности.
– Само собой! – согласилась она. – От тебя же не ждали торжественных речей.
Меня словно волной накрыло. А ведь она права! Зрелищ от меня не требовали. Никто не просил меня говорить. Никто не собирался осуждать меня за сказанное.
