Глава 4. Родители

ИМАГО ОТЦА

Слыша строки, написанные в XIX веке поэтом-пастором Джерардом Мэнли Хопкинсом «Он творит, как отец-создатель, красота его неизменна: воздадим ему хвалу» ("Не fathers-forth whose beauty is past change: Praise him!")⁸³, мы очень хорошо понимаем, что поэт имел в виду под «отцовством»⁸⁴. Когда мы хотим к кому-то проявить «материнское тепло» (to «mother»), если нужно, мы полностью осознаем точность метафоры. Конечно, может возникнуть терминологическая путаница, но в воображении никакой путаницы не бывает.

⁸³ "Pied Beauty", in Norton Anthology of Poetry, p. 854.

⁸⁴ В выражении father-forth Хопкинс подчеркивает звук /, чтобы обозначить Бога как Творца. В жизни следует творить так, как творит Отец. Процесс созидания преходящ, но Его красота, то есть красота Бога, остается неизменной, при том что все вокруг меняется. Таким образом, в данном случае речь идет о метафоре Божественного творения.

В результате размышлений над архетипическим образом отца мы приходим к его созидательной или разрушительной энергии. Семя оплодотворяет, будучи в утробе, в семинарии или на семинаре. Это активирующее начало. Хотя оно само по себе еще не является жизнью, оно должно быть активно, чтобы сотворить. В каком-то смысле оно должно быть одухотворяющим духом, ибо дух — это энергетическая основа жизни.

Как говорится в гимне — «Наполни меня божественным дыханием» или в обращении Шелли к дикому западному ветру, когда он умоляет ветер одухотворить его омертвевшую душу, так и маскулинное начало, присутствующее и у мужчины и у женщины, является активной, движущей, стимулирующей, одухотворяющей энергией.

Из мифа о Сатурне, стремившемся погубить Кроноса, который, в свою очередь, хотел погубить Зевса, которого тоже нельзя считать образцом для подражания, мы знаем, что отцы тоже могут быть пожирающими. Вот как поэтесса Шарон Олдс⁸⁵ пишет о насилии, совершенным ее сатурнианским отцом над ее братом:

⁸⁵ Шарон Олдс (род. 1942) — американская поэтесса, автор восьми сборников стихотворений. — Примеч. пер.

⁸⁶ "Saturn" in Robert Bly, James Hillman, Michael Meade, eds. The Rag and Bone Shop of the Heart: Poems for Men, p. 128. («Сатурн» Шарон Олдс. Перевод Б. Дагаева. http://www.lal-balu.com/verses/olds_saturn.php)

Нас трогают мучительные страдания, которые испытывает поэтесса из-за того, что та архетипическая энергия, которая создает, может также и пожирать. Встречаясь между собой в жизни каждого ребенка, свет Аполлона и мрак Сатурна создают амбивалентную форму переживания. Вспомним о Кроносе, который кастрировал Урана, чье семя, попавшее в соленую морскую воду, создало пену, из которой появилась богиня любви, Афродита (имя которой значит «рожденная из морской пены»). Это слияние насилия и страсти порождает любовь, творит историю, делает изменчивыми богов, вызывает двойственность всех форм жизни.

Вспоминая о том, что родительское имаго является формой представления разных видов переживания и может быть связано с конкретным полом, а может и не быть связано с ним, мы думаем об отце и как о защитнике, о поддерживающем нас факторе и вместе с тем о том, что в конечном счете его нужно превзойти, чтобы обрести собственный авторитет. Оказывается, практически все племена умоляют о божественной защите; оберегающие ритуалы также исполняются для того, чтобы избежать осуждения и наказания рассерженных Небес — милостивого или строгого отца.

Этот дуализм наблюдается и в теологиях современной жизни. «Кто встанет на нашу сторону, когда это потребуется?» — на все лады вопрошается в псалмах. Если человек не чувствует, что у него есть индивидуальный или коллективный защитник, он ощущает себя особенно ранимым, даже обнаженным, перед враждебной ему Вселенной. Получив в дар или благословение Отца, или пример Отца, или самопожертвование Отца, он тем самым получает преимущество: чувство собственного достоинства, поддержку в решении жизненных задач и часть этой взаимной связи соединяющего аффекта⁸⁷. Если человек не получает этого ощущения — этого дара от родного отца или от того, кто его заменяет, он чувствует себя лишенным поддержки и может провести всю свою жизнь в поисках мнимого авторитета, или же испытывает гиперкомпенсацию, развивая комплекс власти, или всю жизнь бессознательно ощущает себя искалеченным, то есть человеком с ограниченными возможностями.

⁸⁷ Ощутив поддерживающую или позитивную силу Отца, ребенок может ощутить на себе и часть этой взаимной позитивной эмоциональной связи.

Если терапевт (будь то мужчина или женщина) видит отсутствие такой энергии у пациента, то позитивный перенос на внутреннюю «маскулинность» может послужить восстановлению внутреннего родителя (reparent), активации тех энергий, которые продолжают дремать внутри нас. Восстановить внутреннего родителя — значит помочь скомпенсировать то, что отсутствует в индивидуальной истории пациента: самоутверждение, подражание, поддержка и вызов, которые нам необходимы из архетипа отца. Позитивный перенос — это лучшее, что может заменить реальное отношение, и он представляет собой ничуть не меньший дар по сравнению с реальным отцовством и дает освобождение от травматической индивидуальной истории.

Каждый человек, как мужчина, так и женщина, должен уметь самовосстанавливаться (empowerment), то есть мобилизовать энергию во имя жизни, преодолевать регрессивные силы бессознательного, принимая вызовы страха и одиночества. Независимо от пола терапевта, если тот имеет доступ к этим энергиям, они станут необходимыми для пациента и окажут исцеляющее воздействие. И, соответственно, если эти энергии у терапевта не активируются, то пациент второй раз в своей жизни почувствует провал.

Проблема авторитета также имеет связь с имаго отца. Под влиянием чьего авторитета мы строим свою жизнь, принимаем решения, выбираем профессию и совершаем свое странствие? Само понятие авторитета нейтрально; но практически оно всегда энергетически заряжено (valenced). Любой авторитет, каким бы добрым и благонамеренным он ни был, не может исключать свою противоположность и со временем превратиться в деспота. Ни один ребенок никогда не сможет развиваться в соответствии со своей внутренней истиной, не найдя у себя внутреннего аутентичного авторитета. Поэтому процесс индивидуации побуждает к преодолению в той или иной форме внешнего авторитета, который может найти свое воплощение в реальном родителе, в фигуре, взятой из культурного контекста, или в постоянном родовом божестве.

Вследствие большой сентиментальности, которая проявляется к семье и традиции, из внимания упускается то, что для индивидуации человеку требуется некая революция, некая трансцен-денция внешнего авторитета, чтобы прийти к своему внутреннему авторитету. Разве сам Томас Джефферсон⁸⁸ не был горожанином-землевладельцем и патриотом, когда сказал, что дерево свободы нужно поливать кровью ее патриотов? Разве мы не узнаем истину в архетипической драме Фрейда о первобытном племени⁸⁹, в котором приходилось убивать старого царя, чтобы дать дорогу новому поколению? Разве не прав Ницше, говоря о том, что ученик, который не старается превзойти своего учителя, будет ему плохой наградой?

⁸⁸ Томас Джефферсон (1743-1826) — видный деятель Первой американской буржуазной революции, автор Декларации независимости (1776), Третий президент США в период 1801-1809 гг., один из отцов-основателей этого государства, выдающийся политический деятель, дипломат и философ эпохи Просвещения. — Примеч. пер.

⁸⁹ Фрейд писал о том, что в первобытных племенах сыновья часто убивали отцов в борьбе за власть. Метафора Тени Сатурна, о которой я пишу, то есть маскулинной Тени, имеет тот же самый смысл — мужской конкуренции в борьбе за власть.

Такой бунт против авторитета — единственный путь, позволяющий утвердиться новому авторитету. Он начинается с того, что ребенок учится сохранять что-то в тайне, чтобы защитить ту часть своей психики, которой для жизни требуется безопасность и уединение. Он проявляется в многочисленных экспериментах ребенка, в подростковом бунте, в его потребности покинуть родительский дом. И когда все эти попытки заканчиваются неудачей, жизнеспособная сила личности истощается, и жизнь, которая должна была бы расцветать, увядает. Независимо от той безопасности, которую дает человеку родительский дом, вместе с защитой признанного авторитета в процессе такой неудачной индивидуации отвергается дар, который приносит развитая личность внешнему миру. Побуждаемый страхом поиск внешнего авторитета через фундаментализм — это избегание личностного роста и развития, отказ от того, что требует индивидуальная жизнь. Безопасность приобретается ценой многообразия жизненного эксперимента, непоследовательным, но неизбежным воплощением которого мы являемся.

Таким образом, имаго отца, как и все архетипические энергии, имеет две грани. Оно придает силы и/или кастрирует; оно придает авторитет и/или угнетает; оно защищает и/или давит. Когда мы сталкиваемся с проблемами личного авторитета, когда решаем вопросы, связанные со своими возможностями или своим бессилием, когда почитаем imago Dei⁹⁰ или сомневаемся в его отношении к земной жизни, мы всегда имеем дело с архетипом отца во всем многообразии его форм. Когда мы стремимся защитить или погубить другого, когда воздействуем на него своим авторитетом, когда сообщаем послание о мобилизации (empowerment) или истощении (disempowerment), то мы находимся под воздействием имаго отца (we are fathering), независимо от нашего пола и сознательного намерения.

⁹⁰ Imago Dei (лат.) — образ Бога. — Примеч. пер.

«Отец» — это метафора особой энергии, которая существует как в космосе, так и в каждом из нас. Отец — это незаменимая половина Божественной пары.