VI. Психоаналитическое учение о болезнях.
3. Современные "постклассические" неврозы.
3.1. Нарциссический невроз.
Определение.
Первоначально нарциссизм был понятием психиатрическим. В психиатрии нарциссизм обозначает психическое состояние, в котором любима не другая личность, а своя собственная. Выражение произошло от имени Нарцисс, юноши из греческого мифа, который после нерадостной жизни и множества разочарований в любви влюбился, в конце концов, в самого себя и сделался от этого настолько несчастным, что умер. История Нарцисса сама по себе достаточно ясно передает суть нарциссической проблематики, что не следует лишать читателя знакомства с основными ее эпизодами.
Трагическая история о самовлюбленности Нарцисса находится в той части "Метаморфоз" Овидия, где идет разговор о любви вообще: в представлении Овидия Юнона и Юпитер в шутливой манере обсуждают преимущества любви и ставят друг перед другом различные вопросы, например, кто скорее в состоянии ощутить сексуальное наслаждение: мужчина или женщина? Юпитер утверждает, что женщины в данном случае находятся в лучшем положении, чем мужчины. Спрашивают об этом Терезия. прожившего семь лет в обличьи женщины, и тот подтверждает мнение Юпитера.
Миф о Нарциссе.18
18 См.: Овидий. Метаморфозы. Эпос. Захватывающая история о Нарциссе и Эхо находится в третьей книге.
Нарцисс родился в результате изнасилования матери. Он был нежеланным ребенком, который, как гласит древний миф, "любви заслуживал, но не получал". Его имя — Нарцисс — происходит от персидского слова "nargis", от которого произошло также и слово" наркоза, имеющее много значений: быть неподвижным, окоченелым, одурманенным, парализованным. С самого начала Нарциссу угрожает смерть. По словам Оракула он сможет избежать смерти лишь в том случае, если останется бесчувственен и холоден ко всем другим людям.
Став юношей, Нарцисс исполняется страстным любовным желанием, но "никто не в состоянии встрепенуть красавца, ни один юноша, ни одна девушка". На охоте он встретил прекрасную нимфу Эхо, трагизм положения которой состоял в том, что она не могла самостоятельно говорить. Она могла лишь повторять то, что говорили другие. Эхо влюбилась в Нарцисса, последовала за ним, но не могла начать с ним разговор. Нарцисс, остающийся холодным по совету Оракула,- условие, которое позволяет ему оставаться в живых,- тоже не может обратиться к ней. Эхо приближается к нему, но он в паническом страхе пускается от нее в бегство: "Прочь, прочь руки!" Нежное прикосновение невыносимо для него: "Лучше бы я умер". Трагическая история его жизни завершается тем, что Эхо превращается в камень, а Нарцисс в цветок: "Тем, что я люблю, я не могу овладеть. Любви мешает грандиозное заблуждение ... То, что я люблю — я сам!"
Что может сообщить нам сегодня греческий миф о Нарциссе? В моей интерпретации это предупреждение об опасности слишком сильной самовлюбленности и недостатка любви. Когда Юнона и Юпитер спорят об этом, обсуждают, кто больше любит — мужчина или женщина, речь идет исключительно о личном удовольствии, а не о удовольствии другого. Если Нарцисс был нежелательным ребенком, то ему досталось слишком мало любви. Поэтому в раннем детстве он не почувствовал, что есть любовь и чем она может быть. В связи с этим он воспринимает Эхо как опасность, а не как возможность полюбить и быть любимым. Когда же он в конце концов смотрит в воду и видит свое отражение, то принимает его за другого человека и хочет полюбить его. Когда же Нарцисс убеждается, что это была иллюзия, то разочаровывается. Я считаю, что он умер от горя по утаенной от него любви.
Когда любовь скрыта от нас, когда мы так и не находим никого, кто бы смог полюбить нас, нам остается последний выход — любовь к себе.
В раннем психоанализе Нарцисс олицетворял переходную стадию душевного развития. Следовательно, путь к любви к другому человеку пролегает через любовь к себе. Отто Ранк считал, что любовь к себе в особенности присуща гомосексуалистам и женщинам. Фрейд, со своей стороны, всерьез размышлял над такими фундаментальными вопросами, как возможности проведения границы между любовью к себе и любовью к другому. Находятся ли эти формы любви в отношении взаимодополнительности, а именно, чем сильнее любовь к себе, тем слабее любовь к объекту (как психоаналитики выражаются по поводу любви к другому человеку).
Случай Шребера.
Фрейд обнаружил (1911) высокий уровень любви к себе в автобиографически описанном случае паранойи, известном как случай Шребера. Фрейд вообще подозревал подобные вещи как при шизофренических расстройствах так и при ипохондрии. В этих патологических случаях собственная личность становится объектом любви за счет отношения к другим людям. В смысле теории либидо, теории об энергетическом замещении влечений, собственная личность замещается нарцистическим либидо или "либидо самости" (Selbstlibido).
Что является выводом из этих психоаналитических соображений? То, что любовь к объекту и любовь к себе диалектически связаны между собой. Они равно изначальны и всесторонне влияют друг на друга (Эрих Фромм "Искусство любви"). Происходит ли одна ценой другой — вопрос не мало значимый, поскольку в действительности существуют случаи, когда собственная личность делается предметом любви за счет других людей. По моему опыту, находящему свое подтверждение в греческом мифе о Нарциссе, это случается как следствие отсутствия любви в детстве.
Здоровый и патологический нарциссизм.
Среди прочего имеет смысл разделить нарциссизм на здоровый и патологический (Federn, 1936), хотя провести между ними границу достаточно трудно. Во всяком случае хорошее отношение к себе, хорошая оценка себя и уделение себе внимания являются показателями психического здоровья. В этой перспективе здоровая любовь к себе является предпосылкой способности полюбить другого человека. О патологическом нарциссизме можно говорить лишь тогда, когда имеют место крайние формы "замещениям других людей собственной личностью.
В современном психоанализе нарцистическими характеризуются проблемы, которые вращаются вокруг нашего чувства самооценки (Seibstwertgefuehl) и уважения к cебе (Selbstachtung). Подобные проблемы не возникают, когда мы находимся в согласии с собой, а проще говоря, хорошо себя чувствуем. Тогда наступает чувство спокойной самоуверенности. Между нашими самоощущениями и самоидеалами не возникает каких бы то ни было больших разногласий. И вместе с тем мы чувствуем себя достаточно уважаемыми и ценимыми другими людьми. Аффективное состояние в связи с этим оказывается здоровым чувством собственного достоинства, положительной самооценки.
Когда мы говорим о нарциссизме или нарциссических феноменах, следует различать:
1. Патологическое состояние любви к себе, которое возникает за счет любви к объекту;
2. Переходную фазу на протяжении детского развития, когда ребенок слишком занят собой, можно сказать — эгоистичен;
3. Субъективная благорасположенность или аффективное состояние, в котором мы чувствуем себя благополучно и уверенно. Я рассматриваю нарцистическую проблематику в психодинамической перспективе в рамках сферы нарцистической регуляции, которая, как свод правил, регулирует уровень нашего чувства самооценки: уровень зависит от соответствия, которое на данный момент существует между самообразом и образом того, кем мы хотели бы быть, нашим Идеальным образом. Если между идеальным и реальным образами существует большое расхождение или разлад, тогда мы чувствуем Себя пристыженными и неполноценными по отношению к своим идеалам.
Тогда у нас нет возможности правильно воспринимать себя, любить и ценить. Нашему чувству самооценки в Той или иной степени наносится вред. Если же у нас нет надежд на достижение идеального образа, то появляются переживания беспомощности и беззащитности, за которыми следуют депрессивные чувства (сравни: депрессивные неврозы или невротические депрессии в параграфе 2.5.). Рассматривая это в структурной форме, можно придти к выводу, что мы имеем дело, с "самостью" (Selbst), или точнее, с образом "Я", пострадавшим от нарцистических нарушений. Центральная психодинамика — нарцистически нарушенное "Я", т. е. "Я", которому причинен вред в самооценке.
Основные нарциссические потребности.
Понять нарциссические нарушения можно еще глубже, если наряду с нарциссической сферой регуляции между Идеальным-Я (Idealselbst) и Реальным-Я (Realsebst) дополнительно принять во внимание отношение к объекту. Здесь мы можем говорить о круге субъектно-обьектных законов (Subjekt-Objekt-Regelkreis), который безупречен, когда мы свободно и независимо двигаемся к объекту или от него. Но он нарушается тогда, когда в той или иной степени существует зависимость от объекта. Тогда возле нас обязательно и постоянно должно находиться другое лицо, при этом все время обращать на нас внимание, хвалить, восторгаться. Без подобного общения мы уже не можем чувствовать себя уверенно. Мы будем ощущать себя нелюбимыми и несчастными. Здесь, наряду с зависимостью от объекта, находит свое выражение ущербная любовь к себе. Здоровая любовь к себе как раз и призвана спасать от подобного несчастья, связанного с тем, что однажды мы испытаем отсутствие поддержки извне.
Однако правильным было бы оценить себя и других следующим образом: всякий человек, в том числе и здоровый взрослый, а не только ребенок, зависит от других людей, которые важны для него, и для которых он тоже важен. Нет ошибки, если сказать, что аналогично половому влечению существует потребность, заключающаяся в желании быть любимым, что наряду с чувством голода она составляет фундаментальный ряд потребностей.
Английское слово "needs" напрямую указывает, что речь идет об элементарной потребности, об элементарной необходимости, неудовлетворение которой, вызывает страдания. Если нет хотя бы минимальной сатисфакции этой данной от природы нарцистической потребности, нам не будет хватать элементарной уверенности, будет не доставать того. что придает нам ощущение внутренней устойчивости.
Важен вопрос, существует ли подлинная уверенность в себе, или мы лишь воображаем себя уверенными в плане иллюзии или мечты. Еще детьми мы научились — на это особенно ссылается Когут — компенсировать свою беззащитность и бессилие выстраиванием внутри себя "грандиозного" нарцистического образа, позволяющего переносить неминуемые состояния беззащитности и бессилия гораздо легче.
Грандиозные представления, следуя Когуту, могут, однако, иметь отношения и к родителям и к другим важным для нас лицам, которые переживаются нами в величественной идеализированной форме. Это чувство позволяет нам, будучи детьми столь великолепных родителей, ощущать свое великолепие, поскольку в их великолепии мы имеем свою долю. Нечто подобное мы переживаем и в повседневной жизни, когда нарцистическим путем возвышаем какую-либо личность из своего окружения, чтобы окунуться в лучи ее великолепия.
Заблуждения, разочарования, обиды.
Очевидно, что подобные иллюзорные решения рано или поздно вызовут такое же разочарование, как детская вера в младенца Христа или Деда Мороза. При этом важно отметить, что подобные дезиллюзирования или разочарования предуготовлены нам важными участниками отношений, и требуется их поддержка для того, чтобы иметь возможность относительно безболезненно разобраться с собственным разочарованием. Если у нас будет достаточно времени и благоприятные внешние условия для того, чтобы иметь возможность переработать подобные неизбежные разочарования, тогда нарциссический завышенный образ будет все более и более приближаться к реальности. В этом случае из него сможет развиться то, что Когут назвал когерентным, т. е. стабильным "Я", с чем, собственно, и связано чувство собственного достоинства.
Крупные разочарования, увы, не редкие в человеческой жизни, наоборот, ведут к серьезным кризисам, связанным с лабильным чувством собственного достоинства, в патологических случаях мы имеем, названные Когутом нарцистические расстройства личности, характеризующиеся тем, что личность оказывается не когерентной, а преломленой в самой себе, т. е. фрагментированной.
Причиняющие нам вред обиды подробно описаны в книгах Алисы Миллер, прежде всего в " Драме одаренного ребенка и поиске истинного "Я" (A. Miller, 1979). В своей второй книге "В начале было воспитание" (1980) в качестве причин нарциссических нарушений она называет не сочувственные, не учитывающие ранимость детской души и ее потребность в любви отношения многих родителей, и даже пренебрежительное отношение многих родителей и воспитателей к своим детям или ученикам. В генезе нарцистических расстройств огромную роль играет травматизирующее поведение важнейших участников отношений. Тем самым нарцистические расстройства, в согласии с до-классической травчатической моделью неврозов, являются травматическими неврозами, т. е. неврозами, причинами которых являются нарциссмческие обиды и оскорбления самости. Иными словами: нарцистические расстройства это следствия травматического воздействия на ранимую детскую психику.
Таким образом, современная психология самости Хайнца Когута выстроена в традициях травматической теории 3. Фрейда, получившей свое развитие в венгерской школе психоанализа Шандора Ферснци и Михаэля Балинта. В теории Балинта первичная любовь к объекту (Primaere Objektiiebe) (BalintM., 1973) — это любовь, которая стремится заполучить любовь объекта и удовлетворяется только тогда, когда ребенок получает эту любовь. Балинт рассматривает это состояние как первоначальное состояние младенца. У него нет первичного нарциссизма, вторичный же нарциссизм возникает тогда, когда фрустрируется первичная любовь к объекту.
Полагаю, читатель согласится со мной, если я, следуя за Балинтом, буду исходить из того, что первично мы нуждаемся в любви к объекту в смысле экзистентной необходимости. Это утверждение соответствует действительности, в особенности, в детском возрасте, в зрелом возрасте такое соответствие проявляется в меньшей степени, поскольку здесь мы уже развили более или менее устойчивое чувство собственного достоинства.
Нарцистические неврозы.
В качестве нарцистических неврозов мы отличаем от остальных невротических расстройств такие психические нарушения, при которых реактивируются описанные Когутом ранние детские нарцистические структуры; или же последние переживаются снова уже в патологической форме. Как и дети. пациенты с подобными симптомами чувствуют себя великолепными, единственными в своем роде, омнипотентными или всемогущими вследствие реактивных бессознательных психических процессов. Они ожидают — ошибочно — от других людей отношения, соответствующего их восприятию самих себя. Если такового не случается, они очень быстро разочаровываются, реагируют депрессивно или агрессивно. Они постоянно находятся в бессознательных поисках утраченного времени своего могущества и великолепия.
У страдающих нарцистических личностей эти поиски выражены сильнее всего. Это могут подтвердить многие аналитики, вне зависимости от их отношения к вкладу Когута в науку. В идеализированном переносе на психоаналитика осуществляется идеализация пациента, т. е. психоаналитик рассматривается как нарцистически завышенный объект, от которого пациент ждет такого же великолепия, какого в свое время он ждал от родителей.
Легко догадаться, что подобная иллюзия не может долго сохраняться в силе, и рано или поздно сменяется разочарованием. Однако в анализе пациент имеет шанс, что психоаналитик посочувствует ему и поддержит его больше, чем бессердечные родители своего ребенка; тем самым психоаналитик поможет ему переработать неизбежные нарцистические обиды.
Применение психоаналитической теории нарциссизма в педагогике и обществе.
В виду большого практического значения для воспитания психоаналитическая теория нарциссизма особенно интенсивно обсуждается в педагогических кругах. Примером этого могут служить книги "Пубертат и нарцистизм" (Т. Ziehe, 1975), "Нарцисс: новый социализированный тип" (Haesing, Stubenrauch und Ziehe. 1979).
Дополнительно к этому учителя часто наблюдают в школах учеников. которые чересчур заняты собой, не могут сконцентрироваться на занятиях и тем самым косвенно представляют для них трудности. Применяя идею нарциссизма в педагогике, авторы ищут объяснение для нарцистических нарушений, которыми, по их оценке, чаще страдают школьники. Они находят объяснение в том, что названо ими новым социализационным типом (neuer Sozialisationstypus); речь идет об обойденном в эмоциональном отношении и неуверенном ребенке, который растет под фрустрирующим воздействием доминирующей матери, испытывая разочарование в эмоционально тусклом (Schwwach eriebten) отце. По мнению авторов, при подобных социализационных условиях стабильное чувство собственного достоинства не может развиться, поскольку прежде всего отсутствуют достойные идеалы для подражания.
В подобной психоаналитической перспективе, женщины стремятся бессознательно быть хорошими матерями, однако, рискуют вызвать разочарование, если потребуют слишком много от своих чад. Мужчинам также не трудно представить себе эмоционально тусклого отца собственного семейства, которому мало что можно доверить. Психоанализ дает возможность понять некоторые проблемы совместной межчеловеческой жизни. Вспомним о партнере — любовнике, цепляющемся за женщину, вешающегося на нее как дитя на мать; вспомним домочадцев, впадающих в глубокую неуверенность, когда искренние нежные отношения вдруг становятся натянутыми. Такие люди сильно зависят от постоянной нарцистической подпитки. Они хотят, чтобы их постоянно лелеяли, уважали, восхищались ими. Подобные люди есть в ближайшем окружении у каждого. Они всегда стремятся к обеспеченности, ничего при этом не делая. Они не способны переносить конфликты, выносить волнение, обходить кризисы и решать неизбежные любовные конфликты. Предпочитают стремиться "обратно в рай", как совместно охарактеризовали их Кремериус, Моргенгальтер. Ротшильд и другие участники Цюрихского психоаналитического семинара (1983).
На этом семинаре, кстати, делались попытки представить новую нарцистическую теорию психоанализа как идеологию. Высказывались опасения, что в связи с идеей о новом социализационном типе многие молодые люди будут безосновательно опорочены; звучали упреки и в адрес Когута. в частности, в том. что он антиисторичен и сам является невротиком. Я считаю, что такая деструктивная критика бьет далеко мимо цели и не могу к ней присоединиться. Личное знакомство с Когутом позволило мне убедиться в том. как заботливо стремится он понять анализируемых им людей, как постоянно критически проверяет свои собственные мысли и действия, несмотря на его всегдашнее убеждение. что благодаря своему пониманию нарцистических расстройств, он нашел новый подход к недоступным до этого психическим нарушениям и к людям, ими страдающим.
Резкое неприятие Когута и его учения отдельными психоаналитиками, возможно, объясняется еще и тем. что Когут затрагивает личные недостатки психотерапевтов и аналитиков, дефекты, состоящие в том. что невозможно сколь-нибудь глубоко и точно понять пациентов при отсутствия эмпатии, а значит, невозможно и достаточно успешное их лечение. Для меня вклады Когута в развитие психоанализа очень важны. Его разработки помогают мне лучше понять моих пациентов, проявлять с ними больше терпения особенно тогда, когда речь идет о замене их ущербного чувства самооценки на здоровое чувство самопринятия.
В заключение приведу еще один пример нарцистического невроза:
40-летний архитектор испытывал трудности относительно своей собственной идентичности (лишь в позднем детстве он узнал, что человек, которого он воспринимал как отца, вовсе не его отец, настоящий же отец — это "дядя"). Став взрослым и сойдясь с женщиной, обращавшейся с ним как мать, этот человек почувствовал сильную неуверенность в себе. Его сомнения выражались в замедленном мышлении, в мучительных раздумьях о простых вещах, он чувствовал себя неуверенно в обществе, подозревал у себя " нарушение сердечного ритма", не отвечал элементарным требованиям обыденной жизни. Его симптомы объяснились отсутствием взрослого участия в детстве, непониманием взрослых и многочисленными душевными травмами.
В процессе психоанализа было интересно наблюдать, как личные мысли и действия, чувства и переживания находятся в центре внимания обоих участников. При этом пациент мог наверстать упущенное в детстве и приобрести опыт того, как другие люди интересуются им, интересуются его мыслями и действиями, чувствами и телесными ощущениями. Он работал с большой отдачей и старался дополнить анализ, заключавшийся по существу в обычном разговоре, возможностями собственного развития: учительница йоги способствовала его новому самопознанию, учитель по лыжам — новому владению телом, мастер по плаванию научил его плавать, чего он не умел в детстве и чего очень боялся. Большое значение имел и фактор "выговаривания": в течении многих часов нужно было слушать его рассказы о своих новых опытах и физических переживаниях, сочувствовать ему, находить слова для общения и вызывать у него такое чувство, которое помогло бы ему наверстать нечто жизненно важное. В дальнейшем, стабилизировав свой здоровый нарциссизм, этот пациент стал развиваться совершенно неожиданным образом. Он не только нашел новую партнершу, с которой смог построить отношения на принципе взаимного уважения, но и пережил плодотворный расцвет своей творческой деятельности. Это ли не доказательство того, что при достаточно длительном и терпеливом участии и эмпатии можно достичь значительных психоаналитических результатов.
3.2. Пограничные случаи.
Симптоматика.
Под пограничными случаями понимают психические нарушения, которые располагаются между неврозом и психозом, т. е. на границе — (Borderline (англ.) — пограничная полоса). Такой диагноз раньше ставился редко, однако, сейчас ставится чаще, благодаря работам Отго Ф. Кернберга (1975, 1976) и монографии Кристы Роде-Дахсерс (1979). В отличие от симптомов "классических" неврозов симптомы "пограничных случаев" или "состояний" относятся не к объективным телесным недомоганиям, а скорее напоминают симптомы навязчивых состояний, фобий, депрессивных состояний. Сюда относятся и фантазии о собственном величии, выраженная занятость собой, характерные для нарцистических нарушений личности.
В связи с этим весьма нелегко выделить что-то типичное для пограничных случаев. В области симптоматики это прежде всего чувство пустоты и бессмысленности. Кроме того, пациенты чувствуют себя беззащитными и зависимыми от воли других, которым они, однако, завидуют, поскольку считают этих "других людей", менее страдающими от чувства опустошенности и бессмысленности, чем они сами. Отсюда вполне ясно почему подобные пограничные личности часто ощущают сильные чувства зависти по отношению к другим людям. Сознаться в зависти и "опустошенности", однако,- перспектива достаточно болезненная и унизительная; от таких чувств защищаются сообразно с психоаналитическим учением о защите. Поэтому мы переходим к психодинамике пограничных случаев.
Сфера защиты.
Для того чтобы не воспринимать всю глубину внутренней пустоты и, всю меру беззащитности и бессилия, существует защитный механизм, играющий центральную роль в современном психоанализе. а именно: расщепление (Spaltung).
Чтобы понять, что понимает под этим определением психоанализ, нужно начать издалека и кое-что пояснить. Следует представить, что наряду с чувствами опустошенности и бессмысленности в психике пограничной личности функционируют и другие чувства, а именно идеи величия, т. е. представления о собственной грандиозности и совершенстве, имеющие место при нарцистических нарушениях личности в своем чистом виде. Защитная функция "расщепления" состоит в том, что личность одновременно раскалывается на две части; одна часть чувствует себя совершенной и великолепной, другая - опустошенной и бессмысленной. Усилия защиты состоят в том, чтобы содержать обе противоречивые области в отделенном друг от друга состоянии. Картина "Я" пограничной личности (Sellbstbild) характеризуется тем самым расщеплением на две части. При этом в какое-то определенное время сознательной является только одна из частей, а другая остается бессознательной и наоборот. Характерные особенности пограничных личностей заключаются, таким образом, в том, что состояния собственной грандиозности и беспомощности, опустошенности и бессилия могут быстро меняться местами.
Наряду с противоречивыми образами себя самого, в психике пограничных случаев функционируют также противоречивые образы важнейших участников отношений: временами они тоже кажутся либо очень выдающимися, великолепными, идеальными фигурами, либо принципиально плохими и ни на что не способными. Подобные представления могут столь же быстро меняться местами.
В отношении к другим сказываются быстро сменяющиеся интерактивные образцы (Interaktivmuster): первый — при котором собственный образ воспринимается как великолепный, в тоже время как к другому человеку относятся пренебрежительно, считают его ничтожным и самозависимым; второй — когда себя воспринимают ничтожным, а другого как совершенство.
Чтобы представить себе воплощение таких теоретических образцов отношений, можно обратиться к реальным примерам, связанным с сильными аффектами. Уже упоминалась зависть неимущего к имущему. Следует включить сюда гнев, презрение, все формы недооценки, например, издевательство, высмеивание и т. д. Против других могут направляться те чувства, которые в следующий раз будут направлены против себя. Если же благодаря защитному механизму "расщепления", обесценивающие и другие процессы хорошо отделены друг от друга и не вызывают взаимных нарушений, тогда все личностное "устройством может действовать относительно благополучно.
Особенно беспрепятственно оно функционирует тогда, когда человеку с пограничным случаем удается включить в это "устройство" другое лицо в смысле межличностной защиты. Им будет человек, которым восхищаются и которого идеализируют в тот момент, когда одновременно хоть сколько-нибудь ценят и себя. В противном случае другое лицо будут недооценивать именно в тот момент, когда высоко оценивается. идеализируется собственный образ. Последующая иллюстрация позволит нам отличить вертикальное расщепление (vertikale Spaltung) от расщепления горизонтального (horizontale Spaltung): вертикальное расщепление отделяет обесцененное Я и парт-объект от соответствующих областей Я и объекта, в то время, как горизонтальное расщепление поддерживает в разделенном состоянии однородные образы Я и объекта (см. табл. 10).
Подобная множественно "расщепленная" личность не способна излучать уверенность, она прежде всего ненадежна. Результатом оказывается личность, не уверенная в себе. слабая. Она слаба, даже если из-за высокой интеллигентности и не производит такого впечатления на первый взгляд. Интеллигентные пациенты с пограничными нарушениями как раз обыгрывают свои слабости, прельщая ими свое окружение.
В межличностных отношениях их недостатки, тем не менее, сказываются довольно быстро. Прежде всего это выражается в частых сменах идеализации и обесценивания. Сексуальные, агрессивные и перверсивные влечения часто подталкивают к искаженному удовлетворению. Согласно моему опыту, это чаще всего приводит к садистским побуждениям, связанным с обесцениванием другого лица, и происходит особенно болезненно, если ранее это лицо идеализировали.
Вертикальное расщепление разделяет обесценивающие (плохие) и идеализирующие (хорошие) Я-и парт-объекты друг от друга. Горизонтальное расщепление поддерживает взаимное разделение Я-представлений и объект-представлений.
В клиническом плане существует четыре ситуации:
1. Индивид сознательно переживает себя как существо великолепное, совершенное, воспринимает объект как идеальный (представления о плохом Я и плохом объекте исключаются посредством вертикального расщепления).
2. Индивид сознательно переживает себя как существо достойное презрения, аналогичное переживание в связи с объектом: налицо состояние депрессии (идеализированные Я- и объект-представления защищены с помощью вертикального расщепления).
3. Индивид сознательно переживает себя как существо идеальное, а объект — как презренное (плохие составляющие Я бессознательны из-за вертикального расщепления. Идеальные объект-составляющие равным образом бессознательны по отношению к плохому объекту из-за вертикального расщепления. Хороший объект защищен от Я, переживаемого как идеальное, горизонтальным расщеплением).
4. Индивид сознательно переживает себя как существо неполноценное, а объект — как идеальное (идеальные Я-составляющие бессознательны по отношению к неполноценно переживаемому Я с помощью вертикального расщепления. Плохие объект-составляющие защищены от хороших объект-составляющих с помощью вертикального расщепления. А по отношению к плохому Я — посредством расщепления горизонтального ).
Причины.
В связи с чем это происходит? — спросит читатель. Возможный ответ таков: это случается тогда, когда в детстве ребенок получает слишком мало любви и/или во многих смыслах переживает плохое с ним обращение, если не сказать — жестокое. И здесь я хочу перейти непосредственно к клиническим примерам:
39-летняя учительница жаловалась на усталость, головные боли и неспособность более или менее сносно переносить свою обыденную деятельность. Внутренне она чувствовала опустошение и ощущала себя глупой. Кроме того. она испытывала садистические припадки в отношении к мужчинам, которым в своих фантазиях желала отрезать член, именно тогда, когда те вожделели женщину. Она боялась темноты, воды. высоты, глубины и незнакомых людей.
Более чем 500-часовой анализ привел к ярко выраженному состоянию ступора или клинча (clinch) между анализандом и аналитиком. Поначалу женщина чувствовала себя значительно выше аналитика и вообще считала его мало на что способным. Затем ситуация изменилась с точностью до наоборот: она стала ощущать собственное бессилие, зависимость и потребность в помощи, а психоаналитика рассматривать как совершенно независимое полное сил и власти существо. Он казался пациентке мужчиной, который мучает, унижает женщин, утаивает от них их хорошие качества, стремится показать им лишь то. что они ничего не стоят, что они зависимы и нуждаются в помощи.
Особенность подобных отношений оказалась повторением прошлых отношений между дочерью и отцом. Она ощущала, что отец ее использует, злоупотребляет ею. постоянно компрометирует и унижает. Позже выяснилось даже, что отец отвел одиннадцатилетнюю дочь в лес и хотел ее изнасиловать. Воспоминания, относящиеся к этому эпизоду, были столь реалистичны. что альтернатива фантазии (а речь здесь шла в первую очередь именно о возможной фантазии) отпадала, как неправдоподобная.
Характерное для пограничных случаев совмещение обесценивания и идеализации относилось в этом конкретном случае к отцу и собственной персоне, проявляясь в характерной эмотивной смене: то пациентка чувствовала себя выше своего отца, осмелившегося совершать над ней подобные инцестные действия, то казалась сама себе последней дрянью, в то время как отец идеализировался.
Образец отношений во взаимодействии между дочерью и матерью повторился как идеализированный с одной, и обесценивающий, с другой стороны: мать тоже, правда, бессознательно использовала дочь для своих целей. Она чувствовала себя с мужем весьма неуверенно и поэтому ей доставляло удовольствие чувствовать превосходство — мнимое — хотя бы над своей дочерью.
В процессе анализа пациентка припомнила, как ее очень тесно спеленали и привязали к кровати, и как мать держала ее во время купания под водой. При этом пациентка переживала рецидив детского страха быть убитой. Этот страх был настолько для нее невыносим, что она предпочла бы убить себя сама, лишь бы прекратить его.
Нет ничего странного, что перенеся столько лишений и неприятностей в детстве, травматизированный ими человек не мог чувствовать себя хорошо. В общении с другими людьми она бессознательно воспроизводила свое травматизированное поведение . И не могла жить нормально хотя бы уже потому, что постоянные, непреодолимые травмирующие обстоятельства все время расходовали душевную энергию, которой оставалось слишком мало для того. чтобы вести нормальное существование.
Так, пациентка призналась, что выбрав профессию учительницы, она стала идеализировать себя, явно превысив свои способности. Попытка обучиться другой профессии не удалась в результате органической неспособности вступать в контакт с другими людьми и строить с ними здоровые отношения. Анализ не удался и прервался по причине внешних обстоятельств. Тем не менее пациентка обрела внутреннее равновесие, приобщившись к церкви. Она нашла в церковном храме замену поддерживающей ее матери. а в Боге.- любящего отца. не испытывая страх быть используемой ими так, как это драматически произошло с ее настоящими родителями.
3.3. Неврозы недостачи и неврозы связи.
Неврозы недостачи.
Обозначение — невроз недостачи — кажется мне имеющим больший смысл, чем нарцистическое расстройство личности или пограничная личность, ибо в слове "недостаток" выражается именно то обстоятельство, что людям, страдающим подобным неврозом, действительно чего-то не хватает, а именно: любви и участия (Kutter, 1975).
Временами у меня складывается впечатление, что этот невеселый факт скрыт под многочисленными искусными описаниями бессознательных процессов, протекающих у подобных пациентов. Фактическое наличие "нехватки" (дефицита) становится непосредственно очевидным, когда мы вспомним о том, что именно отсутствовало у вышеописанной пациентки: мать не любила ее и поэтому охотно предоставляла в распоряжение отца. Отец, со своей стороны, злоупотреблял дочерью для личных целей. Таким образом, она не имела возможности идентифицировать себя ни с отцом ни с матерью; результатом этого стала большая неуверенность в собственной женской половой идентичности, связанная со склонностью причинять вред мужчинам. Кроме того, пациентка была совершенно не способна развить в себе материнские чувства, поскольку, не имея возможности идентифицировать себя с матерью, не могла уверенно чувствовать себя в роли женщины.
Идентификации с отцом была также затруднена. Однако для девочки, так же, как и для мальчика, необходима возможность позитивной идентификации с отцом, чтобы в последствии стать зрелой личностью. Важно распознавать и оценивать хорошие черты отца, постепенно и незаметно абсорбируя их в свою личность.
Таким образом, в основе неврозов недостачи лежат недостатки в идентификации с матерью и отцом. По моему опыту весьма часты и всякого рода нарушения , что скорее всего связано с дефицитом "настоящих" поведенческих образцов для подражания. Маргарита Мичерлих (М. Mitscherlich-Nielsen. 1978) даже пишет о конце эпохи образцов для подражания. Особенно большой дефицит в этой области испытывает поколение тридцатых, чьи отец или мать активно действовали во времена Третьего Рейха или пассивно ему пособничали.
Неврозы связей.
Понятие невроз связи подчеркивает момент бессознательной связи ребенка с самыми первыми участниками отношений. Чаще всего это мать, с которой дочь или сын не могут расстаться. Отделение (Trennung) тем сложнее, чем меньше свободы получает ребенок от матери. чем больше она держится за ребенка, преследуя свои личные цели. Если же, несмотря на это. дочь или сын отделяются, то чаще всего возникает неизбежный конфликт на почве вины.
Если отец как третье лицо, осложняет каким-либо образом процесс отделения от матери, проблема отделения еще более возрастает. В каждом таком случае разделение ведет к чувству вины. Его можно избежать лишь тогда, когда ребенок сохраняет верность матери.
Многие нарушения отношений у партнеров основываются на том, что подобные бессознательные связи продолжают существовать и далее. Новые отношения бессознательно рушатся во имя сохранения первоначальных — с отцом или матерью. Это частая причина нарушения отношений у женщин, которым не посчастливилось войти в удовлетворяющие их контакты с мужчиной. Конечно, это относится и к мужчинам, которые вследствие своей бессознательной связи с матерью не в состоянии завязать зрелые отношения с женщиной.
Другое невротическое разрешение связи с матерью или отцом в форме "невроза связи" состоит в том, что отца или мать ищут в бессознательном переносе в партнере и каждый раз надеются, что нашли; надеются во всяком случае столь долго, сколько партнер или партнерша подыгрывают этой "перенесенной" роли. Эрик Берн (Веrnе. 1974) и Юрг Вилли (Willi. 1975) описали примеры подобных отношений. Нетрудно понять о чем здесь идет речь, поскольку отчасти это происходит с каждым. Кроме того, всякий из нас знает людей, ведущих себя подобным образом.
Впрочем, к представленным здесь неврозам с легкостью можно отнести и пациентов с фобическими симптомами; они равным образом связаны с важнейшими участниками отношений. Партнер должен, в смысле "объекта-заместителя" (Ersatzobjekt) или "замены" (Substitute), замещать и играть роль постоянного спутника. Отсутствие спутника приводит к состоянию страха. Таким образом, "фо6ические" люди лишены возможности самостоятельно ощущать уверенность, если они не получают поддержку (Sicherung) извне. Поскольку опыта такой уверенности эти люди в детстве не получили, они и во взрослом возрасте зависят от уверенности заботящихся о них людей19. Поскольку в детстве необходимого участия взрослых недоставало, они не способны выстроить в себе чувства уверенности и независимости, приобретаемые по мере взросления в присутствии других.
19 Ланге И. (1976). Казуистические доклады женщин-психоаналитиков: Работа о структуре и лечении фобичсских больных. Неопубликованный манускрипт; Раисиш. Е. (197,). Наблюдение за психоаналитическим процессом в лечении пациенток с агорафобией. Неопубликованная рукопись.
Следующий случай школьной фобии с выраженным страхом по отношению к школе демонстрирует особенно впечатляюще, как тесно может переплетаться поведение матери с развитием фобии у ребенка.
Поступившего в школу семилетнего ребенка его соученики стали дразнить из-за легкого заикания, и постепенно он превратился в аутсайдера и козла отпущения. Как следствие у ребенка перед походами в школу стал появляться все возраставший страх. Какое-то время он еще мог ходить туда в сопровождении матери. Затем оказался не в силах делать и это.
Причину нарушения прежде всего искали в самом ребенке, в возможных фантазиях о наказаниях и преследовании. Ребенок боялся привидений, угрожавших его съесть. В процессе психоаналитического лечения ребенка и сопутствующего — матери, выяснилось, однако, что причина кроется в матери, которая переживала свой брак как очень несчастливый. Поэтому она искала в сыне замену своему мужу (Richter, 1963).
На этапе терапии следовало сделать связь между матерью и сыном осознанной, чтобы оба участника освободились от взаимного зажима" (clinch). Ради большей точности стоит упомянуть, что непосредственно отцу было предписано не только принять на себя роль мужа своей жены, но также и роль отца по отношению к сыну, демонстрирующего своему чаду существование множества интересных вещей помимо "зацикленности" на матери.
Сильная связь с материнской фигурой (Mutterfigure) и страх отделения от матери отмечаются и в анализах взрослых пациентов. Здесь наряду со страхами особо важное значение имеет включение в анализ и патологий участника отношений. Зачастую достаточно и того, что другой член семьи принимает участие в лечении в режиме семейной терапии.
Обстоятельства случаев, в которых мать, слабо ощущая поддержку своего супруга, завладевает ребенком (в качестве замены мужу), постоянно всплывают в психоаналитической практике.
Теперь мы приближаемся к области, от которой исходит некое, кажущееся многим угрожающим, очарование. Речь пойдет о несколько зловещей, но тем не менее, весьма интересной области психозов.
