Глава 8. «Живая» супервизия
«Живая» супервизия. Пример 1: несправедливость
Супружеская пара (обоим еще нет и тридцати), женатая уже около семи лет, пришла на терапию с вопросом: разводиться им или нет. Они оба не были удовлетворены своим браком, но ни один не хотел делать шагов, направленных на изменение ситуации, особенно шагов навстречу другому. Оба они были профессионалами, весьма изощренными в психотерапии.
Психотерапевтом в этом случае был Рон Редман (Ron Redman), бывший священник и большой специалист по работе с парами. Редман по большей части побуждал их высказывать свои чувства по отношению друг к другу и давал прямые советы. В это время он сам проходил обучение, так как хотел научиться директивной краткосрочной терапии. Он держался профессионально, в слегка простонародном стиле. Одна из его главных отличительных черт заключалась в том, что он предоставлял супругам равное время для высказывания своих мыслей, так как его учили, что терапевт должен сохранять нейтралитет.
Во время первого интервью были исследованы проблемы супружеской пары и ситуация в целом. Жена сказала, что ее муж все время недоволен и дуется. Муж сказал, что жена игнорирует его и что она несчастна в этом браке. Дома они часто спорят и кричат друг на друга. Хотя они общались со своими родителями, создалось впечатление, что у них нет проблем со старшим поколением (свекор, свекровь, теща, тесть), и родителей решили пока на терапию не приглашать. Оба супруга были высококвалифицированными специалистами и успешно делали карьеру. Жена недавно перешла на новую должность и много работала. Когда терапевт поговорил с ней наедине, она сказала, что часто задерживается на работе, даже если в этом нет необходимости, настолько ей неприятно идти домой.
При описываемом подходе на первом интервью или в начале второго с супругами можно встречаться или индивидуально, или всем вместе. Полезно получить информацию, которую каждый из них не хочет выкладывать в присутствии другого. Например, иногда один из супругов приходит на терапию скорее с намерением развестись, чем спасти свой брак. Незнание этого может привести к напрасной трате времени. Когда терапевт встречается с супругами по отдельности, возникает проблема сохранения конфиденциальности, но выгода перевешивает недостатки. Супруги просят не раскрывать их секретов, но терапевту не стоит попадаться на эту просьбу. Терапевт может взять на себя ответственность за то, что делать с доверенными ему секретами, и в этом нет ничего плохого.
Есть еще одна причина встречаться с супругами по отдельности: для того чтобы дело двигалось, терапевту нужно обладать авторитетом, а авторитет требует власти. Один из путей получения власти — контроль над информацией. Если терапевт проводит только совместные встречи с супругами, каждый из них в курсе относительно того, что говорит терапевту другой. Если же терапевт встречается с ними по отдельности, они не будут знать, о чем говорил с их половиной терапевт. Знать это будет только терапевт. Так как у терапевта больше информации, чем у любого из супругов, он обладает большей властью. Если супруги схватились и их никак не разнять, то, для того чтобы хоть как-то двигаться вперед, терапевту нужен авторитет.
Целью этого описания является второе интервью с вышеупомянутыми супругами. На первом интервью терапевт не дал никаких указаний, и супруги вернулись, ожидая еще одного обсуждения своей неудовлетворенности. Второе интервью и началось с такого обсуждения, при этом каждый из них жаловался на другого терапевту. Дискуссия была такой, какую интеллектуальные, владеющие ораторским мастерством пары, если им это позволить, могут вести в течение многих сеансов, как это часто и бывает в частной практике. Однако в этом директивном краткосрочном подходе такое прекрасно высказанное доказательство интеллектуальности препятствует изменению, так как изменение требует действий.
Когда муж сказал, что он сомневается в любви своей жены, терапевт попросил его привести доказательства. Муж сказал: «Она совершенно не хочет проводить со мной время, я не получаю от нее почти никакой теплоты и чувства, физически и эмоционально». Жена перебила его, сказав: «Это неправда». Муж не согласился и продолжил: «Я чувствую себя полностью исключенным из ее жизни. Я что-то узнаю, только когда слышу, как она говорит об этом с другими по телефону. Я не чувствую, что она вообще хочет быть со мной. Я думаю, что она уже очень близка к тому, чтобы уйти, хочет быть сама по себе, без меня». Он добавил: «Я на самом деле очень старался, но не получил от нее никакой положительной обратной связи».
Терапевт сказал: «А как же момент, когда она потянулась к вам и прикоснулась? Вы на это никак не отреагировали». Муж ответил: «Я это заметил. Дома она так не делает». Жена гневно перебила его: «Это неправда! Все это абсолютная ложь!»
Терапевт продолжал: «Какие могут быть доказательства того, что она любит вас?»
Муж ответил: «Ну, мы же здесь и все еще живем вместе».
Терапевт спросил: «Вы думаете, она интересуется кем-то другим?» (Когда он встречался с женой индивидуально, она сказала, что у нее никого нет.)
«Не думаю, что проблема в этом. Нет», — сказал муж.
Терапевт сказал: «Вы чувствуете, что хотите большего контакта, но не получаете его». — «Да, это так, — сказал муж. — Мы притворяемся, будто что-то предпринимаем, вроде этой терапии. Из-за чувства вины или потому, что трудно сделать последний шаг».
«Вы ищете легкого решения?»
«Может быть, легкого выхода для нас обоих. Чувства какой-то ответственности за брак. В любом случае, я не чувствую, что меня очень сильно хотят».
Обернувшись к жене, терапевт спросил: «А вы? Как вы считаете, он вас любит или нет?»
«О, я думаю, он меня любит, — ответила жена. — Я знаю, он часто говорит, что ненавидит меня, но он тогда просто выходит из себя. Хотя, когда он это делает, мне больно, конечно… очень. Я хочу, чтобы он… я хотела бы, чтобы мне выражали свою любовь не так, как делает он. А он не хочет делать это так, как я хочу, так как не считает, что так, как я хочу, — лучше. Я думаю, что мы оба должны найти слова, которые бы позволили каждому высказывать это другому. И нам надо научиться с большей готовностью принимать разные выражения любви». Она добавила: «Я думаю, что он теряет терпение. И мне сейчас на самом деле очень плохо».
«Как вы считаете, сможете вы опять получать удовольствие от взаимоотношений с ним? Снова привлечь его?»
«Не знаю. Часть меня этого не хочет. И вообще, с какой стати я должна это делать. Если он не хочет что-то менять, я не готова делать больше него».
Все пары имеют правила общения, на которых основаны их взаимоотношения. В данном случае стало ясно, что пара следует правилу, согласно которому жена должна быть инициатором, а муж должен реагировать на начинания. Иногда кажется, что правилам взаимоотношений следуют так же неуклонно, как поезд идет по рельсам. Например, у супругов может быть правило, что жена несет ответственность, а муж — нет. Правило выполняется, что бы они ни делали. Если жена хочет сохранить деньги, то муж захочет их потратить. Если жена хочет пойти на семейную терапию, муж будет всячески избегать этого (симпатии терапевта обычно на стороне жены, потому что она говорит то, что должен говорить хороший клиент, тогда как муж даже прийти не хочет). И так далее. Естественно, что поведение такой пары систематически взаимно подкрепляется: чем более безответственно будет вести себя муж, тем более ответственной станет жена, а чем больше она берет на себя ответственности, тем меньше ответственности у мужа.
Правило этой конкретной пары, состоящее в том, что жена должна выступать инициатором контакта, а муж должен на это реагировать, является правилом, которому следует множество пар. Часто пары бывают вполне удовлетворены этим правилом. Однако если они им недовольны, изменения становятся необходимостью. В этом браке в какой-то момент жена перестала инициировать контакты (как она сказала: «Я чувствую, что не должна») и стала ждать, как прореагирует муж. Он не взял на себя ее «обязанность». Соответственно, жена столкнулась с необходимостью решать: или вернуться к инициированию контактов, или ждать, когда это сделает муж, притом это ожидание вполне вероятно затянется до бесконечности.
Примерно через 20 минут после начала второго интервью супервизору за зеркалом стало ясно, что кроме дискуссии в кабинете ничего не происходит. Супруги были готовы без конца говорить о своих мыслях и чувствах, но для того, чтобы что-то изменилось, необходимо действовать. Вопрос был: «Кто что будет делать?» Казалось, муж ждет, когда жена начнет что-то; жена, недовольная ролью инициатора, ждала, что что-то сделает муж; оба супруга ждали каких-то действий от терапевта, а терапевт ждал их от супервизора. Осознав ситуацию, супервизор вызвал терапевта из кабинета для консультации.
Супервизору необходимо было что-то предпринять, чтобы превратить эту терапевтическую беседу в действие, способное вызвать изменение. Беседа не меняет людей, если только в ней эксплицитно или имплицитно не содержатся директивы. Супервизору казалось очевидным то, что супруги хотят остаться вместе, при этом ни один из них не был готов сделать шаг навстречу другому. Видимо, первый шаг должен был организовать терапевт. Тем временем, в действительности, терапевт препятствовал изменению своим нейтральным поведением, которое поддерживало отношения супругов, нуждающиеся в изменении.
Для супружеских пар, приходящих на терапию, типична ситуация, когда один из супругов имеет больше власти, чем другой. Чтобы определить, кто из супругов обладает большей властью, необходимо в первую очередь обратить внимание на то, кто из них угрожает уйти. В данном случае это могла делать жена и, очевидно, не мог делать муж. (Часто при возникновении каких-то проблем один из супругов регулярно угрожает бросить другого, и этот другой сразу сдается. Но если в какой-то момент тот, кто все время уступает, говорит: «Хорошо. Расходимся», это приводит обоих в отчаяние, и они приходят на терапию.)
В этой паре позиция жены была выше позиции мужа. Когда она была недовольна, она уходила и занималась своими делами. Муж сидел расстроенный дома и ждал ее. Терапевт, столкнувшись с этим неравенством, повел себя справедливо и относился к ним одинаково, и, таким образом, его нейтральная позиция поддерживала это неравенство. Нейтральная позиция терапевта показывает, что менять ничего нужно, даже если терапевт желает для пары изменения. К сожалению, при обучении супружеской терапии учителя имеют тенденцию подчеркивать, что терапевт должен вести себя с супругами равным образом. Боясь нечаянно образовать коалицию с одним супругом против другого, терапевт не может целенаправленно создавать такие коалиции в качестве части терапии. Кроме того, если терапевт одинаково относится к супругам, отношения которых неравны, он поддерживает это неравенство, вместо того чтобы изменить его.
Супервизору казалось очевидным, что эта пара увязла в борьбе и попытки каждого из них изменить другого приводят лишь к дальнейшему увязанию в неравных отношениях. Было ясно и то, что пара приготовилась вечно обсуждать свои отношения (по крайней мере, несколько месяцев). Нужны были действия, которые могли бы их дестабилизировать. Ригидность их отношений предполагала, что, возможно, необходимы крайние меры. Для супервизора проблемой были не супруги, а терапевт, который упорствовал в «справедливости» и не желал производить действия, если они предполагали создание коалиции с одним из супругов.
Группа обучающихся за зеркалом считала, что интервью идет хорошо, поскольку супруги выражают свои чувства и говорят о своих различиях. Структура ситуации, неравенство супругов и их нежелание делать что-то новое — для группы все это было неочевидно. Большинство обучающихся считало, что терапевт должен продолжать беседу, в которой его основная задача — побуждать супругов выражать свою точку зрения. Все их внимание было отдано супругам, а не треугольнику супруги — терапевт. Кроме того, они не видели и треугольника, включающего супервизора. Стало быть, это была хорошая ситуация для обучения.
Данный случай — подходящий пример для обучения треугольнику отношений. Некоторые обучающиеся никак не могут научиться объяснять поведение в смысле триады, как положено любому хорошему психотерапевту. Если терапевт-мужчина проводит индивидуальную терапию с женой, то он образует треугольник, двумя другими вершинами которого являются муж и жена в браке; муж предполагает, что жена обсуждает его с другим мужчиной, собственно, так и есть. Когда терапевт встречается с парой, у него есть несколько возможностей. Он может образовать коалицию с женой против мужа, с мужем — против жены, или попытаться занять нейтральную позицию. Каждое высказывание одного из супругов толкает терапевта к этому человеку или отталкивает от него, а каждое слово терапевта, обращенное к паре, представляет собой предложение составить коалицию или уклониться от нее. Собственно, семейно-ориентированная супружеская терапия началась тогда, когда стало очевидным, что супружеская терапия предполагает треугольник, а пара меняется тогда, когда терапевт меняет свои отношения с ними. До этого открытия супружеская терапия была сосредоточена на паре, как если бы терапевт и в самом деле мог оставаться нейтральным (что в такой ситуации просто невозможно).
Терапевт, так же как его супервизор, не считал, что интервью проходит хорошо. Он все больше расстраивался, слушая повторяющиеся жалобы супругов, и начал убеждаться в том, что нужно что-то делать. Он только не знал, что именно. Его неудовлетворенность дала супервизору возможность побудить его измениться.
