А. Б. ЗАЛКИНД

УМСТВЕННЫЙ ТРУД

ОТ АВТОРА

Чрезвычайно трудно писать сейчас об умственном труде в условиях СССР. В науке Запада и тем более у нас — до Октября — не было серьезного тяготения к обоснованию приемов умственной работы. Литература по гигиене и рационализации умственной работы исчисляются ничтожными единицами.

Объясняется это в значительной степени индивидуализмом, «интимной механикой» умственной деятельности, при которых лишь с большим трудом можно создавать массовые практические указания. Однако основная причина равнодушия западной науки к методике умственного труда заключается, конечно, в отсутствии там массового запроса на действительно серьезную умственную работу.

У власти, на мозговых высотах, находятся лишь немногие, притом достаточно «умелые» мозговые работники, — массе же нельзя и мечтать о продвижении к этим общественным высотам, — оттого и не возникало массового нажима на науку. Нажим же господствующего класса мог быть лишь «обратным», так как не в интересах буржуазии было уяснить массам пути к приемам наилучшего мозгового роста.

Из этой бедности научного материала явствует, что построить серию практических указаний в области умственной работы невероятно трудно. Однако в СССР затруднения этим еще далеко не исчерпываются. Все то, что мы в науке знаем об умственной работе, относится к спокойной, комнатной, «камерной» мозговой деятельности (ученых, «творцов», в лучшем случае, учащихся), при которой культура мозгового процесса нарастает длительно, постепенно, при благоприятствующих технических и воспитательных условиях.

Между тем ответственные мозговые деятели Советского Союза — это вся пришедшая к власти масса трудящихся. Ни длительных навыков мозговой культуры, ни технически благоприятных условий сейчас для развития этих навыков она не имеет.

Мозговой актив СССР — это, в массе, недавние рабочие и крестьяне или дети рабочих и крестьян. Умственная их деятельность развертывается в обстановке непрерывного напряжения, в условиях острейшей борьбы за новое, притом в технической обстановке, наименее пригодной для спокойных процессов умственной работы.

Между тем основной аппарат умственной деятельности — мозг, являясь наиболее мощной частью организма по своей творческой продуктивности, в то же время сурово требует максимально осторожного, бережного с собой обращения. Можно, конечно, в той или иной степени «выдрессировать» его на предмет приспособления к боевой атмосфере — к спешке, к шуму, к потрясениям, к голодовке, — но эта тренировка, давая свой посильный результат, — отнимет в то же время много ценностей у качества мозговой работы.

Писать в советских условиях о научном идеале мозговой деятельности — значит, однако, писать всуе, так как для 99 % умственных работников подобный идеал пока еще неосуществим. Поэтому придется все время «дипломатически» лавировать, соблюдая должные пропорции близости к советской реальности: давать основные указания — в плане научного максимума, — с вариантами, доступными при условиях, далеких от этого максимума. Это лавирование и трудно и опасно, и участь его — сердить два лагеря: научный лагерь — частым отходом от тех обязательств, от которых отходить теоретически никак нельзя, и «советского мозговика» — «фантастической» неосуществимостью наших пожеланий. Мы смело идем на этот риск, так как надо же, наконец, начать всерьез кампанию по рационализации мозговых процессов — бурно, но стихийно растущей массы трудового населения СССР. Пусть изъяны нашей работы будут исправлены теми, кто захочет ее продолжить и углубить²²⁷.

²²⁷ Вопросы о рационализации умственной деятельности развернуты автором еще и в следующих его работах: 1) «Революция и молодежь» (главы об умственной работе студенчества, о неврозах и т. д.), изд. Свердл. ун-та 1925 г.; 2) «Организм и внушение» (главы о самоорганизации), Гиз, 1927 г.; 3) «Работа и быт общественного актива», изд. «Московский рабочий», 1928 г.

В СССР в активную, ответственную мозговую работу включилась новая человеческая масса.

У многих первые годы после Октября бродили сомнения, справятся ли социальные «низы» с выпавшим на их долю «противоестественным» мозговым грузом. Для врагов эти «научные» сомнения были неисчерпаемым источником злословия, клеветы: «Победили там, где требовался кулак, а вот попляшите-ка сейчас, когда надо пускать в ход мозги!»

За десять лет выяснилось с полной очевидностью, что с выпавшей на долю «низового мозга» колоссальной исторической задачей масса партсоветского актива справилась. Однако темп, в котором развертывалась революционно-творческая работа СССР, тяжелейшие условия, в которых протекала эта работа, стоили мозгу чрезвычайно дорого: необходимо уменьшить наши мозговые издержки, надо добиться наибольшего социально-творческого результата при наименьших мозговых затратах.

Эпоха экономической и бытовой рационализации в одну из первых очередей должна разрешить проблему рационализации мозговой работы. Культурная революция выдвигает длительную, глубокую боевую кампанию по культуре мозга.

Как ни бедна научная литература указаниями о законах и правилах умственной деятельности, все же при внимательном использовании накопившегося психологического и физиологического материала можно оформить ряд практических советов, представляющих значительную ценность для работников умственного труда.

Основные сведения, которые должен усвоить всякий «мозговик», сводятся к немногим главным положениям. В эти положения вливается то главное, что известно сейчас в науке о функциях мозга. «Культура мозга» в первую очередь должна практически овладеть этими основными положениями и на них строить свою повседневную практику.