ВТОРАЯ ЧАСТЬ

ПЕДАГОГИКА, ПЕДОЛОГИЯ, МЕДИЦИНА

III. Медицина, педология, педагогика

1) Медицина.

Деятельность организма представляет собою систему непрерывных движений «рефлексов», которыми организм и строит свое «поведение» в борьбе за существование.

Все рефлексы являются активными действиями организма в борьбе за жизнь и представляют собою единое целевое поведение организма в этой борьбе, целевую рефлекторную установку его в окружающей среде. Вся рефлекторая жизнь организма не что иное, как последовательные, целевые боевые изменения его единой жизненно-рефлекторной установки — ряд нападений и отражений, ряд притягиваний и отталкиваний.

Жизнь человеческого организма в чрезвычайной большой степени, особенно в современный период усложненного развития человечества, представляет собою процесс борьбы не только с так называемой естественной средой, но главным образом, со средой общественной: бесконечно усложняющиеся условия материального быта и быстро изменяющиеся общественные взаимоотношения — все это требует от органов человека совершенно новых действий, новых навыков, новых «рефлексов».

Тем самым, в органических функциях человека, в здоровых, как и в болезненных, очень крупную и чем дальше, тем все более подавляющую роль играют рефлексы социальные, постепенно простирающие свое исчерпывающее влияние до самых глубоких, наиболее древних органов и инстинктов.

Сложная психика человека (его интеллектуальная, эмоциональная жизнь) есть результат общественного развития человечества, эффект многообразно усложняющихся общественных взаимоотношений. Усложненная общественность, однако, требует также и от всех органов человека глубоко специализированных (они-то и есть социальные) рефлексов.

Есть целая серия так называемых «психогенных» болезней («первично психического происхождения», или, по-старому, «психоневрозы»), играющих очень крупную роль в гамме человеческих болезней¹³⁷.

¹³⁷ См. выше.

Представляя собою, по учениям психотерапевтических школ (Дюбуа, Дежерин, Марциновский, Фрейд и др.), «первичное расстройство миросозерцания», «этики», «интеллектуальной устойчивости», т. е. сложно-психических актов и социальных рефлексов, эти болезни являются исключительно результатом неприспособленности организма к общественной среде, конфликта именно с нею. «Психогенные» болезни — болезни социальной установки, и вместе с тем, серия нерациональных условных рефлексов социального контакта¹³⁸.

¹³⁸ Idem.

В человеческом организме область распространения «психогенных» болезней обследована в ничтожнейшей степени, так как понятие психики искусственно суживалось исключительно явлениями сознания, в то время как цепь общественных рефлексов пронизывает все органы и действия человеческого тела. Общественное бытие определяет собой не только сознание, но и подавляющую часть всей физиологии человека.

Вне всякого сомнения, к так называемым психогенным болезням относится и значительная часть так называемых «функциональных заболеваний», представляющих собою не менее трех четвертей всего человеческого болезненного «богатства». Поскольку в большей части их страдает не основное строение тканей органов, не древняя часть функций (не безусловные рефлексы), а лишь приобретенная социально-двигательная их установка (социально-контактные условные рефлексы), между ними и психогенными болезнями нет никакой разницы. И эти и те — болезненная серия условных рефлексов социального контакта.

Вообще, надо помнить, что ввиду ничтожной изменяемости естественной среды, не требующей от организма новых установок, и ввиду сложных колебаний общественной среды, все более настойчиво вовлекающей в свое влияние человеческий организм, чрезвычайно значительная, притом быстро сейчас нарастающая часть уклонений в области новой биологической динамики — общественно-рефлекторного («психогенного») происхождения.

С этой точки зрения должны быть внимательно пересмотрены все без исключения отделы медицины, так как в современной медицине анатомические, тканевые, «статические» изменения сумбурно перемешаны с качественно совершенно от них отличающимися динамическими, установочными уклонениями от нормы.

Психогенные (или социогенные) болезни являются своеобразными расстройствами общественно-рефлекторной установки организма. Они, как показали исследования психотерапевтических школ, представляют собою систему сложных и глубоко разветвленных по всем органам боевых уловок особо чувствительного организма, стремящегося уклониться от слишком сложных и частых требований общественной среды. Психогенная болезнь — активный конфликт, жестокий бой организма с общественностью.

Симптомы «психогенной» болезни — это упругая, подвижная, многослойная броня, за которой прячется организм, не успевший создать других методов приспособления к быстро усложняющейся общественности. «Психогенная» болезнь — это пронизывающая все органические функции боевая социофобия (бегство от общества, страх общества), своего рода биологический саботаж.

Психогенные болезни представляют собой сейчас массовую болезнь деклассирующихся социальных групп Запада, потерявших свою устойчивую базу и «убегающих в психоневроз» (социофобия).

В психогенных болезнях и в огромном большинстве так называемых «нормальных» социальных рефлексов (где их разыщешь в хаосе капиталистического строя?) социофобиями связана подавляющая часть энергии организма при рефлекторной установке его на совершенно нецелесообразные пути¹³⁹.

¹³⁹ См. выше.

Задача лечения — в отыскании общественно-целесообразного русла для этой энергии, социальной ее сублимации¹⁴⁰.

¹⁴⁰ Повышение качества, творческое переключение сил.

Можно смело утверждать, что социальной сублимации подлежит не меньше половины сейчас парализованной и потому гнилородной человеческой энергии, цепко связанной явными и скрытыми социофобиями.

Таким образом, разрешение проблемы о биологии человека, т. е. медицинской проблемы, по мере общественного усложнения человеческого организма, все более становится социальным вопросом. Узкого и тусклого подхода, допускаемого старой санитарией и гигиеной, совершенно недостаточно. Для современного человеческого организма, представляющего собою все более усложняющуюся систему общественных рефлексов, требуются новые лечебные и предупредительные способы.

Лечение человеческого организма в настоящее время в значительной своей части фактически сводится к изменению его общественно-рефлекторной установки.

Недаром так пышно развиваются сейчас все виды так называемой психотерапии: гипноз, психоанализ, психическое перевоспитание, обильные способы косвенного физио- и химиотерапевтического внушения. Ими исчерпывается добрая половина современного лечебного арсенала, и все они в конечном счете представляют собою явные или замаскированные, более или менее удачные, попытки социотерапии (лечение общественной установки).

Предупреждение человеческих болезней в огромной своей части постепенно тоже сводится к борьбе за изменение общественного строя, причем в этой борьбе за здоровый организм бой с насекомыми, грязью, новые изобретения химических и биохимических методов терапии занимают, конечно, тоже почтенное место, но не исчерпывающее и даже не руководящее место, притом место, от «социологии» очень и очень зависимое. Великая французская революция, например, как «массовая лечебная мера» была полезнее для здоровья человечества, чем миллионы бань, водопроводов и тысячи новых химических средств, так как, не разгрузи она экономику от феодального гнета, бани, водопроводы и лекарственный арсенал были бы и посейчас очень плохи.

Таким образом, от социального фактора медицина, как в динамической своей части (условные рефлексы), так и в «статической» (нарушение самой биохимической и анатомической структуры и безусловных рефлексов), никак отвязаться не может, — некое определенное отношение к социальному строению человечества медик иметь обязан. Но здесь уже он должен быть вполне научно последователен.

В борьбе за изменение общественного строя, как и во всех других областях своего миропонимания, воззрения медика могут быть только материалистическими, так как и биология, евангелие медицины, в правильном ее истолковании, — это кристально-чистая материалистическая наука. Научно-последовательный медик и в социальных вопросах обязан оставаться материалистом.

Материалистическая, т. е. марксистская социология учит, что усложненность человеческого общества, в сравнении с обществом других животных, обусловлена наличием у человека, помимо естественных органов его тела, еще органов искусственных: орудий производства, техники (homo technicus).

Орудия производства, занимая все больше места в борьбе человека с природой, оттесняют все дальше на задний план его естественные органы, заменяя их деятельность борьбой коллективов; орудия производства постепенно связывают человеческие организмы во все более сомкнутые общественные группы, определяя собой в дальнейшем и форму, и содержание этих групп, т. е. и изменения отдельных организмов внутри этих групп.

Общественные группы, образующиеся в процессе изменения способов борьбы с природой, отличаются, в зависимости от роли их в производстве, разными интересами. Борьба этих интересов определяет собою все дальнейшее развитие общества и все последующие изменения самой техники.

Общественные группы, отличающиеся своими производственными интересами, называются общественными классами. Борьба этих групп, являющаяся основной движущей силой человеческого общества, называется классовой борьбой. Учение, истолковывающее развитие общества как систему борьбы классов на почве производительных экономических интересов, называется экономическим, историческим материализмом, одним из важнейших секторов марксизма.

Развитие общественных рефлексов организма, т. е. все более подавляющая часть человеческой физиологии, целиком определяется классовой борьбой внутри человеческого общества. Однако и та часть патологии, которая проистекает из непосредственно-грубого анатомического или химического нарушения организма, тоже возникает из классового строения общества. Ведь туберкулез, сифилис, наследственные психозы, алкоголизм, инфекционные болезни — на 100 % продукт определенного строения общества, состояния его техники и культуры, т. е. и определенной стадии классовой борьбы. Разрешить правильно современную проблему здорового и больного человеческого организма возможно лишь, исходя из классового понимания общества и заняв в классовой борьбе определение, осознанное и действенное положение.

Тем самым, действительная, т. е. научная, медицина не может быть «аполитичной». Для отчетливости и планомерности своих мероприятий она обязана предварительно уяснить, какая система общественной установки, какой строй общественных рефлексов, какая форма использования и развития производительных сил являются для организма наиболее целесообразными. Нейтральность в этой области превращается в игнорирование основ 100 % человеческой патологии, в отказ от лечебных и предупредительных действий при всех без исключения человеческих заболеваниях. Медицинская нейтральность — это низведение глубоко социального человеческого организма к «мало социальному» типу более низких животных, это ветеринарный подход к человеку.

Медики, желающие здоровья не избранным, а массам, системой единственно целесообразных общественных рефлексов должны считать систему, создающуюся в социалистическом (коммунистическом) строе. Плановое хозяйство, четко регулируя общественные взаимоотношения, должно создать в организме наиболее рациональные общественно-рефлекторные сочетания (социально-биологический тейлоризм) и сведет к нулю все травматизирующие биохимические факторы.

Борьба за здоровье превращается, таким образом, в борьбу за социализм. Истинный медик, не желающий пребывать в позиции квалифицированного ветеринара, должен стремиться приспособить человеческие организмы к совершающемуся на наших глазах социалистическому перевороту (воспитать систему революционных рефлексов) и обязан ускорить темп развития революционного процесса самым энергичным личным участием в широко сейчас развернувшейся борьбе за социально-биологический идеал общежития.

2) Педагогика (социологика), педология.

При современном состоянии науки о ребенке («педология») педагог не может вместе с тем не быть биологом. Этим педагог недалеко ушел от медика, и все, что сказано о втором, адресуется также и первому.

«Чувства», «воображение», «ассоциации», «внимание», «память» и прочие «психизмы», над чем будто бы «совершенно специально», в отличие от «физиста»-медика, работает педагог, нельзя отрывать от прочих проявлений организма, и рассматривать содержание этих процессов возможно лишь с точки зрения всего организма в целом — в его диалектическом единстве. Так, «внимание» выражает собою целевое устремление всего организма, где наиболее и первично заинтересованными являются самые разнообразные телесные функции и где психическое внимание является лишь частью общего процесса сосредоточения. То же относится к «воле», «памяти» и пр.

Нет и не может быть отдельных психологической педагогики и физиологической педагогики, как не может быть раздельных педагогической психологии и педагогической физиологии. Имеется лишь единое социально-биологическое, психофизиологическое учение о ребенке, органически объединяющее и теорию, и практику воспитания и дающее так называемый педологический материал.

Таким образом, педагог, будто бы работающий только над психикой, и врач, работающий будто бы лишь над «физикой», ничем фактически и не отличаются друг от друга, кроме, кстати, очень пока неудачного технического разделения областей своей деятельности: педагог направляет свои усилия главным образом на воспитуемую и перевоспитуемую часть органических функций (на условные рефлексы и на психические процессы), врач же кроме этого берет под свое влияние весь организм в целом. Но в общем, понятно, поля их активности, ввиду отсутствия четкой межи, непрерывно вторгаются одно в другое: это и законно, и в высокой степени целесообразно.

Итак, сфера педагога — это психика, а в области физиологии — главным образом условные рефлексы. Условные же рефлексы в современном, жестоко дифференцированном обществе — это, как мы видели, главным образом рефлексы социальные. Над социальными же условными рефлексами сидит добрую половину своей работы и медик. Поскольку оба они одинаково заняты общественной частью органических функций, поскольку они заменяют, направляют общественную установку организма, это в одинаковой мере делает их общественными воспитателями, «педагогами», «психотерапевтами» или, вернее, социологами (общественными воспитателями). Не меньше половины современной медицины и добрых семь восьмых всей современной «педагогики» — не что иное, как социагогика. Что такое социагогика?

Социагогика организма сводится к вызыванию последовательных и глубоких изменений во всей его общественно-рефлекторной и общественно-психической установке, т. е. и во всех его рефлексах и психических процессах без исключения, так как все они пронизаны общественными элементами. Воспитание «взглядов», «чувствований», «знаний», «влечений» — все это лишь частичное и неправильное выражение одной общей мысли о воспитании организма, воспитании личности в целом, во всех ее функциях, установках и целеустремлениях, и на первом плане — в социальной их части: воспитание определенных знаний, чувствований и т. д. одновременно и неотрывно является воспитанием определенного социального типа дыхания, пищеварения и пр. «Взгляды», «чувства» и пр., — воспитание их, — ни теоретически, ни практически не отделимы от биологических моментов: диалектический монизм.

Однако воспитывать рефлекторную систему, как и психические установки, можно исключительно вызыванием в них новых целевых тяготений, что является лишь результатом «неудовлетворения» организма его текущей установкой, в сравнении с намечающейся, — результатом естественно или экспериментально вызванного состояния неравновесия организма. Предварительно должно быть создано у организма состояние «отягощенности» прежней целевой установкой, состояние колебания этой установки и потребность изменить последнюю.

Нейтральные раздражения, не изменяющие состояния организма в сторону большей его устойчивости, не вызывают глубоких движений ни в его рефлекторной сети, ни в психических процессах. Пищеварение, как и мышление, в одинаковой мере требует живого «аппетита», целеустремления со стороны организма; только «аппетит» — целевой процесс во всех его видах — вызывает и целевые двигательные проявления, и целевые психические акты.

Поэтому вся сущность воспитания заключается в способах вызывания у организма живого и длительного стремления к изменению своей предыдущей установки, притом в определенную сторону, — ту, куда это нужно воспитателю. Воспитатель обязан четко и всесторонне знать, какие элементы «аппетита», какое питание целеустремлений заключаются для данного организма в той новой ориентации, к которой он последнего увлекает. Умелое комбинирование этих целевых элементов и составляет основное содержание воспитания.

Однако добрых три четверти современных общественных установок, в связи с хаотической структурой капиталистического человечества, представляют собою систему социофобий, т. е. ловкого уклонения организма от полноценных общественных действий. Поэтому воспитание в организме нужной твердой общественной равнодействующей в подавляющей своей части является ожесточенной, то скрытой, то явной, борьбой между воспитателем и воспитанником.

В этой борьбе, да и во всей своей социагогической деятельности, воспитатель должен быть вооружен далеко не одним только отчетливым знанием конечной цели воспитания и «аппетитных» элементов этой цели; надо всегда помнить, что только тогда сумеет он искусно комбинировать эти элементы, когда они окажутся чрезвычайно заманчивыми и для его собственного бытия. Воспитатель должен соблазнять, увлекать воспитываемый организм заманчивым содержанием собственного примера, иначе все попытки привести в движение рефлекторный и психический аппарат воспитанника будут бесплодны.

Но как это сделать? Как обнаружить и создать соответствие между истинными социальными нуждами воспитанников и социальной установкой самого педагога? К счастью, история это делает без нас.

Психофизиологический аппарат подавляющей массы современных воспитателей, не являющихся эксплутаторами чужого труда, находится в непрерывном и непродуктивном колебании в связи с бессистемно, хаотически падающими за него грубыми раздражениями капиталистического общества. Организм стремится эти свои общественно-рефлекторные и психические группировки заменить более плодотворными, использующими с наибольшей целесообразностью все способы борьбы человечества с природой.

Обобществление способов борьбы (орудий производства) и плановое хозяйство, вслед за пролетариатом, становятся все более влиятельной целевой установкой и для подавляющего большинства современных воспитателей. Наличность этой установки внутри себя пока еще не всеми воспитателями уловлена (временная «политическая незрелость»), но она развивается неуклонно, и «социагогический пресс» революции поможет скорому выявлению ее в полной мере.

Поскольку основной общественной установкой самих воспитателей, как оказывается, постепенно является установка на социализм, постольку главные общественные их проявления неуклонно, все более настойчиво устремляются в сторону борьбы за социализм и приспособления всего своего психофизиологического аппарата к совершающемуся на наших глазах социалистическому перевороту. Это начинает делаться основной, наиболее привлекательной частью воспитательского бытия и неминуемо станет источником неиссякаемых целевых соблазнов и подражания для воспитываемых организмов, в массе своей терпящих те же, если не большие, неудобства от буржуазной психофизиологической системы.

Особенно легко начинают поддаваться социалистическому воспитанию организмы из тех общественных групп, которые испытывают наибольшее количество тягот от буржуазно-общественных раздражений — пролетариат, беднейшее крестьянство, т. е. подавляющая масса человечества. На них и должно быть направлено главное внимание социалистических воспитателей, так как они представляют собой наиболее благодарный, наиболее «легко соблазняемый» материал для последовательной и глубокой социалистической целевой установки.

Образцом подобной целевой установки является сейчас рабочий класс, социально и биологически связанный коллективным трудом и общими мытарствами в единое революционное целое. Основная установка человеческих организмов в будущем обществе вырастет из типа тех отношений, какие создаются в рабочем классе, откуда воспитателю и придется черпать главный источник своих социагогических методов. Показательными и «заражающими» воспитанниками у него явятся в первую очередь те же рабочие; они же, социально-биологически наиболее типичные, в сильной степени будут воспитателями и для самого социагога.

Таким образом, планомерное и всестороннее воспитание человека возможно в наше время лишь как воспитание социалиста, т. е. активного борца за социализм. Иного вида плодотворной социально-биологической установки не существует. Социализм и социалисты нужны не потому, что они «духовно», этически лучше, а потому, что сейчас они являются единственной и неизбежной социально-биологической необходимостью, вырастающей из всех основ современного бытия человека.

Поэтому социагогика (педагогика, психотерапия) не должна и не может быть аполитичной. Истинный социагог, т. е. воспитатель, а не граммофон, — всегда политик. Воспитание общественных рефлексов и общественной психики является воспитанием общественной линии поведения организма в целом, т. е. воспитание не может не быть политическим.

Педагогика (социагогика) никогда и не была аполитичной, так как, работая над психикой и общественными рефлексами, она всегда прививала, вольно или невольно, ту или иную общественную, т. е. политическую линию в соответствии с руководившими ею интересами господствовавшего общественного класса (в капиталистическом обществе линию единоличного хищничества во всех его формах: экономической, философской и пр.)¹⁴¹. Сейчас положение изменилось «лишь» в том отношении, что подобной общественной линией, в силу социально-биологической необходимости, должна быть линия революционного социализма, линия боевой коллективной спайки трудовых масс.

¹⁴¹ См. ниже: «Индивидуализм или коллективизм?»

Вся современная революция является для миллионных масс человеческих организмов мощным социагогическим аппаратом, создающим совершенно новые общественно-рефлекторные и социально-психические комбинации, и потому необходимо, чтобы к этому стихийному влиянию революции немедленно присоединилась твердая и планомерная социализирующая работа революционного социагога.

Все виды «культурной» деятельности (искусство, наука, журналистика и пр.) являются прямой или косвенной разновидностью той же социагогики и подчиняются одинаковым с нею социальным и биологическим законам. Поэтому все соображения о сущности и задачах социагогики в равной мере относятся и к ним. Это и есть синтез педагогики и педологии.