Часть вторая. Пастух Козлов, его "бедные овечки" и их сексуальные игрища

НАША СПРАВКА: А. И Б. Стругацкие. "Понедельник начинается в субботу"

- Главное — что? — с готовностью провозгласил Выбегалло. — Главное, чтобы человек был счастлив. Замечаю это в скобках: счастье есть понятие человеческое. А что есть человек, философски говоря? Человек, товарищи, есть хомо сапиенс, который может и хочет. Может, эта, все, что хочет, а хочет все, что может. Нес па, товарищи? Ежели он, то есть человек, может все, что хочет, а хочет все, что может, то он и есть счастлив. Так мы его и определим. Что мы здесь, товарищи, перед собой имеем? Мы имеем модель. Но эта модель, товарищи, хочет, и это уже хорошо. Так сказать, экселент, эксви, шармант. И еще, товарищи, вы сами видите, что она может. И это еще лучше, потому что раз так, то она... Он, значить, счастливый. Имеется метафизический переход от несчастья к счастью, и это нас не может удивлять, потому что счастливыми не рождаются, а счастливыми, я эта, становятся. Вот оно сейчас просыпается... Оно хочет. И потому оно пока несчастливо. Но оно может, и через это "может" совершается диалектический скачок. Во, во! Смотрите!

Видали, как оно может? Ух ты, мой милый, ух ты, мой радостный!.. Во, во! Вот как оно может! Минут десять-пятнадцать оно может... Вы, товарищ Питомник, там свой фотоаппаратик отложите, а возьмите вы киноаппаратик, потому как здесь мы имеем процесс... здесь у нас все в движении! Покой у нас, как и полагается быть, относителен, движение у нас абсолютно. Вот так. Теперь оно смогло и диалектически переходит к счастью. К довольству то есть. Видите, оно глаза закрыло. Наслаждается. Ему хорошо. Я вам научно утверждаю, что готов был бы с ним поменяться. В данный, конечно, момент...

Вы, товарищ Проницательный, все, что я говорю, записывайте, а потом дайте мне. Я приглажу и ссылки вставлю... Вот теперь оно дремлет, но это еще не все. Потребности должны идти у нас как в глубь, так и вширь. Это, значить, будет единственно верный процесс. Он ди, ке. Выбегалло, мол, против духовного мира. Это, товарищи, ярлык. Нам, товарищи, давно пора забыть такие манеры в научной дискуссии. Все мы знаем, что материальное идет впереди, а духовное идет позади. Сатур вентур, как известно, нон студит либентур. Что мы, применительно к данному случаю, переведем так: голодной куме все хлеб на уме...

- Наоборот, — сказал Ойра-Ойра.

Некоторое время Выбегалло пусто смотрел на него, затем сказал:

- Эту реплику из зала мы, товарищи, сейчас отметем с негодованием. Как неорганизованную. Не будем отвлекаться от главного — от практики. Я продолжаю и перехожу к следующей ступени эксперимента. Поясняю для прессы. Исходя из материалистической идеи о том, что временное удовлетворение матпотребностей произошло, можно переходить к удовлетворению духпотребностей. То есть, посмотреть кино, телевизор, послушать народную музыку или попеть самому, и даже почитать какую-нибудь книгу, скажем, "Крокодил" или там газету... Мы, товарищи, не забываем, что ко всему этому надо иметь способности, в то время как удовлетворение матпотребностей особенных способностей не требует, они всегда есть, ибо природа следует материализму. Пока насчет духовных способностей данной модели мы сказать не можем, поскольку ее рациональное зерно есть желудочная неудовлетворенность. Но эти духпотребности мы сейчас у нее вычленим.

Угрюмые лаборанты развернули на столах магнитофон, радиоприемник, кинопроектор и небольшую переносную библиотеку. Кадавр окинул инструменты культуры равнодушным взором и попробовал на вкус магнитофонную ленту. Стало ясно, что дух потребности модели спонтанно не проявятся. Тогда Выбегалло приказал начинать, как он выразился, насильственное внедрение культурных навыков. Магнитофон сладко запел: "Мы с милым расставались, клялись в любви своей..." Радиоприемник засвистел и заулюлюкал. Проектор начал показывать на стене мультфильм "Волк и семеро козлят". Два лаборанта встали с журналами в руках по сторонам кадавра и принялись наперебой читать вслух...

Как и следовало ожидать, желудочная модель отнеслась ко всему этому шуму с полным безразличием. Пока ей хотелось лопать, она чихала на свой духовный мир, потому что хотела лопать и лопала. Насытившись же, она игнорировала свой духовный мир, потому что соловела и временно уже ничего больше не желала. Зоркий Выбегалло ухитрился все-таки заметить несомненную связь между стуком барабана (из радиоприемника) и рефлекторным подрагиванием нижних конечностей модели. Это подрагивание привело его в восторг.

- Ногу! — закричал он, хватая за рукав Б. Питомника. — Снимайте ногу! Крупным планом! Ля вибрасьен са моле гош этюн гранд синь! Эта нога отметет все происки и сорвет все ярлыки, которые на меня навешивают! Уи сан дот, человек, который не специалист, может быть, даже удивится, как я отношусь к этой ноге. Но ведь, товарищи, все великое обнаруживается в малом, а я должен напомнить, что данная модель есть модель ограниченных потребностей, говоря конкретно — только одной потребности и, называя вещи своими именами, прямо, по-нашему, без всех этих вуалей — модель потребности желудочной. Потому у нее такое ограничение и в духпотребностях. А мы утверждаем, что только разнообразие матпотребностей может обеспечить разнообразие духпотребностей. Поясняю для прессы на доступном ей примере. Ежели бы, скажем, была у него ярко выраженная потребность в данном магнитофоне "Астра-7" за сто сорок рублей, каковая потребность должна пониматься нами как материальная, и оно бы этот магнитофон заимело, то оно бы данный магнитофон и крутило бы, потому что, сами понимаете, что еще с магнитофоном делать? А раз крутило бы, то с музыкой, а раз музыка — надо ее слушать или там танцевать... А что, товарищи, есть слушанье музыки с танцами или без них? Это есть удовлетворение духпотребностей. Компране ву?

Я уже давно заметил, что поведение кадавра существенно переменилось. То ли в нем что-то разладилось, то ли так и должно было быть, но время релаксаций у него все сокращалось и сокращалось, так что к концу речи Выбегаллы он уже не отходил от конвейера. Впрочем, возможно, ему просто стало трудно передвигаться.

- Разрешите вопрос, — вежливо сказал Эдик. — Чем вы объясняете прекращение пароксизмов довольства?

Выбегалло замолк и посмотрел на кадавра. Кадавр жрал. Выбегалло посмотрел на Эдика.

- Отвечаю, — самодовольно сказал он. — Вопрос, товарищи, верный. И, я бы даже сказал, умный вопрос, товарищи. Мы имеем перед собою конкретную модель непрерывно возрастающих материальных потребностей. И только поверхностному наблюдателю может казаться, что пароксизмы довольства якобы прекратились. На самом деле они диалектически перешли в новое качество. Они, товарищи, распространились на сам процесс удовлетворения потребностей. Теперь ему мало быть сытым. Теперь потребности возросли, теперь ему надо все время кушать, теперь он самообучился и знает, что жевать, — это тоже прекрасно. Понятно, товарищ Амперян?

Я посмотрел на Эдика. Эдик вежливо улыбался. Рядом с ним стояли рука об руку дубли Федора Симеоновича и Кристобаля Хозевича. Головы их, с широко расставленными ушами, медленно поворачивались вокруг оси, как аэродромные радиолокаторы.

- Еще вопрос можно? — сказал Роман.

- Прошу, — сказал Выбегалло с устало — снисходительным видом.

- Амвросий Амбруазович, — сказал Роман, — а что будет, когда оно все потребит?

Взгляд Выбегаллы стал гневным.

- Я прошу всех присутствующих отметить этот провокационный вопрос, от которого за версту разит мальтузианством, неомальтузианством, прагматизмом, экзистенцио... оа... нализмом и неверием, товарищи, в неисчерпаемую мощь человечества. Вы что же хотите сказать этим вопросом, товарищ Ойра-Ойра? Что в деятельности нашего научного учреждения может наступить момент, кризис, регресс, когда нашим потребителям не хватит продуктов потребления? Нехорошо, товарищ Ойра-Ойра! Не подумали вы! А мы не можем допустить, чтобы на нашу работу навешивали ярлыки и бросали тень. И мы этого, товарищи, не допустим.

Он достал носовой платок и вытер бороду. Г. Проницательный, скривившись от умственного напряжения, задал следующий вопрос:

- Я, конечно, не специалист. Но какое будущее данной модели? Я понимаю, что эксперимент проходит успешно. Но очень уж активно она потребляет.

Выбегалло горько усмехнулся.

- Вот видите, товарищ Ойра-Ойра, — сказал он. — Так вот и возникают нездоровые сенсации. Вы, не подумав, задали вопрос. И вот уже рядовой товарищ неверно сориентирован. Не на тот идеал смотрит. Не на тот идеал смотрите, товарищ Проницательный! — обратился он прямо к корреспонденту. — Данная модель есть уже пройденный этап! Вот идеал, на который нужно смотреть! — он подошел ко второму автоклаву и положил рыжеволосую руку на его полированный бок. Борода его задралась. — Вот наш идеал! — провозгласил он. — Или, выражаясь точнее, вот модель нашего с вами идеала. Мы имеем здесь универсального потребителя, который всего хочет и все, соответственно, может. Все потребности в нем заложены, какие только бывают на свете. И все эти потребности он может удовлетворить. С помощью нашей науки, разумеется. Поясняю для прессы. Модель универсального потребителя, заключенная в этом автоклаве, или, говоря, по-нашему, в самозапиральнике, хочет неограниченно. Все мы, товарищи, при всем нашем уважении к нам, просто нули рядом с нею. Потому что она хочет таких вещей, о которых мы и понятия не имеем. И она не будет ждать милости от природы. Она возьмет от природы все, что ей нужно для полного счастья, то есть для удовлетворенности. Материально-магические силы сами извлекут из окружающей природы все ей необходимое. Счастье данной модели будет неописуемым. Она не будет знать ни голода, ни жажды, ни зубной боли, ни личных неприятностей. Все ее потребности будут мгновенно удовлетворяться по мере их возникновения.

- Простите, — вежливо сказал Эдик, — и все ее потребности будут материальными?

- Ну разумеется! — вскричал Выбегалло. — Духовные потребности разовьются в соответствии! Я уже отмечал, что чем больше материальных потребностей, тем разнообразнее будут духовные потребности. Это будет исполин духа и корифей!

Я оглядел присутствующих. Многие были ошарашены. Корреспонденты отчаянно писали. Некоторые, как я заметил, со странным выражением переводили взгляд с автоклава на непрерывно глотающего кадавра и обратно. Стелла, припав лбом к моему плечу, всхлипывала и шептала: "Уйду я отсюда, не могу, уйду..." Я, кажется, тоже начинал понимать, чего опасался Ойра-Ойра. Мне представилась громадная отверстая пасть, в которую, брошенные магической силой, сыплются животные, люди, города, континенты, планеты и солнца...

Прочитали?

А теперь попробуйте заново, только мысленно поменяйте "Выбегалло" на "Козлов", а "Кадавр" на "Синтон".

Ну и как?

А кадавр в итоге лопнул.

Неудался и проект Козлова "Синтон". Почему не удался? Слово самому господину Козлову:

Синтон и демократия, или Чей это Клуб?

9 декабря 1999г

Вы знаете, когда-то Синтона просто не было. Никакого. А потом я стал его делать и лет через десять что-то симпатичное стало получаться.

Возможно, у вас получится гораздо быстрее и гораздо симпатичнее. Попробуйте, а?

Синтон изначально был задумал как психологический Клуб, что есть проект крайне рисковый. Поясню. Если у вас не Клуб, а Центр, то человек проходит тренинговую группу и Центр покидает, даря себя как произведение искусства снова своим близким. Своим продуктом мы кормим не себя, а других. А если у нас Клуб, то продукт нашей работы мы испытываем на себе. Клуб, община, называйте как хотите — это место, где мы питаемся продуктами своей же жизнедеятельности. Что себе (из себя) сделали — то и скушать придется.

Впрочем, достаточно скоро Синтон стал вкусным местом.

Что в первую очередь давал людям Синтон? Синтон раскрепощал, давал силу и свободу и обучал разумным житейским навыкам. Вопрос воспитанности не вставал, по крайней мере центральным точно не был, и выпускники Синтона вполне могли оставаться людьми свободными и дикими.

Дикий человек, например, где кушает, там и какает. Ну или какает там, где кушают другие.

Другое дело, что в Синтоне всегда собирался преимущественно качественный контингент, и когда раскрепощались они, то Синтон от этого только хорошел. Все нормально.

Или почти все. Потому что, если приглядеться, то часть синтоновцев Синтон явно не красила, и особенно это бросалось в глаза новичкам. Они пришли туда, где мечтали найти свою сказку, они начинают посещать действительно толковые — и веселые — тренинги, но вдруг в Клубе встречают прошедшего все мыслимые клубные тренинги синтоновца-старичка, бесцельно в Клубе тусующегося и злословящего про Синтон.

Толковые люди, как бы им ни нравился Синтон, в нем обычно долго не задерживаются. У них есть чем заняться в жизни, они берут в Синтоне все, что им нужно, и, с самыми светлыми чувствами попрощавшись с Синтоном, возвращаются в жизнь заниматься делом.

А бездельники в Клубе с удовольствием остаются. А чо, здесь клево! Можно сидеть и перед новенькими изображать человека, Синтон безусловно переросшего: "Ну, молодежь наивная... мы все это уже прошли..." И по возможности злословить. Кстати, очень странно: он на Синтон какает, но из Синтона не уходит. Ему сделали Синтон, ему в Синтоне хорошо, но если ему в Синтоне что-то кажется плохо — он начинает возмущенно предъявлять претензии тем, кто Синтон ему сделал.

Как любил озвучивать этих персонажей Аркадий Петрович Егидес: "Ну почему ты, сволочь, дал мне хлеб без масла?"

Любой наезд на такого бездельника он воспринимает как злобный наезд на клубную демократию в целом. "Я в Клубе хочу жизни именно такой и я — полноправный член Клуба. Значит, вы обязаны считаться с моими желаниями. У нас — демократия. А если вы со мной и моими желаниями не считаетесь, значит, в Клубе нет демократии и вы — ..."

далее текст не по Уставу.

У нас не Клуб всех желающих. У нас — Клуб Синтон, что значит Клуб с определенными ценностями и требованиями, которым ты можешь как соответствовать, так и нет. Как ни странно, это понимают не все, и ничто так не мешает делать Клуб синтоновским, как флаг демократии, которым может начать размахивать любой, любящий размахивать руками.

Например, как ныне модна тема "Синтон и секс", так лет пять назад была актуальна тема "Синтон и алкоголь". Кто помнит, когда-то на весенних синтоновских слетах было особенно весело, потому что у народа было и свободный народ пил.

Как и все, что делают синтоновцы — пил от души.

Козлов же почему-то решил, что массовые пьянки не входят в его представление о Синтоне, и сказал, что в Синтоне пить нельзя. Что тут было... что началось! Народ ("Мутанты". Но вы их уже не помните) как запищал, как заверещал: "В Синтоне кончилась демократия! Свободный Синтон умер!", возмущенные синтоновцы устраивали гневные акции протеста и демонстрации, хлестко высмеивающие узость взглядов Козлова и непонимание им настоящего смысла свободной жизни. Прошли годы. И сейчас об этом уже как-то никто и не кричит. Пришло понимание, что Синтон и алкоголь — две вещи несовместные, любители алкоголя отсеялись, и Синтон ныне радует более осмысленную публику.

Я понимаю, Синтон людям нравится, это приятно и они хотят его иметь.

Ой, я вполне могу их понять. Мои детишки в детстве вели себя так же: что им понравится, они тоже хотели это себе иметь.

Они считают, что Синтон — это их Клуб. Нет. Чей это Клуб, то есть под чьи интересы будет настроен Клуб, решает Козлов. Клуб принадлежит народу, но какому народу принадлежит Клуб, решает тот, кто этот Клуб создал.

Клуб и Центр

Итак, Синтон изначально был задуман как островок свободы. Мы этот островок построили. Посмотрели — получилось неплохо. Но — не отлично.

Нужно ли это доказывать? Не думаю: придите в Синтон и увидите. Разные тут бывают люди: от очень (душевно) симпатичных до не очень.

Мы получаем только то, что мы делаем, и если мы, работая с синтоновцами, заботились только об их раскрепощении, душевном благополучии и некоторых полезных для жизни навыках, но не о толковости, не о порядочности, не о высокой внутренней культуре, то мы не можем ждать, что в каждом из них это будет.

И, более того, в рамках Клуба требовать этого просто невозможно. В Клубе — свободные люди, которые берут себе только то, что им нравится, и если свободному (от всего) синтоновцу ты будешь давать то, что в его планы не входит, хотя бы тебе и другим этого очень от него хотелось, он всегда остановит тебя ленивым вопросом: "А мне это надо?"

Вот вы замотивируйте его, чтобы он порядочным человеком был не только под настроение, а — всегда! Заинтересуете его, сделаете ему это — он вам это даст. Нет — ваши проблемы.

И тогда у меня возник следующий проект: сделать Синтон новый. Островок свободы — это классно, а не слабо построить Синтон как островок высокой внутренней культуры?

Называется проект "Солнечный дом", где люди живут только качественно. А непосредственно, как основной путь к такому результату — работа на Дистанции.

Сказать, что весь синтоновский народ воспринял эту идею с энтузиазмом, было бы преувеличением. При всей моей любви к синтоновцам я не склонен предаваться иллюзиям и знаю, что основной массе нужно решить проблемы личной жизни, то есть организовать секс и досуг.

Чай? Кофе? Потанцуем?

Итак, исходная ситуация: у Козлова новый проект, но старому Синтону (по крайней мере большой его части) он как-то не нужен. В Синтоне и так хорошо всем, зачем что-то менять? Козлов начинает чесать затылок: что делать?

Кого убивать?

Уважить свое уже взрослое Произведение и убить свой нарождающийся Проект? Не годится. Старый Синтон закрывать тоже не хотелось, потому что народу там хорошо и ведущие, которых я ценю и уважаю, там работают. Решение удалось найти — я Клубу оставил Сокольники, а себе построил Первомайку.

Самое интересное — что правда построил. И Центр там уже вырисовывается.

И Синтонов стало два: Клуб Синтон и Центр Синтон. В Клубе Синтон по прежнему собираются свободные люди и получают себе то, что дает им возможность жить максимально гармонично. В Центре Синтон тоже собираются свободные люди, но эти люди употребляют свою свободу на то, чтобы сделать себя другим, более качественным человеком. Ты имеешь право оценивать Центр: "Нужны ли и интересны мне ваши программы", но и Центр будет оценивать тебя: "А ты нам такой — нужен"?

Что лучше: Клуб или Центр? Оба лучше. Они — разные по задачам.

Клуб лучше и в большей степени обслуживает тебя и твои разнообразные интересы, у него больший набор интересных для тебя групп. Ты можешь оставаться прежним, но жить тебе будет комфортнее и гармоничнее.

Центр лучше и в большей степени работает на твой рост, как человека. Центр к тебе требовательнее и желает видеть тебя не всякого, и только соответствующего высоким стандартам.

Если хотите, Клуб реализует материнскую любовь, Центр — отцовскую. В Клубе тебя любят всякого (ну, почти всякого), Центр тебя заставляет работать.

Осталась только одна проблема: кто будет заниматься Клубом? Козлов теперь занимается только Центром, а без Папы (или без Мамы, как хотите) никакой Клуб долго не живет. Клубом Синтон, то есть синтоновским народом и ведущими Клуба, надо заниматься, то есть тратить на это время и силы (вообще-то иногда и деньги), а сейчас, в настоящее время, такого человека у Клуба явным образом нет.

До сих пор неформальным лидером Клуба, по крайней мере председателем Совета Конфедерации ведущих был Саша Любимов. Но теперь Саша из Синтона уходит, и если Клуб Синтон хочет жить, должен найтись тот, кто возьмет его на себя и будет им заниматься.

А почему уходит Любимов? Об этом — следующая песня.

Развод

Выписка из распоряжения по Синтону:

"Друзья мои, большим медведям в одной берлоге тесно, и я принимаю решение: Любимов, Крамской и Новиков к 1 сентября 2000 г. из Синтона уходят".

В свое время, когда я работал в "Маленьком принце", у меня тоже возникли разногласия с А.П.Егидесом, и обычные переговоры результатов не дали: у него был свой взгляд, у меня свой. Я год работал по его правилам, а потом поблагодарил Аркадия Петровича за возможность учебы и работы, после чего ушел и стал работать самостоятельно. Возможность какой-либо войны с Аркадием Петровичем я даже не рассматривал: моим выходом, повторю, была только благодарность и уход. У нас же в Синтоне начинается борьба за власть, что, на мой взгляд, недопустимо.

Если тебе не нравится политика руководителя организации, ты можешь из этой организации уйти и сделать организацию свою, возможно лучшую. Совершенно естественно, что по многим вопросам развития Синтона у Крамского, Любимова и Новикова очень другие мнения, но тогда им не надо воевать с его руководителем, а лучше просто от Козлова уйти. Что я им предложил.

Не в чисто поле уйти: эти люди сделали для Синтона очень много, и моя обязанность помочь им организовать свой собственный психологический Центр. Я помогу им в этом.

Есть и другая причина у этого решения. В настоящее время у нас в Синтоне уже выросло новое поколение ведущих, прошедших через дистанцию, и уже более года, наблюдая, как ведут себя наши "старички-ведущие" и молодежь, по глазам бьет контраст: старички, похоже, никак не усвоили нормы синтоновского общения, которым владеют даже обычные синтоновцы. Невоспитанные ведущие воспитывают воспитанных синтоновцев? Это странно, пусть даже ведущие — самые замечательные и высокие профессионалы в своей области.

Синтон — не психотерапевтическое заведение, а образец качественной жизни, и если сами ведущие не подают пример такой жизни, то Синтон-проект окажется нежизнеспособен.

Итого: я предлагаю порадоваться за ведущих, которым Козлов дал возможность стать уважаемыми психологами, а теперь помогает сделать совсем свой психологический Центр. Хорошо, что у Синтона уже есть новая команда, и мне эти люди искренне нравятся: не только как профессионалы (конкретно этому им во многом придется еще учиться), но и по своим человеческим качествам. С ними по-настоящему приятно работать.

Так, как это и должно быть в Синтоне...

Оказывается, синтоновский народ стал чего-то хотеть такого, чего сам Козлов не хочет, тем паче, что появились конкуренты со стороны подросшего поколения.

Итак, сейчас НИК строит "Солнечный Дом". Так же как и профессор Выбегалло, когда-то создававший кадавра-2. Тот в итоге тоже погиб, правда уже насильственной смертью.

Впрочем, прочитайте Стругацких сами.

Умеющий читать — увидит.

Ну а мы пока вернемся к той самой морали, которую, Николай Иванович так ненавидит.

Мораль как ни странно, человеку необходима.

Это набор неписаных, а иногда и писаных правил человеческого общежития.

Если хотите, вот определение из словаря:

"МОРАЛЬ (от лат. moralis — нравственный) Нравственность, особая форма общественного сознания и вид общественных отношений (моральные отношения); один из основных способов регуляции действий человека в обществе с помощью норм. В отличие от простого обычая или традиции нравственные нормы получают идейное обоснование в виде идеалов добра и зла, должного, справедливости и т. п. В отличие от права исполнение требований морали санкционируется лишь формами духовного воздействия (общественной оценки, одобрения или осуждения). Наряду с общечеловеческими элементами мораль включает исторически преходящие нормы, принципы, идеалы. Мораль изучается специальной философской дисциплиной — этикой"

Человек без морали все одно что червяк, с одной стороны он свободнее, может согнуть свое тело в любом месте, где пожелает, в то время как животное с твердым скелетом этого не может. Зато человек может встать на ноги и вырваться из плена двухмерного пространства, а червяк не может. Так и мораль — с ее помощью человек из пространства трехмерного физического может выпрямиться и вырваться в измерение четвертое, духовное.

Впрочем, этические правила весьма и весьма гибки.

Странно, правда? Обычно мы считаем, что мораль штука жесткая и изменениям не поддается.

Отнюдь.

Например, то, что вполне допустимо дома, то как-то не очень — на работе.

Что вы делаете, когда лежите в горячей ванной, но не делаете в ресторане?

Синтоновец может мне возразить — а чего такого, сделайте это прямо в ресторане, чего стесняться, ага мораль мешает!?!

Тогда это будет уже не ресторан, а...

Впрочем, чем вы там, в ванной занимаетесь? Помимо мытья и стирки?

Конечно, удовольствие можно получать почти от всего на свете.

Просто всему есть свое время и свое место.

Это и есть мораль.

А по Козлову — удовольствие необходимо получать всегда, везде, со всеми и ото всего.

Это его мораль и это его правила:

"Свет гаснет. Что происходит в парах — я не знаю сам. Звучит музыка, я говорю то, что им поможет. Я говорю, что они могут сесть так, как им удобно. Кто-то может сесть перед другим у колен, кто-то может на колени прилечь.

Мои слова — это разрешения. Разрешения нужны этим большим детям — без них они мало на что решаться. Будут сидеть искривленные, в неудобных позах, а положение не переменят.

Акцентирую внимание на то, что задача ребят — только переживать, только принимать то, что дают им девушки

Они умеют нападать, но не умеют наслаждаться. Кроме того, когда ребята не активничают, девушки будут смелее.

А дальше — идут импровизации о мире прикосновений. И я не знаю, кто переживает больше — они, которые имеют только то, что имеют, или я, который рассказывает им о том, что они иметь могут. Слезинками падают чистейшие звуки, собираются в букеты, рассыпаются ручейками. Музыка размышляет, печалится, шутит. Нежность искрится, светится, тает... Приливает снова...

Минут через десять я даю понять, что всему приходит конец. Потихоньку включается свет.

Это незабываемые зрелище: встрепанные волосы и ошалевшие глаза"

Простите, а почему это занятие из курса "Семьеведение"?

Причем тут семья?

Я бы понял, если бы это упражнение было использовано на тренинге коррекции семейных взаимоотношений. Если бы вместо хаотично перемешанных и "ошалевших" от переизбытка гормонов сорока девочек и мальчиков работали бы семейные пары.

Хорошо.

Можно предположить, что это единственное или одно из немногих подобных упражнений.

Отнюдь.

Тема сексуальной свободы продолжится усилиями как самого НИКа, так и синтон-исполинов духа, тех, кого уже Козлов "воспитал", соорудив им в медитациях новую мораль.