Глава 5. Снежный ком 

Поведенческие формы вмешательства

Паттерны поведения

В форте Беннинг, штат Джорджия, я тренировал команду снайперов для международных командных соревнований по стрельбе. Однажды я обедал в зале войсковой столовой с двумя лейтенантами, и тут вошли несколько человек, и я заметил, как одна девушка взяла поднос и стала оглядывать столовую в поисках подходящего столика. Она прошла мимо нескольких столиков, где были свободные места... и села туда, где она могла сидеть с западной стороны столика. Я сказал лейтенантам: «Эта девушка — единственный ребенок в семье». Они спросили: «Откуда вы знаете?» — «Я вам скажу, только сначала проверьте, так ли это». Они пошли и спросили ее, правда ли, что она единственный ребенок в семье... и она ответила: «Да». Она поинтересовалась, почему они ее об этом спрашивают. И они сказали: «Вон тот доктор сказал, что вы единственный ребенок». — «А кто это?» Они назвали ей мое имя. «Я никогда о нем не слышала». Они вернулись... как же я узнал, что она единственный ребенок? Она оглядывала столовую в поисках столика, где она могла сесть, и в результате нашла столик, где свободной была западная сторона. Потому что дома папа сидел вот здесь, мама сидела здесь, а ей оставалось сесть здесь. В поведении людей множество. паттернов, и не пытайтесь все их сформулировать. Просто ждите, и вы увидите, как они будут проявлять себя.

Когда вы видите человека, протягивающего вам правую руку, ладонь которой ребром обращена к поверхности земли, этот жест вызывает у вас симметричную последовательность, или «паттерн», форм поведения, в соответствии с которым вы протягиваете свою правую руку, сжимаете руку другого человека и начинаете трясти ее вверх-вниз. Рукопожатие определенно не является примером особенно глубокомысленного или сложного поведения, однако оно ЯВЛЯЕТСЯ примером поведения, структурированного в виде паттерна. Под поведением, структурированным в виде паттерна, мы понимаем тот факт, что рукопожатие обладает некоторым качеством, позволяющим систематически вызывать определенный результат (в частности, устанавливать определенного рода раппорт). Протягивание руки описанным выше способом любому представителю нашей культуры практически неизменно вызовет определенную совокупность симметричных реакций со стороны этого человека, а именно — пожатие вашей руки. Таким образом, мы можем сказать, что это пример (культурного) поведенческого паттерна в том смысле, что он предсказуемым образом описывает результат некоторой последовательности форм поведения.

Диапазон форм опыта, на который распространяется структурированное подобным образом поведение, в действительности значительно шире и тоньше, чем такие с очевидностью запрограммированные формы поведения, как рукопожатие, раскуривание сигареты, нажатие на тормоз при виде красного света и т. д. Формы поведения, включающие развернутые когнитивные процессы и осознание, а также более сложные формы внешнего поведения (такие, как наступление и развитие депрессии) или же тонкие, неосознанные формы поведения (скажем, моргание при произнесении некоторых слов), столь же жестко структурированы, как и простые «привычки». На самом деле основная часть нашего поведения в высшей степени структурирована. Если вы на минуту задумаетесь о поведении членов вашей семьи или друзей в аналогичных контекстах, этот факт станет для вас очевидным. Возьмем, к примеру, еду. Некоторые люди практически всегда разрезают всю поданную им пищу на кусочки, а уже потом едят, а другие практически всегда отрезают и едят по кусочку. Одни едят быстро, другие — медленно. Одни смотрят в меню и выбирают первое блюдо, которое кажется им привлекательным, а другие не могут принять решение до тех пор, пока официант не спросит их, что им принести. Очевидно, что подобных вариаций существует бесчисленное множество. Суть же в том, что разные люди в одинаковых контекстах демонстрируют различные формы поведения и что большая часть их форм поведения в рамках определенного контексты будет повторяйся раз, когда они в очередной раз окажутся в рамках этого контекста. Иными словами, их поведение структурировано в виде паттернов. Распространите ваши размышления на любой контекст, и вы обнаружите неизменные закономерности в вашем собственном поведении и в поведении других людей.

В большинстве случаев эти поведенческие паттерны обеспечивают нам значительное преимущество, заключающееся в том, что нам не приходится сознательно отслеживать и направлять шаги, из которых состоят практически все наши действия — открывание двери, завязывание шнурков или заказ еды в ресторане. Если бы вы каждый раз задумывались о том, как вам открыть дверь, завязать шнурки или быстро выбрать блюдо, решение этих задач было бы бесконечно обременительным и крайне неэффективным (более того, если бы вы могли генерировать поведенческие альтернативы при выполнении подобного рода задач чересчур обильно, вам грозила бы опасность навеки застрять перед закрытой дверью и умереть от голода, так и не завязав шнурки). Выстраивание большинства форм нашего поведения в жестко структурированные последовательности освобождает сознательную часть нашей психики, позволяя использовать ее для других, более интересных размышлений (так, завязывая шнурки, вы можете думать о предстоящем свидании, а не о том, какой узел вам завязать). Некоторые из наших поведенческих паттернов представляют собой общепринятый культурный опыт — к их числу относится рукопожатие, тогда как многие другие паттерны являются в высшей степени индивидуальными — к ним можно отнести пристрастие начинать бритье с верхней губы, надевание сначала брюк, а потом рубашки, ожидание того, что вас пригласят на свидание, и отказ проявить инициативу, предоставление супругу права выбора фильма для просмотра и многое другое.

Как часто семейные проблемы представляют собой сущие пустяки. Супружеские пары обращаются ко мне и говорят... мы любим друг друга и наслаждаемся сексом, но когда мы пытаемся заснуть... каждая ночь заканчивается жутким скандалом. Каждую ночь, когда мы пытаемся уснуть, мы начинаем ссориться. А ведь мы любим друг друга, наша сексуальная жизнь в полном порядке, но когда мы ложимся спать, мы начинаем ссориться. И какая мысль первой приходит вам в голову? Как вы думаете, из-за чего они ссорятся? Я говорю им: «Вы оба выросли с привычкой спать на правой стороне постели или на левой стороне — поэтому вы и ссоритесь, когда ложитесь спать, что либо ВЫ оказываетесь на неудобной для вас стороне постели, либо ОН». В моей собственной семье тоже был случай, когда Майк и Арчи спали однажды ночью в одной постели, а оба они привыкли спать на правой стороне. О, какой скандал закатили Арчи и Майк, пытаясь устроиться поудобнее! То Арчи спал на правой стороне, и тогда Майк оказывался не с той стороны, то наоборот, и они никак не могли успокоиться.

Одним из способов размышления о ситуации клиента является рассмотрение возможности того, что он использует паттерн поведения, неэффективный или неадекватный в контексте, в котором используется этот паттерн. К примеру, если человек все время «предоставляет супруге право решать, какой фильм смотреть, то в контексте супружеских отношений этот паттерн вполне уместен; но если этот человек будет использовать тот же паттерн в обществе своих коллег на заседаниях правления компании, его репутация окажется под угрозой. Если он желает оказывать какое-либо влияние на будущее своей компании, то должен уметь открыто выражать свое мнение о том, в каком направлении ей следует развиваться. Аналогичным образом пианист, которого охватывает при выходе на сцену такой страх, что он не может играть, использует паттерн поведения, который, возможно, являлся бы полезным, если бы его попросили выполнить некую физически опасную задачу (к примеру, полететь на дельтаплане без предварительной подготовки), однако в контексте фортепианного концерта он неуместен. Таким образом, наша задача — не избавиться от некоторых форм поведения, а контекстуализировать их уместным образом, ограничивая эти формы поведения теми сферами, где их использование уместно, а также формируя или вызывая паттерны поведения, уместные в других контекстах. С точки зрения поведенческих изменений член правления компании добивается от вас как от своего психотерапевта изменения паттерна его поведения таким образом, чтобы в контексте заседаний правления он мог заявить о своих предпочтениях, а пианист хочет обрести способность без страха выходить на сцену и исполнять свою программу.

Чем же в таком случае определяется то, когда человек демонстрирует тот или иной КОНКРЕТНЫЙ паттерн поведения? Существует несколько способов ответить на этот вопрос. Одним из них является указание на то, что индивиды демонстрируют те паттерны поведения, которые они сами обучились использовать в данном контексте или которым их научили другие люди. К примеру, вас в раннем возрасте могли научить уступать желаниям других, когда возможен выбор вариантов. Другой способ объяснить систематическое проявление поведенческих паттернов — указать на то, что они являются логическим следствием совокупности обобщений, которыми руководствуется человек в рамках конкретного контекста. К примеру, убеждение в том, что другие люди будут любить вас, если вы будете уступать их желаниям, может найти внешнее выражение в передаче выбора другим. В первом случае реакции человека в рамках определенного контекста являются функцией форм поведения, которые были им сформированы или усвоены, тогда как во втором его реакции являются функцией совокупности убеждений или обобщений, приобретенных тем или иным способом. Разумеется, ни одно ни другое описание не является однозначно верным, — это две стороны одной медали. Когда опыт (либо в форме прямых указаний, либо в форме благоприятного стечения обстоятельств) моделирует ваше поведение в рамках определенного контекста, наряду с новыми поведенческими привычками формируются обобщения и критерии, конгруэнтные данным формам поведения. И напротив, изменение ваших обобщений или критериев в отношении определенного контекста приведет к поведенческим изменениям, конгруэнтным этим изменениям в вашей модели мира. Иными словами, то, каким образом вы будете реагировать (вести себя) в данном контексте, будут определять ваши убеждения относительного того, что хорошо, а что плохо, что полезно, а что вредно, что интересно или важно, а что опасно в конкретном контексте.

Таким образом, тот референтный опыт (критерии/убеждения/ обобщения), в пользу которого вы будете производить сортировку, в значительной степени определит характер уместного поведения в рамках соответствующего контекста, однако верно также и то, что поведенческий опыт модифицирует существующие обобщения или формирует новые (посредством пересортировки критериев). Предметом рассмотрения предыдущей главы являлось то, как Эриксон использовал точки зрения своего клиента (то есть его референтный опыт) в качестве средства для изменения его привычного поведения и достижения за счет этого более глубоких изменений. В этой главе мы рассмотрим то, как Эриксон использует паттерны поведения клиента с целью полезного изменения его точки зрения и за счет этого добивается более глубоких изменений.

Развитие способности производить вмешательство, идущее на благо вашего клиента, либо благодаря задействованию его модели мира, либо благодаря использованию его паттернов поведения, придаст вашей работе гибкость и глубину, что является очевидным преимуществом. Как же нам в таком случае выделить нужный паттерн поведения среди огромного количества поведенческой и вербальной информации, предоставляемой вашим клиентом? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно сначала провести различение между содержанием проблемы и организацией этого содержания в форме паттернов.

Содержание и паттерны поведения

Содержание проблемы вашего клиента включает конкретных людей и места, которые вовлечены в ситуацию клиента, перечисление нежелательных форм поведения и чувств клиента, а также перечисление конкретных результатов, которых клиент хочет достичь. Возьмем, к примеру, высказывание: «Это одиночество... я не знаю, в чем дело, но я просто не могу представить себе, что у меня наладились удовлетворительные отношения с женщиной». Выраженное и предполагаемое содержание в высказывании этого человека включает следующее: его проблема состоит в отношениях с «женщинами», в настоящее время он «одинок», и он хочет иметь «удовлетворительные отношения». Иными словами, содержание проблемы определяется смысловым значением отдельных слов, используемых в описании этой проблемы. В отличие от содержания паттерны поведения представляют собой то, что клиент систематически или характерным образом демонстрирует в своем поведении в связи с этими содержательными различениями. Поскольку в приведенном выше примере отсутствуют описания поведения или последовательности событий (а лишь цепочка абстрактных существительных и выражений — «одиночество», «удовлетворительные отношения» и «женщина»), выделить из его фразы какие-либо поведенческие паттерны мы не можем. В этом примере отсутствует описание того, как именно этот человек формирует свои обобщения, касающиеся «отношений» с женщинами. Допустим, мы выяснили следующее: «Ну, я встретил одну женщину вчера вечером, и она показалась мне привлекательной, но когда я подошел, чтобы заговорить с ней, я был в состоянии думать лишь о том, правильно ли я себя веду... я так волновался по этому поводу, что не смог придумать, что сказать». Это повествование обеспечивает нас определенной информацией, касающейся последовательности демонстрируемых клиентом форм поведения. Иными словами, он подходит к женщине, которая кажется ему привлекательной, «волнуется» по поводу своего поведения и не может ничего сказать. (Очевидно, что многие обстоятельства остаются неуточненными, но теперь мы, по крайней мере, располагаем некоторой информацией, касающейся последовательности форм поведения в контексте знакомства с женщинами.) В нашем примере речь идет о последовательности, но вовсе не обязательно о паттерне. Если же мы выясним, что эта последовательность повторяется всякий раз, когда клиент пытается познакомиться с женщиной, которая кажется ему привлекательной, то мы можем идентифицировать паттерн — последовательность форм поведения, характерную для некоторого конкретного контекста.

Как уже говорилось ранее, любые формы поведения могут быть полезными в рамках ТОГО ИЛИ ИНОГО контекста, поэтому важно понять, в каких контекстах клиент демонстрирует те формы поведения, которые он хочет изменить. Если вы обнаружите, что эти формы поведения неадекватно используются во многих контекстах, вы, вероятно, захотите расширить сферу применения своего терапевтического вмешательства. В то же время вы предпочтете оставить без изменений те контексты, в которых поведение вашего клиента является эффективным. Каким же ЯВЛЯЕТСЯ контекст в вышеприведенном примере? «Знакомство с привлекательными женщинами»? В ходе дальнейших расспросов мы можем выяснить, что клиент демонстрирует ту же последовательность форм поведения при знакомстве с ЛЮБОЙ женщиной или при встрече с любым НОВЫМ человеком. Если мы также обнаружим, что этот человек оказывается несостоятельным, когда пытается подать своему начальнику предложение, касающееся изменений и возможностей развития бизнеса, можно не сомневаться, что контекстом данного паттерна поведения является не «знакомство с женщинами» и не «встреча с новыми людьми», а более широкий контекст, возможно, состоящий в «попытке произвести на кого-то впечатление». Таким образом, контекст описывает то, когда паттерн поведения имеет место, и может быть связан с тем, «кто» принимает участие в ситуации (Эдит, секретарши, привлекательные женщины, все женщины, все люди и т. д.), «где» все происходит (дома, в автобусе, на работе и т. д.), «когда» (утром, в три часа ночи и т. д.), какой «вид деятельности» налицо (знакомство, попытки произвести впечатление, приготовление обеда и т. д.).

Хотя различие между содержанием поведения и его паттернами на первый взгляд кажется тривиальным, именно оно оказывается решающим для понимания природы форм терапевтического вмешательства, типичных для работы Эриксона. Ниже мы приводим пример, иллюстрирующий разницу между этими двумя понятиями и ярко демонстрирующий способность Эриксона быстро выделять и использовать лежащие в основе проблемы клиента паттерны поведения с целью изменения.

Однажды ко мне пришел человек, имеющий около 35 килограммов избыточного веса, и сказал: «Я отставной полицейский, уволен по состоянию здоровья. Я слишком много пью, слишком много курю, слишком много ем... у меня эмфизема и повышенное артериальное давление. Я хотел бы заняться оздоровительным бегом, но не могу... я могу только ходить. Можете ли вы помочь мне?» Я ответил: «Хорошо. А где вы покупаете сигареты?» Он сказал: «Рядом с моим домом есть маленький уютный магазинчик». Тогда я спросил: «А кто готовит вам обед?» Он ответил: «Я не женат... я обычно готовлю сам». — «А где вы покупаете продукты?» — «В том же уютном магазинчике за углом». «Сколько сигарет вы покупаете за раз?» —«Обычно я беру по три блока сразу». — «И вы обычно сами готовите... а где вы обедаете вне дома?» Он ответил: «В очень милом ресторанчике рядом с домом». Я спросил: «Так, а спиртное?» — «Рядом с моим домом есть очень уютная винная лавочка». Тогда я сказал: «Итак, вы отставной полицейский, и вы хотите привести в норму давление и избавиться от тучности и эмфиземы, и вы покупаете сигареты по три блока за раз. Я думаю, терапия не потребует очень много времени. Можете курить сколько хотите... только теперь покупайте по одной пачке за раз на другом конце города и ходите туда пешком. Что касается самостоятельного приготовления обеда — свободного времени у вас достаточно, поэтому ходите за продуктами по три раза в день. Покупайте продуктов на один прием пищи, про запас ничего не берите. Что касается обедов вне дома, есть масса хороших ресторанов километрах в двух-трех от вашего дома... это даст вам возможность прогуляться. Что касается выпивки... нет никаких возражений против выпивки. В паре километров отсюда есть несколько превосходных баров. Первую рюмку выпивайте в одном баре, а вторую — в другом, в полутора километрах от первого. И скоро вы будете в отличной физической форме». Он вышел из кабинета, ругая меня весьма затейливо. А теперь о том, почему мне пришлось обращаться с ним таким образом. Он был отставной полицейский... он знал, что такое дисциплина, а вся его проблема была исключительно вопросом дисциплины. И он никак не мог ослушаться моих предписаний. Он вышел, цветисто ругаясь... он был очень красноречив. Примерно через месяц ко мне пришел другой пациент и сказал: «Мой друг порекомендовал мне обратиться к вам. Он отставной полицейский. Он сказал, что вы единственный психиатр, который знает, что говорит».

В приведенном примере жалобы отставного полицейского включали несколько содержательных сфер: курение, выпивка, тучность, эмфизема и кровяное давление. Однако в этом примере для нас важно осознать, что паттерн поведения, подкрепляющий все эти столь различные содержательные сферы, был одним и тем же: каждый раз, когда этот отставной полицейский хотел купить что-либо, он приобретал это способом, требующим минимальных затрат энергии. Выяснение того, «почему» он курил, «почему» пил и «почему» переедал, почти наверняка вызвало бы с его стороны оправдания, включающие три новые содержательные сферы (вероятно: «Я курю, чтобы РАССЛАБИТЬСЯ, выпивка помогает мне забыть о моей бывшей ЖЕНЕ, а еда отвлекает меня от СКУКИ»). Эриксон понимает, что различные проблемы отставного полицейского — на уровне паттерна — это одна и та же проблема. Поэтому вместо того чтобы разбираться с содержанием жалоб клиента, Эриксон изменяет паттерн поведения, из-за которого все эти проблемы вообще возникают. Иными словами, Эриксон предписывает этому человеку удовлетворять свои потребности в пище, алкоголе и сигаретах максимально энергоемким способом, приобретая их в минимальных количествах. Тем самым Эриксон гарантирует, что потребление бывшим полицейским продуктов, которыми он склонен злоупотреблять, автоматически будет снижено и что одновременно он будет давать своему организму нагрузку, необходимую для возвращения физической формы. (Заметьте, что, по словам самого Эриксона, именно использование того факта, что бывший полицейский был приучен к дисциплине, — его субкультуры, — позволило Эриксону установить раппорт, в котором он нуждался для осуществления своего вмешательства. Именно благодаря тому, что в прошлом клиент подчинялся строгой дисциплине, Эриксон был убежден, что отставной полицейский будет следовать его жестким инструкциям. См. главу 3, раздел «Культурный раппорт»).

Вместо того чтобы работать с содержанием поведения, Эриксон изменяет подкрепляющие его паттерны поведения, и это в конечном итоге приводит к тому, что человек в той или иной степени и в том или ином отношении пересортирует свой опыт и критерии, касающиеся специфического контекста (иными словами, выработает новую точку зрения). Так, в случае с бывшим полицейским мы можем обоснованно предположить, что в результате следования новому режиму его способы приобретения продуктов питания, алкоголя и сигарет станут для него средством поддержания физической формы, поводом для встреч с новыми людьми и т. д. Инициирование нового паттерна поведения практически неизбежно приведет к тому, что клиент начнет сталкиваться с новыми людьми, событиями и формами опыта и получит возможность сформировать новые обобщения о себе самом и окружающем мире.

Идентификация паттернов поведения

Поведение людей о многом вам расскажет, если вы будете обращать внимание на их привычки. Один практикант в больнице округа Уэйн как-то попросил меня: «Доктор Эриксон, к нам только что прибыл новый пациент, и мне бы хотелось, чтобы вы прошли в блок Д, спустились на лифте и прошли прямо по коридору в комнату медсестер... там буду сидеть я спиной к вам, и я хочу, чтобы вы поглядели направо и налево и опознали пациента, которого привезли сегодня. А затем вы пройдете в комнату медсестер и укажете на него мне». И вот я прошел по коридору, глядя влево и вправо, зашел в комнату медсестер и говорю: «Луи, это вы — дурак, а не я. Этот человек стоит вон там, рядом, в боковом коридоре». Он спросил меня: «Как вы узнали?» И я сказал: «Он стоит руки по швам, смотрит прямо перед собой, а его пятки на IS сантиметров оторваны от пола. Этот человек десять лет провел в тюрьме». На что Луи ответил: «Вы ошиблись, он провел в тюрьме двенадцать лет». Люди с легкостью показывают все что угодно. А большинство психотерапевтов даже не пытаются понять, что клиенты им демонстрируют своим поведением. Однако мы всегда что-то сообщаем людям, и надо это осознавать.

Теперь, после того как мы ввели необходимые различения между содержанием и паттернами поведения, можно заняться идентификацией этих паттернов. Поведенческий паттерн — это последовательность форм поведения, систематически характеризующая действия или реакции человека в рамках специфического контекста.

Как следует из самого определения «паттерн поведения», он представляет собой многократное воспроизведение конкретной последовательности внутренних и внешних форм поведения в качестве реакции на определенный контекст, и мы идентифицируем его как «паттерн», обладающий значимостью для конкретного человека (он является паттерном в том смысле, что повторяется предсказуемым образом, и обладает значимостью, поскольку изменение этого паттерна обязательно окажет определенное воздействие на характер последующих реакций и интеракций человека). Таким образом, нам предстоит идентифицировать нечто в поведении этого человека, повторяющееся каждый раз, когда он оказывается в соответствующем контексте. Иными словами, что предсказуемо в поведении этого индивида? Вычленение паттернов поведения из беспрерывного потока информации, которую предоставляет вам клиент. — способность, которая оттачивается в результате постоянной практики. Далее в этом разделе мы опишем алгоритм, который вы можете использовать при идентификации паттернов, тем самым постоянно пополняя ваш «интуитивный» арсенал паттернов, характерных для повседневных человеческих взаимодействий.

На что следует обращать внимание при вычленении паттернов? Существует множество полезных различений, относящихся к теме идентификации паттернов, но пока для нас важнее всего сортировка в поисках повторяемости, а также использование противопоставлений как средства осуществления такой сортировки. Даже описание лишь одного примера проблемной ситуации клиента несомненно предоставит вам информацию, которую вы сможете описать в виде последовательности реакций и форм поведения, однако нельзя быть уверенным в том, что описанное вами поведение представляет собой паттерн, пока вы не противопоставите ему как минимум один другой пример проблемной ситуации, чтобы выяснить, характеризуется ли этот пример той же последовательностью, которую вы идентифицировали. Давайте используем в качестве иллюстрации пример с тучным полицейским и представим, что задаем ему вопросы. В ответ на его жалобу по поводу переедания мы спросим его, что он ел вчера на обед. Он ответит, что ел пельмени «в очень милом ресторанчике рядом с домом». Итак, что в его ответе, с точки зрения поведения, является релевантной (то есть характеризующей паттерн) информацией? Неизвестно. Возможно, тот факт, что он выбрал пельмени, а возможно, и то, что ресторан находился рядом с домом (а может быть, даже то, что ресторан был «милым»). Нуждаясь в другом примере для сравнения, мы спросим его, что он ел вчера на завтрак, на что он ответит: «Я ел салат в ближайшем ресторане». Эта информация уже дает нам основание для выделения паттерна. По крайней мере мы можем сказать, что в обоих описанных до сих пор случаях заказ крахмалистой пищи НЕ являлся характерным для его поведения, а выбор ресторана, находящего неподалеку, являлся. Таким образом, можно предположить, что в контексте приема пищи посещение ближайших мест представляет собой паттерн поведения этого полицейского. Несколько дополнительных примеров, касающихся питания этого полицейского, послужат либо укреплению нашей уверенности в правильности предсказания паттерна его поведения, либо, напротив, разуверят нас в этом. Несомненно, в случае с полицейским информация, касающаяся его поведения в других контекстах (курения и выпивки), свидетельствует о том, что данный паттерн его поведения является кросс-контекстным. И снова оказывается, что при вычленении паттернов поведения из описаний, предоставляемых вашими клиентами, вы должны производить сортировку в поисках повторений последовательности форм поведения, демонстрируемых в аналогичных контекстах. Далее следуют два прекрасных примера того, как Эриксон обращает внимание на повторение последовательностей форм поведения (паттернов) и тестирует свои предположения.

Люди постоянно выдают себя. Ко мне за терапией обратилась женщина... когда моя жена вызвала меня осмотреть эту пациентку, она сидела в моем кабинете вот так... [Эриксон скрещивает руки на груди, затем переплетает одну руку вокруг другой и жестом показывает, что так были скрещены ноги пациентки]. Я занял свое место, спросил, как ее зовут и в чем ее проблема, и она сказала: «У меня фобия на самолеты. Я смертельно боюсь самолетов, а мой муж собирается взять меня за границу в сентябре. Я ужасно боюсь». Я сказал ей: «Мадам, я не видел, как вы вошли и сели. Будьте добры выйти в другую комнату, а затем снова войти и сесть». Она удивилась моей просьбе, но прошла в другую комнату, вернулась и села. Тогда я сказал: «Мадам, вы обращаетесь к психиатру со своими проблемами, потому что не понимаете, в чем они состоят, а потому вы не можете по-настоящему описать их. Итак... вы должны рассказать своему психиатру все, что возможно, если хотите, чтобы он помог вам. Я хочу задать вам вопрос... это неприятный вопрос... это невежливый вопрос, но он имеет прямое отношение к делу, и вы должны ответить на него. Вы готовы?» Она ответила: «Да». И я спросил: «Мадам, ваш муж знает о вашей любовной связи?» Она ответила: «Нет, но откуда ВЫ знаете?» Откуда я узнал? Она вышла из комнаты, снова вошла и села. Она уселась в характерной защитной позе. Ее ноги были переплетены... очень хорошее прикрытие. И я слышал, как она сказала: «Мой муж собирается ВЗЯТЬ МЕНЯ за границу, и я боюсь».

Я расскажу вам еще одну историю. Ко мне в Мичиган приехала женщина и сказала: «Я боюсь, что подцепила гонорею или сифилис. У меня были случайные половые связи; мой муж об этом не знает. Я прошла медицинское обследование у двадцати шести докторов, и все они объявили меня совершенно здоровой. Некоторые даже держали меня в больнице по две недели, делали всякие анализы. Но Я УВЕРЕНА, что со мной что-то не так». И я сказал: «С вами действительно что-то не так... большинство людей убеждают результаты ОДНОГО обследования, проведенного ОДНИМ врачом. Вы прошли двадцать шесть обследований, несколько госпитализаций, и все сказали вам, что с вами все в порядке, а теперь вы обращаетесь к психиатру. Разумеется, я могу лишь предполагать, что именно с вами не так, и я собираюсь задать вам очень специфический вопрос и хочу получить до конца честный ответ, даже если мой вопрос покажется вам странным. Когда вас обследовали, вам прощупывали грудь?» — «Да». — «Не доводилось ли вам во время обследований делать нечто неожиданное или странное?» «Я всегда чихала, когда дотрагивались до моей правой груди». Тогда я сказал: «Вы чихали каждый раз, когда двадцать шесть докторов дотрагивались до вашей правой груди. И все они, разумеется, вежливо отводили руку и прекращали обследование вашей правой груди». Она ответила: «Да». Я сказал: «Вот что. Сейчас я позвоню местному хирургу, которого я очень хорошо знаю, я назову ему ваше имя и попрошу его немедленно вас принять. Вы поедете к нему, и вы услышите наш разговор по телефону». Я сказал: «Доктор Хендерсон, в моем кабинете находится пациентка, правую грудь которой нужно очень тщательно обследовать ...я не специалист в этом вопросе. Она приедет к вам на прием, но Я ДУМАЮ, что больше она к вам не придет. Поэтому как только вы обследуете ее правую грудь, если вам что-то покажется подозрительным, не отпускайте ее домой, а забирайте ее прямо в больницу». Хендерсон позвонил мне после того, как направил ее в больницу: «У нее карцинома... рак груди».

Когда женщина выписалась из больницы, она сказала: «Как мне теперь появляться на людях, когда я такая кособокая?». Я ответил: «Если ХОТИТЕ — будьте кособокой. Никакие законы не запрещают вам купить протез такого же размера, как ваша вторая грудь, купить специальный бюстгальтер, вложить в него этот протез и научиться держать левое плечо чуть выше, чтобы вес вашей левой груди не тянул вас на сторону». Я встретил ее пять лет спустя... и она спросила: «Какую грудь мне удалили?» Я ответил: «Ваши плечи на одном уровне. Я не знаю». Скольким женщинам удаляют грудь, а затем они испытывают всевозможного рода психологические неудобства, потому что стали плоскими с одной стороны?... А ведь протезы можно купить где угодно — так Я ДУМАЮ!»

В первом из приведенных выше примеров Эриксон замечает, что женщина сидит в позе, которая кажется ему проявлением защитной реакции, а также обращает внимание на характерное ударение на словах «ВЗЯТЬ МЕНЯ». С целью выяснить, являлась ли такая поза характерной для поведения этой женщины, когда она произнесла «ВЗЯТЬ МЕНЯ», или это было чистой случайностью, Эриксон просит ее войти и сесть еще раз. Ее поведение подтверждает паттерновый характер выделенных им различений, на основании чего он и выстраивает предположение о ее вероятной внебрачной связи. Аналогичным образом, во втором примере у Эриксона есть определенные представления о том, что «не так» с его клиенткой, но именно идентификация ее паттерна поведения во время обследований становится объяснением ее ситуации.

Мы хотим привлечь ваше внимание к тому факту, что случай с женщиной, которую Эриксон попросил повторно сесть, указывает на крайне важный источник поведенческой информации, состоящий в том, что, описывая свою проблемную ситуацию, ваш клиент будет демонстрировать при этом важные аспекты своего поведения, характерного для проблемного контекста. Если вы соотнесете слова клиента с его выражениями лица, телодвижениями, интонацией и т. д., то вскоре обнаружите, что ваш клиент ДЕЛАЕТ то, о чем он рассказывает. Кроме того, то, как ваш клиент входит в комнату, выбирает стул, передает вам гонорар и т. д., — все это представляет собой поведенческие проявления его модели мира. Эти формы поведения предоставляют информацию, которую вам следует использовать или игнорировать в зависимости от того, какие корреляционные паттерны (повторения) вы наблюдаете.

Когда ваш клиент описывает конкретный пример своей проблемной ситуации, определите для себя, что он делал (и делает в настоящий момент) с точки зрения своего поведения, — иными словами, на что или на кого он реагирует, когда, где, каким образом и в какой последовательности? Затем попросите его дать описание другого примера проблемной ситуации. Имея эти две репрезентации аналогичных проблемных контекстов для противопоставления, вы получаете возможность произвести сортировку описанных (и продемонстрированных в вашем кабинете) поведенческих последовательностей в поисках общих элементов. Если имеют место расхождения, которые вы считаете нужным конкретизировать, или недостаток информации, необходимой вам для сравнения, или если вы нуждаетесь в дальнейшем подтверждении того, что идентифицированное вами характерное поведение клиента имеет статус ПАТТЕРНА, вы можете попросить его дать описание третьего примера для проведения дополнительной сортировки в поисках сходства. Вам проще будет выяснить эту информацию, если вы сначала идентифицируете для себя начало и конец последовательности форм поведения клиента (иными словами, какие события во внешнем мире запускают паттерн и как он заканчивается). Затем вы можете распутывать клубок с начала или с конца, заполняя недостающие детали последовательности. Задав себе точки привязки начала и конца паттерна, вы уменьшаете вероятность того, что запутаетесь в хитросплетениях опыта вашего клиента или потеряете нить из-за недостатка или избытка сообщаемой информации. Затем помогите клиенту восстановить «упу-щенные детали, сопоставляя их с описаниями других примеров проблемной ситуации клиента, и найдите точки синхронизации. Когда вы определите для себя паттерн, производящий впечатление релевантного, точного и последовательного, можно перейти к самому важному шагу — проверке. Мы настоятельно рекомендуем, чтобы вы проверяли выделенные вами паттерны, и делаем это по двум причинам. Первая состоит в том, что подобная демонстрация послужит вам прекрасным опытом изучения паттернового поведения людей в целом. Вторая — в том, что проверка предоставит вам возможность подтвердить и, если нужно, уточнить свою оценку.

Для проверки точности и сферы распространения идентифицированного вами поведенческого паттерна можно попросить клиента привести дополнительные примеры, которые вы затем проанализируете с точки зрения соответствия этому паттерну. Однако лучше всего проверить точность ваших предположений, проведя поведенческую демонстрацию в вашем кабинете. Поскольку проблемный контекст вам ИЗВЕСТЕН, вы можете использовать собственное' (или чье-то еще) поведение, чтобы организовать ситуацию, ВОССОЗДАЮЩУЮ этот контекст «здесь и сейчас», и таким образом получить возможность не только выяснить, будет ли ваш клиент реагировать в соответствии с идентифицированным вами паттерном, но и непосредственно пронаблюдать за ПОВЕДЕНЧЕСКОЙ демонстрацией реакций вашего клиента в рамках проблемного контекста и за самим этим контекстом.

Допустим, к примеру, что ваш клиент жалуется на то, что качество его работы, по его мнению, не удовлетворяет его начальника. На основании приведенных им примеров этой проблемы вы обнаружите, что все контексты, которые он описывает, связаны с «ожиданиями выполнения определенных задач» и что паттерн его поведения в данном контексте включает согласие на выполнение этих задач, беспокойство о качестве конечного продукта, а затем работу над задачей мелкими порциями и таким образом растягивание ее выполнения во времени (и в конечном итоге срыв сроков). Чтобы проверить правильность своей идентификации контекста и паттерна поведения, скажите своему клиенту, что хотите, чтобы он вошел в транс на пятнадцать минут или в течение двух минут рассказывал вам то, что вы должны знать о его семейной истории и т. п. В этом случае вы создаете для клиента контекст (временные ограничения), сходный с тем, в котором проявляются его проблемы. Если клиент отреагирует на ваши просьбы (возможным) согласием, но затем будет входить в транс медленно или не войдет в него вовсе либо если во втором случае его рассказ займет значительно больше двух минут и будет включать многочисленные «лишние» детали, касающиеся истории его семьи, значит, установленный вами паттерн подтверждается и, что еще более важно, вы получаете возможность наблюдать и слушать, как реагирует ваш клиент в рамках данного контекста. Если же клиент НЕ реагирует образом, соответствующим ранее идентифицированному вами паттерну, мы получаем возможность произвести сортировку в поисках различий между ситуацией, которую он описал, и ситуацией, которую мы создали (на основании чего можно произвести корректировку значимого контекста, корректировку самого паттерна или расхождений между восприятием клиента и его реальным поведением в рамках проблемного контекста).

Такие поведенческие тесты являются не только способом проверки правильности ваших предположений, касающихся паттернов поведения вашего клиента, но, вероятно, и наилучшим источником получения информации об этих паттернах. Мы рекомендуем при проведении поведенческого теста следить за тем, чтобы ВАШЕ поведение было конгруэнтным с тестовым контекстом, который вы создаете для вашего клиента, поскольку реакции и формы поведения, вызываемые вами у клиента, должны быть связаны с данным контекстом, а не являться результатом понимания или ощущения клиентом того, что его «разыгрывают», «разоблачают» или «раскалывают». Если ПОСЛЕ того, как вы побудили клиента к демонстрации своего поведения, вы нуждаетесь в дополнительной информации, касающейся внутреннего опыта вашего клиента, можете сообщить ему, что это было проверкой паттерна, а затем попросить клиента использовать эту демонстрацию в качестве недавнего и свежего примера с целью идентификации его внутренних переживаний.

Описанные выше рекомендации, касающиеся идентификации паттернов и их проверки, носят генеративный характер в том смысле, что, добросовестно следуя этим рекомендациям, вы будете постоянно совершенствовать свои способности к быстрой и точной идентификации поведенческих паттернов, служащих подкреплением проблем человека, а также будете пополнять свой запас знаний («интуитивных») о поведенческих паттернах, распространенных среди всех людей. Поначалу процесс обучения может показаться тяжелым, но небольшие и регулярные усилия позволят вам со временем продвинуться далеко вперед.

Я покинул ферму много лет назад, как и моя младшая сестра. На ферме у нас было принято ужинать (В Великобритании и США второй прием пищи, по времени соответствующий нашему обеду, называется ланчем, а прием пищи после окончания рабочего дня, нередко последний прием пищи в сутки, у горожан называется обедом. Слово «supper» — ужин — кажется современным горожанам устаревшим и непривычным. — Прим. перев.): обедали мы в полдень, а вечером ужинали. И вот мы покинули ферму и с тех пор живем в городе. Моя сестра совершила пару кругосветных путешествий и заехала навестить меня. Я не видел ее уже несколько лет. Мы говорили о разных достопримечательностях, которые она посетила во время своих поездок, и вдруг моя жена услышала, как мы произнесли слово «ужин». Моя жена родилась и выросла в Детройте, а мы с сестрой называли «ужином» вечерний прием пищи. Моя жизнь на ферме оставила свой след, а встреча с сестрой пробудила во мне этот паттерн. И когда я наблюдаю за людьми, я пытаюсь определить, кем были их родители... но стараюсь не исходить из заранее сформированных представлений. Ищите сначала одно свидетельство, затем другое, и очень скоро вы накопите достаточное количество информации. Вы устанавливаете паттерны путем соединения мельчайших элементов информации и всех своих наблюдений. И если выискивать паттерн поведения мальчика с фермы, придется ограничивать себя. И если выискивать паттерн поведения городского мальчика, тоже придется себя ограничивать.

Какие изменения следует внести?

Эриксон не пытается вносить в поведение своих клиентов широкомасштабные или радикальные изменения, а, напротив, как правило, предпочитает инициировать незначительные поведенческие изменения — изменения, которые очень просто (но достаточно эффективно) корректировали бы паттерны поведения клиента, позволяя достичь долгосрочных и более желательных результатов. Такой подход является как более оправданным, так и более целесообразным. Он- оправдан, поскольку опыт показывает, что даже незначительные изменения паттернов поведения влияют на характер петель прямой и обратной связи между внутренними переживаниями человека, его внешним поведением и внешним миром. Подобно двигателю, поведенческий паттерн представляет собой хорошо отлаженную гомеостатическую систему, и подобно двигателю, если одну ее часть удалить или даже слегка изменить, весь двигатель должен быть перенастроен в соответствии с этим изменением.

Одна из причин, по которой целесообразны небольшие изменения, состоит в том, что клиенты почти во всех случаях легче соглашаются на небольшие изменения, чем на крупные. Будь то осознанно или неосознанно, но клиенты часто стремятся помешать собственному выздоровлению, не следуя или противодействуя рекомендациям психотерапевта, направленным на изменение «картины в целом». Предлагая формы вмешательства, на первый взгляд касающиеся сфер, никак не связанных с проблемой или второстепенных, и совершенно безобидные по характеру, Эриксон избегает непродуктивного и бессмысленного волевого противостояния с эго своего клиента. Кроме того, как уже говорилось в главе 2, акцент Эриксона на небольших изменениях согласуется с его акцентом на помощь в обретении самодостаточности. Сводя свою терапевтическую роль к очевидному минимуму, Эриксон взращивает в своих клиентах опыт личной ответственности за произведенные изменения (иными словами, он создает для них референтный опыт собственной компетентности в сфере самоизменения).

Как и во многих других случаях выбора в терапии, выбор адекватной и эффективной формы поведенческого вмешательства является функцией собственной интуиции. Используя термин «интуиция», мы имеем в виду процесс подсознательного использования собственных знаний, касающихся общераспространенных паттернов человеческих реакций и форм поведения, релевантных «проблемному» контексту. Интуиция не является результатом ни счастливого стечения обстоятельств, ни генетической предрасположенности, а представляет собой непосредственную функцию способности делать обобщения, проводить различения, а также хранить и извлекать, когда это уместно, информацию, касающуюся полезных паттернов человеческого поведения и опыта. Когда вы идете на рыбалку, наличие лицензии рыболова отнюдь не гарантирует того, что вы что-нибудь поймаете, однако опытный рыбак усвоил с годами, где он должен забрасывать спиннинг и как подматывать блесну, а потому шансов вернуться домой с уловом у него намного больше, чем у прекрасно снаряженного дилетанта. Аналогичным образом, отличительной чертой хорошего психотерапевта является постоянно демонстрируемая им способность распознавать, хранить и адекватно использовать паттерны в соответствии со структурой человеческого опыта. В случае подсознательного функционирования (то есть если психотерапевт не осознает, что экстраполирует на клиента свой запас знаний) эту черту принято называть «интуицией».

На пути собственного развития как психотерапевтов мы обнаружили, что важно экспериментировать с различными формами вмешательства, чтобы выработать эффективную интуицию, касающуюся того, какие методы работают, а какие — нет, с кем они работают и в каком контексте. Интуитивные способности — это навык, и, следовательно, они поддаются тренировке и оттачиванию. Идентичный паттерн поведения, который вы хотите изменить, и основываясь на собственной интуиции, определите, какое МИНИМАЛЬНОЕ вмешательство, которое вы можете осуществить, вызовет МАКСИМАЛЬНЫЕ изменения в желательном направлении. Затем испытайте эту форму на практике. Если она приведет к успеху, попробуйте применить ту же форму вмешательства с другим человеком, имеющим сходную проблему. Если вмешательство не окажется успешным, попробуйте внести в паттерн поведения клиента другое изменение. ЛЮБОЕ изменение, внесенное вами в паттерн поведения, будет оказывать определенный эффект на уровне внешних проявлений. Этот эффект может не оказаться достаточно мощным для того, чтобы вызвать глубокие и долгосрочные изменения, но независимо от формы вмешательства ваш клиент тем или иным способом отреагирует на нее, и эта реакция даст вам новое знание, касающееся взаимосвязи между формой вмешательства и системой, с которой вы работаете (даже «отсутствие изменений» является реакцией, а потому — информацией). Вы можете даже использовать некую форму вмешательства с клиентом, чей проблемный контекст не имеет ничего общего с тем, для которого эта форма была первоначально разработана. Таким образом, вы сможете оттачивать свою интуицию, касающуюся того, какие формы вмешательства адекватны для данного паттерна поведения, когда и по отношению к каким людям, а кроме того, обеспечите себе неиссякаемый источник поведенческого материала, на основе которого вы будете выводить обобщенные паттерны человеческого поведения.

Итак, пациенты, которые к вам пришли, пришли к вам потому, что они не знают, ПОЧЕМУ именно они пришли. У них есть проблемы, и если бы они знали, в чем СОСТОЯТ эти проблемы, они бы не пришли. А поскольку они не знают, в чем НА САМОМ ДЕЛЕ состоят их проблемы, они и вам не могут о них рассказать. Они в состоянии лишь достаточно путано сообщить о том, что они думают. А вы слушаете их сквозь призму СОБСТВЕННОГО жизненного опыта и не знаете, о чем они говорят, однако вам следует знать о том, что вы этого не знаете. А затем вам нужно попытаться сделать НЕЧТО, что вызовет в пациенте изменение... любое маломальское изменение, поскольку пациент хочет изменений, сколь бы малы они ни были, и он примет это В КАЧЕСТВЕ изменения. Он не будет останавливаться, чтобы измерить СТЕПЕНЬ этого изменения. Он примет его в качестве изменения. И изменение будет развиваться в соответствии с его собственными нуждами... Будто вы лепите снежный ком, катя его по горному склону. Сначала снежок у вас совсем маленький, но вот он скатывается вниз и становится все больше и больше... и превращается в лавину размером с 2oov!

Вовлечение клиента в поведение

Эриксон использует поведенческие формы вмешательства, базируясь на нескольких предпосылках. В их число входят: 1) наблюдение, согласно которому любое изменение этих паттернов повлечет за собой новые формы взаимодействия и опыта, поскольку формы человеческого поведения носят ПАТТЕРНОВЫЙ характер; 2) наблюдение, согласно которому паттерны поведения быстро закрепляются благодаря соответствующим цепям средовой обратной связи, порождаемой этими новыми формами поведения; 3) представление о том, что для того чтобы достичь глубоких и долгосрочных изменений, не обязательно копаться в онтогенезе проблемы; 4) наличие соответствия между моделью мира и поведением конкретного человека, так что изменение индивидуального поведения оказывает непосредственное влияние на его опыт и обобщения. Таким образом, если вы измените поведенческие паттерны человека, его опыт также станет более позитивным, чем раньше, и тогда, вероятно, он будет использовать данную форму поведения достаточно долго для того, чтобы сформировались комплементарные совокупности внешних (чужих) и внутренних реакций, необходимых для постоянного закрепления новой формы поведения. Стержнем, на котором зиждется успех такого рода вмешательства, становится вовлечение клиента в те формы поведения, которые ОКАЗЫВАЮТСЯ более эффективными и приносящими большее удовлетворение. Если вы попросите клиента, не удовлетворенного своими отношениями с коллегами по работе, во время разговоров с ними стоять на голове, это, безусловно, внесет изменения в его опыт (как и в опыт его коллег), но если эти изменения примут направление, не совпадающее с его собственными интересами (или даже поставят их под угрозу), клиент, несомненно, перестанет стоять на голове и поступит при этом вполне адекватно. Способность Эриксона отбирать адекватные формы поведения в значительной степени порождена его собственным опытом экспериментирования с различными формами поведенческого вмешательства, и поэтому, как уже отмечалось в предыдущем разделе, является навыком, который может приобрести каждый, кто готов к экспериментированию. Итак, что же позволяет нам реализовать на практике все вышеописанные предпосылки, касающиеся поведенческого вмешательства?

Однажды, когда я читал лекции в штате Милуоки, Уильям спросил меня: «Сестра моей матери живет в Милуоки. Она материально независима, очень религиозна, и она не любит мою мать, и мать тоже не любит ее. Эта женщина наняла приходящую домработницу, ежедневно занимающуюся домашним хозяйством и приготовлением пищи, а остальное время проводит одна в большом доме, ходит в церковь и ни с кем не дружит. Она приходит в церковь и тихо засыпает. В течение последних девяти месяцев у нее началась ужасная депрессия. Я беспокоюсь за нее и хотел бы заехать к ней и чем-нибудь ей помочь. Из всей родни она сколько-нибудь ладит только со мной, но моей помощи она не примет. Вы не могли бы позвонить ей и узнать, чем вы можете ей помочь?». И вот я позвонил этой страдающей депрессией женщине... представился и подробно рассказал о себе... и попросил, чтобы она показала мне свой дом. Осматривая дом, я заметил, что она — женщина очень состоятельная и ведет одинокую праздную жизнь, и хотя она ходит в церковь, но держится особняком; и вот, проходя по дому комната за комнатой... я заметил три африканские фиалки и горшочек для саженцев с пересаженным туда ростком. Теперь я знал, какой вид терапии я могу ей предложить. Я сказал ей: «Я хочу, чтобы вы покупали себе все африканские фиалки, которые вы увидите... они ваши. Я хочу, чтобы вы купили себе пару сотен горшков для саженцев, и вырастили новые фиалки, а также приобрели пару сотен горшков в качестве подарков. Как только ростки приживутся, вы будете посылать их в подарок на каждый день рождения, на каждые именины, на каждую помолвку, на каждую свадьбу; всем, кто болен, на каждые поминки, на каждый церковный благотворительный базар». И она купила двести африканских фиалок, а когда приходится ухаживать за двумя сотнями фиалок, есть чем занять день. Эта женщина стала «королевой африканских фиалок» штата Милуоки, и теперь у нее бесчисленное количество друзей. Всего лишь одна недолгая встреча. Я просто развернул ее в нужном направлении и сказал: «Встряхнись». А она проделала всю остальную часть терапии. Именно это самое важное в терапии... надо выявить потенциал, доступный вашим пациентам, и побудить пациентов им воспользоваться, и тогда рано или поздно они с головой уйдут в работу.

В связи с рассмотренными выше положениями наше внимание сразу привлекают две особенности этого случая. Первая состоит в том, что Эриксон не утруждает себя тем, чтобы копаться в личной или психологической истории этой женщины в поисках обоснований ее депрессии и затворничества, и даже тем, чтобы ясно описывать ей те изменения, которые он собирается внести в ее жизнь. Для Эриксона в данном случае достаточно понять паттерн поведения клиентки, благодаря которому она может продолжать вести затворнический образ жизни (избегание взаимодействий с другими людьми практически исключает возможность проявления ими отзывчивости), для того чтобы представить себе, какое воздействие окажут на ее «депрессию» активность, целенаправленная деятельность и общение с окружающими (человек, активно вовлеченный в целенаправленную деятельность, приносящую личное и социальное удовлетворение, вряд ли будет испытывать депрессию). Кроме того, Эриксон понимает, что предлагаемые им паттерны поведения скорее всего повлекут за собой соответствующие формы активности и взаимодействий (в данном случае дарение растений, которые нужно выращивать и за которыми нужно ухаживать, становится целенаправленной деятельностью, а она, несомненно, вызовет ответное поведение со стороны окружающих). Второй характерной особенностью этого случая является тот факт, что колоссальный эффект, который вмешательство Эриксона оказало на жизнь Леди Фиалки, был достигнут путем внесения относительно незначительных коррективов в ту сферу ее поведения, в которую она уже была вовлечена, — в разведение фиалок.

Когда Эриксон говорит, что «знает, что делать», этот комментарий указывает на то, что он смотрит в будущее — на те изменения в поведении, которые он заготовил для Леди Фиалки, так что он может предсказать, какой эффект окажут на окружающих подаренные ею цветы и в конечном итоге — какой эффект ответный интерес окружающих к ней окажет на ЕЕ собственный опыт. При генерировании данного случая вмешательства Эриксон производил те же расчеты, которые были описаны в предыдущем разделе, где мы говорили о том, как самостоятельно научиться генерировать адекватные и эффективные поведенческие формы вмешательства. В сущности, это вопрос приложения знаний о паттернах личных и социальных взаимодействий, которыми вы уже обладаете, к естественной эволюции вашего клиента, ведущей от его существующей ситуации к более удовлетворительной. (ВНИМАНИЕ: способность к успешному вычислению предсказанного результата НЕ ЯВЛЯЕТСЯ свидетельством валидности этого предсказания; «успешные» предсказания являются функцией собственного опыта распознавания паттернов в рамках релевантного контекста.) Мы подчеркиваем слово «естественной», поскольку во всех без исключения случаях, когда Эриксон выбирает, в какого рода поведение следует вовлечь клиента, в своем выборе он полагается не на хитрость, принуждение или молитвы об эффективности своих действий; его выбор всегда задействует уже существующие паттерны индивидуального и межличностного поведения и опыта, и, таким образом, вовлечение любого человека в эти формы поведения с большой вероятностью приведет к одним и тем же результатам. Уникальным и характерным исключительно для Эриксона вкладом в этот процесс является использование в качестве основания, на котором он строит свое терапевтическое вмешательство, уже существующих склонностей, талантов и предрасположенностей своих клиентов. Именно благодаря этой особенности работа Эриксона систематически оказывается столь эффективной и на первый взгляд практически не требует усилий. Соответственно вопрос, который вы должны задать себе и на который вы должны ответить, выбирая форму поведенческого вмешательства для своего клиента, звучит следующим образом: каким должно быть содержание и качество опыта и поведения моего клиента (разумеется, по отношению к тому, о чем он вас просит) и какие формы поведения и опыта ЕСТЕСТВЕННЫМ образом приведут ЛЮБОГО человека к этому опыту или взаимодействиям?

Очевидно, что ответ на этот вопрос в процессе генерирования форм поведенческого вмешательства для конкретного клиента не гарантирует того, что это вмешательство окажется эффективным. Цель этого вопроса в том, чтобы ваше собственное мышление было направлено на идентификацию конкретных результатов и на задействование естественным образом демонстрируемых паттернов поведения. (Мы снова хотим подчеркнуть, что независимо от того, какую именно форму вмешательства вы изберете и насколько она будет эффективна, она все равно окажет то или иное воздействие на опыт и поведение вашего клиента, а потому ее следует рассматривать как возможность расширить ваше понимание поведенческих паттернов.) Приводимый ниже случай является ярчайшим примером подобного рода расчетов:

На этот раз я провел терапию по почте. Мать писала: «У моего восемнадцатилетнего сына, который учится в Гарварде, ужасные прыщи. Я сама доктор медицины, но ине знаю, как от них избавиться, а мой сын продолжает ковырять лицо». Я ответил: «Может быть, вам удастся взять его на Рождество на какой-нибудь лыжный курорт подальше от Массачусетса». Она взяла его в Аспен, штат Колорадо. Следуя моим инструкциям, она сняла маленький домик и убрала все зеркала. И за две недели прыщи исчезли. Большую часть времени у юноши занимало катание на лыжах. У него не было возможности смотреть на себя в зеркало и ковырять лицо. Потребовалось всего две недели, чтобы избавиться от прыщей. Все время приходилось находиться на холоде и кататься на лыжах. Его мать обожала лыжи; это был их семейный вид спорта. А зеркала очень мешают избавиться от прыщей. Вы понимаете, я не мог бы рекомендовать такой способ мальчику, который не умел бы кататься на лыжах... но, возможно, ему нравилось бы плавание. Тогда я мог бы порекомендовать им поехать на Карибские острова, снять маленький домик и заниматься плаванием и нырянием с аквалангом, плавать с трубкой под водой каждый день, и сказал бы матери, чтобы она убрала все зеркала.

Эриксон не вступает в непосредственное взаимодействие с мальчиком. Успех его терапевтического вмешательства базируется исключительно на использовании естественным образом реализующихся поведенческих паттернов. В целом то, как Эриксон использует поведенческое вмешательство, описывается вопросом «В какое естественное поведение можно вовлечь этого клиента, чтобы сформировать наиболее адекватный паттерн?» Для всех форм поведенческого вмешательства, используемых в терапевтической работе Эриксона, было характерно использование естественным образом демонстрируемых паттернов поведения. Рассмотрим описанный в главе 3 случай с человеком, который был уверен, что ему суждено улететь на орбиту. Эриксон знал и использовал тот факт, что любой человек, который целыми днями ходит по горам, будет хорошо спать ночью, а также использовал свое наблюдение (предположительно, сделанное за более долгий период времени), что практически любой человек будет склонен изменить свое отношение к предсказанию, если оно упорно не исполняется, несмотря на многочисленные подталкивающие к его исполнению действия и обстоятельства. Таким образом, базовая схема поведенческого вмешательства принимает следующий вид.

1. Конкретно идентифицировать для себя результат, которого должен достичь ваш клиент, с точки зрения того, какие формы поведения или взаимодействий ему необходимо реализовать в проблемном контексте.

2. Идентифицировать для себя ситуацию, к которой ЕСТЕСТВЕННЫМ образом (как правило) приходит любой человек, вовлеченный в данное поведение или взаимодействия.

Психология bookap

3. Использовать раппорт и при необходимости изменение своей референции, чтобы поставить клиента в данную ситуацию.

Надо побуждать пациентов предпринимать некие действия. Однажды ко мне обратился мужчина, приехавший из Юмы. Его терзали всевозможные боли, и единственным занятием, которое он нашел для своя, была постройка им тела... и вот наконец дело дошло до подвешивания полок. Но когда он узнал, во что обошлось строительство, он впал в депрессию. Он решил не покупать материал для полок, а начал ездить по округе в поисках старых досок и завалил ими задний двор. Большую часть свободного от сна времени он стонал и охал в любимом кресле-качалке. Ко мне его направил доктор Роджерс из Юмы. Я сказал этому мужчине: «Вы, несомненно, тратите много сил на борьбу с болями и недугами, но лучше бы вложить эту энергию в какое-нибудь позитивное начинание. Я знаю одну пару, у которой есть хороший огород. Они хотят развести там красивый цветник, но у них нет времени на то, чтобы заниматься клумбами, так что вы можете поработать на этом участке, пока все не будет готово к высадке цветов. Спросите эту пару, что они хотели бы посадить, и посадите эти растения. И позаботьтесь о том, чтобы дело шло как надо, и отчитывайтесь перед ними о проделанной работе так, как вы бы отчитывались передо мной. И я хочу, чтобы вы каждый день заходили ко мне и рассказывали, как у вас идут дела». Он разбил в Фениксе несколько цветников. А когда вернулся домой, он разобрал кучу старых досок и аккуратно их сложил. Он повесил полки везде, где хотела его жена, и еще в гараже. Он совершал ежедневные прогулки и возвращался к своей работе, избегая своего излюбленного кресла-качалки, которое, как он сказал, он собирается отдать на благотворительность. Так вот, побудить пациента делать что-то — это очень важно.