Глава 4. Особенности взаимоотношений предметников и общественников в России
4.2. Психотипологические изменения людей — фон и важный фактор принятия решений с учётом актуализации «мягкой силы»
Попробуем шире посмотреть на процессы, происходящие в мире, для чего расширим диапазон нашего анализа.
На протяжении многих тысячелетий существования человечества сложилась культура, в которой материальные факторы определяют основные тенденции развития. Законы, открытые экономистами, просто зафиксировали данный факт, в том числе и с помощью экономических, статистических закономерностей. Постиндустриальное общество удовлетворило минимум жизненных потребностей как элиты, так и основной массы экономически активного населения. И появилась возможность удовлетворять не только рациональные, но и иррациональные потребности (в престиже, в более просторных, более украшенных жилищах, в статусе и т. п.).
Степень рациональности и иррациональности в мотивации поведения людей меняется циклически. В решающей степени это зависит от факторов, которые влияют на формирование сознательного и бессознательного в человеке, в населении. Это связано и с цикличностью солнечной активности, с ритмами Вселенной, с ритмами изменения психологических особенностей людей от поколения к поколению.
Элита первого поколения максимально рациональна. К этому её принуждает голод, война, жёсткая необходимость или видеть мир таковым, каковым он есть, или погибнуть. Элита второго поколения усваивает основные типы поведения, принятия решений от элиты первого поколения. Но усвоив их через механизмы подражания, внушения, она теряет пластичность к самостоятельному изменению под влиянием постоянно меняющихся факторов. Отсюда накапливается психопатичность, повышенная эмоциональность… Элита третьего поколения попадает в ситуацию, когда привычки и стереотипы поведения, усвоенные от предыдущего поколения, не срабатывают, а ведут к потери власти. В такой элите неотвратимо и порой достаточно быстро усиливается психопатичность, иррационализм.
При минимуме прибавочного продукта иррационализм быстро преодолевается. В условиях, когда надо принимать решения для того, чтобы спастись от голода, проблематично рассуждать о важности своей персоны и необходимости в силу этого приобретения более престижной машины. А на определённом этапе развития общественного разделения труда и его большой производительности у элиты появляются экономические возможности удовлетворять свои иррациональные потребности. Однако, продолжается это до тех пор, пока не взбунтуется народ или пока не наступит кризис. Он заставит выбирать между удовлетворением своих иррациональных потребностей и потерей власти, а то и гибелью, и между пониманием ситуации такой, какой она есть, с необходимостью соответствующего поведения.
Настоящее время характерно тем, что в некоторых элитных кругах удовлетворение иррациональных потребностей стало самодовлеющим, оно стало постепенно вытеснять удовлетворение рациональных потребностей. А что делать? Не голодают теперь… Процесс удовлетворения иррациональных потребностей незаметно зашёл так далеко, что перестали действовать те экономические механизмы, которые ранее обеспечивали рост производства. Так, если раньше снижение банковского процента вело к росту вложений в реальный сектор экономики, то сейчас это чаще ведёт к раздуванию финансовых пузырей. Увеличив безработицу раньше можно было обуздать инфляцию, то в настоящее время эта зависимость пропадает. И т. д.
Постепенно рациональные потребности людей стали всё больше и больше заменяться иррациональными. На определённом этапе это стало блокировать оптимальное развитие общества. Защитные реакции, которые раньше были характерны для лиц с психическими отклонениями, всё чаще становятся естественным механизмом принятия политических, государственных решений. Те решения финансовых регуляторов, допустим, ФРС, которые раньше приводили к выходу из кризиса, к росту производства, в настоящее время оказываются в значительной степени бессильны. Поведение людей стало иррациональным, а предлагаемые меры регулирования пока остаются во многом рациональными по аналогии с ранее успешно применявшимися.
Циклический рост иррационализма людей приводит к тяжелейшим, цивилизационным кризисам. При этом степень иррационализма, психопатичности, истеричности в обществе нарастает малозаметно и не прямолинейно, а колебательно, подчиняясь солнечной активности в том числе. Нарастание иррационализма можно осадить голодом, войной, ситуацией нахождения между жизнью и смертью, кризисом. В таких условиях люди быстро усваивают, что кусок хлеба важнее тысячи бумажных кусочков денег. Иррационализм быстро проходит, а полученный опыт остаётся в данном поколении.
Раньше элита была увлечена строительством заводов, фабрик, железных дорог, а сейчас элита увлечена строительством вилл, дорогих автомобилей, яхт… Элита становится иррациональной и население, которое в своей массе берёт с неё пример, тоже начинает жить иррационально. Если раньше элита вела за собой общество вперёд, то сейчас её поведение становится одной из причин падения трудолюбия и нравственности во всём обществе. Собственность, власть, деньги, в значительной степени и нужные знания оказались не у тех, кто может реально обеспечить интенсивное и поступательное развитие общества.
Раньше власть, деньги, собственность завоёвывались, захватывались, зарабатывались самыми сильными или способными. Затем всё это стало передаваться по наследству. Третье поколение тех, кто на вершине власти, начинает терять характер, способности. Наступает затмение их разума. Ситуация воспроизводства элиты, нужной для прогрессивного развития, для эффективного управления обществом хуже, чем в стае животных. В животном мире, в любой стае есть вожак — всегда самая сильная и жизнеспособная особь. В человеческом обществе у власти может оказаться кто угодно. Созданные социальные институты (право, армия, полиция и т. д.) позволяют на вершине власти сидеть и «обезьянам» без естественной породы, «искусственным вожакам». На них работают умные менеджеры. На определённом этапе эти умные менеджеры начинают зарабатывать даже больше собственников, так как они выросли как бы в борьбе за власть, за продвижение на верх по социальной лестнице. Но затем и у этих менеджеров начинаются проблемы, так как непрерывно изменяться социальная структура общества, изменяются психотипы всего населения, изменяется даже интеллект людей, культура которых идёт вслед за элитой. А элита и нанятые менеджеры уже не понимают, что происходит вокруг и не обладают качествами для эффективного управления обществом. Так происходит всегда, когда власть и деньги находятся в собственности тех, кто не добился их своим собственным трудом.
В обществе с высокой степенью разделения труда, то есть в обществе с высокой производительностью труда, обычно платежеспособный спрос рождает предложение. Если кому-то что-то надо и тот имеет деньги, то ему это сделают. Если деньги не заработаны в поте лица, и их много, то человек не знает им цену и готов тратить их подчас только для того, чтобы показать, что они у него есть. Поэтому он начинает жить здесь и сейчас, нисколько не заботясь о том, что будет завтра. А у таких людей реальная власть. Им подчиняются, им подражают. И тот, кто с такими «шальными» деньгами начинает командовать, своими действиями дезориентируют всё общество. Вместо того, чтобы вкладываться в развитие, все потихоньку начинают ориентироваться на сиюминутное потребление. Под это, уже иррациональное, потребление, не подкреплённое никакими разумными соображениями, потихоньку перестраивается экономика. На удовлетворение иррационального спроса идут ресурсы, которые должны быть истрачены на развитие, и общество, подражая своей элите, начинает прожирать то, что надо откладывать на будущее.
Качественное изменение спроса у элиты становится тормозом развития общества с высокой степенью разделения труда. Сейчас спрос элиты переместился с заводов, с новых технологий, с покорения новых земель и т. п. на иллюзорную прибыль. Элита всё чаще вкладывают деньги туда, где можно быстро и по одноплоскостной схеме получить прибыль. Не товар, не удовлетворение потребностей людей, а удовлетворение своих потребностей в деньгах, в статусе становится определяющим мотивом поведения тех, у кого много денег.
Это — спрос элиты, которой (за не многими исключениями) нет необходимости самореализовываться в реальном производстве, в производстве продуктов питания, новых машин, в создании новых технологий изменения окружающего мира. У неё и так всё есть, ей не за что бороться, разве что только за сохранение своих денег, чем она и занимается. Из денег делает деньги, которые не имеют под собой ничего реального. Но на эти «виртуальные» деньги она покупает реальные вещи, для изготовления которых требуются реальные ресурсы. В итоге сколько ни вкладывай в производство — всё равно останешься с кукишем. Реальные деньги перемешаны с «виртуальными» и в итоге перестают «работать» и те, и другие.
Элита здесь не одинока. Если государство способно обеспечить прожиточный минимум всем своим гражданам и нет спроса на квалифицированную рабочую силу, способную трудиться в поте лица, то люди массово начинают терять привычку к напряжённому труду. Трудовые навыки лиц, полжизни получающих пособие по безработице на себя и пособия на детей, распадаются. Вырабатывается привычка жить на такие пособия, появляются привычки выживания, воровства, приспособления и т. д. Качество населения падает в этом случае даже с ростом уровня образования, процента лиц, которые заканчивают вузы.
В таком обществе при формальном росте уровня образования всё больше появляется аудиалистов, то есть тех, кто может красиво рассказать как надо, но всё реже появляются лица с маятниково-кинестетическим интеллектом, которые обеспечивают любое реальное развитие. В развитых странах все чаще на уборке мусора, на другой малоквалифицированной работе трудятся представители менее развитых стран, а местные жители сидят без работы, но нередко с не плохими пособиями. Но хорошо известно, что те, кто трудится день и ночь являются носителями иной морали, чем те, кто будучи безработным, рассуждает о том, как много получает сосед-булочник.
На протяжении многих лет под воздействием мягкой силы шло медленное, кумулятивное изменение людей в сторону от психотипа, который обеспечивает быстрое и эффективное развитие. Изменение шло постепенно, незаметно, на уровне динамических стереотипов и привычек, но принесло существенно большие проблемы, чем те, с которыми общество сталкивалось ранее.
Сложилось противоречие между кумулятивно-факторной системой причин социально-экономических явлений и системой применяемых факторных мер. Микропричины надо менять мягкой силой, а мы машем булавой там, где нужно умело работать с каждым отдельным микробом. Происходящие микроизменения малозаметны, но действуют они постоянно, ежедневно, ежечасно и направлены многие на разрушение существующей социально-экономической системы. И они пока почти не управляются.
Допустим, в стране без безработицы появился один безработный. Все поулыбались… Ничего ведь не произошло… Затем второй… третий… Затем миллион безработных… через несколько лет. Начинаем принимать решения, но уже поздно. Решения нужно было принимать намного раньше, допустим, сократив количество приезжих мигрантов в момент зарождения безработицы. И таких направлений, по которым микроизменения приводят к катастрофическим для развития общества последствиям, очень и очень много. А мы даже не имеем научного языка, методических средств понимания влияния кумулятивных причин на социально-экономические процессы (а это интуиция, жизненный опыт людей и др.).
Мягкая сила, запущенная казалось бы с простого и естественного решения, может разъесть страну, нашу культуру и мораль. Допустим, платные образовательные услуги. Впрочем, понимание такой опасности есть.
«Практика так называемых дополнительных платных услуг в школе создает риск фактической эрозии принципа бесплатности. Например, в некоторых школах формирование классов напрямую связано с необходимостью посещать определенный набор платных занятий. Или вводятся дополнительные платные консультации по подготовке к ЕГЭ в то время, как школа обязана обеспечить полноценную подготовку к экзаменам в рамках выделенных бюджетных средств. Тем самым, школа становится источником социального неравенства, вместо того, чтобы быть социальным лифтом. Поэтому давайте прямо скажем: дополнительные платные услуги могут быть, но только вне рамок основного образовательного процесса»[1].
Да, на время процесс навязывания платных услуг в школе приостановлен. Но сколько принято подобных решений в масштабе страны. И это не случайно.
Изменился тип людей, которые находятся и могут реально находятся у власти. Сейчас это в основном общественники, хотя наиболее эффективны в понимании сути происходящего и в принимаемых решениях — предметники, но в своей области. Сплошь и рядом они на услугах у общественников и живут по их заповедям и нормам. Соотношение этих психотипов циклически меняется. Однако, только с приходом к власти резонаторов происходит рывок в развитии общества, и не имеет значения является резонатор сам по себе предметником или общественником. Важны те условия, которые складываются объективно, важен лидер нации, способный почувствовать, осознать и понять как эти условия следует использовать в интересах развития общества.
При увеличении количества резонаторов во власти наступает период, когда развитие общества может стать более целесообразным, более управляемым, более прогрессивным. Различие между людьми, которые обеспечивают прогрессивное, успешное развитие общества от тех, которые это развитие бессознательно, иррационально тормозят — малозаметное, кумулятивное. Оно «на глаз» не видно. Циклически обостряющееся противоречие между предметниками и общественниками является следствием действия мало понимаемой и почти не управляемой нами мягкой силы, и потому часто становится тормозом развития общества.
В настоящее время в обществе бесспорно главенствуют не просто общественники, а общественники постпострезонаторы. Принимаемые правительствами, элитой решения чаще укладывались в логику факторных причин. Хотя внешне, на первых этапах, и то не всегда, они ведут к улучшению социально-экономического положения элиты и всего населения. Но на уровне микропричин эти решения нередко запускают разрушительные эффекты, но которые проявятся незаметно, кумулятивно через много лет.
Так, раньше жизнь своих родителей в старости обеспечивали дети. Поэтому воспитание подрастающего поколения в духе уважения старших ранее было естественным и жизненно необходимым. Жизненно необходимым было и воспитание детей в труде, в послушании, добродетельных, в готовности всегда помочь своим престарелым родителям. Родители были кровно, экономически заинтересованы в воспитании детей с соответствующими качествами, установками. По мере роста производительности труда государство стало обладать возможностями обеспечивать экономически, социально старшее, нетрудоспособное поколение. Получаемые пенсии снизили, в некоторых странах весьма существенно, экономическую зависимость родителей от своих детей. В результате стала падать рождаемость (зачем возиться с детьми, если в старости на накопления, на пенсию можно прожить), степень заинтересованности родителей в том, чтобы дети росли с определёнными нравственными качествами упала.
Это драматическое изменение нравственности населения произошло не сразу, не мгновенно. Вот одному ребёнку уделяют меньшее внимание, чем надо, второму, третьему… Вот дети стали чуть реже навещать своих родителей. Ведь ничего катастрофического не произошло. Вот стало меньше на одного ребёнка в семье, вот увеличилось количество таких семей на одну, на две и т. д. Кажется ничего не произошло, просто семьи стали чуть меньше по количеству детей. Но за этим — целый комплекс проблем в будущем. И это не только в резком возрастании расходов на содержание домов престарелых через десятки лет. Это не только экономические траты государства. Это изменение людей на психологическом, интеллектуальном уровне. У младших и единственных детей в семье интеллект менее предметный, он у них более социальный, более эмоциональный. Одно поколение прожило, второе, третье… и вот уже тип личности, тип интеллекта всего населения страны стал иным. Он стал более эмоциональным. Это реально произошло в США и некоторых других странах за последние десятилетия. Специалистов по математике, в области компьютеров уже заманивают из Китая, Индии… А чем эмоциональнее интеллект, тем на меньший срок он способен прогнозировать последствия тех или иных решений. И это на всех уровнях, где стало больше единственных детей в семье.
Не будь достаточного для выживания прибавочного продукта, то голод, холод, война, кризис или ещё какой-то иной катаклизм быстро бы привели интеллектуальные, иррациональные размышления элиты к норме, обеспечивающей выживание. А так всё потребление смещается с удовлетворения рациональных, объективных потребностей к иррациональным, субъективным. И это мы почти не замечаем. Просто фиксируем рой возникших проблем через десятилетия после того как они возникли.
Данные изменения происходит одновременно у большой массы людей, у элиты и экономически активного населения. И это происходит кумулятивно, постепенно, малыми порциями. А мы по привычке пытаемся манипулировать факторными, осознаваемыми причинами. Мы продолжаем принимать решения в плоскости тех детерминант, которые уже не столь эффективны в новой ситуации. Нашему сознанию нужна серьёзная встряска, серьёзная внешняя опасность, чтобы оно вновь заработало эффективно. Такой встряской и выступает кризис. Если его нет — мало что меняется. Или нужны решения по запуску мирокфакторов, кумулятивных причин в нужном направлении.
Запуск кумулятивных причин нужной направленности — это путь бесконфликтного, не революционного изменения общества в нужном направлении. Возможности мягких сил в этом отношении огромны. Например, можно и нужно связать размер пенсии с количеством детей, которых человек вырастил, которых он выкормил и воспитывал до достижения ими трудоспособного возраста. Размер пенсии можно и нужно связать с объёмом налогов, которые платят в бюджет страны дети. Этими цифрами располагают налоговые органы, и все расчёты могут производиться автоматически. Это минимальные управленческие траты.
Но прежде чем говорить об этих проблемах, важно уяснить, что рационально и иррационально мыслящие люди при принятии решений оперируют разными критериями и доверяют разным показателям.
Так, у лиц с иррациональным мышлением развита потребность объяснять окружающий мир с помощью так называемых защитных реакций, то есть придумывать себе объяснения, которые успокаивают эмоции и душе от этого становится приятно. Но сами проблемы при этом не исчезают. Например, каким родителям понравится, когда постоянно говорят, что современная система обучения, преподавания не даёт их детям достаточно глубоких и практических знаний для успешной жизни в современном мире. Эта информация будет «вытесняться» из сознания через убеждённость, что обучение сына или дочери на курсах MBА повысит их капитализацию на рынке труда.
Лица с чертами иррациональности, повышенной эмоциональности больше верят общим, так называемым «пухлым» фразам, понятиям. С их помощью людей вводят в транс, наводят на них так называемых эриксонианский гипноз, и люди становятся более управляемыми. Есть целая наука как это надо делать — NLP. Увеличение количества повышено эмоциональных лиц с чертами иррациональности запускает постепенный процесс избавления от конкретных понятий и наращивания в применяемом словаре «пухлых», достаточно общих, трудно верифицируемых понятий.
Казалось бы совсем недавно достижения страны отмечали такими показателями как количество потребляемого хлеба, молока, мяса, яиц и т. п. на душу населения. Теперь эти простые и понятные критерии оценки эффективности экономики канули в лету, а на слуху такие как ВВП, прибыль, маржинальная прибыль и т. п. И главное, всё выглядит достойно, солидно, научно, когда оперируют такими словами. Однако, эти слова — пустой звук для конкретного человека. Но чем они «хороши»? Этими словами легко манипулировать. Если вдруг ВВП перестал расти, то можно просто перейти на новую технологию его учёта, добавив в ВВП, допустим, стоимость образовательных, финансовых услуг и т. п. Питаться население может быть стало хуже, но «всё в порядке», так как ВВП вырос, и народу не о чем беспокоиться.
Чем больше употребляется «пухлых» слов, чем чаще при анализе ситуации применяются подобные «занаученные» до уровня потери верифицируемости, понятия, тем больше «чешут языками» специалисты по таким понятиям, то есть общественники. Таким лицам нет необходимости вникать в суть проблем, так как свою маржу они имеют через систему межличностных отношений. Могут, например, убедить остальную часть населения, что пирамиды, в результате которых многие потеряли свои средства, — естественный элемент современного рынка. Надо быть просто современным, умным, развитым и вовремя соображать какие решения можно и нужно принимать…
А если они сами попадают в такую пирамиду? Нет проблем — они быстро найдут тех, кто компенсирует им потери. Это будет, конечно, государство, то есть налоги с тех, кто уже научен опытом подобных пирамид, но которых обвинили в экономической некомпетентности и несовременности. Причём, это чаще предметники, то есть те, кто больше вкалывает на заводе, в поле, на строительстве, но в силу типа своего труда не очень-то активно влияет на нужных людей через систему межличностных отношений.
Постепенно общественники захватили в обществе власть на всех уровнях. Естественно, моральная нормативность (это по научному), а по простому — степень порядочности у них намного ниже, чем у типичного предметника. Но любую проблему можно решить и реально решают как с позиции предметника, так и с позиции общественника. И здесь никакие законы, никакие регуляторы ситуацию не изменят. Одну и ту же проблему общественник решит так, а предметник иначе.
Допустим, что в каком-то городе, районе потребление молока не дотягивает до уровня, определённого медицинскими нормами. Проблему надо решать. В районе много коров, но все далеко от города, своего молокозавода нет, но у главы администрации есть три сына.
Возможные решения общественника.
Старший сын возьмёт кредит в банке под льготный процент (может добиться даже компенсации процентной ставки) и создаст фирму по перевозке молока. Глава администрации добьётся, чтобы выделили хороший и большой участок земли под размещение автоколонны, к нему подведут дорогу и другие коммуникации, конечно, за счёт бюджета района. Причём, оправдание — достойное: надо помочь сельскому труженику. Место хорошее, с коммуникациями, там можно разместить не только автопредприятие. Конечно, найдет предприятие, которое возьмет часть земли под аренду. Пусть это будет как в жизни — предприятие, которое строит дороги. Ему будет из чего платить за аренду, так как руководитель района выделит для него достойный подряд.
Средний сын организует предприятие по закупке молока, а глава администрации добьётся, чтобы главы поселений доставляли молоко в районный центр своим транспортом и поможет им с горючим, повысив, например, квоту бензина на школьные перевозки. «Элегантное» решение проблемы исключительно за чужой счёт. Есть и оправдание: расстояния большие, а школьников возить надо. Но «халявного» горючего на местах будет действительно больше. Все довольны.
Младший сын, лоботряс, устроится менеджером по закупке молока на большой молокозавод в соседнем районе и силами автопредприятия старшего начнёт поставки.
Немалая помощь селу. А то, что этим занимаются дети главы администрации, так это всё — на благо народа. Поэтому награды, которые они со временем получат, вполне оправданы и справедливы.
Всё вроде неплохо организовано, хотя у старшего и младшего появляются конкуренты — местные районные фермеры. Однако, предприятия, где трудятся дети главы администрации, крупные, то есть по определению они должны быть более рентабельные, чем фермерские хозяйства. Как во всём цивилизованном мире. Но в России всё не как у людей. Молоко в итоге начнут возить в соседний район на переработку, а оттуда — в свой райцентр. Все посредники «при деле», но фермеры вынуждены отдавать молоко задёшево и их, конечно, со временем изживут.
При таком подходе вся власть, все расчёты у посредников.
Прикинем, как будет решать проблемы руководитель района-предметник. Для начала он посчитает сколько молока может дать каждая деревня. Сообразит, где можно доставить молоко в бидонах лошадкой, а где и на мотоцикле. Договорится, что тем, кто доставляет молоко платить будут те, кто его сдаёт. И только после проведения расчётов с молокозаводом. Если доставка будет накладной, то производитель повезёт сам, но в итоге свои расходы уменьшит. Суть в том, что расчёты будут вести не посредники, а производители. Глядя на их доходы, на следующий год заведут бурёнку и другие.
Потом предметник задумается, что надо бы сэкономить на перевозках и попробует организовать небольшой молочный заводик в своём районе. Но кто станет его владельцем? Этот не подойдёт, пьёт. Этот проходимец. Этот молодец, но занят своим делом, не пойдёт. Выходит надо идти на поклон, например, к зарубежному инвестору. Пусть по рыночной цене, не ниже, закупает молоко у крестьян, а в замен получит участок земли по справедливой цене, доброе отношение со стороны администрации. Договорился, пригласил, получился результат. А если нашелся свой хозяйственный мужик для обустройства молочного завода — еще лучше. Это наглядный пример для всей округи.
Что до сыновей, то они сами будут добиваться своего в своей жизни, так как учились, глядя на своего отца. А тот понимает, что если поможет сыну сегодня, то через годы сын будет менее эффективен в своей профессиональной деятельности, нежели всего добьется сам.
Такие примеры можно приводить без конца. Быль народная… Никакие законы не в состоянии одолеть ум русский, природный, находчивый, активный, ориентированный на «помощь» своей стране. И такая «помощь» идёт от всех общественников самым интенсивным образом. А предметники? Пока наверху власть будет у общественников, то усилия предметников будут эффективны только в том случае, если у начальства нет своих сыновей, дочерей, снох, друзей, которых надо пристраивать и которые будут «помогать» стране вставать с колен.
Если продолжать так руководить страной, то народного бунта не избежать. Не сейчас, не сразу. Это мягкая сила. Она может достичь революционного накала через десятилетия. Но этот процесс неотвратим. Избежать народного возмущения, которое зреет незаметно, исподволь, можно только запустив мягкую силу в помощь предметникам.
Всё, чем богата страна, производится людьми. Поэтому важнейшим моментом в запуске мягкой силы является создание условий, в которых человеку выгодно работать. Ключевым в этом вопросе является семья. Только создание условий, при которых любому человеку будет экономически выгодно иметь крепкую семью, достойных, трудолюбивых детей, позволит со временем изменить качество всего населения.
Привязка размера пенсии к количеству детей и объёму тех налогов, которые они платят в бюджет государству, — одно из важных направлений запуска действия мягкой силы.
Пусть вначале черта, отделяющая тех, кто воспитал детей, которые платят немалые налоги в бюджет, проходит на среднем уровне. Заплатил налогов больше, чем в среднем по стране, — государство автоматически (никаких комиссий, справок, решений) повысило пенсию твоим родителям. Пусть на рубль, но пенсия будет больше. Данные по налогам есть, база данных есть, можно рассчитать экономические последствия введения того или иного условия пенсионных доплат, подготовить соответствующий закон и объявить во весь голос, что за такой-то год в среднем каждый работающий гражданин в заплатил столько-то налогов.
Матери и отцы граждан, заплативших больше, автоматически получают прибавку к своей трудовой пенсии. Сам факт принятия такого решения тут же станет предметом дискуссий на завалинках, на праздниках, станет предметом гордости родителей и примером для подражания. И далеко не ясно что народ воспримет как большее родительское достижение — ребёнок на своей дорогой машине, или небольшая добавка к пенсии матери и отцу…
Далее. Если ребёнок уехал за рамки стран экономического содружества — эта прибавка снимается. Всем понятно почему. И дети, и родители это должны знать. Это один из способов некоторого морального давления на детей. Или забирайте родителей с собой, или помогайте им. Общественно мнение (а это мягкая сила) в этом случае будет работать постоянно, безотказно. С молоком матери дети будут впитывать в себя установку на жизнь в своей стране, на своей земле. Вспомнят сказки, былины на этот счет. Молодое поколение стане более патриотичным.
Психология нашего народа такова, что о размере своей пенсии и добавках к ней, полученных через труд своих детей, будут постоянно говорить, особенно в сельской местности и малых городах, а там проживает большинство населения страны. И большая часть представителей эмпатичной культуры. У людей постепенно начнёт формироваться мощный моральный стимул рождения и воспитания детей и что очень важно — механизм переноса удовлетворения потребностей с сегодняшнего дня в будущее. Это — пример запуска кумулятивных факторов нужной направленности. Все заговорят о том, что надо делать, чтобы город, село стали более развитым в экономическом отношении и начнут требовать этого развития. Конечно, такие шаги не дадут сиюминутного эффекта. Он появится позднее, но это будет постоянный, сильный социально-экономический эффект на уровне привычки, нормы поведения и высокой человеческой морали.
Связь удовлетворения материальных и иных потребностей с количеством детей в семье и их экономическим вкладом в общественную казну — один из важнейших путей управления социальными процессами. При этом надо понимать, что если говорить только о повышении рождаемости, то наши южные республики скоро станут перенаселёнными. В то же время в России есть просторы, которые требуют заселения. И надо создавать условия для этого на уровне мягкой силы. Именно в таких районах надо существенно доплачивать как за рождение детей, так и более повышать пенсии за путевых детей.
Что мешает? Власть общественников, которая в настоящее время стала как бы скрытной и менее заметной. Она маскируется за научными выкладками, за общими словами, за умением проводить маркетинговые акции в свою пользу, за эмоционализацией народа, за подготовленными законодательными актами и т. д. Эту власть вроде и не видно, но если присмотреться…
Возьмём налог на добавленную стоимость, НДС. В условиях общественного разделения труда редко какой продукт выпускается от начала до конца на одном предприятии. Много комплектующих может поставляться их других мест, но что-то делается и на заводе, где собирается конечное изделие. И чем больше вложено труда в этот конечный продукт, тем больше будет НДС. Выходит, что НДС — это налог на работающих, на предметников. Произвёл — продал — заплатил. Чем больше своего труда вложил — тем больше тебе НДС. Не отвертишься.
Что придумали: часть НДС при определённых условиях можно вернуть, но денег на всех не хватает. Дефицит. А где дефицит — там услуги общественников, посредников, где чтут и ценят не того, кто произвёл, а того, кто смог «убежать» от налогов. С этим налогом общественники придумали разные удивительные штучки. Так, при продаже зерна, семечки подсолнечника можно заплатить 6 % НДС (фермерское хозяйство), а можно 18 % (компания, которая ведёт закупку). Естественно, начинают ловчить. Но это — «ловленный мизер», чем пользуются общественники из контролирующих органов. Общественники и придумали эту вилку в налогообложении одинакового по себестоимости и своим потребительским свойствам продукта. Они придумали и механизмы возврата НДС.
Ведь был налог на продажи. Продают общественники. Его отменили. Логика проста: цена товаров в магазине станет ниже. Цена ниже не стала. Но налог на продажу отменили. Свои сделают все для своих. Но ведь производители, выплатив НДС, так же увеличили цену конечного продукта. Это так же повлияло на его цену. Логика та же. Но это логика предметников. При принятии решений логика выборочная: для своих одна, для не своих иная.
НДС это — рабство для предметников, устроенное с помощью «научных» обоснований, экспертных заключений, с помощью сравнения с тем, что делается в передовых странах за рубежом — конечно, в тех, где господствуют общественники. Общественники понимают друг друга с полуслова и помогают друг другу, в том числе и пресловутыми экспертными заключениями, которыми обмениваются и далеко не задаром. А за этот не прекращающийся банкет платим мы с вами.
Криминализация вокруг НДС в стране превеликая. Налог введён общественниками и ради общественников, хотя сколько лет спокойно обходились и без него. Поэтому с восторгом надо согласиться с экономистами, которые последовательно выражают интересы человека труда, предметников, и доказывают необходимость отмены НДС. Этот налог, процедура его возврата и т. д. — это мягкая сила, которая постоянно, незримо, но достаточно существенно узаконивает абсолютную власть общественников над предметниками, служит цели угнетения тех, кто производит реальные ценности. А при абсолютной власти общественников будет соответствующая культура у населения, соответствующие порядки в стране. И законы здесь ничего не сделают. Они бессильны. Мудрые правители прошлого, Екатерина II, например, понимали примат привычки над законом. Какие сформируются привычки, такова будет и культура. Никакими карательными мерами невозможно справиться с культурой общественников, если она будет поддерживаться с помощью экономических и иных механизмов, если их ценности станут ценностями всего народа.
Казалось бы благая затея — найти деньги на медицину, на пенсии, на детей в детских домах. Для этого и ввели НДС, но тут же запустили мягкую силу против поколения тех детей, которые вырастут и попадут в систему отношений, когда работать будет просто невозможно — налоги задушат, законы придавят. И даже моралью это не перешибешь, она со временем станет моралью общественников. Хотели как лучше? Общественники все свои нововведения проводят под лозунгами благих намерений, но в результате оказывается, что у них больше власти, больше прибыли, а предметникам труднее сводить концы с концами.
Кумулятивные причины, мягкая сила могут действовать в разных направлениях. Направление действия этой силы можно понять, если обратить внимание на то, какой психотип, какие метапрограммы, черты личности формируются у населения в результате принятия тех или иных законов, проведения тех или иных мероприятий. Зная, какой психотип нужен для прогрессивного, ускоряющегося развития, можно подобрать кумулятивные, мягкие силы для его формирования, причём, начиная с семьи. Используя мягкую силу можно формировать и нравственные основы общества.
При этом надо осознать, что если в государстве отсутствует механизм отбора в элиту тех, кто способен обеспечить прогрессивное развитие, то через несколько поколений общество необходимо придёт к ситуации застоя и упадка, в нём начнут зреть, а потом расцветут пышным цветом плоды иррациональных потребностей. Революции и серьёзные кризисы циклически, но только на время, приводят к власти резонаторов-предметников. Но они теряют эту власть, так как в современных условиях элита теряет свои лучшие качества через три поколения. Поэтому через три поколения наступает новый кризис.
И он затрагивает не только экономику, но и культуру, науку, всю нашу духовную жизнь. И даже РАН.
Исходя из сказанного, меры по реформации Академии Наук нельзя отнести к оптимальным. Да, академики в начале XXI века работают не так как работали в 30–50-е годы прошлого века. Да, научные работники в своем большинстве озабочены получением грантов, должностей и т. д. Да, творят не многие. Да, общественники активны и в Академии Наук. Да, здесь по сравнению с прошлым не плохо, а очень плохо. А что делать? Средства надо давать тем, у кого есть реальные научные успехи.
В АН СССР деньги давали «под имя», «под школу» либо туда, где государству был весьма необходим результат (атомная бомба, морозоустойчивая пшеница, ракеты, космос и т. п.). Причем деньги давали на сами исследования, создавали соответствующую базу, не считаясь с затратами. Грантами кормиться может только некая прикладная наука. Если на гранты переходит фундаментальная, то получается маразм. «Умные» ученые получают гранты под уже имеющийся результат, так как иначе больше не дадут доступа к грантам. Это в случае не исполнения взятых договорных обязательств. И это область инициатив общественников. Поиск нового предполагает тупики. Это надо осознать. Подобный тупик якобы пустая трата денег и времени. Но без нее — никак. СССР на это шел и наша фундаментальная наука, наша АН были успешными. Учитывая нашу национальную склонность к разного рода мудрствованиям, можно вернулся к прежней схеме, тем более, что денег у нас, которые нельзя пускать на потребление, — не мало. Лучше бы их «утилизировать» через не всегда успешные исследования, нежели через организацию зрелищ или возвращение их на Запад.
Надо приглашать успешных ученых из-за рубежа — строить им лаборатории или отдавать под их руководство те, в которых есть стены, люди, но нет успехов. Но решать это должны не общественники. Эти решения должны быть успешных ученых, успешных практиков. Допустим, лучших заведующих лабораторий, в которых есть успехи мирового уровня. И они должны сами выбирать себе тех менеджеров, которые будут пробивать их интересы в среде общественников. Ибо наши, доморощенные общественники достигли гигантских успехов. Выдвини критерий финансирования — наличие Нобелевских лауреатов, так через некоторое время многие из них окажутся в России, но не для научных исследований, а для получения финансирования. Выдвини такой критерий как количество публикаций, так через некоторое время ученые на Западе начнут писать самые передовые статьи совместно с нашими учеными, которые в настоящее время сидят на финансовых потоках. А количество публикаций российских ученых в зарубежных журналах вырастет в разы. Редакторы этих журналов станут чаще посещать Россию. Общественники достаточно изворотливы и умны, чтобы обойти любые формальные критерии доступа к финансовым потокам. Здесь нужны не формальные решения, а передача власти предметникам. В этом вся суть. Все остальное — оттягивает время возгорания ненависти народной, но не переводит эту энергию в творчество, в развитие страны.
И ранее и сейчас есть только два реальных выхода в управлении накопившейся страстью, недовольством — перевод этой силы в разгром внутреннего или внешнего «врага» (поможет на время). Или перевод ее в созидательную деятельность по развитию страны. Третий, гипотический путь, — репрессии и разгром «оппозиции» общественников — маловероятен хотя бы из-за отсутствия у власти лиц, которые способны чувствовать когда что можно делать, не сев на скамью подсудимых самому через некоторое время.
В последнее время в АН начали создавать сложный социально-психологический механизм повышения эффективности работы ученых. Был период, когда директора НИИ избирали на отделении АН без учета мнения сотрудников НИИ. Сейчас выборы двухступенчатые. Сначала кандидатуры обсуждаются гласно на общем собрании научных сотрудников НИИ, а затем голосуются тайно. Второй этап — тайное голосование членов соответствующего отделения РАН. До половины состава голосующих составляют члены НИИ, которых избрали их коллеги для голосования. Конечно, любые выборы, особенно многоступенчатые, это праздник для общественников. И идеальным механизмом выбора директора НИИ это назвать нельзя. Лучше, если всемирно известный ученый, получив научный результат, отбирает под себя людей, создает лабораторию, а затем получает финансирование до уровня НИИ и выше. Это надежнее. Этот механизм более способствует выдвижению предметников в элитарные слои научных сотрудников.
Пожизненное избрание членов АН надо оставить. Но вот голосовать должны иметь право только те академики, которые работают в науке. Например, опубликовали монографию (один автор) не более 5 лет назад. Или создал что-то прорывное. Не более 10 лет назад. По-видимому, оправдано, что из РАН не исключают ни при каких давлениях со стороны государства. Так больше возможностей для правдивых оценок ситуации со стороны предметников. Чаще исключению, бичеванию подвергаются они, а не общественники. Общественники изворотливее в системе отношений с начальством.
Конечно, ныне существующая система управления РАН далеко не идеальна. Она плодит активность общественников. Но отменять ее — попадать под пресс общественников более высокого уровня и класса, которые переплюнут доморощенных из РАН.
Предлагаемые меры по реорганизации РАН — принципиальны для дальнейшего развития общества. Сейчас эту реформу осуществляют более общественники, а не предметники. Отдавать науку чиновниками никак нельзя. Сейчас с наукой плохо. Отдадим — будет хуже. Наука развивается более интенсивно на основе самоуправления и демократии. Вековая практика доказала это. Сталинские методы решения научных проектов через работу шарашки сейчас просто невозможно применить. Но и отдавать на самотек реорганизацию РАН нельзя. Нужны внешние экспертные оценки сделанного. Но начни их — лучшими окажутся те лаборатории, которые прикрываются общественниками. Сложная ситуация… Но деньги — только предметникам, только лучшим… И не на словах — на деле, только на деле… Если на словах, на основе организованных экспертных оценок возможностей, а не реально сделанного, уже достигнутого — победят общественники. Никаких сомнений на этот счет быть не должно.
Выходит — надо давать средства тем, кто еще до начала преобразований в РАН, на основе экспертных оценок был бесспорным научным лидерам. И давать заведующим лабораторий. Иначе будет как всегда…
Выходит, что надо как в лучшие советские времена деньги давать «под имя», «под школу» либо по самым актуальным направлениям, без которых страна просто не выживет. Но кто определит эти направления?
Или мы найдём путь осознания этих процессов и оставим во главе общества тех, кто способен вести нас по пути прогресса и устойчивого развития, или снова будет кризис.
Самое интересное заключается в том, что мы давно знаем, что именно делать. Есть целая наука управления, которая говорит, что любая система управления в своей сути — система принятия решений. В нормально организованной системе управления решения принимает самый компетентный. Компетентный в том смысле, что у него, на той должности, которую он занимает, объективно больше всех информации по проблеме, вопросу, объекту, процессу, по которому надо эти решения принимать. Плюс он несёт персональную ответственность за принимаемые им решения, отвечает за свои решения «своей головой». Конечно, может и советоваться, согласовывать свои действия, но нет никаких комиссий, никаких коллегиальных органов, за решения которых некого наказывать. В таких условиях те, кто не способен понять, что именно надо делать, быстро разбегутся. Останутся специалисты-профессионалы, которым мы все будем доверять. Причём управленческий аппарат постепенно станет оптимальным без всяких реформ и сокращений числа чиновников. Они сами себя сократят.
Пока же по управленческой лестнице вверх пробираются не самые умные, способные, грамотные в каком-то конкретном деле, не самые достойные, а те, кто всегда имеет преимущества в системе межличностных отношений, то есть более удобные, с которыми комфортно работать, или «свои». Этот процесс «отбора» действует на всех уровнях, так как правят общественники и они вряд ли допустят «внедрение» нормального управления.
Однако, рано или поздно, но цикл их господства пройдёт — циклы солнечной активности и космические ритмы никому отменить не по силам. Нам же важно научиться осознавать условия, которые объективно ведут к смене психотипа населения, понимать как можно использовать это для того, чтобы к власти пришли резонаторы-предметники, и уметь распознавать таких людей. Нужна культура, нужны конкретные решения управленческого плана. Нужна система мер для включения мягкой силы нужной направленности.
