Глава 3. Смеем ли мы желать?
Желание и добродетель
Но разве христианство — вспомните, например, пуритан — не осуждает желание? Вовсе нет. Как раз наоборот. Христианство серьезно относится к желанию, намного серьезнее, чем стоицизм и даже гедонизм. Христианство не отказывается от того факта, что человек был создан для удовольствия, что его начало и конец принадлежат раю и что цель жизни — обрести Жизнь. Иисус знал о дилемме желания, и почти все, что Он говорил, имеет к этому отношение.
Что касается вопроса морали, то тут дело не в том, скажем ли мы желанию «да» или «нет», но в том, как мы поступим с желанием. Христианство признает, что иногда желание делает нас безумными. Но христианство не стремится устранить проблему, уничтожив желание, скорее, оно стремится исцелить желание, как и все остальное, что является неотъемлемой частью нашей личности.
«Две вещи способствуют очищению от грехов, — писал Паскаль, — боль и удовольствие». Мы знаем, что наше путешествие полно опасностей и трудностей, но «трудности, с которыми мы сталкиваемся, не обходятся без удовольствий, и мы не смогли бы преодолеть их без удовольствий». Вы помните, чтобы Иисус где-нибудь говорил: «Ваша проблема, люди, заключается в том, что вы слишком много хотите. Если бы вы научились довольствоваться малым, нам всем было бы хорошо»? Он не говорил ничего подобного. «…Верующий в Меня, — сказал Он, — не будет жаждать никогда» (Ин. 6:35).
С нами что-то не так, что-то не в порядке. Настолько, что нас надо убеждать, что мы будем счастливы не с чужой женой, а со своей собственной. И речь идет не о законе, речь идет о счастье. Современное христианство довело многих людей до такого состояния, что им приходится разъяснять, что секс, как сказано в одной книге, «предназначен для удовольствия». Что можно добавить к этому?
Бог учитывает условия реальной действительности. Он знает, что все мы созданы для счастья, и мы должны получить его так или иначе. Он также знает, что счастье — хрупко и держится на чем-то более прочном, чем оно само. Все христианские практики, которые разрабатывались в то или иное время, представляют собой попытку усмирить необузданные желания и при помощи послушания привести нас домой, к счастью. Уолтер Бруггеманн предположил, что вера на своем пути к совершенству движется от «долга к наслаждению». Если же она не движется, то становится косной. Если ее целью становится не наслаждение, а долг, она отступает назад, она регрессирует. Великая истина, которая была утеряна христианской верой, поправка, которую Иисус внес в иудаизм и оставил нам, заключается в следующем: цель нравственности — не нравственность, а восторг. Вы созданы для счастья!
