Глава 8. Великий роман

Разделенная радость любви

«О, ликуйте! Пишите золотыми письменами на нерушимых каменных скрижалях…» Это восклицание завершает пьесу Шекспира «Буря». В чем причина такой невероятной радости? В том, что несмотря на предательство, нечестную игру и кораблекрушение, из-за которых надолго были разлучены влюбленные, разделены семьи и даже королевства, все они потом воссоединились. Когда надежды уже не оставалось, они вновь обрели друг друга.

Господь создал Царство, в котором столько любви, что мы не сосредотачиваем эту любовь целиком на Нем, но изливаем ее и на других, которые тоже дороги нам; и в этом проявилось смирение Господне. Даже в Эдеме, до падения, когда Адам гулял с Богом в раю, Господь сказал: «Не хорошо быть человеку одному…» (Быт. 2:18). Он дал нам радость общения, радость иметь семью и друзей, с которыми мы делим наши чувства, развивающиеся в Священном романе.

Разве настоящая любовь не предполагает щедрости в любви? Это одна из причин, по которой семейные пары стремятся иметь детей, — они хотят, чтобы другие разделили с ними их счастье. Объятия влюбленных не сковывают их; благодаря союзу любящих строится дом, ведется хозяйство. Так и наше стремление к близости выходит за пределы нашего «одного-единственного». Мы приходим к мысли, что другие люди тоже много значат для нас. Нет большей радости, чем радость встречи, потому что нет большей печали, чем печаль разлуки. Самое большое горе — это потерять тех, кого любишь, и не знать, увидишь ли их снова.

В 1991 году Эрик Клептон потерял своего единственного сына, пятилетнего Коннора. Малыш выпал из окна их квартиры на Манхеттене, пролетев сорок девять этажей навстречу своей смерти. Клептон переплавил свою скорбь в трогающую до глубины души песню «Слезы на небесах» (Tears in Heaven). В ней звучит один из тех вопросов, которые мучат нас больше всего:

Ах, как много скрывается в слове «если»! Иисус Христос плакал на похоронах Своего дорогого друга Лазаря. Я не уверен, что мы понимаем причину Его слез, так как нам непонятно Его странное безразличие к смерти. Он неоднократно говорил нам, чтобы мы не боялись ее. (Когда приблизился час Его собственной смерти, Он сказал Своим самым близким друзьям, чтобы они радовались во имя всего святого.) Обращаясь к скорбящей сестре Лазаря, Марфе, Иисус произнес удивительные слова о том, что верующий в Него «не умрет вовек» (Ин. 11:26). Затем он подошел ко гробу и прослезился. Безусловно, Он оплакивал не Лазаря, потому что, следуя тому, что Он сказал, Лазарь чувствовал себя прекрасно. Иисус плакал из-за Марфы и Марии и из-за всех нас, кто много страдает. Я думаю, он плакал не только из-за наших утрат, но еще и из-за нашей неспособности увидеть то, что будет с нами дальше. А возможно, и из-за нашего нежелания это увидеть.

Я знаю, что такое боль утраты, мне приходилось пить из этой горькой чаши. Это одно из самых ужасных переживаний земной жизни. Смерть действительно является врагом (см.: 1 Кор. 15:26). Но чаще всего мы испытываем скорбь, потому что не изгнали это «если» из своего сердца. Как объясняет Уиллард,

Я буду более подробно говорить об этом деле в следующей главе. Сейчас же нам, по словам Уилларда, важно понять следующее: «Жизнь, которая есть у нас, людей, сейчас, продолжится в мире, в котором мы сейчас существуем». Без всякого сомнения, мы будем знать имена друг друга — не если, — а когда увидим друг друга в великом Царстве Божьем. Мы будем держать друг друга за руки, и даже более того, мы будем наслаждаться настоящей близостью, настоящим взаимопониманием, которым наслаждаемся, общаясь с Богом. Джордж Макдоналд писал: «Я думаю, мы будем проникать в души друг друга по своему желанию, узнавая мысли другого человека и его сущность, как и свою, и в этом будем подобны Богу».

Брент называл это многократной, но не беспорядочной близостью. Именно такую близость в древности называли «общением святых». Радость, которая уготована нам в море Божьей любви, будет возрастать все больше и больше по мере того, как мы будем делиться ею друг с другом в великой истории любви. Об этом прекрасно написал Джон Донн:

Представьте себе истории, которые мы услышим. И все вопросы, на которые в конце концов будут даны ответы. «О чем ты думал, когда выехал на старом „Форде“ на лед?» — «Ты слышал, что Бетти и Ден снова вместе? Хотя, конечно, слышал; возможно, ты даже помог им помириться, не так ли?» — «Как получилось, что ты никогда не рассказывал нам о том, что было с тобой на войне?» — «Понимала ли ты когда-нибудь, как сильно я тебя любил?» И ответы не будут односложными, одна история будет сменять другую, это будет праздник изумления, смеха и слез радости.

Преддверием этого праздника будет великий пир, брачное торжество Агнца. Вам придется выбросить из головы сценарий баптистских праздников, когда люди слоняются по залу церкви, сжимая пластиковые стаканчики с пуншем, не зная, чем бы себя занять. Лучше представьте себе итальянскую или, еще лучше, еврейскую свадьбу. Сворачиваются ковры, отодвигается мебель, и устраиваются танцы: «Тогда девица будет веселиться в хороводе, и юноши, и старцы вместе…» (Иер. 31:13). И начинается праздник: «И сделает Господь Саваоф на горе сей для всех народов трапезу из тучных яств…» (Ис. 25:6). (Можете себе представить, каким поваром должен быть Господь?) И наполняются бокалы — Господь сказал, что праздник, который Он готовит, будет включать «трапезу из чистых вин, из тука костей и самых чистых вин». Ведь во время Тайной вечери наш Жених сказал, что не будет «пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие» (Лк. 22:18). Когда же это случится, Он откупорит бутылку вина.

Эти строки, написанные Йетсом, очень нравились Бренту. Стейси напомнила мне об одном вечере, когда Брент последний раз был у нас в гостях. В течение нескольких лет мы очень тесно общались с Брентом и Джинни и еще двумя парами наших дорогих друзей. Мы встречались около двух раз в месяц, чтобы поговорить о жизни. На этих встречах мы узнавали друг друга, мы укрывались от непогоды и бури, бушующей в окружающем нас мире, и «чинили свои паруса». В тот вечер я попросил всех приготовить любимые фрагменты произведений искусства — отрывки из песни, стихотворения или, может быть, из фильма. Искусство приоткрывает наши сердца, поэтому когда кто-то делится с вами тем, что тронуло его душу, вы многое узнаете о нем самом. Во время нашего разговора, когда мы обсуждали «окно в мир души» каждого из присутствующих, мы то смеялись, то плакали. Вечер близился к концу, когда Ли предложила прослушать песню, которую она принесла. «Когда я ее слушаю, я думаю о небесах», — сказала она, немного смущаясь. До этого момента мы не говорили о небесах. Это была радостная, ритмичная песня, слушая которую хотелось встать и пуститься в пляс, и вскоре именно так мы и поступили; двигаясь в такт музыке, мы кружили по гостиной. Танцорами мы были неважными, но зато от души веселились в предвкушении грядущего Пира. Это была наша последняя встреча.

До того дня, когда начнется Пир.