Глава 12. Кошелек господина Кайфа
Полторы дыры
из записей Д.С.
Шевелюра цвета дорожной пыли в нескольких местах как бы поедена молью… Глаза потухшие, с искусственным блеском, нежно-румяные щеки, бледные изнутри. Лживость при откровенности, удивление при нелюбопытстве…
Как случилось, что в свои двадцать он оказался в компании наркоманов?…
Долго шел по разряду удобных послушный, ласковый, в меру веселый, в меру спортивный, учился прилично. Родители были достаточно бдительными, достаточно убедительными; ответственные должности, соответственная обеспеченность.
И эта дистанция, эта грань, за которую не переходила взаимная осведомленность, казалась такой естественной.
Они, например, не знали, что в спецшколе и школа что надо! у него некоторое время было прозвище странное: Полторы-Дыры.
Обычная возня на перемене и продрались штаны на довольно заметном месте.
На уроке вызвали отвечать общий смех.
Учительница: Лапочкин, что это такое? Целых две дыры на брюках продрал!
- Где?… Не две…
- А сколько же, по-твоему?
- Полторы.
- Полторы дыры не бывает, Лапочкин!
«У меня с тех пор в голове они навсегда остались, эти полторы дыры. Все забыли, а я не мог. Друга в школе ни одного не было приятелей-то полно, а вот друга…»
Есть такие натуры: хворост вспыхивает легко, горит ярко, но не оставляет углей.
Заводной, общительный, почти всегда улыбающийся, считался всеми «своим», был популярен как гитарист; несколько девочек признались ему в любви; с одной началось нечто серьезное, но потускнело, как только…
«Когда понял, что всем им нужен не я, а что-то от меня, самолюбие кончилось»…
Еще в четырнадцать ему стало неинтересно жить. Сопротивлялся как мог: читал, собирал диски, усиленно общался, занимался гитарой, по лыжам шел на разряд. Но все это не заполняло…
«Последняя пустота от нее уходишь, к ней и приходишь… Последняя стережет под кожей…»
В 16 сошелся с двумя типчиками постарше, уже познавшими. Почти моментально появились долги и зависимость от безразличных людей и небезразличных веществ. Жизнь, и без того давно разделенная на жизнь для родителей и жизнь для себя, раскололась на неопределенное множество эпизодов, кусков, лоскутов от кайфа до кайфа. Хворост выгорал все быстрее…
Вскоре осталась одна тупиковая забота любым способом снимать жуть безнаркотического состояния. Бытие стало бегством в небытие.
При всем том как-то механически поступил в институт, механически сдавал сессии…
Родители обратили внимание на расширенные зрачки и несколько невнятную речь устает, переутомляется… Отправили в горнолыжный лагерь вернулся через неделю, возбужденный и злой, исчез на три дня «на дачу к приятелю». Мать нашла в кармане таблетки…
На что опереться?
Душа собирается не за сеанс, не за курс лечения…