Ночной консилиум
Ночной консилиум
Пять условий полноценности сна
Качество же сна обеспечивается (стыдно мне повторять вам азы, но приходится):
1) правильностью устроения ложа (просторность по комплекции, не слишком выпуклое и не слишком вогнутое, не скрипучее, не мягкое и не слишком жесткое, подушка не высокая и не слишком низкая, одеяло не слишком тяжелое, ноги лучше к югу или к юго-западу, голова к северу или северо-востоку, в максимальном удалении от отопительного радиатора);
2) должным расходом энергии в бодрствовании, гармоничностью тканевых нагрузок (кто не работает, тот не спит);
3) чистотой воздуха и его хорошей температурой (чем прохладней, тем лучше, но, разумеется, не до замерзания);
4) чистотой тела, и прежде всего внутренней, зависящей от
количества и качества питания (кто объелся перед сном, у того мозги вверх дном, но голодное нутро тоже будет колобродить…),
налаженности выведения отходов и шлаков (у запора нет врага, злейшею, чем курага),
вышеупомянутой чистоты воздуха,
нижеупомянутой чистоты духа;
5) чистотой духа, зависящей от
вышеупомянутой чистоты тела,
еще выше упомянутою грамотною отношения к Судьбе,
грамотного отношения к самому сну — в принципе такого же, как и к Судьбе («все будет так, как должно быть, даже если…»),
спокойствия совести (самое трудное),
должным образом проводимых самовнушений.
Вот, пожалуй, и последнее, чем завершим наш ночной консилиум.
Благодарите свой организм за критику. Дорогой коллега, AT для вас уже не новинка, поэтому позвольте не останавливаться на технической стороне дела и сразу перейти к вашему основному вопросу «как быть» — в смысле: как применять AT в вашем личном случае. И как обходиться с приступами. Именно, не как «перехватывать», а как обходиться.
Давайте сразу же исключим слово «перехват». Хотя я его и сам, помнится, употребил раз или два в ИБС, но считаю это своим недосмотром, ошибкой. «Перехват» предполагает ожидание, напряженную готовность, тревожно-оборонительную настроенность…
А вот этого-то как раз быть не должно.
Именно ожидание приступов примерно с пятидесятипроцентной вероятностью, а то и более, их провоцирует. Ожидание, главным образом, подсознательное, безотчетное. Это и есть самый коварный момент. Подсознание тут прямиком не возьмешь, его нужно перехитрить.
Все, что напоминает вам о возможности приступов, все прямые или косвенные намеки на них, включая и заботы о «перехвате», надо отбросить от себя, выкинуть, исключить.
Вы можете возразить: но ведь прогнозировать-то, но ведь трезво, сознательно предусматривать надо?
Надо.
Но надо — только однажды. Спокойно и трезво сказать себе: да, приступы возможны. Да, они могут возникать помимо моей воли. Да, с этим приходится, пусть временно (все в жизни временно), примириться. Да, с этим приходится жить.
Но — вот и все. И на этом поставить точку.
Реализм прежде всего. Некая вероятность приступа — примем ее как данность. Пока это то, что от вас НЕ ЗАВИСИТ, это, так сказать, обеспечено. А стало быть, об этом можно не беспокоиться. Не прогнозировать, не вычислять, не брать в голову, как говорили в Одессе.
Вы еще ни разу не умерли от своего приступа, не так ли? Не умрете и от десятка, и от сотни последующих, если будут.
Очень может быть, что как раз ваши приступы и стремятся продлить вашу жизнь. Я не шучу: всякое приступообразное состояние есть борьба организма за очищение и обновление — всеми доступными ему в данный момент средствами. Приступы, а тем более повторные, дают сигнал, что ваш организм требует налаживания гармонии. Эта открытая активная «критика снизу» гораздо желательнее, чем трусливое замалчивание и пассивность. Благодарите свое тело за честность и бдительность! И отвечайте на критику делом.
Поддерживайте в себе постоянный положительный настрой. Регулярно, не меньше трех раз в сутки (утро, день, вечер), вживайтесь в углубленное внутреннее спокойствие. Утром и днем — с выходом в рабочую бодрость, а вечером — в предсонное расслабление.
Так вы будете держать себя в форме.
И так (плюс все остальное!) постепенно сумеете исключить приступы из ваших подсознательных ожиданий и сведете их вероятность к пределу минимума.
Конечно, если вы четко ощущаете предприступное состояние или хотя бы намеки на его приближение, есть смысл провести внеочередное самовнушение, хорошо расслабиться и все прочее. Удастся обойтись без приступа — прекрасно. Не удастся — не брать в голову. С той же переменной эффективностью могут подействовать и хорошая прогулка, физические упражнения или водные процедуры — варьируйте, выбирайте по опыту. Помните, что задача ваша — не борьба с приступами, а общая внутренняя гармонизация. Работайте по-крупному!
Как преодолеть страх смерти. Он пройдет сам, когда вы себя наладите и вернетесь к активной жизни. Если же, вопреки всему, вас не оставят черные мысли и мыслишки, что никогда и ни у кого не исключено, то и этого бояться ни в коей мере не следует. Напротив, если уж они приходят, эти мысли, то надо не гнать их — бесполезное занятие! — а как раз наоборот: встречать с открытым забралом и додумывать до корней.
«Двум не бывать, одной не миновать» — да, но это еще не все… Настоящее размышление (порукой тому и опыт вам пишущего) приведет вас к самым глубоким основаниям оптимизма и к твердому убеждению, что с физической смертью жизнь человеческая не кончается.
есть забвение.
Обвиняю себя в черной неблагодарности
моей единственной Утешительнице,
дарящей мне свет без тени,
моей последней Учительнице,
ждущей моего понимания…
Нет, не тебя я боюсь, а только пути к тебе,
Возлюбленная Неизвестность!
Нет небытия,
есть неведение.
Страх мой лжет,
страх клевещет,
изображая тебя в безобразном облике искаженной
жизни.
Но я знаю, что это не ты — твой лик неизъяснимо прекрасен,
а этот мерзкий скелет — это и есть мой страх.
Знаю:
тобой не кончусь, напротив,
начнусь с неведомого начала,
и оно там,
за гранью
оптического обмана — моей ограниченности собой.
Нет небытия,
есть равнодушие.
Если уж говорить о смерти,
то она есть небытие в другой жизни,
в другой боли — до боли знакомой,
в другом сердце. Вот в этом сердце,
вот здесь, вот она, эта смерть —
мое равнодушие,
и в такой смерти я живу постоянно,
и такой казнью казню себя сам…
Иногда кажется — осталось совсем чуть-чуть,
что-то тонкое, прозрачное
прорвется, откроется,
и я выйду из плена
и снова сделаюсь всем и всеми, но
звериная тяжесть
не дает мне свободы…
Возлюбленная Новорожденность,
научи меня быть достойным тебя, научи быть достойным!
Нет небытия,
есть безумие.
Я ведь знаю,
почему перед тобой трепещу:
это просто стыд,
душа моя не готова,
тупая, ленивая,
не успела постигнуть и малой крупицы твоей науки.
Душегубной ревностью к самому себе
мучает меня мое жалкое полузнание.
Как прекрасно
я бы соединился с тобой,
Возлюбленная,
если бы знал о тебе
все или ничего…
Не торопи же,
не торопи, я приду,
дай мне время…
Дорогой Н. Д.! Вы, наверное, лучше меня знаете, как выглядит финал земной жизни, и мне ли объяснять вам, что настоящий оптимизм — это бесстрашная трезвость, открытые глаза, а не политика страуса. Я же, со своей стороны, убежден, что ОК, включающий и AT, и гармонизацию жизненной философии, вернет вам здоровье и работоспособность и что вы чудесными своими руками еще спасете не одну жизнь.
Разрешите на этом пожелать вам если не спокойной, то доброй и бодрой ночи.
Дорогой В. Л.!
(…) Ваш труд не пропал даром. Я снова в строю армии медиков. (…)
Еще кое-что о правиле из исключения. Солнце взойдет — солнце зайдет. Родимся — умрем. Непреложность жизненных стадий, от зачатия до смерти, выглядит слишком очевидной.
Загипнотизированные беспощадным законом, который, в сущности, говорит лишь о том, что ДО СИХ ПОР ИНАЧЕ НЕ БЫЛО (а может быть, подвирает, скрывает что-то? А вдруг не было, да будет? ну вдруг?!), мы почти не замечаем другой стороны медали. Тонкую вязь колебаний, живую сопротивляющуюся ткань, обвивающую железный каркас, — эти непрестанные попытки Природы от себя уклониться, эти временные, частичные, непринципиальные исключения, которым, кажется, и нечего больше делать, как подтверждать общее правило.
Ах, но разве не замечаем?..
Один мальчик заговорил в год, другой — едва в пять. Один старичок умер в 75, другой в 150. Все равно умер, но ведь черт же возьми… А вдруг… А вдруг он просто не догадался жить дальше? Предлагалось бессмертие, а прошляпил. А некоторые йоги, говорят, поднимаются в воздух, сантиметров на двадцать и преспокойно висят, пока не надоест. А кое-какие буддийские ламы вроде бы прыгают метров эдак на двадцать и преспокойно летают… Сказки, разумеется. В том-то и весь соблазн! Кто же из нас не надеется быть исключением — в способностях, в любви, в темпе старения, в исходе болезни, в смерти, на худой конец, в денежно-вещевой лотерее? Кто не верит в тайная тайных, что он-то и есть исключение, что еще будет решающее тому доказательство? И как же легко подцепить в каждом эту тайную веру…
Ведь в том-то и дело, что во всей этой объективности, закономерности, неизбежности — и как там еще это ни назови — с неискоренимой закономерностью присутствует и частица Свободы, дразнящее «может быть»… Не везло так, что дальше некуда, полный тупик — и вдруг повезло! Безнадежная болезнь — и вдруг исцеление, отсрочка, равноценная вечности… «И дурак раз в жизни бывает умным». Бывает! Раз в жизни! Но все-таки же бывает! Так, значит, возможно?.. Значит, не вполне безнадежно?..
Есть действительность реальная и есть действительность потенциальная, именуемая возможностью, или суммой возможностей, — тоже действительность, для создания которой нужны лишь некоторые условия. Есть возможность и есть возможность возможности — опять-таки некоторые условия, создающие возможность, еще не имеющуюся. Возможность возможности. Возможность возможности возможности… Что такое это все?
Восходящие в бесконечность степени чуда.
Надежда, всегдашняя наша Надежда — не просто выразительница наших безнадежных желаний. Ее рождает всегдашнее обещание — вкрапленность чуда во все сущее.
Сокращаем вычисления. Чтобы превратить чудо в действительность, необходимо приобщиться к творению — знать. Знать — значит к чуду подойти. Останется только взять — но сперва вымыть руки…
Человек равен воображению. Нельзя вообразить ничего такого, чего не было бы в человеке.
Нет такой работы, за которую кто-нибудь бы не взялся. Нет роли, которую кто-нибудь не согласился бы исполнять.
Выдумайте любую историю — она либо когда-то уже произошла, либо произойдет. Нарисуйте любой портрет — и вы обязательно встретите оригинал, или кто-нибудь другой встретит, или сам им окажется. Представьте любую красоту, любое уродство, любое божество, любое чудовище — и вы обязательно, рано или поздно, далеко или близко, найдете точное воплощение…
Нет чудес, есть только недоделанные дела.
