ИСТОРИИ
И—23.
Колодец и маятник
Две и три человеческие жизни — ничто для странствующего монаха. Он разрывает грудью заросли колючего кустарника, он пьет реки и повторяет молитвы вслед за шепотом деревьев. Счастье идущему! Он открыл основной закон — закон маятника. Он знает, что грусть уравновешивает радость, как маятник отходит на равные расстояния от беспечной и пустой середины. Маятник летит, перенося внимание со зла на добро и дальше.
Самая радостная для него мысль — о неминуемой смерти.
И вот представьте себе, как он сидит ночью у костра и помешивает ложкой будущий суп. В какой-то момент из кустов выскальзывает лисица и садится обок.
— Ты весь — комок нервов, — говорит она ему. — Расслабься.
— Что же тогда будет с миром? — спрашивает он.
Лиса начинает смеяться, всё ее тело колышется — или это огонь меняет позу.
— Милый человек, — говорит она, — не на тебе держится мир.
— А на ком? — спрашивает он. Он хочет показать заинтересованность, а не тревогу.
— Мир держится на маятнике…
Он кивает: это давно известно.
— …и колодце, — заканчивает лисица.
Монах хмурит брови, тщетно пытаясь высечь искру понимания.
— Что такое колодец? — спрашивает он.
— Это нечто, чего почти не существует, — отвечает лиса. — Это нечто, чего нет на карте. Его можно заметить, только если ты очень близко.
— Ты знаешь, я тебя не понимаю, — говорит монах и встает. — Пока мы говорили, наступило утро. Давай поклонимся восходящему солнцу и продолжим нашу беседу в живой реальности. Я буду божеством маятника. Попробуй быть тем таинственным колодцем.
— Хорошо, — лисица скользит по поляне. — Начинай.
— Я великий маятник, — возвещает монах, надув щеки и набычив шею. — Я раскалываю мир на противоположности.
— Ну, твори же свой мир, — торопит его лисица.
— Здесь будет суша, а здесь — океан, — размечает монах взмахами рук. — Горы здесь, а там — впадины. Здесь прольются великие дожди, а вот тут будет полная сушь и пустыня.
— Минуточку, — впрыгивает лиса. — И идущие по пустыне умрут от жажды?
— Да, — разводит руками монах, — если колебания маятника достигнут такого размаха…
— Тогда смотри: я стою в середине пустыни. Я беру лопату, это просто палка с железным набалдашником. Я сгребаю песок. Утрамбовываю стенки. Я копаю вглубь… Этого не запрещает маятник?
— Нет.
— Я копаю вглубь. Вокруг меня пустыня. Но — смотри, монах! — там есть вода. Ее нет вокруг, ее нет на карте, но идущий здесь путник напьется и пойдет дальше. Мы очень маленькие, и вся наша жизнь может пройти, пока маятник летит в одну сторону… Подойди, напейся.
И монах, бродяга и неудачник, долго и жадно пьет. Глаза лисы сверкают, как капли этой удивительной воды…
ОДИН ХАСИД ЛЮБЛИНСКОГО РАВВИ… (И—5, стр. 86)
