Часть третья Демон внутри каждого
Взывание к демонам
Порой создается впечатление, что темных демонов души можно вызвать подобно тому, как сказочный Аладдин трением волшебной лампы вызывал всемогущего джина. Действительно, появление деструктивных импульсов у человека напрямую связано с тем, что он видит, слышит и к чему прикасается. Как вид прекрасного — от творений природы до произведений рук человеческих — побуждает к творческому поиску и порождает плодотворное мышление самореализации, так и сцены насилия и убийств становятся предвестниками духовного падения и сумасшествия.
Всеобщее царство деструктивного наступает тогда, когда узакониваются ложные ценности, а сами институты, призванные сдерживать аномалии, дезориентированы. Классическим примером прихода власти иррационального может считаться Древний Рим времен расцвета и падения, правители которого позволили деструктивной ночи поглотить достижения культуры и уничтожить великую империю. Рабство позволило повсеместно распространиться жестокости и ввести двойной стандарт по отношению к человеческой жизни. Все общество постепенно оказалось зараженным стремлением к необузданной агрессии. Отто Кифер обращает внимание на любопытный факт: все имеющиеся у современного мира источники говорят о том, что женщины быстро приобщились к жестокости и порой превосходили мужчин в проявлении зверства по отношению к рабам. Примечательный нюанс, свидетельствующий о том, что деструктивное охватило и поразило все слои общества. Иррациональное в человеке — это болезнь, которая может утихать, а может и прогрессировать под воздействием внешних условий. Условия жизни самого Рима были благодатной почвой для распространения этой заразы. Пользуясь отсутствием или ослаблением ограничителей, лишенные продуктивных идей и развращенные достижениями цивилизации, люди выпячивали свои пороки друг перед другом, желая удивить и произвести впечатление на окружение, насытить глаза видом кровавого зрелища. Сенека дал представление о типичном римском подходе: «Август… обедал у Ведия Поллиона. Один из рабов разбил хрустальную чашу; Ведий приказал схватить его, предназначая для отнюдь необычной казни: он повелел бросить его к муренам, которых содержал в огромном бассейне. Кто усомнится, что это было сделано ради удовлетворения прихоти изнеженного роскошью человека? Это была лютая жестокость. Мальчик вырвался из рук державших его и, бросившись к ногам цезаря, молил лишь об одном: чтобы ему дозволили умереть любой другой смертью, только не быть съеденным. Цезарь приказал мальчика отпустить…»
Жестокость римлян часто и, кажется, небезосновательно связывают с «кровожадностью» публичных казней, истязаний и кровавых зрелищ. Отто Кифер отмечает, что случаи тирании множились, а в правление «христианского» императора Константина появились ужасные обычаи — вырывание языков, вливание расплавленного свинца в рот преступнику. Тихий и незлобный затворник Клавдий, который смиренно занимался историческими исследованиями, став императором, неожиданно начал проявлять вопиющую бессердечность. По словам Светония, на гладиаторских играх он «всякий раз приказывал добивать даже тех, кто упал случайно, особенно же ретиариев («бойцов с сетью»): ему хотелось посмотреть в лицо умирающим». Скромный Клавдий не гнушался, «превышая законную кару», бросать преступников диким зверям. Чем больше свободы и власти мог получить простой смертный обитатель планеты, тем больше ему хотелось раздвинуть пределы, заглянуть за ширму мироздания. Раздражители деструктивного стимулировали поиск запредельных удовольствий и экстравагантных ощущений.
Совсем не удивительно, что так постепенно взращивалось общество садистов и маньяков, так как калейдоскоп смерти, прокрученный перед глазами едва ли не каждого, не может быть забыт и долго мучительным эхом отдается в душе. О трансформации сознания колоритно поведал Августин в своей «Исповеди», когда юный христианин в Риме впервые попал в амфитеатр. «Душа его была поражена раной более тяжкой, чем тело гладиатора, на которого он захотел посмотреть; он упал несчастливее, чем тот, чье падение вызвало крик… Как только увидел он эту кровь, он упивался свирепостью; он не отвернулся, а глядел, не отводя глаз; он неистовствовал, не замечая того; наслаждался преступной борьбой, пьянел кровавым восторгом…» Эта яркая картина не требует даже анализа, поскольку поражает своей очевидностью. Детальное изучение нравов Древнего Рима привело Отто Кифера к выводу, что садистские наклонности, «которые спят более или менее глубоким сном в сердце каждого человека, но, однажды проснувшись, неизменно стремятся все к более сильной стимуляции и более полному удовлетворению».
Рим был богат не только жестокостью. Август, стоявший на страже нравов, потерпел в борьбе с разложением общества сокрушительное поражение; ему не помогло даже то, что он отправил в изгнание за разврат свою единственную дочь и любимую внучку. Общество, как выгребная яма, уже наполнилось гнилью, умирая на глазах и источая зловоние, ибо поражены были сами стражи порядка. Отличительной чертой развращенного Рима было провозглашение пороков ценностями и добродетелью. Овидий и Петроний много сделали, чтобы понятие «порядочная женщина» кануло в Лету, институт брака потерял уважение, а полигамия мужчин стала новой традицией. Империя, как рыба, гнила с головы: граждане Вечного города взирали на дочь Августа Юлию, Агриппину Младшую, Мессалину, Калигулу, Нерона и делали свои выводы. Жена императора Клавдия Валерия Мессалина выделялась настолько диким и неистовым развратом, что затмила всех остальных исторических персонажей. Ювенал говорит о ее пристрастии к публичным домам Рима, где сиятельная особа отдавалась многим мужчинам бедного сословия. Оргии Мессалины — это разнузданный секс без намека на любовь, в них августа предпочитала быть одной со многими мужчинами. Прелюбодеяние, по словам Сенеки Старшего, стало наиболее распространенным грехом римских женщин. Очень многие превратно истолковали возможности эмансипации. Гомосексуальные связи и проституция стали обыденным делом. И хотя автор «Истории цивилизации» Вил Дюрант уверен, что безнравственные и фривольные женщины были в меньшинстве, империя захлебывалась в разврате, жестокости и безнравственности. Массы склонны к копированию, коллективная душа менее стойка и более низменна, чем душа отдельно взятого, уверенного в своих целях человека. Цепная реакция, в конце концов, подточила империю, как черви сжирают изнутри яблоко. Но ощущение противоречивых перспектив современного мира заставило Дюранта написать важные, почти пророческие слова: «Здесь, в борьбе римской цивилизации с внешним и внутренним варварством, мы видим нашу собственную борьбу; римские трудности, связанные с биологическим и моральным упадком, – это указательные знаки на нашем сегодняшнем пути…»
Таким образом, история Римской империи, особенно жестокости и разврата, царивших в ней, интересна уже хотя бы тем, что позволяет, подвергнув ее анализу, лучше понять время развитой цивилизации XXI века. Можно наблюдать много схожего между пиком развития Рима и временем нового расцвета прозападной культуры, господствующей на планете к началу XXI века. Зигмунд Фрейд еще в начале XX века обращал внимание на то, что в основании цивилизации лежит постоянное обуздание человеческих инстинктов. Но век глобализации, расширения свобод и повсеместное наступление демократии заметно ослабили влияние ранее действующих ограничителей — религии, силы государства, авторитета общества, незыблемого стандарта семьи. Господство новых технологий и прогресс науки имеют и свою оборотную сторону, ибо расхолаживают, развращают людей, делая их безвольными, готовыми с радостью переложить ответственность на самовыдвигающихся лидеров. Самым ярким подтверждением человеческого безволия является тот факт, что добрая половина жителей Земли имеет проблемы с собственным лишним весом, но лишь менее одного процента людей с обезображенными фигурами способны заставить себя заняться физическими упражнениями. Человек большей частью не способен воспользоваться и усвоить потоки неструктурированной информации, а изучению опыта мудрых предшественников современный обитатель планеты предпочитает пассивное восприятие окружающего мира через Интернет и телевидение, а также полупассивное — путем проглатывания незатейливой газетной чепухи и пустопорожних романов. «Машинизация породила такие условия жизни, при которых сохранение культуры стало сложной задачей. <…> Превратившись в сверхзанятое, не способное сосредоточиться существо, современный человек потерял духовную независимость и стал жертвой поверхностных суждений, неверных оценок исторических фактов и событий, национализма, проистекающего из этих оценок, и, наконец, ужасного оскудения человеческих чувств». Характеристика А. Швейцера современного мира кажется точной и особенно актуальной для человека XXI века.
Действительно, в то время, когда рынок стал полностью владеть душой современного человека и диктовать условия, вместо ограничителей ему была предложена невероятная и невиданная доселе свобода. Современный человек получил право выбора, но он не всегда способен им воспользоваться во благо своей личности. Уход от прежних ценностей и ориентиров и снятие или ослабление ограничителей, отсутствие воли и творческих идей привели к беспрецедентному ослаблению семейных уз, подорвали основы религиозной и внутренней веры, сделали человека слабым и податливым, готовым легко идти на поводу у собственного деструктивного, вызванного множеством новых раздражителей. Рынок сделал товаром не только самого человека, но и ввел иные, искусственно навязанные ценности вместо духовного развития, естественно используя природные склонности к проявлению низменных инстинктов. Рынок обеспечил засилье фантомов, за счет новых технологий легко создавая дутых кумиров из папье-маше и так называемых звезд сцены, к которой невидимыми цепями приковывают внимание миллионных аудиторий. В результате почти ежедневно человек сталкивается с растущей силой разбуженных демонов и пропорционально возрастающим влечением человека к насилию и агрессии.
Агрессия и жестокость человека в начале третьего тысячелетия легко поддерживаются и развиваются за счет его приобщения к мировой информационной паутине, выбрасывающей ежедневно несчетное количество сцен насилия. Как прежде в амфитеатрах, на экране телевизоров и компьютеров человек видит избиение, кровавые эпизоды и смерть. Новые технологии съемки, компьютерной графики и эффекты демонстрации усилили раздражители, приравняв виртуальный мир к реальным ощущениям зрителя. Дети приобщаются к агрессии с малого возраста через профессионально сделанные компьютерные игры. Нажимая на кнопки, символизирующие виртуальное уничтожение живых существ, маленькие гости этого мира чувствуют на себе действие губительных и сладострастных раздражителей, реально переживая ощущения убийцы и тирана.
Множество фактов свидетельствуют о возрастании внутренней напряженности в отдельно взятом индивидууме и обществе. В США, где демократия позволяет каждому приобретать огнестрельное оружие, перестрелки и просто расстрелы детей в школах стали обыденным явлением. Медиа-магнаты Уильям Хербст и Руперт Мердок сколотили гигантские капиталы на эксплуатации газетного чтива и видеосюжетов, содержащих подробности о волнующих человеческие инстинкты вещах: смерти, сексе и страхе. Кассовыми становятся в первую очередь те фильмы, которые содержат насилие и агрессию, а реклама, словно молотком вбиваемая в головы потенциальных покупателей, уже теряет магическое действие без эксплуатации эротики и агрессии во всевозможных проявлениях. Необходимо честно признать: глаза современного человека приучены к насилию, убийству и невероятной жестокости. Еще один небезынтересный штрих современного перекоса состоит в наводнении мирового экрана киногероинями нового типа — воинствующими и агрессивными, дерущимися и стреляющими женщинами. Женщины-супербойцы становятся отражением нового всплеска эмансипации, который диктует трансформацию отношений между мужчиной и женщиной в современной культуре, и не только.
Многие усматривают в такой волне развитие «привычки убивать» и ее недвусмысленное более яркое подчеркивание женским почерком, чем воспользовались сценаристы в своем стремлении оригинальнее представить инстинкты человека XXI века. В современном мире с каждым днем набирает силу и идущая руку об руку с агрессией порно-индустрия, а сексуальная эксплуатация, привлечение к порнобизнесу женщин — фактически узаконенное рабство — давно стали обыденным делом.
Под влиянием этих факторов современный человек очень сильно и на редкость динамично меняется, причем далеко не в лучшую сторону. Теперь любая возможность, оправдывающая насилие и превышение полномочий, активно используется обитателем планеты. Об истинных устремлениях человека нашего времени, исколотого, как наркоман, иглами раздражителей, свидетельствуют события вокруг багдадской тюрьмы Абу-Грейб. Не стоит полагать, что этот случай является редким исключением. Просто демонстрация истинного лица современника стала возможной для участников этих событий благодаря могуществу государственной машины, позволявшей или не воспрещавшей дозированное насилие. Можно с высокой долей уверенности утверждать, что полное снятие ограничителей во время любой современной военной кампании привело бы к такому взрыву насилия, который шокировал бы даже римских цезарей. Когда в конце апреля 2004 года ведущие средства массовой информации мира опубликовали фотографии извращенных пыток иракских заключенных, которым их подвергали американские военные, это стало сенсацией, но только для наивных обывателей, полагающих, что в каждом есть универсальный саморегулятор.
Среди прочего любопытным кажется явно выраженный сексуальный подтекст издевательств над заключенными, что говорит о выпущенных на волю подавленных тайных желаниях. Например, насильственное принуждение заключенных к принятию различных поз, имитирующих половой акт, с целью их фотографирования, а также лиц мужского пола к ношению женского нижнего белья. Официальные источники отмечали, что группы заключенных мужского пола заставляли мастурбировать в то время, как их фотографировали и снимали на видео. Другой формой группового унижения было сваливание в кучу обнаженных заключенных мужского пола и потом прыжки и топтание на телах живых людей. Чем не напоминание о царстве Ивана Грозного, обожавшего подобные забавы?! Как и в Вечном городе, крайне жестокими неожиданно проявили себя женщины — американские военнослужащие. Например, цепь для собаки прикрепляли к ошейнику на шее обнаженного заключенного, а женщина-охранник водила его за цепь, позируя для фотографа. Не говоря уже о многочисленных избиениях и изнасилованиях, которые жаждущим властвования казались просто примитивной формой демонстрации власти.
Не стоит, однако, думать, что демонические настроения захватили исключительно воинствующих американцев. Еще в начале 90-х годов XX столетия в прессу начала просачиваться первая информация о причастности персонала миротворческих сил к сексуальной эксплуатации и надругательству при проведении операций в Боснии, Герцеговине и Косово. Недвусмысленные сообщения касались странного обмена: голубые каски заставляли женщин и детей заниматься с ними сексом в обмен на продовольствие. А в 2004 году миссии ООН в Конго обвинения в педофилии и сексуальных надругательствах над местным населением были выдвинуты более чем 150 военным и гражданским представителям миротворческих сил из Непала, Марокко, Туниса, Уругвая, Пакистана, Франции, России. Многих шокировало поведение одного французского служащего, который организовал съемку сексуального насилия над двенадцатилетней девочкой. Но это лишь еще одно стеклышко из общей мозаики, свидетельствующей, что отсутствие ограничителей неминуемо приводит к быстрому, почти мгновенному прорастанию зерна зла. Просто мировое сообщество, слишком многие люди готовы к этому. Роль инквизитора, палача, мстителя, блюстителя порядка или искателя справедливости с неограниченными полномочиями так упоительна…
Человек удивительно быстро меняется, легко сбрасывая маску, в законсервированных, автономно действующих системах. В ситуациях замкнутого мирка рост напряженности происходит в десятки раз быстрее, и те, чья психика на воображаемой координатной сетке ближе к деструктивному, быстрее взрываются, выпуская из себя губительные продукты детонации. Это свойство давно известно людям, и оно тщательно выверяется при подготовке серьезных экспедиций, где предусматриваются экстремальные условия существования. Но создание замкнутых систем используется и для давления на человека, например при тюремном заключении. Тюрьма, как известно, является бескомпромиссным закрытым обществом, в котором человек в большинстве случаев возвращается в свое первичное состояние животного, насыщенное ничем не сдерживаемыми деструктивными качествами. Поэтому в тюрьме агрессивность возводится в степень добродетели, там процветает сексуальное насилие. К примеру, в опубликованном опросе 246 заключенных ГУЛАГа советского времени значилось, что половина из них была изнасилована в камере предварительного заключения, 39 % — по дороге к месту заключения и еще 11 % — в самом лагере. Но лагерный гомосексуализм — отнюдь не результат исключительно сексуальной разрядки. В уголовной среде сексуальное насилие является демонстрацией агрессии и средством достижения доминирования, властвования, утверждения в специфической, животной иерархии. Социальная функция сексуальной сферы имеет место всякий раз, когда по каким-то причинам выброс деструктивного не ограничивается извне, и тюремный быт является универсальным подтверждением этого.
Явившаяся миру сексуальная революция уже во второй половине XX века артобстрелом щекочущих воображение публикаций и впечатляющих журнальных фотографий фактически узаконила групповой секс, и свинг стал первым предвестником вырождения семьи как универсального предохранителя общества. В 1973 году гомосексуализм был изъят из классификации психиатрических болезней и стал таким же обычным явлением, как в Древней Элладе или Древнем Риме. В этом не было бы ничего предосудительного, если бы легитимизация гомосексуальных «браков» в некоторых государствах не начала заслонять семью с ее вечными ценностями. Что это — простая ошибка демократии или узаконенное право каждого почувствовать себя Нероном?! На рубеже тысячелетий такое отношение к однополой любви стимулировало переход любви вообще и секса в частности в другую, неоднозначную для общественной морали плоскость. Речь идет о беспрецедентном росте гиперсексуальности, резком, почти взрывном изменении его порога. Секс давно перестал быть сакральной тайной двоих людей. Более того, он спокойно выходит даже за рамки отношений двух женщин или двух мужчин. В начале нового тысячелетия немецкий психолог Штеффен Флигель заявил о новом вирусе — распространении «синдрома сексуальной зависимости»: все больше людей становятся просто патологически одержимы сексом. Ученые указывают на глобальные изменения в обществе, произошедшие за последние десятилетия. Чему удивляться, если, согласно исследованию австрийского телеканала ORF, те же порносайты ежедневно посещают в три раза больше пользователей, чем самые популярные поисковые. Harding Institute дал такую неутешительную статистику начала третьего тысячелетия. В это время ежедневно в Интернете появлялось в среднем 530 новых сайтов. Порносайты составляли около 12 % от общего количества, а около 30 % всех пользователей Интернета посещали именно порно-сайты. Еще более печально, что один ребенок из пяти, имевших доступ к Интернету, заходил на порносайты. При этом ежемесячное количество запросов порнографии в поисковых машинах составило 68 миллионов, или 30 % от общего количества запросов. Ежедневное количество запросов по теме детской порнографии с использованием программы составило 116 тысяч, количество сайтов, предлагавших детскую порнографию, составило 100 тысяч. Сексуальные домогательства к подросткам при виртуальном общении составляли 89 %, а средний возраст детей, у которых первое знакомство с порнографией произошло в Интернете, – одиннадцать лет. Около 90 % подростков в возрасте от восьми до шестнадцати лет сталкивались с онлайн-порнографией, а по меньшей мере один из пяти подростков получал приглашение педофилов по Интернету. Это составляет около 5 миллионов детей! Мировая информационная паутина стала одним из наиболее действенных раздражителей современного человека. Если взять за основу замечание маркиза де Сада, что любой мужчина желает быть тираном, когда совокупляется, то, о боже, как много тиранов может вырастить свобода без ограничений, дикая, животная свобода?! И можно ли в такой ситуации ожидать, чтобы общество было здоровым?! Масштабные исследования британской компании Dubit, опубликовавшей в 2004 году результаты социологического исследования, говорят о том, что значительная часть представителей молодого поколения слишком рано начинает половую жизнь, не предохраняется, слишком часто употребляет наркотики и пьет так много, что добром это не кончится.
Как ни странно, но сексуальная свобода не стала всеобщей радостью и не принесла ожидаемого счастья, а знания широчайшего диапазона возможностей в секторе эротики и секса не решили избитых проблем, в основе которых лежит неспособность любить. «Занятие любовью вырождается в механический процесс и идет рука от руку с отчуждением, чувством одиночества и обезличиванием… Если в Викторианскую эпоху человек искал любви без секса, то современный человек ищет секса без любви», – такими словами один из основателей гуманистической психологии Ролло Мэй подводит справедливую черту под анализом интимной сферы современного мира.
Разрушающее действие раздражителей просто наступает на семью по всему фронту. Разводов становится больше, чем заключается браков, а многие люди предпочитают браку привычное одиночество, боясь впустить в свою жизнь любовь, а вместе с ней и переживания от эмоционального напряжения. Вот уже, как раскаты грома, слышатся призывы к полигамным отношениям. «Борьба за право на полигамию станет следующим этапом битвы за гражданские права», – говорят ее нынешние сторонники. Некоторые политики и эксперты уже высказали свое мнение на этот счет, увязывая расширение сексуальной свободы в единую цепь: легализация гомосексуализма заложит основы для легализации двоеженства, полигамии и инцеста.
В последние десятилетия произошла трансформация восприятия и самих пороков: то, что раньше вызывало возмущение, в начале XXI века уже никого не шокирует. Кажется, мы живем в обстановке свального греха. Когда-то американский психоаналитик Вальтер Лангер обнаружил и отметил пристрастие фюрера к порнографии, ненасытное желание которого просматривать непристойные фильмы и журналы вызвало волну возмущений. Через пятьдесят лет после смерти Гитлера такие пристрастия перестали рассматриваться как пороки, а к началу XXI века стали явлением едва ли не повсеместным. Когда у сына Саддама Хусейна Удея после смерти были обнаружены тонны порнографических изданий, этому уже мало кто удивлялся. Но что это, если не признание деструктивных ориентиров в качестве неотъемлемых составляющих жизни современного человека? Не означает ли это, что не только отдельные личности приобщаются к деструктивному мышлению, но и все планетарное сообщество стремительно деградирует, обрекая себя, как некогда великая Римская империя, на вымирание.
Пока еще поиск общего и индивидуального порогов раздражения выглядит слишком туманной перспективой, и до сих пор нет ясности, когда именно многократное повторение фильмов со сценами насилия сформулирует четкое желание зрителя самому проявить агрессию в том или ином виде. Или когда многократные путешествия по порносайтам окажутся неодолимым стимулом испытать некие запредельные ощущения, кажущиеся запретным плодом. До сих пор нет четкого мнения о допустимых гранях, за которыми заканчивается то, что трактуется обществом как снятие психического напряжения и стресса, и начинается поиск более сильного раздражителя в виде самостоятельной проверки уровней агрессии и насилия. Скорее всего, это и станет одной из ключевых задач будущих исследователей деструктивного в человеке.
Конечно, первостепенное значение имеет персональный уровень восприятия каждым виртуальных или реальных событий, на который большое влияние оказывали семья и окружение на ранних стадиях формирования личности. Однако так же очевидно, что роль общества и государства в эпоху глобализации и так называемой «развитой демократии» приобретает особое значение. Склонность человека поддаваться манипулятивным воздействиям и следовать за наиболее мощными раздражителями резко возросла и приняла угрожающую форму. Уже давно не вызывает сомнения, что деструктивные раздражители обладают более мощными импульсами, чем призывы к терпению и любви, поскольку воздействуют на животное, инстинктивное начало в человеке. Страх, смерть, секс все еще управляют миром и каждым человеком в отдельности. Кроме того, созидание — это всегда огромные усилия и подчас неимоверный труд, отважиться на который готов далеко не каждый представитель современного мира. Зато большинство обитателей планеты легко согласятся жить в искусственно сконструированном мире, который можно назвать (если следовать мнению Маргарет Тэтчер) обществом всеобщего благоденствия. Это то общество, которое может легко стать теплицей для взращивания пороков, а если человеку не за что бороться, он становится на путь поиска новых ощущений. Это говорит о притупленном стремлении современного человека к самореализации и самовыражению на фоне растущих деструктивных желаний, что делает картину мира начала XXI века если не удручающей, то достаточно сумрачной. Продукты цивилизации и научно-технического прогресса с высоким уровнем социальной защиты определенно развратили человека, как богатое наследство, оставленное родителями своим ленивым детям. В результате запороговые проявления деструктивного стали слишком частым явлением в мире, претендуя на верховенство права. И очень хочется верить, что всю эту многообещающую цивилизацию минует судьба Древнего Рима, который, по словам Гюстава Лебона, превратился в «великий постоялый двор с мертвой душой».
