Дополнительные главы. Глава 19. Рудольф Штейнер и Макс Гендель: теософская традиция.

От редактора.

Настоящая глава представляет на суд читателя краткий очерк теософии в аспекте теории личности. Будучи одной из попыток перевода религиозно-мистических учений Востока на язык европейской культуры, теософия имеет отдаленное отношение к науке и выступает в роли альтернативного знания, опирающегося на принципиально отличные от научных основания. В то же время совершенно очевидно, что современные науки о человеке, изжив в себе химеры эмпиризма и рационализма, нуждаются если не в диалоге с другими понятийными системами, то, по крайней мере, в осознании факта своего с ними сосуществования. Если понимать слово "теория" более широко, чем это определяется в русле общенаучной методологии, то сочетание "теория личности" окажется корректным применительно к любой системе представлений о внутренней структуре человека. Речь идет об определенном подходе к познанию личности, которое с равным успехом может происходить и в рамках клинической психологии, и в ходе телесной практики дзэн-буддизма. Признание наукой сферы иррационального в качестве своего значимого антипода может иметь глубокие последствия вплоть до изменения характера научной эволюции.²⁶ Для психологии опытимистических практик, принципиально не разделяющих телесное и духовное, представляет бесспорный интерес. Не будем забегать вперед, предотвращая протест со стороны теоретика-традиционалиста. Напомним, что восприятие непривычного происходит, как правило, в три этапа. На первом мы говорим: это полная чушь. На втором: в этом что-то есть. И наконец, на третьем: это превосходно.

²⁶ См., например, кн.: Капра Ф. Дао физики. М., 1994, автор которой, известный физик-теоретик, проводит впечатляющие параллели между западным и восточным типами мышления в сфере осмысления свойств физической реальности. Богатый опыт расширения своих интересов в сторону паранаучных познавательных систем и практик автор обобщил в книге: Капра Ф. Уроки мудрости. М., 1996.

Хотелось бы надеяться, что догматизм, изначально присущий теософии, не будет воспринят как существенное отличие от психологии, обреченной наряду с другими гуманитарными науками делать культ из собственной бездоказательности и приблизительности. Отличие располагается в другой плоскости, а именно, в плоскости языка, который в одном случае берет на себя описательную функцию, а в другом — предписательную. В связи с этим психология как наука не имеет конкретной цели (речь не идет о психотерапии, т. е. о чисто практическом применении данных психологии), тогда как теософия, подобно любой другой мистической доктрине, направлена на непосредственное совершенствование каждого индивида в отдельности. В остальном же в случае теософии мы сталкиваемся с очередной попыткой синтеза западной логики и восточной интуиции, который, несмотря на свою известную утопичность, тем не менее представляет своеобразный "коллекционный" интерес.

Остается добавить, что за содержательную сторону публикуемого текста редактор ответственности не несет.

Я. Л.