Гигиена красоты

Глава четвертая

Одежда — живая часть нашего тела. Указ Генриха II, короля Франции. Общая гигиена одежды. Апофеоз фланели. Шерсть, хлопчатая бумага, полотно и мех. Цвет материи. Достоинства белого цвета и мнимые опасности красного. Шляпа и ее меньшие братья. Галстуки и сорочки. Корсет и зло, причиняемое им. Панталоны и прочее. Перчатки. Башмаки и слабость Франческо Петрарки. Гигиена ног солдата.

Одежда не есть привилегия разумного человека. И шелковичный червь в некоторых особенно тяжелых и торжественных случаях своей жизни, когда должен превратить жалкую куколку в грациозную и любвеобильную бабочку, ткет для себя то платье, которое мы называем коконом.

Многие насекомые умеют готовить себе покрывало из дерева, соломы, песка и цемента.

Однако лишь человек превратил потребность покрывать свое тело и защищать кожу от метеорологических невзгод в целое искусство, до бесконечности разнообразив его красоту и почти преобразующее его в столько же личностей, сколько разнообразных костюмов он на себя одевает.

Я предполагаю, что между моими читателями, наверное, найдется такой философ, который относится презрительно и к изяществу в одежде, и к моде; но я хотел бы посмотреть на этого философа, если бы ему пришлось в короткий промежуток времени увидеть одного и того же человека один раз в генеральском мундире, другой раз в блузе рабочего, а третий раз в рубище нищего: не оказал ли бы он этому человеку трех различных приемов и не получил ли бы трех различных впечатлений?

Пословицы всех языков показывают нам, какое выдающееся значение имеет платье для обычаев, нравов, законов, морали, религиозного культа, словом, для всех вещей, о которых человек может думать, которые он может делать, любить или ненавидеть.

Латинцы говорят: «Vir bene vestibus, pro vestibus esse peritus, creditor a mille, quamvis idiota sit illee». (Хорошо одетый человек может быть принят за выдающегося человека, хотя он может быть даже идиотом.) А сардинцы говорят: «Хороший плащ скрывает все язвы».

Шерсть, шелк, хлопок, мех, все возможные ткани, взятые из животного или из растительного царства, подогнанные к нашей фигуре, придя в соприкосновение с человеческой кожей, становятся частью нас самих, очеловечиваются, если мне дозволено будет употребить это смелое слово. Оглядывая одетого человека, мы неизбежно должны обнять одним взглядом фигуру и материю, черты лица и шляпу, изящество форм и покрой сюртука и панталон.

Платье, одетое человеком, становится живой, говорящей вещью, которая вызывает радость или страдание, которая приводит в веселое или грустное расположение духа, которое в одно и тоже время выражает пол, характер, интеллигентность данного лица.

Владея искусством сценического переодевания, вы можете мужчину превратить в женщину, крестьянина в министра, болвана в философа; но все это ложь, доказывающая, как велико первое впечатление, производимое на нас платьем; и если все мы умеем надевать на себя платье, сшитое на наш рост, то далеко не все могут быстро усвоить себе уменье одеваться генералом, священником, профессором в тоге. Другая материя, другой покрой, другой способ ношения платья, составляющей целое искусство, целый новый язык, которого нельзя изучить в один день.

Без платья исчезла бы более чем половина истории пола и значительная часть истории общественных классов. В бане король и дворник равны пред обнаженной природой; и многие законы позволяли себе в различные времена предписывать известную одежду различным классам, дабы иерархическая лестница, была долженствующим образом почитаема и дабы гармония тронов, владычеств, ангелов, архангелов и херувимов не была нарушена фальшивыми нотами.

Если вы желаете примеров, то вот вам любопытнейший документ, манускрипт которого хранится в парижском музее. Это указ Генриха II, запрещающий рабочим и их женам носить платье дворян. Указ этот был издан 17 июля 1549 года: «Nous, Roi de France, par la grâce de Dieu, faisons défense par la presente à tous les artisans mécaniques, paysans, hobereaux et gens de labeur, de porter pourpoint et bouffants de soie, et a cause qu'un grand nombre de bourgeoises se font quasiment demoiselles, il leur est infcerdit par icelle de clianger les estat, à moin que leurs maris soient gens d'épée ou de noblesse».

В настоящее время мы смеемся над Генрихом II и над его указами, но мы смеемся и над тем, кто хочет одеваться не так, как того требуют его условия. Не нуждаясь в королевских указах, каждый одевается, как ему заблагорассудится, как ему это дозволяет его кошелек, как того требует мода — всеобщий вкус, или собственный вкус — истинная мода всех избранных людей.

Но о политической экономии и философии платья, а также о его влиянии на красоту мы поговорим дальше; теперь же мы посмотрим, какое влияние оно оказывает на наше здоровье и на наше благоденствие. Нескольких слов достаточно будет для выполнения этой задачи.

Бедняки умирают в большем количестве, чем богачи, не только потому, что мало и плохо едят, а еще и потому, что носят плохое и жалкое платье.

Гигиенически правильно подобранная одежда может продлить драгоценную жизнь старика, точно также как может спасти сотни детей, умирающих от холода.

Вытеснение шерстяных тканей хлопчатобумажными в нашем столетии несомненно способствовало увеличению числа чахоточных. Новый прогресс шерстяной промышленности в Южной Америке и в Австралии должен восстановить гигиеническое равновесие; и я буду одним из первых, которые поднимут оружие за фланель и шерсть против мадаполама, chirten'a, муслина и холста; я думаю, что это будет счастливая борьба и что победа будет на нашей стороне.

Платье, с точки зрения гигиены, должно быть очень легким, должно быть плохими проводником теплоты, достаточно пористым и, по возможности, светлых цветов.

Я говорю, что ткань наших платьев должна быть плохим проводником теплоты. Это значит, что она должна мало пропускать наружу теплоту тела и удерживать теплоту, получаемую извне, вследствие чего она нагревается, надолго сохраняет тепло и вызывает чувство теплоты.

Покрывающие наше тело ткани должны быть весьма пористыми, чтобы пропускать испарения кожи, которые можно назвать настоящими экскрементами нашего организма. Все непроницаемые материи и шкуры вредны для здоровья и тем вреднее, чем большую поверхность они покрывают. Это — настоящей лак для кожи.

А потому смерть макинтошу, смерть калошам и всем непроницаемым, непродуваемым материям!

Предоставьте носить резиновые и каучуковые вещи тем, ремесло которых этого требует; в остальных случаях носите всегда хорошее платье и хорошую обувь, и этого будет вполне достаточно даже для наиболее изнеженных.

Из всех тканей — шерсть наилучшая. Плохой проводник и хороший проводник тепла, эта ткань, при своей пористости и легкости, обладает всеми достоинствами, нужными для великолепного платья.

Не бойтесь слишком изнежить свое тело и носите всегда, в молодости и старости, шерстяные чулки в течение всей зимы и начала весны и фланелевые рубашки в течение четырех или шести месяцев в году.

Если вы предрасположены к болезням груди, то носите такую же рубашку, но более тонкую, и летом.

Если ваша кожа слишком сильно раздражается от прикосновения шерсти, то старайтесь постепенно привыкнуть к этому.

Постоянное ношение фланели может предохранить вас от частых простуд и легко схватываемых ревматизмов, а также предупредит развитие страшной болезни — чахотки. Быть может римляне потому страдали меньше нас от малярии, что всегда носили шерстяные платья.

Во время одной крупной войны в Соединенных Штатах доктор Руш заметил, что офицеры, носившие на теле фланелевые рубахи, заболевали гораздо реже других.

Баллингаль обратил внимание на то обстоятельство, что во время испанской войны отряды, носившие шерстяные вещи, дали наименьшее число больных.

Доктор Гопе имел обыкновение расспрашивать своих пациентов, заболевших воспалением легких, плевритом или острым ревматизмом, носили ли они фланель, и он уверяет нас, что большею частью получал отрицательный ответ.

Я также позволю себе прибавить к этим наблюдениям виденный мною Факт.

Было время, – и оно не особенно далеко от нас, – когда наши крестьяне у Лаго-Маджоре, едва только наступал октябрь, одевались с головы до ног в голубые платья из сотканной ими самими шерсти; платье это делало их более забавными, чем красивыми. Но теперь они стали одеваться в платье из бархата и других хлопчатобумажных материй, и все врачи единогласно утверждают, что с тех пор чахотка и острые заболевания в области грудной клетки значительно участились. Не подлежит сомнению, что изгнание шерсти оказало на это большое влияние. Следовательно, Шекспир был прав, сказав, что какая-то магическая сила кроется во фланели.

Не экономия и не расчет руководят нами, ответите вы мне, – не моде мы подражаем, ожидая сильных холодов, чтобы одеть на себя шерстяную или фланелевую рубашку; мы лишь боимся изнежить себя. Мы одеваем нашим детям полотняные рубашки, а не шерстяные, дабы они привыкли к непогодам и окрепли.

Заблуждение, заблуждение, устарелое заблуждение.

Лучше уметь противостоять дождю и снегу хорошо прикрытым телом, чем разыгрывать роль спартанца возле огня; гораздо лучше приобретать здоровье и аппетит на открытом воздухе во фланелевой рубашке, чем мерзнуть и дрожать в комнате в бумажных рубашках и чулках.

После шерсти по своим гигиеническим свойствам следует шелк. Главное его неудобство — дороговизна. Для человека, который может себе позволить эту роскошь, шелковые чулки весьма хорошая вещь.

Холст отличается от других тканей округленностью и мягкостью своих нитей — качествами, весьма приятными для чувствительных и требовательных людей. Но аристократическое полотно имеет то неудобство, что служит хорошим проводником и плохим проводником теплоты, т. е. обладает свойством, совершенно противным желанному, а потому зимою не придает коже теплоты, а летом легко поглощает пот и, становясь еще лучшим проводником тепла, внезапно охлаждает наше тело и ведет к простудам.

Психология bookap

Что касается меха, то в нашем климате — это излишняя вещь, и только роскошь может сделать ее необходимой в зимнее время.

Я не могу воздержаться от улыбки, когда в теплых местностях Тосканы или в Неаполе встречаю господина, одетого в длинную шубу. Что сделал бы этот герой, если бы очутился в Стокгольме или в Петербурге?