Темперамент. Характер
В сотнях книг уже повторялось то, что нервные люди имеют мимику очень выразительную, а лимфатики — вялую. Таким образом составились своего рода жанровые картинки, представляющие лишь карикатуру истины. Но, по-видимому, иначе и быть не может, так как в этом случае истина слишком сложна, чтобы ее можно было втиснуть в рамки наших определений. Впрочем, в моих «Элементах гигиены» и в других более популярных работах я уже не раз высказывал относительно темпераментов ту мысль, что хотя они и существуют в природе, но таким жалким рыболовам, как мы, не попадаются в сети.
Не подлежит сомнению, что высокой степени чувствительности (составляющей наиболее выдающуюся особенность людей нервных) почти всегда соответствует и высокая степень возбудимости; но это ни что иное, как малая часть всех особенностей индивидуальной конституции. Если взять сотню людей нервных, или столько же лимфатиков, то, наверное, между ними можно будет найти массу различий.
Характер представляет в психической жизни то же самое, что темперамент и конституция в жизни органической, и без сомнения, он видоизменяет мимику гораздо больше, чем темперамент.
Идти далее этого мне представляется поистине страшным, ибо мне кажется, будто я намереваюсь вычерпать целый океан горстью руки. Достаточно известного роста, высокого или низкого, чтобы значительно видоизменить мимику; достаточно тучности или худобы, чтобы придать одному и тому же волнению различное выражение. Длина рук сама по себе уже делает некрасивыми некоторые движения, кажущиеся грациозными у человека с пропорциональным телосложением. Вообще я заметил, что у людей очень маленького роста мимика бывает живее и экспансивнее; недостаточность размеров своего тела им приходится вознаграждать быстротою движений. Напротив, очень высокие или очень тучные люди имеют мимику менее экспансивную или более концентрическую, что в сущности одно и то же.
Каждый старается приурочить к мимике, в качестве главного органа, самую красивую часть тела, и наоборот — скрыть части несовершенные. Кто имеет красиво сформированный рот, тот делает его центром выражения, даже для таких чувств, которые обыкновенно лучше передаются глазами. Напротив, тот, у кого очень красивые глаза, отдает им предпочтение перед ртом, в смысле органа мимики.
То же можно сказать относительно руки, шеи, туловища и т. п.
То же самое происходит, без нашего ведома, и с наиболее деятельными энергиями головного мозга. Они задают тон мимике и налагают на нее своеобразный отпечаток, который удерживается выражением в самых различных случаях. Человек, склонный к сатире, привыкший со злорадством отыскивать слабые или смешные стороны во всем божеском и человеческом, будет иронически улыбаться даже в минуты сладострастия или в минуты меланхолического настроения. Это — сардинская полынь, которая какими-то судьбами примешивается к пчелиному меду, или керосин, попадающий в мороженое. Точно также чревоугодник склонен придавать сластолюбивый характер даже мимике страдания, гнева и тому подобных волнений. У гордеца какая-то особая надменная манера смеяться или плакать, ласкать или бить; злой человек подделывает все свои выражения и сообщает своей мимике отталкивающий характер неопределенности и коварства. Все это такие факты, которые можно констатировать даже при самом поверхностном наблюдении. Нам следует их тщательно собирать с тем, чтобы пользоваться этим материалом для нравственной диагностики, в которой мы ежедневно чувствуем потребность, как в сфере мелочных, так и в области крупных житейских дел. Лгать гораздо легче губами или пером, нежели жестами; мне часто удавалось угадать характер мужчины или женщины, жестикулировавших на балконе так далеко от меня, что я не мог слышать их голоса.
