Часть 3 

26. Великая печать истины игры

или Великий Узор Всесовершенства!

Это заснеженная вершина Алхимии Артистического Мастерства. Она проявляет свою грацию в мгновение, когда «...нет центра и нет окружности»³³⁶… когда пространство начинает вибрировать, аккумулируя игровой заряд в 100 000 вольт; когда высшие бесстрашие, радость и любовь уже здесь, даруя узнавание реализации и законченности каждому мгновению; когда мир подобен голографическому изображению, каждый из кусочков которого вмещает и отражает целое, даруя узнавание целого всему, что соприкасается с ним; когда любые состояния Ума становятся украшениями Мастера ; когда зритель, актер и роль естественно покоятся в единстве, и в это мгновение безграничный потенциал Театра Реальности раскрывается в полную силу своих Самоосвобождающихся способностей! «Радость, радость! Всюду радость!» Это и есть ВЕЛИКАЯ ПЕЧАТЬ ИСТИНЫ ИГРЫ, заверяющая подлинность и законченность происходящего через проявление Золотого Сечения Образа. Это состояние можно сравнить также с рисунком на воде: все своевременно и на своем месте... но нарисованное растворяется уже в момент своего возникновения, «...как только возникло — уже свободно!»³³⁷Великий Дзэами говорит об этом так: «Каким бы ни был цветок, он не может сохраниться неопавшим. Он дивен тем, что благодаря опаданию существует пора цветения. Знай, что так и в мастерстве: то всего прежде надо считать цветком, что никогда не застаивается. Не застаиваясь, но сменяясь в разнообразных стилях, (мастерство) порождает дивное»³³⁸И это действительно возможно, потому что, совершая этот виртуозный танец, «…мудрец опирается на то, что не улучшается и не находится где-либо»³³⁹. Так проявляется искусство МастераСамоосвобождающейся Игры. Оно вне ожиданий, схватывания и страха... изначально отпущено, полно бесстрашия, радости и любви!

Итак: «…Я — бездонная глубина, из которой возникают все миры. Вне всякой формы, всегда недвижный — таков я»³⁴⁰; «…Я — Брахман… я обитаю во всех существах как чистое сознание, как основа всех явлений… Я — во всем…»³⁴¹Это просто, «...совсем как обычная жизнь, только ты всегда паришь в футе от земли»³⁴². С невинностью и непосредственностью ребенка ты мыслишь так же, «...как падают с неба капли дождя, как разбиваются о прибрежные скалы океанские волны, как ночью среди небесных просторов сияют звезды и как пробивается к солнцу зеленая трава, овеваемая свежим весенним ветерком. Воистину человек и есть этот дождь, этот океан, эти звезды и эта трава»³⁴³. Здесь, подобно Порфирию, можно вообразить, даже, «Космического Мужа Света», т.е. макрокосмического человека, «…чья голова — небо, тело — эфир, ноги — земля, а воды вокруг — океанские глубины»³⁴⁴. Призвав, также, кабалистического Адама Кадмона — Божественного Человека ³⁴⁵, «…мы можем говорить о его глазе, который есть солнце, его дыхании, которое есть ветер, о его членах и его сердце которые…» и т.д. и т.п.³⁴⁶

«Так будь же сам вселенной и творцом!

Сознай себя божественным и вечным

И плавь миры по льялам душ и вер.

Будь дерзким зодчим вавилонских башен

Ты — заклинатель сфинксов и химер…»³⁴⁷

И под финал: «Это наслаждение, фантазия и поэзия раскованного и отпущенного на свободу Ума; он резвится и играет цепочками умозаключений, как цветочными гирляндами, и танцует, держась за них»³⁴⁸. И «…когда-нибудь холодной и прозрачной ночью луна осветит притихшую в ожидании Землю, просто чтобы напомнить всем оставшимся и отставшим, что все это игра. Лунный свет воспламенит сны в их спящих сердцах, и страстное желание пробудится в глубине этой беспокойной ночи, и всех нас снова потянет отвечать на жалобные молитвы, и мы окажемся прямо здесь, прямо сейчас, недоумевая, что бы это значило на самом деле, пока вспышка понимания не пробежит по нашему лицу, и все будет кончено. Мы внезапно возникнем, как сама луна, и будем напевать ее сны в своем собственном сердце; и мы возникнем, как сама Земля, и будем славить всех ее благословенных обитателей; и мы возникнем, как само Солнце, бесконечно сияющее и слишком очевидное, чтобы его увидеть; и в этом Одном Вкусе первичной чистоты, без начала и без конца, без входа и выхода, без рождения и смерти…» мы возникнем как великая самоосвобождающаяся потенция, великая радость и великий ужас — быть всем! Мы возникнем как Великие Артисты, как Мастера Игры, являющиеся ничем иным, как самой САМООСВОБОЖДАЮЩЕЙСЯ СТИХИЕЙ ИГРЫ! 

Итак, «…все твари — суть личины и маски Господа»³⁴⁹! Или из Ницше: «Резкий и мягкий, грубый и нежный, доверчивый и странный, грязный и чистый, соединение глупца и мудреца — я все это и хочу всем этим быть — и голубкой, и в то же время змеей и свиньей»³⁵⁰Ведь согласно алхимикам, субстанция, «…которая содержит в себе божественную тайну, находится везде… даже в самой отталкивающей грязи. Аналогичным образом, для тантрических буддистов всякое событие и всякая ситуация, хорошая или плохая, может стать носителем духовного преобразования.»³⁵¹Или, чуть иначе: «Ты так красив, что вызываешь отвращение, так мудр, что выглядишь безумцем, так свободен, что существуешь в форме миллиардов рабов. (…) Ты — в пении птиц, в журчании ручья. Ты в аромате сказочных цветов, в сиянии звезд ночных. Ты в блеске глаз садиста-маньяка и в тусклом разуме злодея-негодяя. Ты — в боли, отчаянии и одиночестве. Ты — в вероломстве гнусного предательства и во всех адских оргиях. (…) Ты в телах навозных червей, слепней и мух, в глистах, сороконожках и тараканах. (…) Ты — великий убийца, не несущий на себе бремени вины и кармы за содеянное. Ты даешь жизнь неисчислимому множеству, и ты же убиваешь то, что рождаешь! Тебя постичь — значит себя постичь. Стать тобой — значит стать собой. Расслабься и пронзи осознанием все сущее, обрети драгоценность сердца реальности»³⁵². И словами мастера дзен Ясутани: «Теперь смотри: облака, горы и цветы; звук пуканья и запах мочи; землятрясения, гром и огонь — это все Изначальная Самость. Чтение сутр и богослужение, бессовестное вранье, клевета и пустая болтовня, привлекательность и уродство — все это в целом суть высшее просветление. Все сущее — это твоя Изначальная Самость, в которой совершенно нет ничего недостающего. Не удивляйся»³⁵³. Одним словом: «Оправдано всякое зло, видом коего наслаждается некий бог»³⁵⁴, — это и есть, — познать суть актерского мастерства, которое, в развитии своем, испытывает настойчивую дерзость пренебречь глазами смертных, стремится вырвать, выжечь, или растоптать их. Как юродивый-шут-трикстер, Мастер не играет перед тварным взглядом, он играет перед SensoriumDei- визуальным органом Бога, возвышая тем самым внешнюю тварность до внутренней божественности.

«Я связь миров, повсюду сущих,

Я крайня степень вещества;

Я средоточие живущих,

Черта начальна божества;

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю,

Я царь — я раб — я червь — я бог!»³⁵⁵

Не пытаясь никому навязывать этот крайне экстравагантный, балансирующий на грани сумасшествия взгляд, я, тем не менее, выходя на сцену, знаю что все, что касается меня как персоны, не имеет отношения ко мне подлинному. И то, что доступно зрению кого-либо, это болтающаяся на ниточках кукла. Нити уходят высоко вверх, там прячется то, что я называю творческой потенцией Театра Реальности, а мое подлинное, многоликое лицо вибрирует в каждой частичке окружающего меня и смотрящего на меня и из меня «визуального органа Бога». Итак, на сцене присутствует только тварная, видимая часть меня, но подлинный масштаб меня не знает и не может знать себя, свои невообразимые возможности, свою невообразимую мощь. Это неописуемое богатство Образа ! «Настойчиво и неуклонно ищи непостижимое и бесконечное, и оно будет искать тебя. Не придавай ему имени и формы, и оно никогда тебя не свяжет. Узнай его как себя, и оно узнает тебя как себя в тебе»³⁵⁶. «Попробуй тысячу раз — и увидишь, как это трудно; попробуй тысячу тысяч раз и увидишь, как это легко; попробуй тысячу раз по тысяче тысяч раз и поймешь, что ты больше не ты, делающий это, а ОНО, делающее это через тебя. Лишь тогда то, что ты делаешь, будет сделано хорошо»³⁵⁷.

Так, в очень сухом, поверхностном, и крайне наивном изложении, выглядит артистический идеализм, наполняющий нашу жизнь и профессию глубочайшим смыслом и позволяющий ей выйти за пределы самих себя.