Глава 4
Мать и отец — партнеры по воспитанию
Отцы: кто приходит после Эдипа?
Один мужчина, клиент Дона, рассказал о сне, который преследует его с отрочества. «Я занимаюсь любовью со своей подружкой. Как раз в момент кульминации ее лицо вдруг становится лицом моей матери, а мой отец прерывает нас стуком в дверь. Я чувствую себя виноватым, пристыженным и испуганным». Доктору Зигмунду Фрейду, отцу современной психологии, этот сон понравился бы. «Очевидно, — сказал бы доктор, — сын пытается украсть мать у отца. Сын ненавидит отца настолько, что готов убить его, точно так, как в истории об Эдипе». Мы все слышали об эдиповом комплексе, но мало кто из нас по-настоящему обратил внимание на значительные допущения в этой теории. Она представляет собой попытку Фрейда объяснить психологический переход сына из мира матери в мир отца. Фрейд был точен в описании одного из возможных путей, которыми сын переносит объект самоидентификации с матери на отца: сын желает мать для себя так сильно, что готов избавиться от отца. Когда он понимает, что мать ему не получить, он соединяется с отцом, чтобы стать на него похожим. Тогда однажды он сможет привлечь к себе кого-то, похожего на мать.
Д-р Фрейд был не совсем точен, однако, предполагая, что описанное выше упрощение является единственной дорогой, по которой сыновья входят в мир отцов. Доктор философии Лорен Е. Педерсен, психоаналитик школы Юнга, в своей книге о мужском развитии «Темные сердца» подверг сомнению давно принятое объяснение Фрейдом эдипова комплекса. Доктор Педерсен истолковывает использование Фрейдом мифа об Эдипе как способ описания падения отношений между отцом и сыном. Педерсен придает этому другое значение. «Фрейд переоценивает негативного отца, — пишет он. — На том этапе развития мужчины, который следует за отделением от матери, главной задачей является примирение отца и сына. Для того чтобы помочь сыну успешно преодолеть этот этап, отец сам должен завершить свое собственное отделение от матери. Но он должен и удерживать в себе мать как интегрированную часть самого себя. Если же он этого не сделал, его взаимоотношения с сыном непременно будут оставаться оскверненными, т. е. он снова покинет сына».
Когда журналист и исследователь Шери Хаит опросил 7239 мужчин об их взаимоотношениях с отцами, почти никто из них не сказал, что они когда-либо были близки с отцом или близки с ним сейчас.
Большинство мужчин зависают на материнской стороне баррикады. Застревание на этой фазе развития делает для мужчин затруднительным воспитание собственных сыновей и оказание им помощи в процессе возмужания. Отсутствие сердечной заинтересованности в сыне, по словам д-ра Педерсена, является главным фактором образования эдиповой раны. Готовность сына к диалогу с отцом непроизвольно оживляет в отцах сожаление о том, что у них самих не было близких отношений с отцами, и, вместо того чтобы просто оплакать свою потерю, отцы скрывают ее под гневом и негативизмом по отношению к сыну. Если отец реагирует на развитие сына затаенной злобой и неприятием вследствие того, что в свое время он сам не совершил вместе со своим отцом позитивного перехода к самоидентификации по мужскому типу, мальчик, вполне естественно, ищет утешения и поддержки у матери. Когда психологическая сила толкает мальчика к отделению от матери (где-то в возрасте 7–9 лет), отец сталкивается с двойственной задачей. Ему самому еще только предстоит покинуть мир матери и перейти в мир отца, но в это же время он должен перенести туда и своего сына. Решение этой задачи под силу только Гераклу, и поэтому хорошо бы обратиться за помощью к другим мужчинам.
Когда я познакомился с положениями новой психологии о мужчинах, я испытал чувство безнадежности и растерянности. Мне стало страшно, что пройдут годы и годы, пока я стану достаточно сильным, чтобы воспитывать своего сына, а ему уже семь лет! Но я решил сделать первый шаг — проводить с ним побольше времени. Мне было удивительно, как быстро мы нашли общий язык. Стыдно признаться, но до этого момента все, что касается сына, совершалось исключительно по решению его матери. Я был скорее ее помощником, чем отцом, потому что всегда старался доставить ей удовольствие. Теперь мы с сыном регулярно ходим вдвоем в походы. Иногда вместе с нами ходят другие отцы со своими сыновьями. Поддержка со стороны других мужчин оказалась для меня очень полезной. Мы с женой оба заметили, как стал «расцветать» наш сынок. Исчезло множество проблем, связанных с дисциплиной. Само мое присутствие смиряет агрессивность, которую он демонстрирует при матери. Моему сыну не довелось получить в отцы закаленного в боях человека, перешедшего через мост между отцом и матерью много лет назад. Но я не хочу быть дикарем. Я думаю, мы должны перейти этот мост вместе, отец и сын.
Ненависть, смущение и чувство вины, которые испытывает сын по отношению к отцу и которые отец, в свою очередь, испытывает по отношению к своему отцу, обусловлены не столько отсутствием отца, эмоциональным или физическим, сколько самой ролью «отец». Как считает Роберт Блай, мужчины сегодня чувствуют «голод отцовства». Отсутствие сильного, выносливого, надежного отца готовит сцену для повторения мифа об Эдипе. Но все-таки можно надеяться, что роли отца и сына будут переписаны. Новые отцы в содружестве с женщинами и другими мужчинами начинают создавать новую пьесу.
