Глава 3
Наше сердце ждет освобождения от заключения в разделенности
— Кто готов поделиться тем, как он понимает то, о чем я говорю?
— Если брать двойственность, которая у меня проявляется на работе, то это — делать все быстро или медленно. Я не даю себе делать слишком быстро, потому что торможу себя. Что это за гонка? Надо дать себе отдых, все сейчас сядут на тебя и поедут! Но чем быстрее делаешь, тем медленнее получается. Я то торможу себя, но думаю, что если совсем заторможу, буду сидеть и вообще ничего делать не буду. Все-таки делаю, но торможу. И получается ни то, ни се.
— Я одновременно жму на газ и на тормоз.
— Я и злюсь не до конца. Я сейчас проявлю чуть-чуть злобы, а потом добрая, но не чересчур, потому что если буду открытая, добрая, — оплюют, сделают больно. И во всем. Возникает просто какая-то безысходность из-за этого, что понимаешь, сколько этих двойственностей в тебе и каждую нужно прожить полностью. А я даже не знаю, как их прожить. Если отслеживать двойственность «быстрее — медленнее», то на самом деле это «одобрение — неодобрение»: будешь делать быстро — то успеешь; соответственно будешь успешной — тебя одобрят. Все это можно подводить подо что-то более крупное.
— Совершенно верно, но эту работу нужно совершать внутри самого себя. Именно это и есть духовное развитие. И невозможно ее сделать за кого-то. Поэтому я еще раз подчеркиваю: чтобы не возникла иллюзия, что только оттого, что вы были на семинаре, вы все поняли. Ничего подобного!
— Все идет из детства. Как бы мы ни пытались умом сейчас определить или бодаться умами, кто умнее, — любую двойственность можно рассматривать с точки зрения детства. Хорошая девочка и плохая девочка. Если я плохая девочка, то я могу такое сделать… И это скверно. Я сразу себя оценила. А если быстрая такая, меня другие похвалят. Это такой детский взгляд. Хорошая девочка делает быстро, а плохая — медленно. А порой вообще забываешь о хорошей девочке и превращаешься в плохую.
— Здесь вот все прекрасно понимаешь, потому что разложили, а дома-то опять ничего не понятно.
— И вообще ничего не получается, потому что начинается состояние полного отупения.
— Наличие двойственности — стимул для развития ума. Патриархат, в котором мы сейчас имеем «счастье-несчастье» находиться, возник именно в связи с тем, что появилась двойственность, и возник страх. При матриархате этого не было. Но мужчина занимал там подсобную роль, которую теперь отводят женщине, и его это перестало устраивать. Тогда он стал создавать идеи, несущие страх, основанные на том, что Богиня-Мать родила нехорошего ребенка, ее надо защищать от этого ребенка и именно мужчина будет защищать ее. А потом это все переросло в культ Бога, который представляется агрессивным, ревнивым, мстительным. И теперь мы имеем патриархат, который на самом деле является фазой развития человеческого интеллекта. А страх, в котором человек находится сейчас, связан с дуальной матрицей сознания. Поэтому обойти дуальный ум не удастся, но выйти из него — это и есть сейчас самое важное. Для того чтобы идти при этом через сердце, нужно иметь колоссальную веру.
— Это чувствовать надо еще.
— Для этого должно быть очень открытое сердце.
— Женский путь — это путь сердца. Выбор через любовь — это так естественно для женской части. И когда ты понимаешь сердцем, что вокруг везде борьба и война, и сердцем выбираешь мир, — все делаешь из состояния мира, и тогда очень легко подключается ум. Это другой путь, но нужно выбрать сердцем, выбрать этот мир.
— Можешь ли ты объяснить в словах то, что чувствует твое сердце? Например, я спрошу тебя: откуда ты знаешь, что такое мир и что такое война?
— Опыт борьбы уже настолько богатый, что просто выбираешь мир. Что бы ни было, я выбираю мир. Я обязательно подключаю ум, потому что достичь мира без ума невозможно. Ты обращаешься к их мужским частям, а я сейчас обращаюсь к их женским частям, и, может быть, кто-то услышит женской частью, а кто-то — мужской.
— Это не совсем понятно.
— Тебе более понятно то, что говорит Сан Саныч, потому что у тебя очень сильно развит ум, а я обращаюсь к тем частям, которые это чувствуют.
— Я хочу сказать, что, когда ты говорила, мне хотелось плакать, но я сдержалась. Ты говорила: «Я выбираю мир». Мир для меня — это радость, состояние радости. Состояние радости от всего. Если конфликт возникает, то желательно его разрешить мирным путем, без мордобоя.
— Можно даже с мордобоем, но с миром в душе. Можно даже бить, но я говорю о мире в душе. Я сейчас обращаюсь к тем, кто это чувствует.
— На уровне интуиции это понятно, а при вербализации получается софистика.
— Я еду сегодня в автобусе и меня толкает какая-то баба. Обычно я злобы не проявляю. Сижу, думаю: «Ну уставшая женщина, с проблемами». А потом ловлю себя на том, что опять выбираю этот путь: надо дать хоть раз сдачи, толкнуть ее чуть-чуть… И вижу, как я боюсь ее толкнуть.
— Так из мира в душе возьми и толкни ее! Почему нет? Ты поддерживай свой внутренний мир. А ты опять — боюсь. Вот тебе и война.
— Что самое удивительное, у меня нет желания ее толкать.
— В итоге ни то, и ни се.
— Может, оно есть, но я не даю себе его даже почувствовать, не то, что проявить.
— Очень много думать тоже иногда плохо — сама себя запугиваешь.
— Женщина может пользоваться и той, и этой частью. Одно не исключает другого. Где чувствуешь — иди по чувствам, где можешь разобраться — разберись. Можно пользоваться любой частью, когда владеешь обеими.
— Откуда идут чувства?
— По-разному. Иногда от головы, иногда от сердца.
— Если у вас все идет от сердца — вам кайф. Тогда зачем вам выслушивать все это?
— Затем, что когда как.
— Ну а как отличить одно от другого? Я совсем не исключаю того, о чем говорит Лена, но хочу понять, понимаете ли вы это?
— Оно распознается. Когда оно идет от сердца, нет сомнений, ты просто это делаешь, а когда это идет из головы, то возникает две чаши весов: право — лево, правильно — неправильно.
— Если от сердца, человек будет действовать вне дуального ума. Но мы сейчас находимся на том этапе развития человеческой цивилизации, когда главенствует дуальный ум, а не целостное сердце. Вы не сможете не участвовать в умственной деятельности. Поэтому я и спрашиваю: как вы знаете, что идет у вас из целостного сердца, а что из дуального ума? Как мы видим, ум не показывает этого. И почему вы считаете, что ум не вмешается и не скажет, что ваше интуитивное знание — это ошибка? Разве у вас так не бывало?
— Ум потом может вмешаться. Первичный импульс — он сердечный, он чувствуется. И потом уже разбираешься с умом, а дело-то в импульсе.
— Так что же вам мешает жить всегда из сердечного импульса?
— Так не всегда получается, потому что иногда ум успевает раньше вмешаться.
— Это все равно, что выйти на беговую дорожку в пять километров на Олимпийских играх, пробежать пять метров, остановиться, взять костыль и ковылять с ним. Потом, отбросив костыль, пробежать три метра и опять схватить его. Так сколько вы ковыляете, а сколько бежите? И знаете ли вы, когда бежите, а когда ковыляете?
— Когда я бегу, то знаю, что бегу.
— Так отбрось костыли и беги, если ты знаешь, что такое бежать!
— Ум мешает.
— А что тогда мешает тебе не включать ум?
— Привычка.
— А как возникла эта привычка?
— Из ума.
— Вот мы и пришли к тому с чего начали. Значит, вы бегун, который может бежать, но все время хватает костыли и ковыляет на них. Разве не так?
— Так.
— Если разобраться с тем, что я чувствую, говорю и делаю, и привести все это к единству, то у нас появляется состояние радости от всего, что происходит. Тогда нет разделенности, нет несоответствия. Когда чувствую одно, а сделал другое, потом выясняется, что осталось чувство неудовлетворенности из-за того, что сделал не так, как чувствовал. Что чувствуете, то и говорите, то и делайте. Тогда вы будете получать опыт полного соответствия и внутренней гармонии. Но возьмите на себя ответственность за то, что этого вы хотели. Вы хотели прожить жизнь по чувствам — смотрите, что получится. У всех уже огромный опыт жизни по уму.
— А если я и чувствую по-разному? Я хочу и подойти к кому-то, чувствую, что меня туда тянет, и одновременно чувствую страх: мне страшно, и я не пойду туда.
— Смотрите, чувства находятся под игом дуального ума, и мы разбираем, как это происходит. Поэтому, не разобравшись с дуальным умом, невозможно уповать только на чувства.
— Я буду получать опыт смелости. Я иду, но в это же время буду одновременно чувствовать страх, хотя буду идти. Буду себе разрешать.
— Лена сейчас говорит о чувстве, лишенном двойственности. Но это непонятно человеку, который имеет чувства, находящиеся под игом дуального ума.
— Фактически это все равно, что о мыслях говорить.
— В это надо внести различение, именно этим я и занимаюсь. То есть просто говорить о чувствах невозможно.
— Потому что чувства не опишешь.
— Чувства можно описывать, но при этом вы используете язык дуальных понятий.
— Но все равно в слова каждый человек вкладывает свои чувства, и все они разные.
— Я сейчас просто смотрю в глаза, и кто понял — тот понял.
— Ты, правда, говоришь о чем-то, что я не понимаю.
— Я стремлюсь донести до тех, кто понимает.
— Мне тоже хочется понять. Я понимаю, что твой уровень намного выше моего.
— Просто это совершенно другое, это не уровень ума.
— Уровень развития. Как ни назови.
— Это чувствование. Разрешение жить по чувствам.
— Я хочу сказать два слова по поводу следования импульсу из собственного наблюдения. Если на это посмотреть с точки зрения дуальной личности, поскольку ум только через нее может себя проявлять, то мы знаем, что если человеку удается последовать своему первому импульсу, который возник, то, как правило, ситуация развивается для него самым благоприятным образом. Как только успевает выскочить вторая половина, начинается свара и в итоге ничего хорошего не происходит. На деле получается, что следовать импульсу — это выразить ту половину, которая на эту ситуацию отреагировала. Тогда нет разъединения, тогда происходит адекватное реагирование. И это одна из центральных идей, ведущих к целостности. Это следование своему импульсу — насколько каждый человек может позволить себе это делать.
— Допустим, тебя ударили и у тебя первый импульс — ударить человека в ответ.
— Да, если у тебя он есть, то вырази его.
— Тогда ты сможешь его увидеть и принять.
— Но для меня это и будет первым импульсом, и я его даже не почувствую. Если человек привык бить, то даже не думает, у него нет другого импульса, и он следует привычному импульсу. Он проявляет свою агрессивность. И что — он проявляет что-то истинное?
— Ты когда-нибудь следовала за своим импульсом? У тебя был такой опыт? Или ты всегда подвергаешь свой первый импульс сомнению?
— Такое впечатление, что ты постоянно пытаешься понять все только умом. Ты третий день говоришь и говоришь. Ты можешь понимать умом, но ты и чувствуй. Перестань говорить и начни слушать. Ты не слушаешь, а только говоришь. Я думаю, многие согласятся, что говоришь в основном ты. Я понимаю, что Сан Саныч уделяет твоей проблеме много внимания и благодаря этому другие многое поняли, а ты? Ты закрой рот и слушай — слушай других. Такое впечатление, что у тебя слабо выражена слушающая часть. Говорящая часть у тебя выражена прекрасно, потому ты и борешься с теми, кто много говорит. Слушающая часть в тебе не проявлена.
— Здесь я решила себя проявлять так, потому что хочу разобраться во всем, быть максимально открытой.
— Ты везде пытаешься разобраться: здесь, дома, на работе…
— В других местах я молчу и от меня все в шоке, когда я начинаю проявляться. Но я ни здесь, ни там не чувствую себя в своей тарелке.
— Просто весь семинар можно потратить на твою активность — ты очень активна в говорящей роли и очень пассивна в слушающей роли. Я предлагаю тебе активно слушать и пассивно — говорить. Там, где очень хочется сказать, начни себя слушать, слушать свой импульс. А, может быть, тебе стоит дать возможность другому сказать, и он ответит тебе на твой вопрос. И твой ум в этот момент будет спокоен, и ты будешь чувствовать что-то другое, чувствовать другого. А ответ ты получишь обязательно, возможно даже — прослушивая чужие диалоги, а не свои.
— Я хотела, чтобы все было натурально, потому что, когда Сан Саныч спрашивает и все молчат, я начинаю говорить.
