11. Исцеление воспоминаний о сексуальном насилии


...

Сосредоточиться на реальной боли, требующей исцеления

Имея дело с пациентом, пережившим сексуальную травму, можно очень легко утерять правильное направление работы. Та часть проблемы, которая действительно связана с сексуальной сферой, разумеется, важна. Пациенту совершенно необходимо вспомнить конкретные обстоятельства пережитого и жуткие чувства, которые ему довелось испытать, и поделиться всем этим с терапевтом. Однако во многих случаях одного лишь освобождения от этой тяжести на сердце недостаточно для настоящего исцеления и устойчивых перемен в поведении. Как и в примере с Конни, проблема часто кроется в чем–то гораздо более глубоко спрятанном. Эта проблема требует более полного исцеления и может совершенно не относиться к непосредственно сексуальным воспоминаниям. Как терапевту, так и пациенту надо ясно осознавать сложнейшую взаимосвязь терзающих пациента проблем и быть уверенным, что в процессе исцеления все они были проработаны. Три приведенных ниже случая служат хорошей иллюстрацией этого факта.

• Ей никто не верил. Гвен пришла поговорить о самых разных проблемах. Одни из них были ее собственными, а другие касались ее отношений с мужем. Мы с ней обсуждали множество тем, в том числе говорили об искаженных представлениях о Боге и благодати. В конце концов, как она меня и предупреждала, в наших беседах стала появляться тема секса. У нее были некоторые проблемы во время близости с мужем. Перед ней внезапно возникла какая–то невидимая преграда из прошлого и стала препятствовать свободе сексуальных ощущений. Эта проблема была далеко не такой серьезной, как у некоторых других супругов, однако достаточно значительной, чтобы мешать их браку быть таким, каким они оба хотели его видеть.

Много боли было сконцентрировано вокруг чего–то, что произошло, когда Гвен было около одиннадцати–двенадцати лет от роду. Она тогда уехала с ночевкой к одной из своих лучших подружек. Часа в два ночи она проснулась, как от толчка. Старший брат подруги, подросток, залез к ней в кровать и стал ласкать ее. Гвен оттолкнула его и громко закричала. В доме зажегся весь свет, домочадцы проснулись. Конечно, парень тут же убежал к себе в комнату, натянул одеяло на голову и притворился глубоко спящим. Подружка и ее родители изо всех сил старались успокоить Гвен, но та впала почти в истерику, выкрикивая все, что с ней случилось. В конце концов позвонили родителям Гвен и сказали им, что девочке, должно быть, приснился кошмар, после которого она никак не может прийти в себя, что, наверное, будет лучше, если они приедут и заберут девочку домой прямо сейчас, не дожидаясь утра. Вскоре родители Гвен приехали за ней, и они отправились домой.

Подобные происшествия случаются очень часто, и, конечно же, могут сильно напугать чувствительную девочку такого возраста. В случае с Гвен все казалось просто, и было вполне очевидным, какие именно воспоминания нуждались в исцелении. Но, когда мы начали молиться об этом, выяснилось, в чем действительно была проблема. Что же было по–настоящему той раной, которая причиняла Гвен такую сильную боль? Больше, чем поступок брата подружки, ее потрясло и привело в смятение то, что никто ей не верил — даже ее собственные мама и папа. Они тоже посчитали, что случившееся привиделось Гвен в кошмаре. О, как их слова до сих пор жгли и терзали ее память: «Ну, дорогая, ведь у них такая замечательная семья, и он такой хороший мальчик, он не стал бы так делать. Тебе, должно быть, приснился ужасный сон. У всех нас они иногда бывают, и в них порой все так реально, что нам кажется, будто это случилось на самом деле».

Нет ничего унизительнее для ребенка, чем недоверие. Это одна из наиболее серьезных травм, которые ему случается перенести. В глазах ребенка это полнейшая несправедливость. Он отчаянно твердит правду, но люди, с которыми ему хочется быть во всем правдивым, говорят ему, что он лжет. Гвен чувствовала от этого такое унижение, такую ярость… С этого началась целая череда ее нездоровых реакций, особенно на мать. Гнев также толкал Гвен к крайнему перфекционизму. Все это потребовало внутреннего исцеления и последующей продолжительной работы (своего рода духовной химиотерапии) с растущей «раковой опухолью», состоящей из несправедливости, сексуальной травмы, ярости и гнева, а также крайнего перфекционизма. Слава Богу, что Его Дух способен исцелять и продолжать процесс исцеления. Недавно я получил такое письмо от Гвен:

«Уже десять лет прошло с тех пор, как я бывала у Вас на приеме. Как часто потом мне хотелось поделиться с Вами радостями и горестями, несчастьями и победами, которые мне с тех пор довелось пережить. В письме не рассказать всего того, что происходило в процессе перестройки моих взглядов и отношений. Сколько раз я хотела повернуть время вспять и никогда не начинать процесса исцеления, не приниматься за него. Но я всегда была задирой (может быть, Вы не помните), и положительная сторона моего перфекционизма побеждала! И как замечательно, что на протяжении этих лет Господь привлекал меня к служению другим людям, очень похожему на Ваше. Одни и те же человеческие проблемы мы видели повсюду, даже в других частях света.

На будущий год я надеюсь получить диплом консультанта со специализацией по геронтологии. Возможно, однажды Вы придете на прием ко мне (шутка!). Если Вы когда–нибудь окажетесь в наших краях — наш дом будет Вашим. Наш маленький Дэвид подрастает. Мы его так любим.

Ваша во Христе,
Гвен».

• Удушающая любовь. Ларри, двадцатилетний пастор, не просто был холостяком. Он снова и снова повторял мне, что вовсе не интересуется женщинами. Он жил неподалеку от пляжа, но говорил, что никогда не испытывал никакого сексуального влечения к девушкам. Зато его привлекали сильные, энергичные мужчины. Тем не менее он решительно подавлял в себе такие чувства, особенно с тех пор, как примерно в пятнадцатилетнем возрасте стал христианином. Он пробовал встречаться с молодыми девушками, и некоторые из них влюблялись в него. У них происходили обычные встречи с объятиями и поцелуями. Но Ларри при этом чувствовал себя так неуютно, что в конце концов прекращал их. Теперь он и вовсе перестал ходить на свидания — слишком боялся, что не сможет соответствовать требованиям женщины. Ко мне его привело происшествие в его пасторской деятельности. Одинокий мальчик–подросток, которого поддерживал Ларри, стал относиться к нему, как к отцу, и проводил у него много времени. Иногда он даже оставался в пасторском доме на ночь. Ларри был очень напуган возрастающей силой своих гомосексуальных чувств к молодым мальчикам и понял, что ему надо обратиться за помощью прежде, чем он совершит что–то, что нанесло бы непоправимый вред его служению.

Никто не может с уверенностью сказать, что является причиной гомосексуализма. Его считают приобретенной формой поведения, возникающей в результате взаимодействия сложного набора различных факторов. Тем не менее среди наиболее широко распространенных составляющих этого явления мы часто встречаем такой тип семьи, как у Ларри — чрезвычайно властная, доминирующая мать и пассивный или отстраненный отец. Отец Ларри явно благоволил своему активному и более сильному физически сыну, хотя тот был полной противоположностью отцу и совершенно не разделял его интеллектуальных и духовных интересов. Мать же чрезмерно стремилась оградить сына и была слишком сильно привязана к нему. Ларри смущенно рассказывал мне о ее удушающей любви к нему: она просила его, уже старшеклассника, садиться к ней на колени, забиралась по утрам к нему в кровать, садилась слишком близко к нему, когда он вел машину. Чтобы быть уверенной, что он поступит правильно, она не разрешала ему самостоятельно принимать решения. В нескольких случаях, когда он ошибался, она при всех кричала и ругалась на него, заявляя, что он «ранил ее чувства». Я не мог не отметить, как много раз Ларри с отвращением говорил: «Понимаете, это странно; она часто обращалась со мной так, как могла бы обращаться моя девушка, а не как должна была обращаться мать. Она постоянно твердила мне, какой я красивый и какие у меня замечательные глаза. И то, как она брала меня за руку, когда мы сидели в машине или прогуливались по улице, просто унижало меня».

Я не смог добиться того, чтобы Ларри понял, насколько сильно он разгневан на свою мать. Как же, ведь она столько для него сделала, а он слишком хороший христианин, чтобы испытывать такой гнев!

А затем произошло интересное событие. Ларри был приглашен на свадьбу к своему другу. Во время свадебной церемонии он испытал странные и ошеломившие его чувства. Вот как он описал мне это неделю спустя: «Когда молодые приносили свои обеты, я вдруг понял, что никогда не смогу жениться; я никогда не смогу сказать женщине таких слов, как в этих обетах». Я спросил его, почему, и Ларри дал мне просто замечательный ответ: «Потому что я никогда бы не смог жениться на другой женщине, в то время как моя мать смотрит на меня».

Я едва верил своим ушам. Потом я понял, что Ларри совершенно не отдавал себе отчета в своих словах. Очень мягко и нерешительно я попросил: «Ларри, я не совсем понял. Ты не мог бы повторить то, что ты сказал, еще раз?»

Он снова ответил: «Я никогда бы не смог жениться на другой женщине…» Я ждал. Но у него никак не получалось продолжить. Я решил использовать метод воспроизведения. Я сказал: «Ларри, я хочу, чтобы ты четко услышал то, что ты сказал. Не спеши и повтори точно те же самые слова еще раз». Он стал повторять медленно, слово за словом: «Я… никогда бы… не смог… жениться… на другой…» — и он снова остановился, не закончив фразы. Последовала долгая пауза, во время которой молчание было оглушающим! Потом Ларри начал краснеть. Он стал похож на прозрачный стакан, который наполняют томатным соком. Яркая краска, начиная со щек, медленно заливала его лицо и лоб. Ярость настолько переполняла Ларри, что он, казалось, вот–вот взорвется прямо на месте. Мы еще какое–то время просто сидели в молчании, потому что он не мог больше ничего произнести. Потом договорились о следующей встрече несколько дней спустя. Я предложил ему одно простое задание: «Ларри, просто дай себе почувствовать свой гнев на мать, и, когда к тебе будут приходить мысли, записывай их».

Когда Ларри вернулся, он рассказал, что три дня были целиком наполнены гневом. Насколько он мог вспомнить, вся картина стала для него яснее. Всю жизнь его мать использовала близость, любовь, покровительство и привязанность, чтобы полностью владеть им и получать все, что ей хотелось. Хотя Ларри был крайне разгневан, он был в то же время настолько взволнован своими открытиями, что не смог удержаться, чтобы тут же не рассказать о них как можно быстрее. «Я просто не могу объяснить, что со мной происходит. Но теперь я могу простить свою мать и отпустить ее. Я могу стать мужниной и больше не чувствовать себя виноватым из–за этого. Я могу жить свободной жизнью. Впервые я могу представить себя женатым — и даже помыслить об интимной близости с женой!»

Потом он рассказал мне, что ходил в ресторан и встретил там девушку, с которой был знаком, но никогда прежде не замечал ее. Его лицо оживилось. «Я говорил с ней и радовался. Она меня привлекала. У нее было прекрасное лицо, а когда я разглядел ее фигуру, то почувствовал настоящее возбуждение. Прежде я боялся, что женщины будут манипулировать и управлять мной, и они мне не нравились. Теперь я чувствую в себе свободу восхищаться ими и радоваться им».

Тут уже я взволновался: «Ларри, как ты думаешь, ты мог бы назначить ей свидание?»

Но Ларри опередил меня. Он засмеялся: «Доктор, да я уже назначил. Мы встречаемся завтра вечером!»

Потом наступило время молитвы, которой были омыты раны и сметена ненависть. Затем последовал этап перестройки отношений и установок, однако происшедшие в Ларри перемены были так разительны, что вся остальная работа шла очень легко. Меньше чем через два года он познакомился с замечательной женщиной–христианкой и женился на ней. Они вместе служат Господу, занимаясь очень нужной работой. Ларри иногда пишет мне и в каждом своем письме снова и снова говорит, что он полностью исцелился и что он счастлив в своей супружеской жизни.

Я бы хотел, чтобы вся моя работа с людьми, борющимися со своими гомосексуальными наклонностями, была бы столь же эффективной и простой. Но, конечно же, дело обстоит совсем не так. Некоторые из этих случаев — самые трудные из всего, с чем мне доводилось встречаться. Требовалось много часов терапевтической работы, исцеления и помощи христианских групп поддержки, прежде чем начинали происходить подлинные перемены.

Я рассказал об истории Ларри, чтобы еще раз подчеркнуть основную мысль этой главы: работая с сексуальными проблемами, удостоверьтесь, что вы действительно выявили настоящую причину этих проблем, требующую осмысления и исцеления. Сексуальные травмы очень часто тесно переплетены с ранами, имеющими другое происхождение. И устойчивого исцеления и перемен не может быть, пока воспоминания об этих событиях не будут выявлены и должным образом проработаны. Реальную проблему зачастую составляет связь и отношения между двумя людьми. Чтобы решить такую задачу, вам надо быть чувствительным к тому, что открывает Святой Дух.

• Предательство любви. Бренда подолгу консультировалась у меня по поводу множества глубоких травм, вызванных жизнью в родительской семье. К числу этих травм относились и побои жестокой матери Бренды, из–за которых Бренду однажды даже пришлось отправить в больницу, и попытки ее отца изнасиловать собственную дочь–первоклассницу. Завершив подготовительную работу, мы приступили к длительному этапу молитвы об исцелении этих и других причинявших острую боль воспоминаний. До тех пор Бреда довольно подробно описывала физические страдания, которые ей довелось пережить. Особенно болезненными для нее были сексуальные домогательства, ведь она была такой маленькой девочкой. Она рассказывала об этих переживаниях много раз — казалось, именно в этом и состоит суть проблемы. Но во время молитвы ее голос становился громче, и она сквозь рыдания почти выкрикивала: «Ох, мама и папа, как же вы могли так поступить со мной! Ведь я так любила вас и сейчас люблю». Физическая боль оказалась не самой сильной; больнее всего было то, что ее предали любимые люди. Во многих случаях ключевой проблемой сексуальных травм является именно предательство любви и доверия.

Венджи, молодая мама, обратилась за помощью по поводу различных проблем в ее интимных отношениях с мужем. Она была у психиатра (не христианина), который, выслушав ее историю, стал убеждать ее, что девочкой она была изнасилована. Венджи отрицала это. Психиатр объяснял ей, как разум может блокировать воспоминания, которые слишком больно выносить. Тем не менее Венджи не согласилась и пришла ко мне со словами: «Я должна услышать об этом от консультанта–христианина, прежде чем поверю в такое». Я уверил ее, что такое вполне возможно, и показал ей свои записи на эту тему. Мы с ней подробно изучили случай с подавленными воспоминаниями об убийстве, о котором рассказывалось в главе 3 этой книги. Выслушав ее историю, я согласился с выводами психиатра. На самом деле я пошел дальше, поскольку почувствовал, что Венджи не только не могла вспомнить, но и не стала бы вспоминать подробностей совершенного насилия.

Интересно то, что сохранилось в ее памяти. В двух случаях она смогла начать вспоминать что–то, но ее воспоминания останавливались на некоем рубеже. В этой истории участвовал ее престарелый дядя Артур, к которому она относилась с нежной любовью. Отверженная и почти совсем брошенная собственными родителями, она чувствовала, что дядюшка был единственным человеком, который действительно любил ее и заботился о ней. Они были хорошими друзьями, и Венджи вспоминала, как много замечательных вещей они делали вместе. Но на лазурном небе ее воспоминаний было два темных облака. В одном случае ей вспоминалась ее спальня на втором этаже, которую она могла описать во всех подробностях: обои на стенах, обстановку, своих кукол. И она вспомнила одну ночь, когда дядюшка Артур пришел к ней в спальню и… Сколько бы раз Венджи ни начинала говорить об этом, она приходила в ужасное волнение и возбуждение, но больше не могла ничего припомнить. Другой образ, живо всплывавший у нее в памяти: они вместе с дядей шли собирать ежевику, как часто это делали. Венджи подробно описывала место, деревья, дорогу домой с корзинками, полными ягод. Но потом ее лицо темнело, и, пытаясь продолжать, она снова и снова переживала такое же сильное потрясение, как и в первом случае. Она вспоминала, как бежала с полными корзинками… а затем снова возникал пробел.

Внимательно выслушав и осторожно расспросив ее, я сделал то, что редко делаю. Я рассказал Венджи, чем — я это чувствовал наверняка, — очевидно, завершился каждый из этих случаев. Я попросил ее пойти домой и постараться в течение нескольких часов буквально заставить себя вспомнить то, что отказывалась восстанавливать ее память. На следующий день она должна была вернуться ко мне и рассказать «оставшуюся часть» каждой истории. Венджи протестовала, но в конце концов согласилась. По ее словам, она поняла, что вот–вот утратит и свое здравомыслие, и свою семью, если это ее внутреннее смятение не разрешится.

На следующее утро она возвратилась взволнованная. Ей действительно пришлось напрячь свой разум, чтобы соединить вместе начало и конец каждой из ее историй, и это оказалось едва ли не больше, чем она могла вынести. Медленно, очень медленно она в подробностях рассказывала о сексуальных забавах с ней ее дяди Артура. Во время молитвы она буквально заново прожила эти ранившие ее происшествия. Это было очень болезненно. Но действительная проблема лежала еще глубже. Когда с помощью Господа Венджи вернулась в своих воспоминаниях в детство, она, всхлипывая от рыданий, произнесла голосом маленькой девочки: «Ах, дядя Артур, почему ты так со мной поступил? У меня не было никого, кроме тебя. Я тебя любила больше всех на свете. Я любила тебя и верила тебе. Как ты мог так поступить со мной, когда я тебе так доверяла?»

Подлинной травмой было предательство любви и доверия. После всех разочарований и того отвержения, что Венджи пришлось испытать от своих родителей, она наконец–то сумела кого–то полюбить и кому–то поверить. И этот человек тоже предал ее. Вот почему ее разум просто отказывался соединить эти истории. Она не хотела, чтобы ей пришлось так думать о том, кого она настолько сильно любила. Конечно, сексуальное насилие было для нее травмой. Но действительной проблемой для нее было простить это предательство и дать возможность Богу восстановить в ней доверие, а также перестать мстить дядюшке Артуру (и всем другим мужчинам) через отношения со своим мужем. Мы провели необычайно долгое время в совместной молитве, и Господь ответил на нее поразительно глубоким и прекрасным образом. Это стало очевидно, когда я получил такое письмо:

«Я хочу поблагодарить Вас за Ваше участие в моем исцелении. Для меня это было грандиозным завершением многих месяцев такой напряженной борьбы. Вы послужили орудием в руках Божиих, чтобы помочь мне обрести ту свободу, которую Он обещал. И я так рада теперь этой свободе. Я знаю, что мне еще многому надо научиться и Тони тоже, но, Господи, как это великолепно: быть способной дышать свежим воздухом после спертой, гниющей атмосферы тюрьмы, в которой я была. Свобода принесла моей душе такое наслаждение! Правда, Тони эта история ввергла почти в шоковое состояние, но, я думаю, он переживет это.

Психология bookap

Мне кажется, я еще не могу до конца оценить, что для него означает моя свобода. Наутро после нашей редкостно замечательной близости субботней ночью Тони на занятиях в своей воскресной школе стал свидетельствовать о себе. Меня там не было, но, как мне говорили, он много рассказывал о том, что произошло со мной (не о моем прошлом и т.д.), а потом расплакался перед всеми. Вы знаете, я никогда не видела, чтобы он плакал. Он пока не рассказывал мне об этом, но я уверена, что еще расскажет. Просто удивительно, как Бог меняет его жизнь через все это. Я славлю Господа за то, что Он делает в моей жизни и жизни Тони. И за то, что Он делает через Вашу жизнь.

Обнимаю Вас и молюсь за Вас.

С любовью во Христе,
Венджи».

Мы вместе с моими пациентами рассказали вам несколько историй, которые, я уверен, помогли вам понять главную мысль этой главы: при решении проблем, важной частью которых являются сексуальные травмы, надо всегда смотреть глубже того, что лежит на поверхности. У нас это получится, если мы будем в молитвенном настрое чувствительны к духу человека, который рассказывает нам о себе, и к Святому Духу, Который ведет нас ко всякой истине.

Психология bookap

В главе 5 я упоминал исследование доктора Джеймса Пеннебейкера о связи исповеди с состоянием телесного здоровья. Недавно были опубликованы самые последние данные этих экспериментов, имеющие непосредственное отношение к нашей теме. В статье, помещенной в «Легсингтон Геральд Лидер» (газете города Легсингтон в Кентукки) 19 января 1985 года, написано: «Пеннебейкер обнаружил, что воздействие подавленных чувств особенно поразительно у людей, которые перенесли травматические сексуальные переживания в возрасте до 17 лет. Им казалось, что их накажут, если они будут рассказывать о своих чувствах. И в результате этого, по словам Пеннебейкера, они больше склонны к всевозможным заболеваниям: простуде, гриппу, болям в спине, заболеваниям почек и даже раку».

Как же важно, что у нас теперь есть знания, навыки и духовные ресурсы, чтобы помогать жертвам сексуальных травм в обретении целостности тела, души и духа!