Раздел IV. Манипуляция сознанием в ходе разрушения советского строя.
Глава 21. Метафоры и стереотипы перестройки.
§ 8. Страх голода в манипуляции сознанием.
Наше народное сознание хранит память о тяжелых временах, мы знаем облик Голода. Когда в школе мы читаем Некрасова:
В мире есть царь, этот царь беспощаден,
Голод названье ему,
то это для нас — не пустой звук. Это трогает потаенные струны нашей души. На этих струнах полюбили играть и политики.
Когда ломали нашу "империю зла", большие усилия приложили идеологи, чтобы в нашем сознании сложилось убеждение, будто мы плохо питаемся. На деле-то как раз в СССР, при всей тупости его распределительной системы, полноценное и сбалансированное питание было обеспечено всему населению, всем социальным группам. У каждого ребенка на столе было масло и полная сахарница. Имея 6% населения Земли, СССР производил 16% (по другим данным 13) продовольствия, и против этого никакая ложь Шмелева силы не имеет. Да, улучшали рацион импортом, из 75 кг потребляемого на душу мяса импортировали 2 кг (зато экспортировали 10 кг рыбы). Это прекрасно известно специалистам, но их тогда попросили помолчать. А мы поверили пропаганде.
Молока и молочных продуктов в СССР в среднем потребляли 341 кг в год на человека (в США — 260), но при опросах 44% жителей СССР ответили, что потребляют молока недостаточно. И самый красноречивый случай — сахар. Его потребление составляло в СССР 47,2 кг в год на человека — свыше оптимальных медицинских норм (в США — 28 кг), но 52% опрошенных считали, что едят слишком мало сахара (а в Грузии недовольных было даже 67%). "Общественное мнение" никак не отражало реальности, а было создано идеологами через манипуляцию сознанием.
Тема голода активно использовалась политиками и перед выборами 1995 г. Тогда устроили мощную атаку на психику избирателей: если выберете не того, кого следует — будет дефицит и очереди за хлебом. Вскоре сельское хозяйство России было подорвано настолько, что производство пищи упало до критической черты. Половина продуктов питания ввозится сегодня из-за рубежа, страна утратила продовольственную безопасность. Теперь уже шантаж голодом приобрел реальные основания: захотите сменить политический курс, Запад вас накажет голодом, запретит поставки продуктов.
Итак, от проблемы пищи и голода нам никуда не уйти. Манипуляция здесь облегчена тем, что образ голода вызывает страх. Но страх — всегда плохой советчик. Если же взглянуть на дело трезво, то окажется, что голод как социальное явление возникает лишь в классовом обществе.
Существуют два типа обществ. Один тип строится в соответствии с метафорой семьи. Другое общество ("западное") строится по метафоре рынка, на котором все свободны и живут эквивалентным обменом. Это само по себе ни хорошо, ни плохо, не будем давать оценок и спорить об идеалах и вкусах. Сегодня сильная и энергичная часть наших сограждан стремится превратить общество-семью в общество-рынок. Какой стороной при этом обернется к нам Царь-голод?
Передо мной случайно сошлись на столе две книги. В одной сценарий фильма С. Говорухина "Россия, которую мы потеряли", в другой статья Льва Толстого "О голоде".
Сценарий С. Говорухина, вроде бы направленный на добивание СССР, на деле "работает" именно против России как цивилизации с сильными общинными чертами. Смотрите, какую Россию мы потеряли: "икра — 3 руб. 40 коп. фунт, водка — 13 руб. ведро. Слесарь получал 74 руб. в месяц, профессиональный рабочий — 344 руб. ". Мол, даже слесарь (это что-то вроде рабочего-любителя, непрофессионала?) мог в месяц пять ведер водки выпить и кило икры съесть. Для тонкого интеллигента — вещи деликатнее. Вот витрина Елисеевского магазина: "Жирные остендские устрицы, фигурно разложенные на слое снега, огромные красные омары и лангусты".
Какой же вывод делает сценарист из списка цен и доходов? Что Россия в целом была благополучным обществом, а втянувшиеся в революцию рабочие, которые на свою зарплату могли зажраться (мясо — 15 коп. фунт), просто взбесились с жиру.
Взвесим реальность более верными гирями. Мясо было по 15 коп., но 40% призывников впервые пробовали мясо в армии — почему бы это? Хлеб — по 3 коп. фунт. Почему же, как писал Л. Толстой, в России именно в те времена голод наступает не когда хлеб не уродился, а когда не уродилась лебеда? Вот, объехал Толстой четыре черноземных уезда Тульской губернии, обошел почти все дворы:
"Употребляемый почти всеми хлеб с лебедой, — с 1/3 и у некоторых с 1/2 лебеды, — хлеб черный, чернильной черноты, тяжелый и горький; хлеб этот едят все, — и дети, и беременные, и кормящие женщины, и больные... Чем дальше в глубь Богородицкого уезда и ближе к Ефремовскому, тем положение хуже и хуже... Хлеб почти у всех с лебедой. Лебеда здесь невызревшая, зеленая. Того белого ядрышка, которое обыкновенно бывает в ней, нет совсем, и потому она несъедобна. Хлеб с лебедой нельзя есть один. Если наесться натощак одного хлеба, то вырвет. От кваса же, сделанного на муке с лебедой, люди шалеют. Здесь бедные дворы доедали уже последнее в сентябре. Но и это не худшие деревни. Вот большая деревня Ефремовского уезда. Из 70-ти дворов есть 10, которые кормятся еще своим".
Каков же главный вывод Толстого? В том, что причина — неправильное устройство жизни. "Всегда и в урожайные годы бабы ходили и ходят по лесам украдкой, под угрозами побоев или острога, таскать топливо, чтобы согреть своих холодных детей, и собирали и собирают от бедняков кусочки, чтобы прокормить своих заброшенных, умирающих без пищи детей. Всегда это было! И причиной этого не один нынешний неурожайный год, только нынешний год все это ярче выступает перед нами, как старая картина, покрытая лаком. Мы среди этого живем!".
Вот именно отсюда жирные остендские устрицы, и в этом — червоточина той больной России, о которой мечтает С. Говорухин. И Толстой, как зеркало русской революции, так прямо и сказал: "Народ голоден оттого, что мы слишком сыты". К этому привел Россию первый большой глоток западного капитализма. То же самое мы видим и в других цивилизациях. Индия до англичан не ведала голода. Ацтеки в XV веке питались лучше, чем средний мексиканец сегодня. Хозяйство, которое ведется для потребления, а не для извлечения дохода, в принципе голода не допускает.
Толстой же и объясняет, почему русским нельзя жить, высасывая соки из большинства народа: "Нам, русским, это должно быть особенно понятно. Могут не видеть этого промышленные, торговые народы, кормящиеся колониями, как англичане. Благосостояние богатых классов таких народов не находится в прямой зависимости от положения их рабочих. Но наша связь с народом так непосредственна, так очевидно то, что наше богатство обусловливается его бедностью, или его бедность нашим богатством, что нам нельзя не видеть, отчего он беден и голоден".
Можем сделать первый вывод. В обществах, основанных по принципу семьи, каждый имеет право на пищу. Само собой, эта семья может быть и тиранической, и тоталитарной, живущей по принципу "один за всех, все за одного" (это и есть чистая формула тоталитаризма). Мы сейчас говорим только о голоде.
В самом чистом виде это отражено в первобытных обществах. В 1966 г. в США вышел большой труд антрополога Сервиса "Охотники" — об изучении оставшихся на Земле "примитивных", живущих общинами племен и народов. Особое место в нем занимает тема пищи и голода. Как-то ученый получил от эскимоса кусок мяса и поблагодарил его. Охотник огорчился, а старик-эскимос объяснил: "Нельзя благодарить за мясо. Каждый имеет право получить кусок". Сервис пишет, что в общинах нельзя и даже неприлично благодарить за пищу — этим ты как бы допускаешь саму возможность не поделиться куском, что нелепо и противно. Этнографы подчеркивают, что в общине право на пищу — это абсолютное (естественное) право. Поэтому голод в ней возможен лишь как следствие природной или политической катастрофы — засуха, война, "великие переломы".
Но не только в "примитивных" общинах, но и в обществах, не пошедших по пути "рынка", голод был исключен как социальное явление. Смешно думать, что "уравниловка" — порождение последних 75 лет или даже Российской империи. Напротив, эта империя потому и собралась в Евразии, что здесь сформировались народы со сходным мироощущением. Вспомним итальянского купца Марко Поло, который почти всю жизнь прожил и пропутешествовал в созданной при Чингис-хане империи (в том числе и в России). Что же поразило его, "европейца-рыночника"? Почитаем сегодня эти свидетельства середины XIII века:
"Когда великий государь знает, что хлеба много и он дешев, то приказывает накупить его многое множество и ссыпать в большую житницу; чтобы хлеб не испортился года три-четыре, приказывает его хорошенько беречь. Собирает он всякий хлеб: и пшеницу, и ячмень, и просо, и рис, и черное просо, и всякий другой хлеб; все это собирает во множестве. Случится недостача хлеба, и поднимется он в цене, тогда великий государь выпускает свой хлеб вот так: если мера пшеницы продается за бизант, за ту же цену он дает четыре. Хлеба выпускает столько, что всем хватает, всякому он дается и у всякого его вдоволь. Так-то великий государь заботится, чтобы народ его дорого за хлеб не платил; и делается это всюду, где он царствует".
Когда мы читали Марко Поло в детстве, на такие главы не обращали внимание — этот образ действий государства казался нам естественным. Ну подумайте сами, что, если бы Сталин в годы войны вместо карточной системы устроил бы, как сегодня, либерализацию цен?
Что же произошло при возникновении общества-рынка ("Запада"). Самое главное, что человек перестал быть членом общины, а стал индивидуумом. Одновременно он — товар на рынке и имеет цену, в зависимости от спроса и предложения. Это значит, что человек сам по себе не имеет права на жизнь, это право ему дает или не дает рынок. Было бы труднее манипулировать нашим сознанием, если бы все прочитали роман Кнута Гамсуна "Голод". В зажиточном Осло в начале ХХ века молодой писатель был одной ногой в могиле от голода — уже и волосы выпали. Ему не только никто не подумал помочь — он сам не мог заставить себя украсть булку или пирожок, хотя это было не трудно. Святость частной собственности и отсутствие права на жизнь были вбиты ему в подсознание так же, как святость его личных прав гражданина.
Философскую подкладку под отрицанием равенства и права на хлеб дал социал-дарвинизм — учение, переносящее биологический принцип борьбы за существование в общество людей. Г. Спенсер писал: "Бедность бездарных, несчастья, обрушивающиеся на неблагоразумных, голод, изнуряющий бездельников, и то, что сильные оттесняют слабых, оставляя многих "на мели и в нищете" — все это воля мудрого и всеблагого провидения". Слышите, доценты с кандидатами, в чем причина вашей нынешней бедности? А думали, небось, что "рынок востребует ваш талант" и накажет нерадивого сантехника?
Установление рыночной экономики впервые в истории породило государство, которое сознательно сделало голод средством политического господства. Когда в Англии готовились новые Законы о бедных, философ и политик лорд Таунсенд писал: "Голод приручит самого свирепого зверя, обучит самых порочных людей хорошим манерам и послушанию. Вообще, только голод может уязвить бедных так, чтобы заставить их работать. Законы установили, что надо заставлять их работать. Но закон, устанавливаемый силой, вызывает беспорядки и насилие. В то время как сила порождает злую волю и никогда не побуждает к хорошему или приемлемому услужению, голод — это не только средство мирного, неслышного и непрерывного давления, но также и самый естественный побудитель к труду и старательности. Раба следует заставлять работать силой, но свободного человека надо предоставлять его собственному решению".
Сегодня, через двести лет после Мальтуса, ничего не изменилось, на тех же принципах строится Новый мировой порядок. Недавно даже вышла подготовленная экспертами ООН научная монография — "Политэкономия голода". В ней холодным языком сформулированы законы, о которых наш восторженный рыночник предпочитает не вспоминать. Но пусть вслушается хотя бы тот, кто чувствует свою ответственность за пропитание собственных детей: "Способность человека иметь в своем распоряжении продовольствие зависит от отношений в обществе... Голод может быть вызван не отсутствием продовольствия, а отсутствием дохода и покупательной способности, поскольку в рыночной экономике лишь доход дает право на получение продовольствия... Вывоз продовольствия из пораженных голодом районов — "естественная" характеристика рынка, который признает экономические права, а не нужды. " Да мы это и на своей шкуре начинаем чувствовать.
Совсем недавно в Бангла Деш, "вошедшей в рынок", после наводнения умерло от голода около 200 тысяч человек. Между тем в стране имелись избыточные запасы пропитания. Просто владельцы держали продукты на складах, взвинчивая цены. Они целиком следовали логике рынка.
Да что Бангла Деш. Как обстоят дела в Бразилии, крупнейшем экспортере продовольствия? Ее ведь нам предлагают за недосягаемый идеал. 40% населения (60 млн. человек) получают всего 7% национального дохода. Постоянное недоедание и острая нехватка в пище белка и витаминов приводит к разрушению иммунной системы и тяжелым физиологическим нарушениям. Это похоже на СПИД, и люди умирают от малейшей инфекции. В резолюции конференции по проблемам питания сказано: "более 40% детей, которые рождаются в Бразилии, будут физически и умственно недоразвитыми к моменту достижения зрелого возраста".
Очень большая часть нашей интеллигенции, а за ней, не подумав, и все остальные, проклинала советскую уравниловку — кусок хлеба каждому. Было противно "равенство в бедности", когда по негласному закону в каждой столовой было особое блюдо. Манная каша на молоке со сливочным маслом по цене 10 коп (при реальной стоимости около 35 коп). Это было блюдо для тех, кто не дотянул до получки. Он его получал не как благотворительность и не должен был никого благодарить. И это — старый русский порядок. Гиляровский подробно описывает, как на московских рынках раз в день варили обрезки мяса и требуху и продавали по полкопейки миску — сколько съешь. Не нужна нам была занудливая Армия спасения с ее бесплатным супом для отверженных.
Сегодня мы отдали все бразды правления в России энтузиастам Запада и смотрим, что у них получается. Но смотреть мы обязаны в оба, слышать даже слабые стоны. Каждый должен знать информацию из доклада правительства: в России сложилась устойчивая группа людей в количестве 9-11 миллионов человек, которая имеет уровень питания ниже физиологического минимума. Это значит, что все время 9-11 миллионов наших сограждан постепенно умирают от недоедания. Умрут одни, на этот уровень опускаются другие.
И не надо верить тем политикам, которые притворяются наивными: "Кто умирает с голоду? Покажите нам трупы!". Такой голод, от которого падают на улице, бывает лишь при катастрофах. Голодная смерть приходит к ослабленному человеку в виде гриппа, пневмонии, другой безобидной инфекции, которую легко перенесет человек с хорошим питанием.
