Часть 2. Теория и методология психоанализ
Глава 5. Ошибочные действия
Виртуозная работа бессознательного
Следует отметить, что при всем сходстве между описками, что было предметом анализа Фрейда, поскольку в начале XX века личные письма, деловые бумаги и тексты работ существовали в рукописном варианте, и опечатками, что может быть объектом исследования современников, пользующихся компьютером, существует определенная разница. Совершенная человеком описка имеет смысл, раскрытие которого предполагает, помимо всего прочего, знание психологических условий, в которых находился конкретный человек, допустивший соответствующий промах. В случае опечатки имеется неопределенность, поскольку трудно установить, кто конкретно допустил ошибку, так как таким человеком может оказаться автор текста, сотрудник, осуществлявший компьютерную верстку, или работник типографии, готовящий текст к печати. Это затрудняет и осложняет анализ опечатки. Однако сам принцип психоаналитического подхода к рассмотрению опечатки остается точно таким же, как и во времена Фрейда. Важно и необходимо выявить противодействующие психические тенденции с тем, чтобы раскрыть смысл данного ошибочного действия.
Вспоминаю одну опечатку, которую я обнаружил, когда несколько лет тому назад читал верстку написанного мною текста, который должен был войти в коллективный труд в качестве одного из его разделов. Речь шла о психоаналитической антропологии. Один из параграфов текста имел заголовок: «В. Райх: человек — оргазмное и природно-социальное существо». Вместо этого в гранках было напечатано: «В. Райх: человек — органическое и природно-социальное существо».
У меня не было сомнений относительно того, что я не повинен в подобной опечатке. Более того, я был уверен в правильности заголовка, поскольку речь шла о нетрадиционных идеях Райха, вызвавших в свое время дискуссии среди западных психоаналитиков, о которых практически ничего не писалось в отечественной научной литературе. Правда, возможность допущения ошибки с моей стороны не исключалась. Ведь в то время было не принято говорить во всеуслышание об оргазме и, следовательно, хотя термин «оргазм» был вынесен в заголовок, тем не менее на бессознательном уровне могли сработать защитные механизмы, в результате чего я машинально мог напечатать не то, что хотел. Поэтому пришлось обратиться к первоначальному тексту, чтобы удостовериться в правильности мною написанного. В тексте действительно стояло название: «В. Райх: человек — оргазмное и природно-социальное существо».
Можно допустить, что в верстке не было никакой опечатки. Так, прочитав заголовок, в котором фигурировало слово «оргазмное», редактор издательства счел неуместным и даже опасным для себя сохранение предложенного автором названия, поскольку у него могли быть неприятности по работе. Это была середина 80-х годов, когда идеологическая цензура еще давала знать о себе. Правда, редактор издательства мог бы переговорить с автором, чтобы попросить его об изменении заголовка. Такого разговора не было. Конечно, нарушая этические принципы сотрудничества, редактор издательства мог самолично внести изменения в текст. Но в таком случае это было бы не ошибочное, а, напротив, правильное действие с его стороны. Другое дело, что вряд ли бы вместо «оргазмное существо» появилось сочетание «органическое существо», так как, прочитав соответствующий текст, редактор не мог не видеть, что оргазмная концепция человека отражала суть психоаналитических взглядов Райха, и, надо полагать, он нашел бы какую-то другую замену слову «оргазмное», нежели «органическое». Кроме того, получив верстку от автора с соответствующим исправлением, а я, естественно, восстановил в своих правах первоначальное название, редактор или переговорил бы со мной, или вновь без моего ведома внес бы исправление в текст. Однако ни того, ни другого не произошло, и в опубликованном коллективном труде в оглавлении одной из частей соответствующего раздела было напечатано: «В. Райх: человек — оргазмное и при-родно-социальное существо». Поэтому вероятность того, что редактор издательства сознательно внес изменение, поставив вместо «оргазмное» «органическое», весьма незначительна. Допущение подобного возможно, если предположить например, что перед отправкой верстки в печать ее просматривал не прежний редактор, а кто-то другой.
Более вероятно то, что в издательстве действительно была допущена опечатка, смысл которой не столь трудно понять. Не так уж важно, кто именно повинен в опечатке — редактор издательства, машинистка, которая перепечатывала текст после редакторской правки, или наборщик верстки. Зрительно воспринятое человеком слово «оргазмное» могло вызвать у него такие ассоциации, которые напрямую соотносились с некой неудовлетворенностью в сексуальных отношениях и желанием найти себе такого партнера, с которым можно было бы достичь полной гармонии, органического слияния. У другого же человека могли появиться и такие ассоциации, в соответствии с которыми он как бы вновь пережил ранее испытанное удивительное состояние органического слияния с любимым и у него возникло желание побыстрее покончить с рутинной работой и возвратиться к радостям жизни. В первом случае могло иметь место явное столкновение между двумя различными тенденциями — неудовлетворенностью в интимной сфере и фантазиями о том, как и с кем можно было бы достичь состояния блаженства. Во втором — столкновение между ожидаемым наслаждением и необходимостью в данный момент выполнять рутинную работу. При всех различиях в мотивации в обоих случаях ассоциации в связи с прочитанным словом «оргазмное» вызвали к жизни бессознательные желания. Невозможность их реализации в настоящем претерпела определенную метаморфозу (через фантазию о будущем или отсроченность этого будущего), в результате которой появилась замена в форме слова «органическое».
Нечто похожее, но имеющее противоположное превращение и относящееся не к опечатке, а к оговорке, мне довелось наблюдать в одной из студенческих аудиторий. Однажды я читал лекцию для студентов педагогического колледжа. За исключением трех-четырех молодых людей, аудитория состояла из девушек в возрасте 17–18 лет. Большинство из них внимательно слушали лекцию, конспектировали. И только в задних рядах, как студенты выражаются, «на Камчатке», время от времени раздавался какой-то шум. Двум девушкам было явно неинтересно. В руках одной из них была книга, и, судя по всему, студентки обменивались между собой мнениями по поводу прочитанного. Когда их обсуждение стало слишком бурным, мешающим другим студентам, для разрядки обстановки я прервал свою речь и попросил тех девушек поделиться с нами тем, что вызвало у них такой интерес. Попросил их вслух зачитать те умные мысли из книги, которые их так заинтриговали, что они даже позабыли о лекции. В аудитории воцарилось молчание и почувствовалась напряженность. Но державшая в руках книгу студентка без малейшего смущения и робости прочитала одну выдержку, моментально вызвавшую взрыв хохота в аудитории. Как оказалось, в книге шла речь о девушке, наслаждающейся музыкой. Дословно там было написано: «Слушая органную музыку, ее душа воспаряла к небесам». Студентка же громко и неожиданно для самой себя вслух прочитала следующее: «Слушая оргазмную музыку, ее душа воспаряла к небесам».
Студенты посмеялись над очиткой сокурсницы. В аудитории произошла разрядка напряженности, я мог спокойно продолжать свою лекцию, а студенты — слушать и записывать ее. Как для студентов, так и для меня стоящий за очиткой смысл был вполне очевиден и ясен. Мысли девушки, совершившей ошибочное действие, были далеки от того, о чем говорилось на лекции. Вынужденная присутствовать на лекции в силу строгой дисциплины, насаждаемой директором и преподавателями педагогического колледжа, девушка была захвачена событиями, разворачивающимися на страницах книги. Переживания героев книги нашли отклик в ее сердце, пробудили соответствующие желания, и, скорее всего, сидя в аудитории, она мысленно предавалась тем удовольствиям, о которых, несомненно, имела представление и которые, возможно, ей удалось испытать в реальной жизни или хотя бы в воображении. Так что не было ничего удивительного в том, что вместо органной музыки в ее душе звучала оргазмная музыка. Ее реальное проявление на лекции не могло быть не чем иным, как очиткой, вызвавшей столь бурную реакцию среди студентов.
Приведу несколько примеров опечаток, взятых из близких к теме данного учебника источников.
Так, в одном из первых переизданий работ Фрейда (в 20-е годы в нашей стране были переведены на русский язык и опубликованы основные его произведения, но после запрещения психоанализа в 30-е годы деятельность по изданию книг Фрейда возобновилась только в конце 80-х годов) вместо названия «Психопатология обыденной жизни» в оглавлении стояло «Психология обыденной жизни». Видимо, сказался тот внешний запрет на психоанализ, который существовал ранее и который сохранил свою силу в виде внутреннего запрета, не допускавшего мысли о какой-либо психопатологии повседневной жизни. Психология — это понятно и приемлемо. Она вызывает у человека почтение и позитивные эмоции. Психопатология ассоциируется с психиатрией, которая (после вскрытия в прессе всех злоупотреблений ею в предшествующие периоды развития общества) вызывает у многих людей страх и негативные чувства. Отсюда — неприемлемость психиатрии как зловещего института репрессии со стороны государства и по-человечески понятное стремление человека не иметь ничего общего с психопатологией как таковой. Психопатология заменяется психологией, и таким образом снижается чувство внутреннего неудовлетворения, вызванного к жизни ассоциациями с психиатрией.
В последующих переизданиях работ Фрейда также допускались опечатки, которые не могут быть отнесены к простым случайностям. Речь не идет об опечатках в текстах, поскольку это стало широкомасштабным явлением. Если раньше в государственных издательствах осуществлялась тщательная проверка и сверка материалов, то сегодня коммерческие издательства прежде всего заинтересованы в прибыли и экономят буквально на всем, включая корректорскую деятельность. Поэтому нет ничего удивительного в том, что опечатки встречаются порой, что называется, сплошь и рядом. Речь идет о смысловых опечатках, имеющих место в названии работ. В частности, в одном сборнике, опубликованном в 1998 году и содержащем психоаналитические произведения различных авторов, вместо названия работы Фрейда «Три очерка по теории сексуальности» напечатано: «Три очерка по теории интеллектуальности».
Подобная опечатка не требует особого разбора. Являясь неотъемлемой жизнью человека, сексуальность всегда вызывала и до сих пор вызывает противоречивые чувства у многих людей. Одни подавляют в себе сексуальные влечения, вытесняя их из сознания и загоняя в глубины бессознательного. Другие делают из сексуальности культ, посвящая всю свою жизнь удовлетворению сексуальных желаний. Третьи пытаются лавировать между Сциллой сексуальности и Харибдой асексуальности. Но какой бы стратегии ни придерживался человек, тем не менее сексуальность как таковая вовлекает его в водоворот всевозможных страданий и переживаний, наслаждений и разочарований, проявлений любви и ненависти. При этом нередко переживания человека возникают в результате столкновений между сексуальностью и интеллектуальностью. Если учесть, что работа Фрейда «Три очерка по теории сексуальности» до сих пор вызывает у ряда людей неприятие и отвержение, поскольку в ней не только рассматривается детская сексуальность, но и делаются выводы типа того, что все мы когда-то были полиморфно-извращенными детьми, то вполне можно понять, почему вместо сексуальности оказывается напечатанным слово «интеллектуальность».
Смысловая интерпретация опечаток того, что связано с сексуальностью, не вызывает больших трудностей. Другое дело опечатки, не соотносящиеся с сексуальной деятельностью человека. Выявление их смысла оказывается делом далеко не простым, требует иногда длительного и скрупулезного анализа, а подчас даже оборачивается неудачей. И действительно, многие опечатки имеют сложную и отдаленную от рассматриваемой ситуации мотивировку, запутанное соотношение между характером ошибочного действия и свойствами переживания, выраженного в нем.
Сложность выявления смысла разнообразных ошибочных действий, включая опечатки, заключается в том, что в их основе лежит, как правило, мотивировка, ьнепосредственно относящаяся или опосредованно связанная с желаниями и чувствами, носящими на себе налет антисоциальности и аморальности. Можно было бы сказать, что ошибочные действия являются своего рода компромиссами между нравственными устоями и безнравственными желаниями человека, между его социальным поведением в обществе и асоциальными импульсами, которым он подвержен. Себялюбие, зависть, эгоизм, подозрительность, враждебность — вот далеко не полный перечень человеческих качеств, которые могут обусловливать возникновение ошибочных действий.
Приведу пример опечатки, смысл которой далеко не очевиден и мотивировка которой сразу не бросается в глаза.
Несколько лет тому назад член редколлегии одного из журналов обратился ко мне с просьбой написать рецензию на только что вышедшую из печати книгу, с автором которой я не был знаком. В тот момент у меня не было свободного времени, но я не мог отказать в просьбе человеку, которого хорошо знал. Не мог отказать ему в просьбе не потому, что он работал в солидном журнале, а в силу того, что между нами давно сложились такие отношения, которые основывались на взаимном уважении. Я согласился написать рецензию на том условии, что вначале прочитаю переданную мне книгу, а затем сообщу о своем окончательном решении. Книга оказалась вполне достойной, и, более того, я с удовольствием прочел ее, поскольку многие затронутые в ней темы когда-то настолько интересовали меня, что я даже подумывал о написании соответствующей работы. В книге обнаружились некоторые погрешности, но мое внимание особенно привлекла одна опечатка. На последней странице автор подводил итоги своего исследования и высказывал мысль о том, что читатель сам может решить, насколько автор справился с поставленной перед собой задачей. Дословно это звучало таким образом: автор завершил свою работу, а уж что из этого получилось — «судить читателю». Однако в публикации была пропущена одна буква, в результате чего получилось: «но об этом удить читателю».
На первый взгляд пропуск начальной буквы в слове «судить» может быть воспринят в качестве случайности. Мало ли что бывает. Тем более что всегда можно сослаться на упущение со стороны издателей. Действительно, ведь автор книги вполне определенно хотел сказать: пусть читатель судит о том, что им написано. И здесь нет никаких двусмысленностей. Но вот где-то на стадии издания книги, причем вовсе не по вине ее автора, произошел сбой, в результате чего выпала несчастная буква «с».
Но ведь любой автор книги, тем более первой, как правило, тщательно читает верстку перед выходом работы в свет, так как обычно бывает много опечаток и приходится вносить необходимые поправки и исправления. Разумеется, при всей предельной концентрации внимания на верстке практически никто не в состоянии обнаружить буквально все опечатки. Поэтому, по крайней мере в серьезных издательствах, верстку читают несколько человек — от автора до литературного, технического и главного редакторов. С позиций психоанализа, один из важных вопросов заключается не в том, что автор не заметил ту или иную опечатку. Более существенно другое. Почему он не заметил именно эту опечатку, а не какую-либо другую?
Ведь ускользнувшая от его внимания опечатка имеет глубокий смысл. Когда автор книги пишет о том, что любой читатель может судить о ее достоинствах и недостатках, то это не более чем соблюдение правил приличия, в соответствии с которыми выражается полное доверие читателю. Однако в подавляющем своем большинстве авторы научных работ понимают, что они в той или иной степени удовлетворили свой исследовательский интерес и что книга писалась вовсе не для того, чтобы читатели имели право судить о ней. Вероятно, каждый автор в душе считает, что квалифицированно судить о написанном может только он сам. Разумеется, он может переживать, если книга не встретит одобрения или не дай бог будет подвергнута резкой критике. Причем в случае критического отношения к ней он будет прибегать к различного рода самооправданиям, утешая себя тем, что никто, кроме него, потратившего столько энергии и сил, не способен понять и по достоинству оценить его труд. Так что обращение к читателю по поводу того, что ему судить о книге, – это, в принципе, безобидная уловка, чаще всего прикрывающая его честолюбие.
Но вот столкновение между собой стремления к соблюдению правил приличия и честолюбия, за которым может скрываться равнодушное, а порой и пренебрежительное отношение к читателю, способно привести к безобидной опечатке. В данном случае утрата буквы «с» обернулась не просто опечаткой, но и привнесла в текст дополнительный, я бы сказал, вторичный смысл. Дело в том, что в рамках книги были сделаны такие отступления, которые свидетельствовали о желании автора более активно включиться в социально-политические процессы, набиравшие силу в России. Это был тот период, когда многие ученые стали врываться в большую политику и занимать ключевые посты в государстве.
Естественно, что в рамках исследуемой проблематики автор книги о многом умолчал. Но из ее текста можно было кое-что выудить. И в этом плане смысл новообразованного с утратой буквы «с» слова «удить» становился вполне понятным. Читатель мог и вправе был выудить между написанных в книге строк то, что ее автор в силу известных причин не изложил открытым текстом. Возможно, что где-то в тайниках своей души автор книги именно на это и рассчитывал. Рассчитывал на то, что заинтересованный, умный читатель не столько будет «судить» о предложенной ему книге, сколько «удить» с целью добычи информационного улова, относящегося и к идеям автора, и к нему самому. В этом отношении можно сказать, что опечатка как ошибочное действие в данном конкретном случае оказалась на удивление правильным действием.
Разумеется, подобная интерпретация опечатки допустима в том случае, если автор книги действительно читал верстку и не внес соответствующего исправления. Но нельзя сбрасывать со счетов и то, что по не зависящим от него обстоятельствам он не имел возможности ознакомиться с версткой. Для полной и более адекватной интерпретации данного случая необходима дополнительная информация о самом авторе и об истории написания его рукописи и доведения ее до публикации. Приведенный выше пример опечатки и ее разбор служат единственной цели — показать возможности рассмотрения ошибочных действий с точки зрения психоаналитического подхода, способствующего выявлению бессознательных чувств, влечений, импульсов.
В этом отношении примечательно то, что разбор данной опечатки пробудил у меня самого такие чувства, которые привели к ошибочному действию. Так, однажды во время обсуждения со студентами ошибочных действий я взял в качестве одного из примеров приведенную выше опечатку. Но вместо того, чтобы обратить внимание студентов на фразу «но об этом (с)удить читателю», я оговорился и сказал: «Но об этом судить автору». На первый взгляд оговорка понятна. С одной стороны, я разъяснял студентам, что далеко не все авторы действительно ориентируются на читателей и большинство из них в душе не приемлют какой-либо суд извне. С другой стороны, я сам являюсь автором нескольких опубликованных работ и мое отождествление с «пишущей братией» может восприниматься студентами таким образом, что разъяснения по поводу заключительной фразы автора книги относятся и к моим работам. Отсюда моя оговорка, когда вместо слова «читателю» я произнес «автору». Подобное объяснение в принципе приемлемо, но оно является поверхностным.
На самом деле имелся более глубинный мотив, обусловивший мое ошибочное действие. Погрузившись в свое бессознательное, удалось вспомнить, что после прочтения переданной мне для рецензирования книги я испытал элементарное чувство зависти. Эта зависть как бы говорила во мне: «Ну вот, все суетишься, тратишь время на посторонние дела вместо того, чтобы сесть за стол и написать работу по той проблематике, которая некогда тебя интересовала. Посмотри, перед тобой лежит книга, автор которой нашел время для работы над ней. А ты что, не мог собраться с духом?» Помню также, что кто-то другой во мне оправдывался: «Ну совершенно нет свободного времени. Работа в академическом институте, лекции для студентов, приемы пациентов, трое детей, бытовые заботы — ну когда тут думать о написании книги!» И снова зависть: «Не оправдывайся, у других тоже не сладкая жизнь. Но они находят время для работы над книгой. Признайся, разве тебе не хотелось бы написать нечто подобное? Разве ты не испытываешь зависти к автору данной книги? И не отрицай этого! Не говори, мол, тебе безразлично, что кто-то опередил тебя! Ну да, по-хорошему завидуешь, я понимаю. И все же признайся, что червоточинка гложет тебя». Разумеется, дословно невозможно воспроизвести то, что бессознательное вытворяло со мной в те дни, когда я читал переданную мне на рецензию книгу. Но нечто подобное имело место. Потом чувство зависти оказалось вытесненным, загнанным в глубины психики. Но оно не прекратило своего существования и в подходящий момент вылезло наружу в форме безобидной оговорки.
Тридцать лет тому назад, когда у меня впервые появился интерес к работам Фрейда, я бы не придал значение подобной оговорке и, естественно, не смог бы выявить в себе это нехорошее, отнюдь не украшающее меня чувство элементарной зависти. Но сегодня, работая с пациентами подчас над точно такими же проблемами, я не только понимаю, что ничто человеческое мне не чуждо, но и подвергаю беспристрастному анализу свои собственные ошибочные действия. Во всяком случае опыт показывает, что нужно учиться языку бессознательного, чтобы слышать его, вести на равных диалог с ним и обращать внимание на свои собственные ошибочные действия. Чтобы не доводить себя до такого состояния, когда из-за непонимания того, что творится в душе, можешь оказаться игрушкой в руках необузданных бессознательных сил.
Остановлюсь на своей оговорке, вызвавшей у меня потребность в самоанализе. Как-то в одной студенческой аудитории я читал лекцию, в которой упоминал имена различных психологов, философов, врачей. По логике изложения материала мне надо было сослаться на французского врача Шарко. Однако, имея в виду именно его, я почему-то назвал имя швейцарского психолога Пиаже. Бывает так, что, совершив оговорку, не замечаешь ее, пока тебя кто-нибудь не поправит. В данном случае я не только заметил свою оговорку, но и постарался исправить ошибку. Правда, я понимал, что нахожусь в такой студенческой аудитории, которой имена Шарко и Пиаже почти ничего не говорят, и, следовательно, вряд ли кто-нибудь сможет заметить мою ошибку. Поэтому я не стал тут же поправляться, а решил это сделать позднее. В голове постоянно присутствовала мысль о том, что необходимо исправить положение. И вот наконец в соответствующем контексте я собираюсь назвать имя Шарко, и… к своему глубочайшему удивлению, опять совершаю ошибочное действие — вместо Шарко произношу имя Пиаже. Потом я совершил ту же самую оговорку третий раз.
Разумеется, в душе я испытывал огромнейшую досаду на самого себя. И хотя никто из студентов не заметил моей оговорки, лично мне было как-то не по себе. С одной стороны, вроде бы невольно ввел студентов в заблуждение, что вызвало огорчение. С другой — осознавая свое ошибочное действие и пытаясь правильно назвать имя французского врача, я тем не менее оказался не в состоянии что-либо изменить и это навеяло грустные размышления о возрасте. Но больше всего меня заинтересовал вопрос, почему за незначительный промежуток времени я три раза допустил одну и ту же оговорку.
Возвращаясь с лекции домой, я попытался понять, в чем тут дело, что может стоять за оговоркой и в чем ее смысл. Пришлось вспомнить события, предшествовавшие лекции. Я обратился ко всем своим предыдущим чувствам и желаниям и вспомнил все те переживания, которые могли быть у меня как накануне, так и в более ранние периоды жизни. Наконец мне удалось найти мотивы, предопределившие ошибочное действие.
Дело в том, что за несколько дней перед тем, как я должен был читать лекцию, у меня были определенные переживания, связанные с получением гранта, выделенного одним из научных фондов для реализации предложенного мною исследовательского проекта. С недавних пор российская наука стала получать незначительную финансовую поддержку от различных фондов. Ученый мог подать на объявленный фондом конкурс свою заявку с предложением какого-нибудь исследовательского проекта. Заявка обсуждалась экспертами, и если она признавалась перспективной, то ее автор получал соответствующий грант, позволяющий ему осуществлять реализацию своего исследовательского проекта.
Наряду с другими коллегами из академического института я получил известие о том, что моя заявка на проведение исследования одобрена в одном из фондов и мне выделен грант. Была указана также конкретная сумма. В психологическом отношении любопытно следующее. Если многие участники конкурса получают равный в денежном исчислении грант, пусть даже незначительный, но одинаковый, то все оказываются довольными. Мы привыкли к такому положению в жизни, когда уравниловка была одним из принципов нашего существования. Пусть мало, но зато всем поровну. В данном же конкретном случае один из моих коллег получил больший по выделенной сумме грант, чем все остальные, включая меня. Будучи интеллигентными людьми, никто не выразил вслух свое недовольство. Но можно предположить, что многие мои коллеги испытывали в душе обиду по поводу того, что кому-то выделили больше денег, чем им. Я не был исключением в этом отношении. Какое-то разъедающее душу чувство обиды было и у меня. Разумеется, я не подал виду и, подобно всем остальным, отнесся к такой несправедливости вроде бы равнодушно.
Как и мои коллеги, я догадывался, почему именно такой-то сотрудник получил больший грант, чем другие. В этом не было большого секрета. Во всяком случае, я знал, что в комиссию, решающую судьбу грантов, входил ученый, связанный особыми отношениями с этим сотрудником. Поэтому было понятно, почему именно данный сотрудник получил больший в денежном исчислении грант, чем другие.
Мои переживания по этому поводу не были продолжительными и интенсивными. Вскоре они оказались забытыми, и я совершенно не вспоминал ни о подобной несправедливости, ни о той обиде, которая ранее возникла у меня в душе. Но по истечении какого-то времени эта, в общем-то, вытесненная в бессознательное обида дала о себе знать в форме оговорки, когда вместо Шарко я назвал имя Пиаже.
Казалось бы, какая здесь связь между моим ошибочным действием и переживаниями, связанными с получением гранта? Самоанализ показал, что такая связь имеется.
Дело в том, что имя члена комиссии фонда, в котором шло распределение грантов и определение их конкретных сумм, по звучанию сходно с именем Пиаже. За день перед лекцией я составлял финансовую смету по гранту, который пересылали на академический институт частями. У меня не было никаких воспоминаний о былой обиде. Мне казалось, что я выше того, чтобы помнить о подобного рода вещах и тем более долгое время хранить какие-либо переживания по этому поводу.
Однако после самоанализа стало ясно, что вытесненная в бессознательное обида не исчезла. Она осела в глубинах психики, и, как только нашелся косвенный повод, эта обида выплеснулась на поверхность сознания в форме оговорки. Где-то на бессознательном уровне при стремлении произнести имя Шарко возникла ассоциация с именем члена комиссии фонда, в результате чего я непроизвольно произнес вместо Шарко Пиаже. Более того, даже осознав свою ошибку, я не смог ее избежать и при повторном стремлении сделать акцент на имени Шарко опять произнес вслух Пиаже.
Надо сказать, что, выявив истоки своего ошибочного действия и раскрыв смысл своей оговорки, впоследствии я не замечал за собой, чтобы вместо Шарко произносил Пиаже. Это вовсе не означает, что отныне и навсегда я был застрахован от подобного рода ошибочных действий. Чувства зависти, обиды, ревности, себялюбия и многие другие могут быть настолько сильными и глубокими у человека, что далеко не всегда они способны исчезнуть после того, как станут понятными и осознанными им. Впрочем, речь идет вовсе не о том, что подобные чувства непременно должны исчезнуть из жизни человека. Без них сама жизнь окажется обедненной, неполной, односторонней. Важно, чтобы, выявив эти чувства, сделав их осознанными для себя, человек научился с ними жить, видеть, как и где они могут проявляться и к каким последствиям могут приводить, если их оставить без внимания и дать им волю ввергать индивида в конфликты с самим собой.
Бывает и так, что проработка материала в связи с ошибочным действием способствует устранению подобного действия в дальнейшем. Однако логика бессознательного не столь прямолинейна, чтобы с выяснением истоков ошибочного действия человек раз и навсегда мог избавиться от различного рода сбоев в своем мышлении и поведении. Бессознательное способно принимать такие новые формы своего выражения, которые самым неожиданным образом могут вызывать к жизни имевшие некогда место переживания в связи с чувствами зависти, обиды, ревности и т. д. Мимикрия бессознательного поразительна, порой требуются значительные усилия для того, чтобы овладеть им и окончательно осознать то, что ранее было вытеснено.
Так, история с моей оговоркой, когда вместо Шарко я произнес Пиаже, имела своеобразное продолжение. Примерно полтора года спустя после выявления смысла оговорки при чтении очередной лекции я вновь совершил ошибочное действие. Как и в прошлый раз, я должен был назвать имя Шарко. Но при его произнесении я неожиданно для себя назвал другое имя — не Пиаже, как это имело место полтора года тому назад, а Жане. Правда, я заметил свою оговорку и тут же исправил свою ошибку. Но ошибочное действие было совершено. Глубокого анализа не потребовалось, поскольку истоки оговорки были ясны.
По прошествии года большинство из сотрудников академического института получили одобрение по своим отчетам за проделанную исследовательскую работу и почти все из них вновь получили грант. И опять один из сотрудников получил больший в денежном исчислении грант, чем другие. И опять это было связано со специфическими отношениями между данным грантодержателем и теми, кто распределял гранты в фонде. Вытесненное в бессознательное, проработанное и, казалось бы, уже недейственное чувство обиды в сходной ситуации, почти полностью воспроизводящей первоначальную ситуацию, вновь ожило и вылилось в безобидную оговорку. Бессознательное нашло лазейку и, не повторяя по форме свое действие, активизировалось, чтобы в новом одеянии дать о себе знать. Проработанный материал с именем Пиаже исключил возможность воспроизведения именно этого имени. Но бессознательное нашло ему замену, в результате чего вместо необходимого имени Шарко было произнесено в чем-то сходное по звучанию с Пиаже имя Жане.
Данное самонаблюдение только подтверждает мысль о том, что бессознательные желания, чувства и переживания оказываются столь действенными в психике человека, что подчас одного осознания их недостаточно для устранения причин, ведущих к ошибочному действию или заболеванию. При схожих обстоятельствах не исключена возможность активизации вытесненного бессознательного. Вот почему даже психоаналитику, прошедшему личный анализ и частично разобравшемуся со своим бессознательным, необходимо постоянно прибегать к самоанализу, а время от времени вновь обращаться к психоаналитической работе над самим собой. Это тем более важно и необходимо, поскольку в процессе работы с пациентами возникают явления переноса и контрпереноса, требующие своей проработки.
Вспоминаю довольно неприятный для меня эпизод. Я долгое время не возвращал моему коллеге одну книгу, которую он любезно предложил для ознакомления с ее содержанием. Это была работа, посвященная анализу того направления в психологии, которое выросло из классического психоанализа и со временем приобрело статус самостоятельного существования. Я давно интересовался этим направлением в психологии и, бегло пролистав новую для меня книгу, выразил свою заинтересованность в более подробном ее прочтении. Книга была дана мне на неопределенное время, но я ее быстро прочитал и, казалось бы, мог вернуть коллеге без какой-либо значительной по времени задержки. Несколько раз я пытался это сделать, но каждый раз что-то мешало осуществлению данного намерения. Сначала я засунул ее куда-то и не мог найти. Потом, после обнаружения ее на книжной полке, пытался созвониться с коллегой, но не дозвонился. Затем настроился отдать коллеге книгу, но не находил свободного времени для встречи с ним.
Самоанализ показал, что, в общем-то, мне не хотелось возвращать данную книгу. Она была напечатана небольшим тиражом, я не мог ее купить в магазине, но мне очень хотелось иметь ее под рукой. На уровне сознания я прекрасно понимал, что обязан вернуть книгу моему коллеге и непременно это сделаю. Бессознательно же я постоянно оттягивал необходимость расставания с этой книгой. В конце концов прошло несколько месяцев, и внутренний конфликт разрешился сам собой. Однако меня до сих пор угнетает мысль при воспоминании о том, что я не смог вовремя отдать книгу моему коллеге, которому пришлось самому позвонить мне и, сославшись на необходимость воспользоваться при подготовке к лекции его же собственной книгой, вежливо напомнить о моем долге. Помню, что во время его звонка я чувствовал себя очень неуютно, не находил себе места и испытывал глубочайшее чувство стыда.
Приведу несколько примеров, относящихся к различным ошибочным действиям, почерпнутых мною при работе со студентами.
На протяжении нескольких лет одна девушка каждый год совершала одно и то же ошибочное действие. У нее есть подруга, которая живет в другом городе. За несколько дней до дня рождения подруги девушка начинает проявлять беспокойство по поводу того, чтобы не забыть поздравить ее с этим приятным событием. Беспокойство обоснованное, поскольку она не успевает, как правило, написать ей письмо или вовремя послать поздравительную открытку. Приходится давать телеграмму или звонить сразу же после дня рождения подруги, чтобы как-то исправить положение. Девушка никак не может понять и объяснить себе, почему она каждый раз забывает вовремя поздравить свою подругу. Какой-то злой рок преследует ее, в результате чего она спохватывается только тогда, когда день рождения подруги уже прошел. И это повторяется из года в год.
В результате осуществленного анализа ошибочного действия выявилось следующее. Девушка познакомилась со своей будущей подругой в студенческие годы, несколько лет тому назад. Ей понравилась одна молодая преподавательница, с которой у нее установились хорошие отношения, переросшие затем в дружбу. Однажды, узнав о приближающемся дне рождения новой подруги, девушка решила сделать ей дорогой подарок. Она потратила на него половину своей стипендии и купила украшение, кажется, бусы. Накануне дня рождения девушка позвонила своей подруге и поздравила ее с наступающим днем рождения. При этом она рассчитывала, что ее новая подруга пригласит ее к себе и они вместе отпразднуют это событие. Но, к ее огорчению, подруга не пригласила девушку к себе домой. Возможно, у нее был молодой человек, с которым она хотела провести праздничный вечер. Или, быть может, она отмечала свой день рождения в кругу семьи. Кто знает, какими соображениями она руководствовалась, но факт оставался фактом.
Девушка прекрасно понимала, что обижаться не на что. Она была не настолько близким для молодой преподавательницы человеком, чтобы та непременно пригласила ее домой на день рождения. Она сама себе приводила разумные доводы, объясняющие и оправдывающие поведение новой подруги. Возникшие на бессознательном уровне чувства горечи и обиды тут же были вытеснены из сознания. Да они и не воспринимались в качестве таковых, так как девушка не чувствовала ни горечи, ни обиды. У нее была только какая-то внутренняя боль.
Этот эпизод никак не отразился на их дальнейшей дружбе, которая сохранилась на многие годы. Однако вытесненная из сознания обида не исчезла бесследно. Впоследствии она каждый раз давала о себе знать, как только приближался день рождения подруги. Бессознательное действовало таким образом, что в своих зримых формах былая обида не воспроизводилась ни в сознании девушки, ни в ее действиях, направленных на выражение каких-либо враждебных эмоций и чувств. Напротив, несмотря на то, что в силу жизненных обстоятельств подругам пришлось расстаться друг с другом, бывшая студентка по-прежнему питала самые дружеские чувства к преподавательнице. Но бессознательное нашло такой выход для разрешения былого конфликта с сознанием, в результате которого девушка постоянно совершала ошибочное действие — в последний момент забывала вовремя поздравлять свою подругу с днем рождения.
В результате анализа данного ошибочного действия, осуществленного после знакомства с психоаналитическими идеями Фрейда, девушка осознала истоки своего забывания. Она поняла смысл происходящего, уяснила для себя суть того, что ранее никак не могла объяснить. И это, по собственному признанию девушки, «просто потрясло ее». Впервые за много лет она по-новому взглянула на свою странную, как ей казалось, забывчивость.
Интересно было бы, конечно, узнать, удалось ли девушке с помощью осознания бессознательного устранить подобного рода забывание. Смогла ли она вовремя поздравить свою подругу с днем рождения на следующий год? К сожалению, я не располагаю подобной информацией, но можно предположить, что анализ данного ошибочного действия не прошел бесследно для девушки. Во всяком случае, чувствовалось, что в момент прозрения относительно истоков и причины своего забывания девушка испытала несомненное облегчение оттого, что наконец-то нашлось объяснение ее повторявшегося из года в год ошибочного действия.
Приведу еще один пример забывания, отличающийся от предыдущего ошибочного действия тем, что он относится к одноразовому, а не много раз повторяющемуся забыванию.
Семейная пара. Нормальные отношения. Часто часы досуга проводят дома вдвоем. Однажды муж, сидя в кресле, разгадывал кроссворд. Очередь дошла до знакомой ему фамилии выдающегося дирижера и музыканта современности. Он прекрасно знал эту фамилию, но, к огорчению для себя, никак не мог вспомнить ее. Тогда он обратился за помощью к жене и спросил у нее фамилию мужа Галины Вишневской. К удивлению жены, прекрасно знавшей эту фамилию, она тоже не смогла вспомнить ее. Прошло два дня, и только тогда она вспомнила — Ростропович. Удивленная женщина никак не могла понять, в чем дело, почему она не смогла ответить на вопрос мужа и сразу же не назвала фамилию дирижера и музыканта, которая у всех на слуху.
Анализ выявил картину, позволившую понять мотивы странного забывания. Два года тому назад до этого поразительного случая забывания молодая женщина прочитала книгу воспоминаний Вишневской. Во время чтения этой книги она отметила общие для них обеих черты характера. Она не обольщалась на свой собственный счет и отнюдь не сравнивала себя с Вишневской. Однако, обнаружив некоторые сходные черты характера, объяснила это тем, что обе они по гороскопу Скорпионы. На этом основании произошло, видимо, частичное отождествление себя с известной певицей.
Молодая женщина состояла несколько лет в гражданском браке. Наконец, молодой человек и она пришли к выводу о необходимости в официальном порядке узаконить их отношения. При этом встал вопрос о смене фамилии. Будущий муж хотел, чтобы она взяла его фамилию. Женщина была не против смены своей фамилии, но ей никак не хотелось брать фамилию мужа. Дело в том, что фамилия мужа была несколько необычной и не столь благозвучной, как хотелось бы. Сам муж страдал в детстве от своей фамилии, так как сверстники часто дразнили его. Но, несмотря на пережитые в детстве страдания, муж настойчиво убеждал жену в том, что она должна носить его фамилию. В глубине души женщины развернулась внутренняя борьба между нежеланием носить фамилию мужа и боязнью обидеть его. Через какое-то время внутренний конфликт разрешился, так как женщина приняла свое решение. Законная регистрация брака состоялась, а переживания по поводу смены фамилии забылись. Жизнь шла своим чередом.
Однако, как оказалось, переживания женщины по поводу смены фамилии не исчезли бесследно. Невинный вопрос, содержавщийся в кроссворде и озвученный ее мужем, вызвал у нее ассоциацию с неприятной для нее ранее ситуацией. На бессознательном уровне это вылилось в странное на первый взгляд забывание фамилии ни в чем не повинного Ростроповича. Но это забывание имело свое объяснение. Только благодаря анализу удалось выявить подлинную причину данного забывания и понять смысл ошибочного действия.
Еще один пример, связанный с ошибочным действием иного рода. Он относится не к опечаткам, оговоркам или забыванию, а к затериванию вещей, что является не менее распространенным в жизни человека, чем другие ошибочные действия.
Одна девушка столкнулась с непонятным случаем, когда в их доме пропала серебряная ложка. Время от времени в их доме останавливался дядя, муж сестры мамы этой девушки. Дядя жил в другом городе, занимал там высокое положение и иногда приезжал в Москву по делам. В один из таких приездов он по забывчивости оставил серебряную ложку, о которой вспомнил позднее, и просил найти ее, поскольку она была ему дорога как память о близком ему человеке. Такое происходило с дядей и раньше, но всегда случайно оставленная им вещь находилась. Однако на этот раз произошло непонятное — ложка пропала. Как ни старалась девушка ее найти, все поиски завершались неудачей. И только два года спустя при очередном приезде дяди в Москву ложка неожиданно для девушки нашлась.
Анализ этого ошибочного действия показал, что ни затеривание серебряной ложки, ни ее обнаружение не были случайными. При восстановлении событий прошлого выявилась непосредственная связь между затериванием вещи и неприятными переживаниями девушки, между обнаружением пропажи и особыми чувствами, которые девушка испытывала в тот момент. Оба события были связаны с изменением отношения девушки к ее дяде.
Между ними всегда существовали неплохие отношения. Однако в один из приездов дяди к ним домой мама девушки рассказала, что когда-то много лет тому назад, будучи молодым человеком, этот дядя ухаживал за ней. Причем он не только ухаживал, но и претендовал на нее. Девушка без восторга восприняла рассказ матери, после чего дядя стал ей неприятен. Серебряная ложка затерялась как раз после этого события. Положила ли сама девушка эту ложку куда-либо, или ее оставил где-то дядя — этого никто не знал. Правда, по просьбе матери и дяди девушка пыталась найти пропажу, но ее попытки не увенчались успехом.
Прошло два года. Девушка по-прежнему испытывала неприятные чувства по отношению к дяде. Когда он в очередной раз появился у них дома, то выглядел постаревшим, неуверенным в себе человеком. В глазах девушки ее дядя являл собой жалкое зрелище: старый, больной, лишившийся всех своих высоких постов и к тому же оказавшийся в силу политических и экономических потрясений материально необеспеченным беженцем. Видя перед собой нуждающегося в сочувствии и поддержке человека, девушка испытала чувство жалости и простила ему «грехи молодости». После того как было устранено негативное отношение к дяде, она неожиданно для себя нашла ту серебряную ложку, которая пропала два года тому назад и с потерей которой уже все смирились.
До ознакомления с психоанализом девушка не видела какой-либо связи между ее негативными чувствами к дяде и потерей серебряной ложки, между проявленной жалостью к пострадавшему человеку и внезапным обнаружением потери. Только благодаря анализу собственных чувств, переживаний и взаимоотношений с дядей ей удалось выявить механизмы работы бессознательного, обусловившие затеривание вещи и последующее ее обнаружение.
Нередко случается, когда человек совершает серию ошибочных действий. Создается впечатление, что бессознательное как бы предупреждает его о неправильности выбранного им решения. Однако сам он не замечает или не хочет заметить некие знаки, идущие от бессознательного.
Так, ознакомившись с психоаналитическими идеями и переосмысливая свою жизнь с мужем, одна женщина вспоминает, что с ней приключилось в день свадьбы. Несколько лет тому назад она приложила много усилий к тому, чтобы выйти замуж за молодого человека. Фактически она как бы женила его на себе. Она сделала все для того, чтобы они вместе уехали за границу, где пробыли какое-то время. И вот, когда она добилась своего и настал день регистрации брака, с ней начали приключаться различные события. В тот день она проснулась с сильной головной болью. Было лето, но она почувствовала озноб и поняла, что простудилась. Находясь в гостинице, она хотела принять ванну, но не могла справиться с незнакомой ей системой кранов, не смогла пустить холодную воду, в результате чего пришлось мыть голову чуть ли не кипятком. Потом она спускалась по лестнице, оступилась и разбила себе колено. По дороге в консульство в машине ее укачало. После регистрации брака ничего не могла есть в ресторане. Как она сама сказала в процессе анализа прошлых событий, несмотря на свои усилия сделать данного молодого человека своим мужем, ей все же не хотелось быть его женой. Все случившиеся с ней тогда приключения были наглядным подтверждением скрытой работы бессознательного, как бы предупреждавшего ее о том, что она не будет счастлива в этом браке.
Через какое-то время она напрочь забыла день свадьбы. Прошло несколько лет, но она так и не стала носить обручальное кольцо, поскольку не помнила, куда его дела. В процессе анализа женщина окончательно поняла, что ее замужество было большой ошибкой, что подобное насилие над собой и другим человеком не может принести счастья. Хотя сознательно она хотела выйти замуж за того человека, который и стал ее мужем, ибо она добилась своего.
При работе со студентами и с пациентами мне неоднократно приходилось слышать от некоторых из них признания в том, что в день свадьбы с ними случались разнообразные происшествия, которые могли бы насторожить человека, знакомого с психоаналитическими идеями, касающимися понимания смысла ошибочных действий. Особенно часто молодые люди обоего пола теряют свои обручальные кольца или забывают что-то в самый последний момент. В дальнейшем оказывалось, что их совместная жизнь не сложилась. Одни пары по истечении какого-то времени разводились, другие продолжали жить вместе, но, по сути дела, не любили друг друга и страдали от этого.
Одна женщина рассказывала, что несколько лет тому назад любила молодого человека, но в силу каких-то обстоятельств, как бы назло ему, вышла замуж за другого. Через какое-то время она развелась и снова начала встречаться с ранее полюбившимся ей молодым человеком. Вскоре она стала жить с ним в гражданском браке. Прошло несколько лет, и они решили узаконить свои отношения. Пошли в загс, но женщина забыла свой паспорт. Хотели сделать еще одну попытку, но заболел ее друг. Наконец вновь пришли в загс, но оказалось, что у кого-то из них просрочен паспорт. Постоянно что-то мешало законному оформлению их отношений как мужа и жены. А потом отношения между ними стали таковыми, что дальнейшая совместная жизнь оказалась под большим вопросом.
Все это вовсе не означает, что предшествующие замужеству или женитьбе подобного рода ошибочные действия являются непременными знаками того, что совместная жизнь ни за что не сложится. Бывают и исключения. Семейная жизнь Фрейда типичный тому пример.
Известно, что в день помолвки Марта подарила своему жениху кольцо, которое ранее было передано ей ее матерью. Но подаренное Фрейду кольцо разбилось в том месте, где была вставлена жемчужина. Знакомый врач пытался помочь ему справиться с ангиной, и, испытывая острую боль, он ударил костяшками пальцев по столу, в результате чего кольцо сломалось. Однако Фрейд не был охвачен тяжелым предчувствием, починил кольцо и даже написал Марте о том, что, по-видимому, трудно избежать подобных инцидентов. Известно и то, что во время очередной ангины у Фрейда это кольцо разбилось во второй раз. Причем случилось так, что жемчужина оказалась потерянной. Нет достоверных сведений о том, как воспринял повторный инцидент Фрейд и переживал ли он по этому поводу. Известно только, что через год Марта подарила ему новое кольцо с жемчужиной, несколько лет спустя они стали мужем и женой и в мире и согласии друг с другом прожили вместе долгую жизнь.
Но это, пожалуй, одно из немногих исключений, когда подобного рода инциденты не сказались на судьбе молодых людей. Их взаимная любовь преодолела многие преграды. Так бывает и в наши дни. Но для этого требуется нечто большее, чем стечение тех или иных обстоятельств. К сожалению (или, быть может, к счастью), во многих случаях ошибочные действия связаны с отсутствием той большой любви между людьми, благодаря которой преодолеваются все препятствия. И тогда бессознательное посылает человеку свои предупредительные знаки в форме его ошибочных действий. Другое дело, что человек редко придает этому значение, хотя где-то в глубине своей души он может испытывать различного рода сомнения, но из-за незнания языка бессознательного он чаще всего отбрасывает от себя свои сомнения или загоняет их туда, откуда они не находят доступа к его сознанию.
Психоаналитическое видение ошибочных действий способствует выявлению их смысла и мотивов возникновения. Оно может оказаться продуктивным для человека, усматривающего в своих ошибочных действиях не игру внешних сил, где господствует его величество случай, а внутреннее противостояние различных намерений, вызванное к жизни самим человеком. Следовательно, человек сам не только несет ответственность за свои деяния, но и способен извлекать уроки из своей бессознательной деятельности.
Приведу еще несколько примеров различного рода ошибочных действий, не требующих глубокого их анализа, но дающих представление как о виртуозной работе бессознательного, так и о связи специфических промахов человека с его желаниями, чувствами, переживаниями.
Мать просит пятнадцатилетнюю дочь съездить к бабушке, навестить ее и сделать ей массаж. Девочка не хочет ехать к бабушке. Она ссылается на то, что ей надо делать уроки. Мать упрекает свою дочь за то, что та находит время погулять с подругой, сходить на вечеринку с друзьями, но никак не может найти время на визит к бабушке. Дочь находит еще какие-то причины, чтобы не ехать к бабушке. Ее доводы не устраивают мать. Тогда дочь не выдерживает и говорит о том, что от бабушки исходит неприятный запах и ей противно бывать в ее квартире. Мать стыдит девочку, называя ее белоручкой и ругая за то, что та не хочет помочь старому больному человеку. Наконец после уговоров матери дочь без большой охоты соглашается поехать к бабушке. И, как бы шутя, она говорит: «Ладно, так и быть, поеду к бабушке, только ты, мама, дай мне презерватив». Мать в недоумении переспрашивает: «Что тебе дать?» Девочка поспешно поправляется: «Ой, я хотела сказать, дай мне противогаз».
В случае оговорки пятнадцатилетней девочки комментарии не требуются. С одной стороны, девочка не хочет ехать к бабушке. С другой — ее волнуют такие проблемы, о которых собственная мама, видимо, не догадывается, считая свою дочь еще маленькой. Но совершенная ею оговорка свидетельствует о том, что в подобном возрасте девочка не только мечтает о принце, но и, возможно, уже пережила определенные чувства, связанные с интимными отношениями с кем-либо из сверстников или со взрослым мужчиной.
Нечто аналогичное имело место и в случае другого ошибочного действия, допущенного более взрослой девушкой. Работающая секретарем-референтом двадцатипятилетняя девушка подготавливала для своего шефа документы. На одном из них, отданном ему на подпись, в конце текста вместо привычного сокращенного выражения «зам. директора» стояло «зад. директора». Очевидно, что за этим ошибочным действием стоят вполне определенные отношения между секретарем-референтом и начальником. Или они находятся в близких отношениях, что бывает довольно часто в различного рода частных фирмах и государственных учреждениях, когда начальники-мужчины не только берут к себе на работу молодых привлекательных девушек, но и считают своим прямым долгом завязывать с ними романы. Или допустившая опечатку девушка, будучи внешне любезным и воспитанным работником, про себя в душе называет своего начальника не иначе как «старая задница», что также не является исключением среди секретарей-референтов, недовольных своими начальниками, но не проявляющих своих подлинных чувств в их присутствии.
Утром муж говорит жене с раздражением: «Мне надоело, что ты все время сволачиваешъся карачиком». Этот каламбур вызвал у жены смех. Когда сказанное дошло до мужа, он тоже засмеялся. Ни тот, ни другой не придали подобной оговорке какое-либо серьезное значение. И только со временем, когда женщина ознакомилась с психоаналитическими идеями, она задумалась над действительным отношением мужа к ней, открыто не проявляющимся в его поведении, но давшим знать о себе в форме оговорки, вызвавшей смех у обоих. У нее как бы раскрылись глаза на их совместную жизнь, и она все отчетливее стала замечать подлинное отношение мужа к ней.
После занятий в институте молодой человек идет вместе со своими сокурсниками к метро. На одном из магазинов видит вывеску «Товары для малышей». Но вслух читает: «Товары для мышей». Все смеются. Смеется и молодой человек, хотя на душе его, что называется, «кошки скребут». Только после аналитического разбора выяснилось, что незадолго до этого молодой человек пытался объясниться в любви одной девушке, но та не ответила взаимностью. Среди идущих к метро сокурсников находилась эта девушка. Молодой человек испытывал противоречивые чувства. У него было чувство обиды по отношению к девушке, отвергшей его. Одновременно он испытывал чувство жалости по отношению к себе, что сопровождалось внутренней жалобой, обращенной к матери: «Мама, пожалей меня! Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Я — серая мышь».
Девушка читает одну из работ, включенную в учебную программу. Текст не очень хорошо запоминается, и она пытается сконцентрировать свое внимание на данной работе. Однако вместо написанного там слова «логос» она читает «голос». И дело не просто в созвучности двух слов, что могло бы объяснить подобную очитку. Дело в том, что ее собственный голос доставляет ей много проблем, с которыми она и обратилась ко мне в качестве пациентки. Несмотря на сознательные попытки говорить по возможности ровно, спокойно и тихо, девушка постоянно срывается и говорит слишком громко и возбужденно со многими людьми, включая своего мужа и ребенка, что приводит нередко к конфликтным ситуациям в семье. Она не коренная москвичка, приехала из российской глубинки в Москву и никак не может привыкнуть к сдержанной, спокойной речи. Стремясь выглядеть не провинциалкой в глазах окружающих, особенно родителей мужа, девушка пытается следить за своей речью, но, по ее собственному признанию, ей постоянно «хочется убежать в степь и кричать до исступления». Противоборствующие между собой желания как раз и привели к той очитке, когда вместо слова «логос» она прочитала «голос».
Женщина разговаривает по телефону с подругой. В этой же комнате находится муж, который мешает жене, отвлекает ее от разговора, о чем-то спрашивает. Женщина не выдерживает, уходит из комнаты на кухню и переходит к другому телефону. Разговор подруг продолжается. Муж появляется на кухне и высказывает свою обиду: что это за тайны за его спиной? Его жена раздраженно отвечает: «Нет никаких тайн, просто я не люблю говорить при посторонних». Естественно, муж не является посторонним. Женщина это понимает. Но вырвавшееся слово «посторонний» говорит само за себя. И хотя она в тот момент сердилась на мужа, тем более что, как выяснилось, он в тот вечер пришел домой немного навеселе, тем не менее, как потом она призналась сама, ей стало как-то не по себе. Впоследствии, вспоминая об этом, она серьезно начала анализировать свои отношения с мужем, так как непроизвольно вырвавшееся слово «посторонний» заставило по-новому взглянуть на всю их совместную с мужем жизнь, особенно на те отношения, которые сложились за последние годы.
Муж помогает укладывать вещи жене, отправляющейся вместе с матерью в дом отдыха. Жена просит его отложить две-три книги, которые бы она и ее мать могли почитать в дороге. Муж берет с полки две книги детективного жанра, одну из них кладет в дорожную сумку жены, а другую — передает теще. Через какое-то время, расположившись в купе поезда, молодая женщина по примеру матери достала из дорожной сумки книгу и хотела почитать перед сном. Название книги «Один неверный шаг и…» вызвало у нее усмешку. Тогда молодая женщина взглянула на книгу, которую держала в руках ее мать, и уже не могла скрыть своего смеха, так как название книги было весьма примечательным — «Смотри в оба, а то каждый получит свое».
Вполне очевидно, что, отправляя жену и тещу на отдых, муж мог переживать по поводу того, как будет вести себя супруга в его отсутствие, не будет ли флиртовать с кем-нибудь, не позволит ли себе каких-либо отношений с другими мужчинами. Словом, у него были определенные сомнения и он мог испытывать чувство ревности. И хотя он не сказал ничего своей жене, тем не менее бессознательные переживания обернулись таким действием, что совершенно машинально и отнюдь не преднамеренно он взял с книжной полки именно те книги, в названии которых содержалось предупреждение жене вести в доме отдыха добропорядочный образ жизни, а теще — быть бдительной и не допускать никаких любовных романов своей дочери.
Изречения
З. Фрейд: «Эгоистические, завистливые, враждебные чувства и импульсы, испытывающие на себе давление морального воспитания, нередко используют у здоровых людей путь ошибочных действий, чтобы так или иначе проявить свою несомненно существующую, но не признанную высшими душевными инстанциями силу. Допущение этих ошибочных и случайных действий в немалой мере отвечает удобному способу терпеть безнравственные вещи».
З. Фрейд: «Большая ценность ошибочных действий для нас состоит в том, что это очень часто встречающиеся явления, которые можно легко наблюдать на самом себе, и их появление совершенно не связано с каким-либо болезненным состоянием».
З. Фрейд: «Каждый из нас, оглядываясь на долгий жизненный путь, может, вероятно, сказать, что он избежал бы многих разочарований и болезненных потрясений, если бы нашел в себе смелость толковать мелкие ошибочные действия в общении с людьми как предзнаменование и оценивать их как знак еще скрытых намерений».
