Осложнения в ходе ЛСД психотерапии: частота, предотвращение и терапевтические мероприятия
НЕБЛАГОПРИЯТНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ЛСД ПСИХОТЕРАПИИ
ЛСД психотерапия связана с активацией глубокого подсознательного материала, его экстернализацией и сознательной интеграцией. Хотя сами ЛСД сессии являются наиболее ярким аспектом этого направления лечения и в идеале формируют сравнительно завершенный психологический гештальт, психоделическая терапии является длительный процессом раскрытия, который включает в себя также и динамику интервалов между сессиями. В рамках ЛСД серии трудно провести четкую границу между сессиями и событиями, предшествующими им и следующими за ними. Динамика раскрытия различных управляющих систем бессознательного продолжается в более или менее мягком варианте на протяжении долгого времени после того, как фармакологическое действие препарата прекращается. Очень убедительной иллюстрацией этого процессам являются сны. Содержание снов, кажется, дополняет содержание психоделических сессий и вместе с ними образует единую картину. Очень часто сны перед сессией предсказывают содержание ЛСД переживания, а сны после сессии оказываются попыткой завершить гештальт, который остался незаконченным, и проработать связанный с ним материал.
Хотя интернализация ЛСД сессии и активная психологическая работа в заключительные периоды сессии может облегчить интеграцию материала, нет никакой гарантии того, что все психологические гештальты будут завершены к тому времени, как ЛСД перестанет действовать. Риск того, что интеграция сессии будет неполной и приведет к развитию клинических осложнений, кажется, прямо пропорционален тому, насколько серьезными были изначальные эмоциональные проблемы субъекта, и объему негативных обстоятельств на сессии, которые не позволили удерживать переживания внутри. Крайними примерами этого являются усиление начальных симптомов, появление новых форм психопатологии, затянувшиеся реакции, психотические срывы и возвращение ЛСД симптомов («флэшбэки») Все это следует рассматривать, как закономерные феномены, которые являются неотъемлемой частью динамического раскрытия подсознательного материала и представляют собой рассчитанный риск ЛСД психотерапии.
В некоторых публикациях, обсуждающих возможный механизм этих осложнений, выдвигается идея того, что в мозгу остается некое количество ЛСД на протяжении неопределенных периодов времени. Это объяснение противоречит основным принципам фармакологии, а также результатам лабораторных исследований метаболизма и распределения ЛСД в теле. Согласно этим данным, препарат выводится из мозга в то время, когда психоделическое переживание достигает кульминации. Существуют убедительные клинические свидетельства того, что неприятные последствия ЛСД сессий отражают глубокую, основополагающую динамику подсознательный процессов.
Психопатологические симптомы, которые могут проявиться как результат недостаточно завершенных ЛСД сессий, сильно варьируются. По существу дела, любой аспект активированной динамической матрицы или специфического подсознательного материала, который остался неразрешенным, может сохраняться после сессии неопределенные периоды времени и вернуться через какое-то время. Наиболее часто наблюдаются такие эмоциональные состояния, как депрессия, чувство неполноценности, суицидальные чувства, эмоциональная несдержанность, чувство одиночества, тревога, вина, параноидальные мысли, агрессивность или маниакальная эйфория. Среди психосоматических симптомов можно отметить тошноту и рвоту, затрудненное дыхание, кашель и рвотные движения психогенной природы, кардиоваскулярный дистресс, запор или диарею, головные боли и боли в различных частях тела, озноб и приливы жара, повышенное потоотделение, ощущения, сходные с похмельем, симптомы, сходные с симптомами гриппа и простуды, гипервентиляция, кожные высыпания и различные психомоторные явления, такие как общая вялость или перевозбуждение, мышечный тремор, судороги и подергивания. Активированный и незавершенный подсознательный гештальт может также особым образом повлиять на мыслительный процесс субъекта. Некоторые представления о различных вопросах, таких как пол, мужчины, женщины, брак, власть и философское мировоззрение о смысле жизни, роли религии в жизни, страдании, несправедливости и многих других проблемах могут быть отражением глубокого подсознательного материала. Категорические суждения и системы ценностей в различных областях могут резко измениться, когда открытый подсознательный гештальт будет завершен.
Появление различных изменений перцепции после неразрешенной сессии встречается сравнительно редко. Спустя значительное количество времени после того, как препарат перестанет действовать, пациент может отмечать искажения в цветоощущении, размытость, шлейфы, спонтанные видения, необычное восприятие своего тела, обострение слуха, звон в ушах или другие странные физические ощущения. Иногда различные комбинации вышеперечисленных эмоциональных, психосоматических, мыслительных и перцептуальных изменений создают абсолютно новые клинические синдромы, которых раньше у субъекта не было. Возникновение новых форм психопатологии можно понимать как результат активизации и экстериоризации содержания ранее латентных подсознательных матриц. Эти симптомы обычно исчезают сразу после того, как порождающий их материал переживается и интегрируется.
Общая природа и специфические характеристики отрицательных последствий ЛСД сессий зависят от того, какой уровень бессознательного был активирован, и от конкретного содержания раскрытой матрицы. Активная и неразрешенная матрица психодинамической, перинатальной или трансперсональной природы будет особым образом воздействовать на то, как субъект воспринимает себя и мир, свои эмоциональные реакции, мыслительный процесс и поведенческие паттерны. Клинические симптомы, которые филогенетически связаны с активированной функциональной системой, могут сохраняться от нескольких дней или недель до практически неограниченного времени. В одних случаях неприятные последствия сессии остаются в рамках усиления и обострения первоначальных эмоциональных, психосоматических и межперсональных проблем пациента. В других — пост-сессионые осложнения представляют собой возвращение симптомов, от которых субъект страдал, будучи ребенком или подростком. Иногда неприятные следствия представляют собой ситуацию, когда состояние субъекта начинает напоминать приступ его проявленных невротических или психотических симптомов; это верно не только в отношении клинических симптомов, но и специфических межличностных паттернов.
Следует упомянуть один механизм, который имеет чрезвычайную значимость. Выше мы описали, как активизированная динамическая матрица определяет природу переживаний пациента и то, как он или она воспринимают окружающий мир. Это часто связано с сильной тенденцией к экстериоризации содержания подсознательных построений и их проектированию на лечебную ситуацию и повседневную жизнь. Если мы тщательно проанализируем психодинамику этого феномена, мы обнаружим очень интересный механизм, лежащий в его основе, который можно назвать невыносимым эмоционально-когнитивным диссонансом. Очевидно, очень трудно и тревожно переживать глубокое несоответствие между внутренним восприятием событий и тем, что происходит на самом деле. Кажется, субъекту намного приятнее верить в то, что различные неприятные эмоции, которые он переживает, являются реакцией на какие-то реальные обстоятельства в объективном мире, чем что все эти необъяснимые и абсурдные элементы приходят изнутри.
Так как иррациональные чувства тревоги и чувства угрозы, происходящие из бессознательного, могут привести к действиям, направленным на провоцирование враждебности со стороны терапевта, супруга или супруги, или работодателя. Когда эти действия достигают успеха, ранее неясные чувства тревоги принимают форму явных и знакомых страхов потерять поддержку терапевта и поставить под вопрос продолжение лечения, беспокойство по поводу разрушения семьи или обоснованная озабоченность по поводу потери работы. В случаях, когда такие подсознательные страхи особенно сильны и уже начинают граничить с угрозой жизни, пациент может на самом деле пуститься на поиск опасных ситуаций, например, рискованного вождения, прыжков с парашютом, прогулок в опасных районах или походов в бары и ночные клубы с сомнительной репутацией. Подобным образом ЛСД пациент, погруженный в глубокое иррациональное чувство вины, может повести себя исключительно некрасиво, нарушая базовые правила терапии или пытаясь обидеть, вывести из себя или вербально нападать на терапевта. Он или она могут также в своей повседневной жизни совершать в высшей степени сомнительные поступки, провоцирующие возникновение чувства вины. В результате ранее существовавшее чувство вины может быть рационализовано, как вызванное реальными внешними событиями и соответствующее объективной ситуации. Я привел лишь несколько примеров очень распространенного механизма, который может стать реальной проблемой в терапевтической ситуации, равно как и в повседневной жизни пациента. Для успешного течения психоделической терапии абсолютно необходимо, чтобы терапевт был знаком с этим феноменом и был способен правильно с ним работать.
Изменения, причиной которых является активизация различных уровней СКО, обычно не очень серьезны и находятся в рамках различных невротических и психосоматических явлений, если только активизированный уровень не относится к раннему детству и/ или его эмоциональный заряд не является слишком большим. Когда активированная важная СКО остается неразрешенной, субъект в пост-сессионный период сталкивается с усилением клинических симптомов, относящихся к этой системе, и воспринимает окружающий мир с особыми искажениями, отражающими ее содержание. Кроме того, он или она демонстрируют тенденцию к экстериоризации общей темы СКО или отдельных специфических характеристик одного из ее уровней в повседневной жизни и лечебной ситуации. Он или она могут начать странным образом реагировать на некоторые обстоятельства. Поведение субъекта в этих условиях может включать в себя сложные психологические маневры, которые обычно вызывает особые закономерные реакции со стороны партнеров по различным межличностным отношениям. Внешние ситуации, которые возникают в результате такого взаимодействия, представляет собой примерные отражения оригинальных травматических событий, которые остались неразрешенными на предыдущей сессии. В силу того, что в этой части мы обсуждаем осложнения ЛСД терапии, мы касаемся только активизации негативных СКО. Однако важно отметить, что активация позитивных СКО так же возможна, и она может иметь сильные положительные последствия подобной природы.
Когда неприятные последствия ЛСД сессии возникают в результате неполного разрешения СКО, их общая природа и особое содержание можно понять, когда подсознательный материал полностью проявится. Основное направление эмоциональных и межличностных проблем будет отражать общую тему системы, а особые детали будут иметь значение в рамках отдельного уровня активизированной СКО. Терапевт часто не способен понять динамику проблемы в тот момент, когда она возникает, и тогда ему или ей следует подождать, пока весь лежащий в основе подсознательный материал не проявится, и гештальт не будет завершен. Однако опытный ЛСД терапевт не всегда способен лишь на ретроспективное понимание. В некоторых случаях материал, которые будет пережит, можно предсказать, по крайней мере, в общем виде, основываясь на особых характеристиках неприятных последствий. Многие из элементов, обсуждаемых выше, можно проиллюстрировать следующим клиническим примером.
Том, 26-тилетний отчисленный студент, был включен в программу ЛСД терапии со следующими расстройствами: острый импульсивный невроз с периодическими побегами из дома, вандализм, наркомания (пориомания, дипсомания и токсикомания) и алкоголизм. Его поведение во время этих эпизодов включало в себя многие откровенно антисоциальные элементы. Он обычно не платил в ресторанах и кафе: либо просто сбегал, либо оставлял личные вещи в залог. Иногда он воровал деньги или ценности у родственников, друзей или незнакомцев для того, чтобы найти средства к существованию. Он спал в лесах, общественных парках, на железнодорожных вокзалах и полностью игнорировал собственную гигиену. Том был направлен на ЛСД программу после двух лет безуспешной терапии с использованием различных традиционных методов. Некоторые из его бывших психиатров диагностировали его случай как шизофрению, и его несколько раз подвергали инсулиновой коме.
Его первые 26 сессий были необычайно скучными и монотонными. Он переживал тревогу, иногда даже панику, демонстрировал большое возбуждение в сочетании с сильными мышечными подергиваниями и тремором. Это сопровождалось постоянно возвращающимся видением бледного искаженного женского лица. В последующих сессиях в его переживаниях появился еще один элемент. Каждый раз, когда он слышал звук текущей воды в ванной рядом, его охватывало бешенство, и ему становилось очень трудно контролировать свою агрессию. Он также не выносил даже кратковременного присутствия женщины-терапевта или сестры, и реагировал на них раздражением и руганью. Видение бледного женского лица теперь дополнилось образами, связанными с водой. При этом различные опасности, ассоциирующиеся с водой, морями, озерами и реками сменялись образами смелых моряков и морских животных, символизирующих победу на водяной стихией.
В это время проблемы Тома в свободные интервалы между сессиями граничили с психозом. Он переживал приступы немотивированной панической тревоги и чувствовал сильную ненависть к женщинам. Его неприятие текущей воды сохранялось, и она почти физически нападал на всех, кто включал воду. Поведение Тома привело к возникновению множества конфликтов с его со-пациентами и сестрами, так как он пытался провоцировать их на враждебность своей нетерпимостью, безрассудностью и агрессией. Он казался возбужденным и страдал от разнообразных непроизвольных моторных явлений, особенно от общих подергиваний.
Через несколько сессий в видениях, сопровождающих ЛСД переживания Тома, появились новые элементы. Во-первых, их содержание стало достаточно озадачивающим и неясным. Он видел быстро сменяющие друг друга тривиальные объекты, относящиеся к ванной комнате, такие как лейка душа, краны, мыло, плитка, губки, щетки и плавающие игрушки. Невинная природа этих образов, казалось, не соответствовала силе тревоги и мощности двигательных разрядок, которые их сопровождали. Том был очень расстроен этими сессиями и считал их непонятными; он называл свои переживания «сумасшедшей ярмаркой», «мешаниной» или «хаосом». Все эти не связанные друг с другом переживаний неожиданно обрели смысл, когда Том пережил во всей полноте определенные травматические воспоминания из раннего детства. Когда ему было два или три года, у него была эмоционально нестабильная няня, которая оказалась душевно больной. Она плохо с ним обращалась, запугивала его самым садистским образом, особенно во время купания. Истинность воспоминаний Тома позже подтвердила его мачеха; она уволила няню после того, как узнала, как она издевалась над ребенком. После полного и целостного переживания этих травматических воспоминаний, большая часть вышеупомянутых элементов исчезла из сессий Тома. Однако тревога и мышечные подергивания остались, несмотря на то, что они, кажется, происходили из этих травматических воспоминаний о няне. В этот момент тревога на ЛСД сессиях Тома стала намного более примитивной, подергивания теперь, кажется, ассоциировались с неприятным вкусом и ощущениями во рту. Это постепенно развилось в переживание опыта раннего детства, когда он заболел кандидамикозом, и ему наносили различные дезинфицирующие средства на слизистую рта. Мышечные подергивания были особенно сильными в области головы и шеи, и он определил их как попытку избежать медицинского вмешательства. В интервалы между сессиями Том демонстрировал сильное негативное отношение к больницам и медицине; он критиковал и насмехался над медицинскими аспектами нашей лечебной процедуры и выступал против них.
На следующем этапе к тревоге добавился сильный голод и жажда, ощущение холода и эмоционального одиночества. На своих сессиях он переживал травматический опыт пребывания в доме малютки, где он провел первые семь месяцев своей жизни. В это время он жадно желал присутствия и физического контакта с женщинами и просил, чтобы на его сессиях присутствовали женщина терапевт и сестры — те, кого он раньше даже не мог выносить. Они, казалось, компенсировали разочарование и эмоциональную депривацию, которые он испытал в доме малютки, где отстраненное профессиональное отношение персонала не могло удовлетворить его младенческие желания. В интервалы между сессиями Том был озабочен тем, чтобы найти идеальную женщину; его депрессия усилилась, и он чувствовал непреодолимое желание снова начать пить и употреблять наркотики.
Когда том начал переживать свое трудное рождение, в ходе которого его мать умерла, а он сам едва выжил, он осознал, что многие из его симптомов на самом деле происходили из перинатального уровня. Его паническая тревога, агрессия, вина и напряжение вдруг обрели смысл как производные родовой травмы. Теперь он увидел, что сильные мышечные подергивания и судороги были результатом запоздалой разрядки подавляемых энергий, относящихся к «гидравлическим» аспектам родов. Поведение Тома на родовых сессиях было импульсивным, безжалостным и непредсказуемым; оно характеризовалось проявлением странных двойственных тенденций и конфликтов, одновременно связанных с зависимостью и независимостью. Большая их часть проявилась в отношениях переноса, и по традиционным стандартам поведение Том в этот период было психотическим.
На 65й психолитической сессии Том, кажется, завершил процесс рождения и пережил свой первый глубокий трансцендентальный опыт, за которым последовало резкое, но кратковременное улучшение. До того, как он достиг нового равновесия, ему пришлось пройти еще через шесть сессий и провести несколько месяцев в нестабильном клиническом состоянии.
В последующие годы после ЛСД терапии Тому ни разу не потребовалась госпитализация, и ему не приходилось обращаться за психиатрической помощью. Она женился и был способен работать и заботиться о двух своих детях.
Иногда на первый взгляд странные ощущения, эмоции и мысли, происходящие в связи с негативной ЛСД реакцией, можно логично и естественно объяснить, когда лежащий в их основе материал раскрывается. Так страх пациента-мужчины, что его пенис уменьшается, можно возвести к эмоциональной фиксации на образе тела, соответствующем возрасту незавершенного детского воспоминания. Подобным же образом пациент-женщина, которая психологически обращается к воспоминанию о предподростковом периоде, может забыть о том, что у нее есть грудь, или может поверить, что она теряет волосы, когда она эмоционально подключается к младенческим воспоминаниям. Наивное детское восприятие окружающего мира, нелогичные страхи, возросшая нужда в зависимости или сомнения по поводу способности контролировать свой мочевой пузырь или прямую кишку — вот примеры, относящиеся к этой категории. Случаи, при которых соматические проблемы, возникшие после ЛСД сессии, оказываются интегральной частью травматического воспоминания детства, представляют собой особый интерес с точки зрения психосоматики и внутренней медицины. Так как это явление имеет особую клиническую важность, я проиллюстрирую его несколькими примерами.
Рената, пациентка, страдающая от острой канцерофобии, в одной из своих сессий пережила сексуальный эпизод, который предположительно случился, когда ей было четыре года. В этой сцене ее отчим лежал в кровати, а она заползла к нему под одеяло, рассчитывая на ласку. Однако в ходе их игры он постепенно продвигал ее к своим гениталиям и использовал эту ситуацию для своего сексуального наслаждения. Она обнаружила его эрегированный половой член, что сделало ситуацию особенно возбуждающей и тревожной. Переживая часть этого эпизода, в которой ее предплечье оказалось самой важной зоной контакта с ее отчимом, она неожиданно обнаружила обширные области инфильтрации и покраснения на своей коже. Прямо на глазах эта область стала похожей на обувную кожу; она стала толстой, грубой и покрылась сыпью. Это состояние, которое консультант-дерматолог назвал экземой, сохранялось в течении десяти дней, пока не была проведена еще одна сессия. После того, как травматическое воспоминание было полноценно пережито и интегрировано, оно исчезло в течение нескольких часов.
В другой своей сессии Рената пережила сцену из детства, в которой она упала на лед, катаясь на коньках, и сильно ударилась головой и коленкой. В течение следующей недели она чувствовала острую боль в «ушибленных» местах. Она не могла повернуть головой, сильно хромала и ходила так, будто берегла правую ногу. Все эти явления исчезли после того, как инцидент был полностью пережит.
Другой интересный пример этого типа мы наблюдали в ходе ЛСД терапии Даны, пациентки со сложными невротическими проблемами. На одной из своих сессий она начала переживать травматический эпизод, который произошел в то время, когда она тяжело болела бронхитом. При этом у нее появились все типичные симптомы бронхиальной инфекции. Эти симптомы сохранились даже после того, как препарат перестал действовать. В течение следующей недели она продолжала сильно кашлять и жаловалась на сильную боль в груди. Терапевт-физиолог, который осматривал ее, поставил ей бронхит на основе повышенной температуры, характерных хрипов в груди, кашля и вязкой мокроты. От настоящего бронхита это состояние отличало лишь то, что, что оно резко началось, когда травматическое воспоминание всплыло, и также резко закончилось, когда психологический гештальт был завершен.
Управляющее влияние активированной базовой перинатальной матрицы в пост-сессионые интервалы обычно намного ярче, а также важнее с практической и теоретической точек зрения. Если субъект находится под влиянием одной из этих матриц в тот момент, когда действие препарата заканчивается, он или она могут ощущать ее воздействие в видоизмененной форме в течение нескольких дней, недель, а иногда даже месяцев после сессии. Если глубокие уровни негативной матрицы активированы, проблемы, возникающие после сессии, могут доходить до степени психоза. Эти последствия узнаваемы и характерны для каждой из перинатальный матриц.
Когда в заключительный период ЛСД сессии на поверхность выходит БПМ II, и субъект остается под ее влиянием, пост-сессионный интервал характеризуется глубокой депрессией. При этих обстоятельствах индивиды страдают от различных неприятных чувств, мыслей и физических ощущений. Они вспоминают только неприятные моменты прошлого и не могут увидеть ничего позитивного во всей своей жизни. Вина, чувство неполноценности и стыд доминируют в их восприятии прошлого. Их настоящая жизнь кажется им невыносимой и преисполненной проблемами, у которых нет решения; они не видят никакой перспективы ни в чем, и будущее выглядит для них абсолютно безнадежным. Жизнь не имеет никакого смысла, и ничто не приносит радости. Мир кажется пугающим, мрачным, подавляющим и серым. Также не редки и суицидальные мысли, которые часто принимают форму желания уснуть или потерять сознание, забыть про все и никогда больше не просыпаться. Люди в этом состоянии ума размышляют о передозировке снотворного или наркотиков, о смертельном отравлении алкоголем или бытовым газом, возможности утопиться или уйти в снежную бурю и замерзнуть насмерть (самоубийство I типа). Типичными физическими симптомами, сопровождающими это состояние, являются головные боли, тяжесть в груди, затрудненное дыхание, различные жалобы на сердце, звон в ушах, запоры, потеря аппетита и полное отсутствие интереса к сексу. Также очень типично ощущение утомления и усталости, вялости и сонливости и тенденция проводить целые дни в постели в темной комнате.
Окончание ЛСД сессии на БПМ III приводит к чувству интенсивного агрессивного напряжения, часто связанного с сильным, но неопределенным ощущением надвигающейся катастрофы. Субъекты в этом состоянии сами себе напоминают бомбы с часовым механизмом, готовым взорваться в любую секунду. Им в голову приходят мысли, что они должны или разрушать мир, или уничтожить самих себя, и они начинают серьезно беспокоиться на счет того, что они могут навредить окружающим и себе. Типичны также высокая степень раздражительности и стремление ввязываться в опасные конфликты. Мир воспринимается, как опасное и непредсказуемое место, где человеку все время нужно быть настороже и где он ждет нападения, при котором ему придется защищать свою жизнь. Болезненное осознание своей воображаемой или реальной ограниченности сочетается с преувеличенными амбициями и желанием доказать окружающим, что ты чего-то стоишь. В отличие от подавляемой и молчаливой депрессии, связанной с БПМ II, в этом случае клиническая картина может принимать форму возбужденной депрессии, сопровождаемой эмоциональной несдержанностью и психомоторным возбуждением. Мысли, фантазии и стремление к самоубийству достаточно часты, но они сильно отличаются от тех, которые характерны для БПМ II. Индивиды в этом состоянии жаждут кровавого и жестокого самоубийства, например, броситься под поезд, выброситься из окна, сделать себе харакири или застрелиться (самоубийство II типа). Единственным исключением являются желание задушить себя или повеситься. Это, кажется, отражает то, что во время финальной стадии родов часто переживается высокая степень удушья. Типичными физическими симптомами, связанными с этим синдромом, будут интенсивное мышечное напряжение, часто приводящее к треморам, судороги, подергивания, головные боли с ощущением давления, боли в разных частях тела, тошнота и рвота, диарея, учащенное мочеиспускание или уретральные спазмы и повышенное потоотделение. Характерными проявлениями в сексуальной области являются значительное повышение сексуального голода, который невозможно удовлетворить даже частыми оргазмами. У мужчин это усиление сексуального давления часто приводит к импотенции2 и преждевременной эякуляции; у женщин — к неспособности достичь оргазма, предменструальному синдрому, нарушениям менструального цикла и болезненным гениальным спазмам во время полового контакта (вагинизм).
Субъекты, чьи ЛСД сессии завершились под влиянием БПМ IV, имеют совсем другую клиническую картину. Замечательным аспектом этого состояния является значительное облегчение или даже полное исчезновение психопатологических симптомов и уменьшение количества и интенсивности эмоциональных проблем всех типов. Индивиды чувствуют, что они оставили свое прошлое позади и теперь способные начать новую главу в своей жизни. Радостное чувство свободы от тревоги, депрессии и вины связано с глубокой психологической релаксацией и ощущением полного физиологического здоровья. Жизнь кажется простой и захватывающей, и индивид ощущает необыкновенное сенсорное разнообразие и полное счастье.
Что касается БПМ I, индивид может оказаться под влиянием как позитивных, так и негативных ее аспектов. В первом случае, постсессионый интервал напоминает БПМ IV. Однако все чувства оказываются более глубокими и переживаются религиозно или мистически. Субъекты видят новые измерения мира и вселенной, чувствуют себя частью творческого принципа и часто воспринимают обыденные вещи, такие как прием пищи, прогулки на природе, игры с детьми или секс, как проявления божественного. Переживания космического единства имеет необыкновенный терапевтический потенциал и может иметь долговременные положительные последствия для индивида.
Если субъект остался после ЛСД сессии под влиянием негативных аспектов БПМ I или негативной трансперсональной матрицы, он или она переживают различные формы эмоционального и физического нездоровья, связанные с концептуальной путаницей. Эти сложности обычно понимаются в метафизических рамках — с духовной, оккультной, мистической или религиозной точки зрения. Эти неприятные состояния связываются с темными силами судьбы, «плохой кармой», вредным астрологическим или космобиологическим влиянием или с различными темными сущностями или духами. В крайнем случае, это состояние может переходить в психоз. После того, как индивид проработает и интегрирует переживания, он начинает воспринимать эти сложности более сдержанно и метафорически.
Четырьмя основными трудностями на ЛСД сессиях, которые имеют большую практическую важность и которые следует особо обсудить, являются активация старых симптомов, затянувшиеся реакции, психотические декомпенсации и «флешбэки». Их всех можно свести к одному общему знаменателю, а именно, ослаблению защитной системы и неполному разрешению подсознательного материала, который стал доступен переживанию. Ослабление сопротивления наиболее очевидно в тех случаях, когда первоначальные симптомы усиливаются и активизируются после ЛСД сессии. В этом случае никакого серьезного изменения не происходит: глубинная матрица остается прежней, но ее динамическое влияние на переживания усиливается. В случае затянувшейся реакции частная защитная система выключается, но материал, который она охраняла, остается непроработанным. Переживания продолжаются не потому, что ЛСД продолжает действовать, а потому что эмоциональный заряд высвобожденного подсознательного материала слишком велик. Всплывающая подсознательная тема теперь так сильно энергетически заряжена и так близка к поверхности сознания, что ее невозможно снова подавить и скрыть, однако субъект, незнакомый с психодинамикой этого процесса, обычно пытается сопротивляться ее дальнейшему проявлению и завершению.
Временную психотическую декомпенсацию после ЛСД сессии можно рассматривать как частный случай затянувшейся реакции. Она происходит, когда подсознательный материал, который активировался и остался неразрешенным, оказывается фундаментально значимым и чрезвычайно эмоционально заряженным. Это может быть серьезная травма раннего детства, однако в большинстве случаев эпизод включает в себя перинатальный материал и некоторые мощные негативные трансперсональные матрицы. Я ни разу не видел, чтобы это явление происходило после сессии, проводящейся под надзором специалиста, у человека, в достаточной степени адаптированного и стабильного с эмоциональной, межличностной и социальной точки зрения. Но для индивидов с серьезными психиатрическими проблемами, граничащими с психозом, и у которых в прошлом были шизофренические эпизоды, появление таких переходных негативных реакций не такая уж и редкость.
Возвращение ЛСД-подобных состояний спустя дни, недели и месяцы после приема препарата широко обсуждалось в средствах массовой информации и заслуживает особого внимания в свете вышесказанного. Тщательное изучение психодинамики ЛСД реакции на протяжении многих лет убедило меня, что эти эпизоды, известные как «флэшбэки», имеют сходную природу с затянувшимися реакциями и психотическими срывами сразу после сессии. Разница состоит в том, что в данном случае защитные механизмы оказываются достаточно сильными для того, чтобы скрыть активированный и неразрешенный в заключительный период сессии материал. Переживание кажется завершенным, но это лишь поверхностное впечатление; в результате возникает очень неустойчивое динамическое равновесие между подсознательными силами и психологическим сопротивлением. С течением времени любой элемент окружающей обстановки может нарушить этот баланс, и индивид начинает сознательно переживать незавершенный гештальт. В силу того, что эта ситуация является продолжением процесса, который начался во время ЛСД переживания, незнающий человек обычно воспринимает его, как запоздалый результат воздействия препарата вместо того, чтобы понять, что это сигнал его собственного бессознательного. Слабые формы этого явления случаются в ситуациях, когда психологическая защита ослаблена, например, во время дремоты, физической усталости и при недосыпании. Более серьезные случаи обычно связаны с использованием психоактивных веществ, таких как алкоголь, марихуана, психостимуляторы, а также во время, когда организм ослабляется во время вирусного заболевания, а также в результате некоторых других соматических процессов. Иногда последующие психотерапевтические сессии, особенно те, которые связаны с гипервентиляцией, могут способствовать появлению опыта, который субъект может счесть ЛСД-флэшбэком. Сходную реакцию могут вызывать медитации и различные духовные практики или индивидуальные и групповые упражнения, используемые в центрах личностного роста.
Кроме вышеуказанных факторов, имеющих большое катализирующее влияние, на возникновение «флэшбэков» часто может повлиять сильный психологический стресс. Этот механизм имеет такую важность, что он наслуживает отдельного упоминания. Мощными триггерами возвращения ЛСД состояний являются ситуации повседневной жизни, которые имеют элементы похожие или идентичные элементам или теме подсознательной матрицы, которая осталась неразрешенной. Например, у субъекта, последняя ЛСД сессия которого прошла преимущественно под влиянием БПМ II и не закончилась удовлетворительным разрешением, обстановка переполненного, жаркого, душного и шумного метро может спровоцировать переживания, которые будут чрезвычайно близки по своим типичным характеристикам к безвыходной ситуации. Таким же образом на него может подействовать вождение машины в час пик по забитому шоссе или поездка в переполненном лифте. Таким образом, все эти ситуации могут послужить причиной спонтанного выхода на поверхность содержания второй перинатальной матрицы.
Подобным образом субъект, который психологически перешел к БПМ III, может столкнуться с «флэшбэком» в результате просмотра фильма или сериала, включающего сцены изнасилования, садизма и жестокости, или сидя за рулем автомобиля, который мчится с опасной скоростью. Иногда провоцирующие стимулы приходят из внешнего мира, что происходит более или менее случайным образом без активного участия самого субъекта. В других случаях субъект сам создает в своей повседневной жизни ситуации, которые являются отражениями неразрешенного травматического гештальта. Механизм, лежащий в основе таких ситуаций, был детально описан выше. В силу того, что процесс развития флэшбэков обычно подразумевает участие других людей и внешних обстоятельств, для того, чтобы он достиг критической фазы, и флэшбэк проявился, необходимо некоторое время. Этим можно объяснить тот факт, что возвращение переживания происходит не сразу после сессии. Примерами этого механизма могут быть воссоздание в своей жизни безвыходной ситуации, внесение в сексуальные отношения элементов третьей перинатальной матрицы, перенесение неразрешенных проблем с отцом на отношения с начальником и т.п.
Понимание того, что негативные последствия ЛСД сессий являются объяснимыми и закономерными явлениями, отражающими базовую психодинамику подсознательного, а не капризными фармакологическими эффектами странного и непредсказуемого вещества, помогает создать правильную общую стратегию и специфические техники для их предупреждения и терапии.
