ЦЫГАНСКИЙ БАРОН
С этой личностью меня свела судьба в гостиничном номере, в который меня поселили. Это был респектабельный загорелый брюнет с южной наружностью. В начале диалога я даже не предполагал, что он в прошлом был цыганским бароном. А он также не предполагал, что, сам того не замечая, превратится в моего пациента
— Я не гражданин России и являюсь представителем одной из крупнейших фирм на Ближнем Востоке. Тут приехал по служебным делам. Заключаю договора. Общаюсь на высоком уровне.
(Мой пациент недооценил меня и стал долго рассказывать о красивой жизни, о том, что он богат, а здесь дескать «так по делам». Я сразу почувствовал, что это лишь некоторые элементы из мира фантазий моего собеседника, которые он решил использовать, чтобы войти ко мне в доверие. Кроме того, в его лице и высказываниях я обнаружил некоторые противоречия. Почему он стал сразу рисоваться, тем самым, проявив комплекс своей неполноценности?)
— Вы прекрасно владеете русским языком. Говорите чисто. Это здорово.
— О, да! Я долго изучал русский. Это прекрасный язык Достоевского.
— А какой ваш родной язык? Наверное, вы знаете арабский?
— Нет. Я его не знаю. Я представитель маленькой нации на Востоке. (Пауза. Затем мой пациент невнятно произнёс название этой нации так, что я не расслышал. Но я догадался о том, что такой нации не существует)
— А как будет на вашем языке слово «хлеб»?
— (Почему-то после паузы.) Бакмара… Вот так мы называем хлеб. (Мой пациент начинает переживать.)
— Я хочу почувствовать красоту языка вашего маленького народа. А как будет «нет ничего прекраснее горячего хлеба»?
— (После паузы невнятно). Бакмара дан барнакая сере. Вот так.
(Дальнейшие лингвистические исследования языка этой маленькой нации с Ближнего Востока показали, что в эти выдуманные словесные «канделябры» всё больше и больше вкрапливаются фрагменты цыганского языка. Поэтому я не стал дожидаться когда мой собеседник попросит у меня взаймы до вечера, сославшись на то, что он не обменял ещё своей валюты и решил разоблачить его.)
— Вы цыган! Не так ли? (Я искренне и добродушно улыбаюсь в глаза своего пациента. В ответ мой собеседник начинает громко смеяться. Это защита обратным чувством. Далее мне всё таки удалось вывести своего собеседника на чувственное общение, но насколько см. ниже)
— Вы можете рассказать о своём детстве?
— Почему, нет (Я почувствовал, что мой пациент сначала сказал себе «нет», а затем дал себе же согласие. По долгу своей деятельности моему пациенту часто приходится скрывать истинную информацию о себе). Могу. Я рос в хорошей фамилии. У меня отец хороший был, правда, умер давно. Росли мы четверо в Молдовии. У нас раньше всё было хорошо, всё было у нас. При коммунизме, правда. Тогда не в чём не нуждались. Мы не были кочующими цыганами. После распада Союза у нас всё стало плохо. Дети в школе не могли учиться. Мы не могли детей из-за мороза и холода в школу отдавать. Не было угля и газа, чтобы школу топить. Пришлось кочевать с семьей, с детьми, с табором. Как-то на жизнь надо зарабатывать. Мы кочевали с лошадьми с палатками, с телегами жили. Сейчас выкручиваемся. Торгую. Стараюсь семью содержать.
— А детство как у вас прошло? Вас в детстве заставляли работать?
— Нет! Не заставляли. У нас отец работал кузнецом. Дед у меня всю войну прошёл. Он ветеран Великой Отечественной Войны, был героем. Дядя был бароном, тоже работал кузнецом, был известным кузнецом. Младший брат отца, когда первые кооперативы открылись, лет 20 назад, тоже туда пошел… У нас известная фамилия. Сам я был бароном.
(Мой пациент стал оправдываться о чистоте своей родословной. Возможно это так, но, чувствуется, что он страдает пониженной самооценкой, частично вызванной неадекватной и стереотипной оценкой цыган, как полукриминальных личностей.)
— Барон? А что такое барон?
— Я был бароном в нашем поселении. Мне подчинялись все цыгане, моё слово должно было законом. Я был уважаемым человеком. (Почему был?) Я следил за тем, чтобы сохранялись наши традиции, культура, песни, чтобы передавалась наша культура нашим детям. Если что-то случалось, вдруг некому помочь. То есть кто-то в беде из наших цыган, нет разницы родственник или не родственник, мы как-то складываемся. И я за этим следил. Вообще цыгане народ дружный. Как говорится «Один за всех и все за одного». Хотя говорят, что цыгане там такие и сякие. Слухи разные ходят.
(Мой пациент сильно переживает по поводу утерянного статуса часто повторяя «был».)
— У многих людей стереотип, что цыгане хорошо гадают.
— Для этого нужен особый талант и умение. Если вы меня попросите, чтобы я вам погадал, то я не могу вам гадать. У меня была бабушка и она мне раз всего в жизни гадала. Я пацаном была, мне было лет 15–16. Она мне угадала всё в моей жизни и всё, что она мне сказала, всё исполнилось. Она мне даже рассказала характер своих будущих детей.
— Расскажите, пожалуйста, что она говорила?
— Она мне говорила, что жить я буду средне, то есть и не плохо, и не хорошо. И у меня будет сын. Он будет с мягким характером. Он не будет как мужчина серьезным. И оно так и произошло. Потом она мне рассказывала, что у меня будет вторая дочь, но она будет боевая девка. Она такая и есть. И все как она сказала сбылось. Мою бабушку знали многие с разных районов и деревень.
(И всё таки мой пациент нечто утаил. Но об этом позднее.)
— А вы почему не заинтересовались этой деятельностью?
— Я тогда был совсем пацаном, а что я пацан мог там узнать. Вот жизнь прошла и почему я тогда у бабушки не перенял этот опыт.
— Вы немножко переживали за то, что не переняли у неё опыта?
— Переживал, даже сейчас переживаю. Хотя обычно учатся гаданию девочки, а не мальчики. Она очень много гаданий знала, она и от испуга и от сглаза, и от любви и всё она знала. Она детям от сглаза читала молитву. Я чуть-чуть и сам помню. Когда детей сглазят, я им чуть-чуть эту молитву читаю, и всё проходит.
— Есть точка зрения, что цыгане хорошие психологи. Хорошо чувствуют людей.
— Да. Ощущают их муки, переживания. Жалеют. Допустим, кому-то плохо, кому-то трудно. Мы знаем всё. И когда плохо, и когда хорошо. И мы сочувствуем любому.
(Мой пациент оказался несильным психологом недооценив меня в начале диалога и выдав себя за иностранца.)
— Цыгане это одновременно и психологи, и манипуляторы. Они очень хорошо организуют диалог, который направлен на то, чтобы и подзаработать за своё гадание. Этот диалог направлен на то, чтобы по мере диалога клиент платил и платил за каждое слово. Одним словом, они сначала интригуют, задевают человека жизненноважной темой, в частности о женитьбе, болезни, смерти. Вы как к этому относитесь?
— Я думаю, что если бы я умел гадать, я бы сказал только правду. Не то чтобы только с человека денег требовать, я бы этого не сделал. Я бы сказал, вот допустим, так-то у вас было и так-то будет, что я могу сказать, я бы сказал. Мы порядочные цыгане. Мы последнего у человека не отберём. Если у человека нет денег на еду мы даже поможем. Мы своё отдадим. Но если есть у тебя, то мы можем забрать… лишнее, а зачем тебе лишнее.
(По-видимому, мой пациент имеет опыт забирать лишнее и имеет достаточную внутреннюю философию, чтобы делать это, а затем спать спокойно. Это возможно тогда, когда превращается в субкультуру.)
— Да, вы правы, все беды от лишнего и пусть это лишнее у нас забирают?
— Но забрать последние копейки мы не можем. Этого не может быть, вот в моем роду не бывало такого.
— Я слышал о цыганских таборах, там свои законы?
— Есть такое. В таборе должны уважать все друг друга. Если, допустим, вы меня уважаете, я вас тоже должна уважать. Это первое. Старшим вообще надо подчиняться и уважать. Во вторых, жена должна подчиняться мужу, то есть не гулять, не изменять, быть верной.
(У цыган, как и мусульман права женщины в таборе часто ограничены, по сравнению с мужчинами)
— А вы конечно немного в этом плане посвободнее? Не так ли?
— Да, мы немного свободней. Если я, допустим, гулял, мне жена обязательно простит. А если жена попалась на такую удочку, то всё, может и до развода дойти.
— А почему вы считаете, что мужчине можно простить?
— Потому, что они мужчинам дозволено. Потому, что женщина — мать своих детей. А измена отца наоборот считается, что это может поднять его. Вот так оно и есть. Мать должна быть матерью. Вот я, допустим, гулял, может даже одно время женился на другой, а ведь жена все равно к своим детям обратно придет. Она своих детей не бросит. Но я если брошу насовсем, то я должен их обеспечивать, любые финансовые вопросы решать.
(Мой пациент сильно переживает. На лице тревога и желание оправдаться. Присутствует комплекс вины.)
— Вы также платите алименты или у вас что-то другое?
— У нас платят так, что бы весь табор знал. Если я её бросил с детьми, то я должен ей помогать до тех пор, пока дети не встанут на ноги.
— Ещё какие правила и законы есть в таборе?
— Жена не должна пить. Можно только в праздники или за столом, или у родственников, или в гостях. Только там чуть-чуть можно. У женщин свои интересы. У мужиков отдельно свои вопросы.
— Что является страшным грехом в таборе?
— Ну, вот я вам сказал, самый большой грех — измена, когда жена изменяет мужу. За это наказывают. Бросят и всё. Бросят с детьми, но помогать будет всё равно. Своих детей в обиду не дам.
— А что вас больше всего в настоящее время тревожит?
— Семья моя тревожит. Чтоб были порядочными мои девочки, чтоб были хозяйственными. Конечно, чтоб у них счастье было в жизни личной. Вот у меня со старшей проблема была, её замуж выдал, ей 18 лет и вот что—то с матерью жениха поругался, они развелись. Вот эта проблема у меня, главное переживание. Свадьбу красиво играли, пышно. Моя дочь не понравилась матери жениха. Она хотела другую девочку, но её родители не хотели им отдать, ну и взяли нашу. У нас бывает замужество по согласию молодых, но часто бывает по желанию родителей. Вот так у меня и получилось с дочкой. Сперва взял, говорил, что возьмет, что его родители не заставят, что он так хочет, а потом как только эта прошлая невестка позвонила к нему, то он сразу к ней убежал. Правда он сейчас с ней не живёт. Они только недели две жили. Не было детей. Просто не повезло. Ну, видимо у них это не получилось. Разошлись и всё. Теперь переживаю за неё. Она хорошая девочка.
— Она сейчас страдает от унижения и комплекса неполноценности или она себе цену знает?
— Она переживает очень. Она всё носит в себе? Улыбается, смеётся, но видно, что в сердце носит. Что-то у неё плохо. Я сразу вижу, как музыку она включает. Песни какиё-то у неё есть. Все грустные. Вот вам бы с ней пообщаться, но она далеко. Парень думали, что хороший. Никак не думали, что он до такого докатится. (На глазах отца слёзы. Это меня сильно удивило.)
— А вас как барона не бояться?
— Нет, им ни какой барон не нужен, ни какой отец, никакая мать. Некоторые уже пьют, пьянствуют, но не мои дети. У других. Благодарю бога каждый день, у меня сын один есть. Он у меня не пьет, не курит.
— Сколько лет сыну?
— 22, я тоже его женил в 19 лет. У него мальчик полтора года, живет он нормально. Они родственники с моим зятем. У меня в Молдавии сейчас остались. Мы вот кочуем, а они дома. А что ж ещё нам думать. Вот переживаем, всю жизнь за детей. Думаю, что бы у них всё было хорошо. Иногда, как говорят, родители остаются голодными, лишь бы дети были сыты. Мы выкручиваемся по всякому, но семья, табор — это святое. Перед ними я чист. А здесь грешу, играю, обманываю. Приходится. А что делать. Такое общество. Если не ты их, то они тебя. Там в Молдовии нищета. Дороги не делают, воды нет целый день. Дров нет. Мы хотели присоединиться к России, как при коммунизме было. У нас все было. Молдавия была цветущая. А теперь вообще осталось там, только собакам лаять. Вот я кочую. Устал.
(И действительно, несмотря на то, что мой пациент довольно респектабельный, он выглядит уставшим, бледным. Даже есть признаки некоего изнурения.)
— В свое время у меня сложилось впечатление, что мужчины-цыгане по сравнению со своими женщинами — паразиты, то есть не работают, что в основном женщины за них работают. Это действительно так?
— Раньше было такое. Во времена наших бабушек, прабабушек. Мужчин содержали женщины. Я помню это время. Мне было хорошо. Даже живот отрос. Теперь нет. Женщины стали умнее. Теперь муж помогает жене, а жена должна помочь мужу. А раньше, женщины ходили вокруг мужчины, как будто он король. Было раньше и такое. Нормально. Мне сейчас стыдно, быть, когда меня жена содержит. Если я порядочный мужик, то мне должно стыдно перед друзьями, родственниками, перед женой, детьми.
(Почему если?)
— Я обратил внимание, что цыгане практически не кроют матом. Почему? Почему вы себе не позволяете такую психотерапию самовыражением?
— Нет, со мной нет, не знаю там как другие. Это стыдно. Тем более перед старшими. Мы старших должны уважать, глупые слова не говорить. У цыган есть почетные люди, воспитанные, и так же есть и преступники как и в любой нации. Есть же цыгане ученые, большие ученые. Вот я вам говорю, моего дядю хотели депутатом Молдавии сделать. У меня брат ученый, у меня двоюродный брат ученый. Они должны были быть в парламенте в Кишиневе…
(Почему должны? Я почувствовал, что по-видимому, мой пациент сам этого не выполнял )
— В психологии известно такое заболевание как хроническое бродяжничество или дромомания? Вам это знакомо. Вы бродяжничаете, кочуете?
— У нас такая кровь, или нам так дано, или проклятие у нас такое. Что есть, то есть, но это мы любим. Мы в одном месте не можем никак жить, как нормальные люди. Они встали в 8 часов на работу, у них там целый день прошел, так не можем. Хотя конечно тянет в свой дом в свое гнездо, праздники любим дома быть, но потом опять по миру хочется бродить, кочевать. Это в крови.
(Мой пациент осознаёт свою дромоманию, котолрая одновременно является основой культуры цыган. Она архетипична. Она норма в системе отчёта самой цыганской нации.)
— Я недавно на казанском вокзале видел целый табор цыган, они там лежали. Прямо разлеглись, расстелили всё и спят.
— Такие есть цыгане — попрошайки. Они не молдавские. Они бывают и русские и узбекские. Попрошайки — это больше узбекские цыгане.
— Цыгане-попрошайки одно направление, а вот цыгане-гадалки другое?
— Да. Это совершенно разное. Попрошайки надевают всякие лохмотья, берут одного ребёнка и ходят. А гадалки филиал строят, рекламу делают или их итак знают, что хорошие гадалки. Это разные люди. Вообще разные цыгане есть. Допустим мы — молдавские цыгане, я, конечно, не хвастаюсь, в основном порядочные. Любим работать, свои семьи содержать красиво, не позориться, других уважать, старших уважать. Но порядка меньше стало. Часто они уже работают не на табор, а просто на себя. Поэтому моя власть как барона пошатнулась. Общак опустел. Какой я сейчас барон? Сейчас мечтаю просто своё дело открыть, свой офис.
(Мой пациент с большим раздражением говорил о попрошайках и постарался изменить тему разговора. Видимо он сам в себе и в своих соотечественниках этого не навидит.)
— У попрошаек цыган тоже своего рода табор. Я обратил внимание, они там легли, там мужиков нет. Где они там? Почему там только женщины и дети? Я вообще никогда не видел, чтобы там на полу лежали мужики-цыгане, женщины валяются на полу.
— Они попрошайки, вот и валяются. Мужики, наверное, дома. Чем-то другим заняты. Они на торговлю больше идут, на бизнес. Иногда стыдно, позорно. Я ненавижу, когда детям говорят, дескать, замолчи, а то сейчас цыгане заберут! Почему нами пугают детей. Разве мы такие страшные (На глазах слёзы и элемент агрессии.) Бывает так. Как только видят цыган, значит надо остерегаться. Если цыгане, значит, могут обидеть, украсть, нагадать что-нибудь. Это не красиво с их стороны, как они могут смотреть на человека и думать, что он бандит.
(Раздражение и слёзы на глазах.)
— Вообще, вам часто приходится видеть, как люди подстраховываются, остерегаясь вас?
— Часто. Да и вы по моему очень осторожны ко мне. (С упрёком смотрит на меня)
— Вы переживаете или уже привыкли к такому отношению?
— И обидно, и привык. Часто говорят, что мы не похожи на цыган. Говорю, что мы цыгане и есть. Наши традиции мы любим, но мы уже как-то стали современными. Дочки красивые у меня.
— Ходит в цветастых одеяниях, юбке, блеске?
— Нет. Они одеваются по современному. Но все это цыганское нравится нам. Платки, цветастые. Конечно, нравиться, золото носить, платки. Носить одежду своих прабабушек. У меня дочь недавно в сундуке две большие цветастые юбки нашла, танцевала в них в школе. Прям цыганская богиня.
Сдерживаемся, но иногда злость берёт. Идешь на базар, покупать что-то, а на тебя смотрят, как бы что не пропало. Очень обидно. Я иногда говорю, сейчас больше русские воруют, чем цыгане. Сейчас цыгане спокойнее стали. Раньше только цыгане коммерцией занимались, а сейчас в каждом углу торгуют.
— Расскажите о каком-нибудь своём сновидении.
— Вчера такой сон видел. Мы по такой длинной — длинной дороге едим. Подъехали к границе Молдавии. Всё ждали, что нам печать поставят в эмиграционке. До меня слух дошёл, что я хожу с паспортом печать поставить, а я взяла и выкинула паспорт. Зачем мне этот паспорт, вот я жду, жду, когда печать поставят, а её не ставят.
— А что вы чувствовали, приятные ощущения были во сне? Вы выбросили паспорт. Вот вы во сне чувствовали какое-то непонятное ощущение? Вы выбрасывали паспорт с большим удовольствием?
— Да, потому что я действительно устал ждать таможенника. Это действительно ночь была и устал ждать, в мыслях уснула и сон вижу. Иду со своими родителями, как раньше они кочевали мы идем по длинной дороге, я спросил, где мне печать поставить, а мне говорят, не знаем, и я паспорт выбросил. Ко мне во сне таможенник подошел. Потом я проснулся.
Мы люди, привыкшие к свободе, раньше не нужно было всех этих печатей. Был один паспорт. Потом подошли ко мне эти таможенники и начали дергать. За ребёнка взялись, это не девочка, а взрослый человек. У неё паспорта нет. Я говорю, что это мой младший ребёнок. Мне начали мозги путать какая младшая она старшая, а вот младшая. Ну что я своих детей не знаю. Часто приходится сталкиваться с этим.
(Это сон о том, что вы наяву всё время сталкиваетесь с государством, которое вам ставит барьеры. Мой пациент — человек свободный, а ему всю жизнь что-то приходиться выдумывать. Он просто от этого устал и думает, когда же это всё кончится.
— Ещё, что вас тревожит больше всего?
— Младшая дочь умеет читать, вторая, плохо читает, хотя уже взрослые. Виноват я в том, что из-за нашей кочевой жизни они толком не учились в школе. А в мире надо быть грамотным. Везде бумажки и документы. Как выживут, не знаю? Учиться не хотят. Пишет плохо. Цифр не знают, даже позвонить не знают как. А вот дед у меня был грамотный. В советское время цыгане были грамотнее.
— Как вы сами справляетесь со своими стрессами и переживаниями?
— Молитву читаю. Моя бабушка-гадалка меня научила. Одна молитва снимает порчу и испуг. Другая предсказывает будущее. Стараюсь. Если, что сразу обращаюсь к Богу. Не всегда помогает он. Чем можно помочь, ничем не поможешь. Надо просто успокоиться, себя успокоить. Возвратиться к своей жене, к детям. Пить надо меньше. Вот стал иногда выпивать. Это нге решает проблему. С утра опять. Это не то.
— Известно, что многие цыгане опытные психологи. Они гадают и разводят на улице многих прохожих. Как это им удаётся. Вы наверняка знаете, вы же бывший барон и гадалки вам подчинялись.
— Они мне подчинялись только финансово. А вот всё остальное зависило от их таланта. Этот промысел, к сожалению уходит. Всё меньше и меньше талантливых гадалок. Вот мои дочери не потянули на эту специальность, хотя и немного обучались, но не проявили терпения и способностей. Лентяйки. А бабушка уже померла. Они сейчас локоть кусают, что не научились гадать. Но бабушка мне немного объясняла.
— И что же она вам рассказывала? Там есть своя психотехнология?
— Конечно. Вот вы идете по улице, а навстречу вам цыганка с предложением погадать. Вы, конечно, отмахиваетесь от назойливых предложений. И уже вслед слышите, дескать, не узнал судьбу и пожалеешь, ты уже три раза пострадал по казенным делам. Вы в растерянности останавливаетесь, задумываетесь, нерешительно возвращаетесь: "Черт знает что! Откуда она узнала?" И вот вы готовы для обработки. Вы не подумали, что у любого человека за долгую жизнь бывали какие-то неприятности, три из которых сразу легко вспомнить.
— А ещё какие-нибудь примеры не могли бы привести?
— Или другая сцена уже не с вами. Ворожат молодой девушке, то глядя в зеркальце, то зорко поглядывая на свою жертву, гадалка вдохновенно сыплет слова, дескать, с лица ты хоть некрасивая, но душа у тебя красивая! Кто же в этом, хотя бы в тайне, не убежден, не так ли товарищ психолог. На сердце у тебя забота, но ты не печалься. Жизнь тебя ждет счастливая. Думает о тебе какой-то человек на букву Н. Есть у тебя такой знакомый? Нету? Значит пока не открылся. Душа у тебя доверчивая. А иначе ты вообще бы не остановилась, к подруге открытая, а для чего тогда подруги? а она тебя и любит, да невольно вредить будет. К сожалению, во многих случаях это так. Не открывайся ей. И все в таком духе.
— То есть общие фразы, известные истины, рассчитанные на психологическую безграмотность. Уточнение подробностей. Наблюдение за производимым впечатлением и реакцией. А если не угадывает цыганка, то что она делает?
— То уводит тему в другую сторону. В другую версию, которая подойдёт. Но опытная цыганка всё время смотрит на реакцию и не зайдёт глубоко в ошибки.
— То есть, имеет место импровизация, в зависимости от угадываемой информации.
— Все мы едины. У всех у нас общие проблемы. Это нас единит.
Я почувствовал, что мой пациент искренен во многих своих высказываниях. Мне было приятно, что он мне доверился. Доверил мне свои переживания. Он у меня ничего не просил, ничего не предлагал, ни с чем ко мне не навязывался. Это меня радовало и я уже не думал, что завтра надо успеть уйти первым, дабы не подстраховываться от всяческих форс- мажоров, вызванной представителем этой самой романтической нации.
