Маклаков А. Г. и др. ПРОБЛЕМЫ ПРОГНОЗИРОВАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ПОСЛЕДСТВИЙ ЛОКАЛЬНЫХ ВОЕННЫХ КОНФЛИКТОВ[36]
Результаты исследования и их обсуждение
Анализ психического состояния военнослужащих, выполнявших служебные обязанности в экстремальных условиях деятельности при значительных психоэмоциональных нагрузках, вызванных наличием реальной витальной угрозы, позволяет утверждать, что воздействие психогенных факторов такой угрозы вызывает негативные изменения в структуре личностных характеристик и психическом состоянии военнослужащих. Так, например, результаты обследования личного состава подразделений, принимавших участие в миротворческих операциях, и их сверстников, проходивших службу в обычных условиях, свидетельствуют о том, что военнослужащие, участвующие в ведении боевых действий, отличались от контрольной группы более высокими значениями по следующим шкалам теста СМИЛ: агравация, истероидность, психопатия, мужественность-женственность, паранойяльность, психастения, шизоидность. Превышение показателей общепринятой нормы по выраженности астено-невротических характеристик отмечено у 20 % обследованных. Выраженность депрессивного состояния наблюдалась у 27 %, выраженность истероидных характеристик превышала норму у 7 %, а выраженность психопатических черт — у 48 %; психастенических характеристик — у 28 %, а паранойяльные и шизоидные черты превышали норму у 24 %. В целом около 53 % обследованных военнослужащих подразделений миротворческих сил имели различные превышения общепринятой нормы, что значительно превосходит результаты обследования контрольной группы. Следовательно, перенесенные психотравмирующие воздействия, вызванные участием в боевых операциях, не проходят бесследно для психического состояния участников.
Для того чтобы определить механизм формирования негативных состояний, в ходе проведенных исследований была проанализирована динамика психологических характеристик личности в процессе длительной адаптации к боевым условиям. С этой целью обследовалась группа военных летчиков (36 человек), проходивших службу на территории ДРА. Обследование проводилось ежемесячно в течение первого полугода их службы в экстремальных условиях.
Анализ полученных результатов свидетельствует о том, что в процессе адаптации к экстремальным условиям деятельности отмечается устойчивая тенденция к повышению показателей по шкалам невротической триады: ипохондрия, депрессия, истероидность. Это свидетельствует о возникновении определенной невротической симптоматики и психологической усталости.
По психотическим шкалам — паранойяльность, психастения, шизоидность в первые три месяца деятельности в экстремальных условиях не отмечалось существенного изменения показателей, а затем (4-5-й месяцы) наблюдалась тенденция к их повышению, что указывало на ухудшение психического состояния. Некоторое повышение значений отмечалось и по шкале «психопатия», это может быть объяснено частичным изменением норм социального поведения в экстремальных условиях деятельности. В то же время отмечается устойчивая тенденция снижения показателей по шкале «социальная интроверсия», что свидетельствует о наличии у обследуемых потребности в общении и социальной поддержке. Снижение параметров психического состояния было отмечено и по результатам анализа динамики показателей обследуемых по тестам 16PF и Айзенка. Это происходит вследствие снижения эмоциональной устойчивости, возрастания тревожности, психического напряжения и нейротизма.
Таким образом, анализ динамики психологических особенностей личности в процессе адаптации к экстремальным условиям деятельности и воздействию психогенных факторов витальной угрозы свидетельствует о том, что изменение структуры психологических характеристик в основном носит негативный характер. При этом чем больше длительность психоэмоциональных нагрузок и более интенсивно воздействие психогенных факторов реальной угрозы, тем более тяжелы последствия для психического состояния военнослужащих. С определенной уверенностью можно полагать, что у подавляющего большинства военнослужащих уровень удовлетворительной адаптированности к воздействию факторов реальной витальной угрозы не достигается, а эффективность деятельности в подобных условиях определяется уровнем психических и физиологических резервов. Следовательно, «ценой» эффективности военно-профессиональной деятельности в экстремальных условиях является истощение функциональных резервов организма, а также значительная астенизация и психопатизация личности. Можно предположить, что в подобных условиях рано или поздно должен произойти срыв адаптации.
Однако большинство участников боевых действий на Северном Кавказе не подвергались столь длительному воздействию факторов реальной витальной угрозы. Для подавляющего числа военнослужащих срок пребывания в зоне военного конфликта ограничивался тремя месяцами. С целью изучения динамики психического состояния были проанализированы состояния военнослужащих (группы) федеральных войск на основе результатов психологического обследования, проведенного в различные периоды боевых действий.
Общая характеристика психического состояния военнослужащих в зависимости от личностных особенностей и периода боевой деятельности такова. Среди военнослужащих, принимавших участие в ведении боевых действий, лишь 25 % по результатам психологического обследования и осмотров специалистами могут быть признаны практически здоровыми. Остальные в определенной мере нуждались в специализированной медико-психологической помощи, так как у них были отмечены признаки различных нарушений. В меньшей степени нуждались в помощи военнослужащие, обследованные в период подготовки к бою, но, тем не менее, у 29 % из них отмечена астено-депрессивная симптоматика. Среди военнослужащих, обследованных в период ведения боевых действий, астено-депрессивная симптоматика наблюдалась у 49 % личного состава, признаки психотических реакций — у 35 %. Среди военнослужащих, обследованных в период отдыха, астено-депрессивная симптоматика была у 22 %, признаки психотических реакций у 61 % личного состава.
Астено-депрессивные симптомы у военнослужащих выражались в постоянном чувстве тревоги, страха, нарушении сна, снижении физической работоспособности, подавленном настроении, в некоторых случаях — проявлении аутизма или повышенной возбужденности, предъявлении большого количества жалоб на самочувствие и др. Для психотической симптоматики было характерно наличие чувства страха, нервные тики, ступорозные или эксплозивные реакции, временное нарушение сознания вплоть до возникновения зрительных или слуховых галлюцинаций, нарушение адекватности восприятия происходящего, частичная деперсонализация и социальная дезадаптация.
Результаты психологических обследований, наблюдений и бесед с военнослужащими позволили определить динамику формирования и развития психических нарушений. Так, формирование предпосылок к психическим нарушениям происходит в период подготовки к ведению боевых действий. На данном этапе отмечается перенапряжение механизмов нервно-эмоциональной регуляции, что приводит у некоторых военнослужащих к срыву адаптации и проявляется в разнообразных астено-невротических реакциях и состояниях. Наивысшего пика выраженность астенических состояний достигает в период ведения боевых действий, когда угроза смерти как никогда реальна, но на этом же этапе происходит трансформация невротических нарушений в психотические реакции. После завершения боевых действий или вывода из них военнослужащих на кратковременный отдых выраженность астенизации и возрастание признаков психотической симптоматики снижаются. Таким образом, воздействие психотравмирующих факторов боевых условий затрагивает прежде всего эмоциональную сферу, а затем в силу личностных особенностей у многих военнослужащих нарушается регуляция поведения, а также морально-нравственной и когнитивной сфер.
Следует обратить внимание на то, что среди обследованных военнослужащих психические нарушения (реактивные психозы) были отмечены лишь у 1,4 % личного состава. У подавляющего большинства, нуждающегося в специализированной помощи, нарушения не выходили за пределы психической нормы и были связаны с состоянием эмоциональной сферы. По нашему мнению, эмоциональные расстройства в одинаковой мере обусловлены как объективными, так и субъективными (личностными) причинами. Среди основных субъективных, вызывающих эмоциональные нарушения, можно назвать низкий уровень адаптационных возможностей личности и, в первую очередь, низкую стрессовую устойчивость, что в экстремальных условиях приводит к снижению физиологической и психической сопротивляемости, нарушению способности отбора и усвоения информации, а также к подавлению информацией, с которой участник боя не сталкивался ранее, и в которой не содержится запаса возможных позитивных ответных реакций, исходящих из прошлого опыта.
К объективным условиям возникновения эмоциональных нарушений у военнослужащих федеральных войск следует отнести отсутствие социальной поддержки. Например, из бесед с участниками боевых действий следует, что подавляющее их большинство ощущало бессмысленность и ненужность всего происходящего. К сожалению, этому весьма активно способствовали средства массовой информации. Множество публикаций, посвященных происходившим на Северном Кавказе событиям (особенно на начальных этапах: декабрь 1994 — февраль 1995), вызывало у военнослужащих крайне негативные реакции и способствовало усилению чувства бессмысленности всего происходящего, своей ненужности.
Не менее важной проблемой исследования механизмов постстрессовых нарушений является определение времени, в течение которого происходит формирование предпосылок к их развитию. Представленные выше результаты исследований позволяют установить значимость различных периодов боевых действий для формирования последующих психогенных нарушений.
С достаточной уверенностью, основываясь на изучении динамики психологических характеристик военнослужащих в процессе ведения боевых действий, можно утверждать, что «слом» механизма психической регуляции наступает в период непосредственного ведения боевых действий. Именно в этот момент отмечается трансформация астено-депрессивных состояний в психотические реакции и психопатологические состояния, но наиболее негативные изменения в психическом состоянии отмечаются после завершения боевых действий или в перерыве между активными боями. Следовательно, наибольшее истощение психических ресурсов участников военных конфликтов наблюдается после завершения боевых действий. Поэтому мы вправе полагать, что характеристики психического состояния военнослужащих в данный период в полной мере могут свидетельствовать о степени наличия функциональных резервов и сохранности психической сферы. Вполне вероятно, что чем более негативны характеристики психического состояния военнослужащих после завершения боев, тем более тяжело будет протекать адаптация к нормальным условиям жизни и деятельности, тем выше вероятность развития PTSD-симптоматики.
Чтобы представить возможные медицинские и социальные последствия для военнослужащих, участвовавших в ведении боевых действий на территории Чеченской республики, достаточно сопоставить психологические характеристики участников данных событий после завершения боевых действий и психологические характеристики воинов-афганцев в аналогичный период.
Военнослужащие, которые вели боевые действия на территории Северного Кавказа, значительно отличались (в более высокую сторону значений) от участников афганских событий по 4-м шкалам: депрессия, психопатия, психастения, социальная интроверсия. В то же время афганцы обладали более высокими значениями по 2-м шкалам: ипохондрия, шизоидность.
Полученные результаты позволяют охарактеризовать состояние участников афганских событий через 4–5 месяцев после прекращения боевых действий как состояние психологической усталости, наступившее вследствие перенесенных психотравмирующих обстоятельств и обусловленное снижением нервно-эмоционального напряжения в процессе реадаптации к обычным условиям жизни и деятельности. Вполне вероятно, что подобное состояние в определенной степени можно рассматривать как адекватное ситуации, в которой проводилось обследование.
В то же время для участников чеченских событий через 4–5 месяцев после завершения боевых действий было характерно значительное нервно-эмоциональное напряжение и высокий уровень тревоги, социальная отчужденность и затруднения в восприятии общепринятых социальных норм. Следовательно, можно утверждать, что несмотря на значительный период времени, прошедший после завершения боевых действий на территории Северного Кавказа, у лиц, принимавших в них участие, по-прежнему сохранялся высокий уровень нервно-эмоционального напряжения. Они испытывали значительные затруднения в социальной адаптации и построении контактов с окружающими.
Таким образом, есть все основания утверждать, что перенесенные участниками боевых действий на территории Чеченской республики психотравмирующие события имеют более выраженный негативный характер в сравнении с аналогичными событиями, пережитыми военнослужащими в Афганистане. Это подтверждает и анализ процентного превышения характеристик общепринятой психической нормы (показатели шкал теста СМИЛ) у участников рассматриваемых событий. Так, у военнослужащих — участников ведения боевых действий на территории Северного Кавказа — через 4–5 месяцев после их завершения превышение значений (свыше 70-ти Т-баллов) по шкалам «депрессия» и «психопатия» отмечалось у 40 % обследованных, что в два раза выше показателей, полученных при аналогичном обследовании военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях на территории Афганистана. Около 60 % участников чеченских событий имели превышение по шкале «психастения». Это также в два раза больше, чем среди военнослужащих, участвовавших в боевых действиях на территории Афганистана.
Таким образом, из 10 базовых шкал теста СМИЛ по 7 шкалам ветераны чеченских событий превосходят ветеранов Афганистана по количеству лиц, у которых отмечено превышение характеристик общепринятой нормы. Также следует заметить, что если у лиц, принимавших участие в ведении боевых действий на территории Афганистана, превышение значений характеристик психической нормы через 4–5 месяцев после прекращения боев в целом наблюдалось у 72 % обследованных, то у ветеранов чеченских событий подобное превышение отмечено у 96 % военнослужащих.
Одна из основных задач проведенного исследования заключалась в том, чтобы сопоставить психологические характеристики военнослужащих, принимавших участие в ведении боевых действий на территории Чеченской республики, с характеристиками ветеранов Афганистана, и на основе этого попытаться спрогнозировать вероятные социальные и медико-психологические последствия перенесенных психотравмирующих ситуаций. Актуальность данной проблемы связана с повышением риска возникновения разнообразных катастроф, среди которых наиболее опасны социальные, в том числе военные, конфликты или войны. Их последствия длительное время отражаются на состоянии здоровья участников этих событий. При этом следует учитывать, что у большинства ветеранов подобных военных конфликтов на момент завершения или прекращения боевых действий возраст едва достигает 20 лет и впереди у них целая жизнь. Поэтому для того чтобы иметь возможность оказывать действенную помощь ветеранам локальных войн и военных конфликтов, способствующую их возвращению к активной жизни и деятельности, необходимо в первую очередь иметь представление о возможных последствиях произошедших событий и о том, какова должна быть эта помощь.
