4. Раздвоение.
Характерная черта агрессии (на примере литературы).
Нет, Эшли не выросла как все дети. В восьмилетнем возрасте ее изнасиловал преуспевающий врач, солидный и уважаемый человек, а еще ее отец. Так С. Шелдон начинает роман "Расколотые сны". Девочка, получившая тяжелую травму, так и не смогла оправиться. Раздвоение сознания стало тяжким последствием отцовской жестокости. Теперь в Эшли живут еще Тони и Алетт, каждая со своими проблемами и характером. "Одна из этих ипостасей — Тони — в качестве мести за то, что было сотворено с Эшли, садистски убила пятерых мужчин и отрезала им гениталии (авт.) ... и... Эшли, не имела никакого понятия о том, что сотворила Тони...".32
32 М Чегодаева.// Номер 12/01. "Он" и "Она".
Приведем еще несколько примеров. Попробуйте заметить, что общего между ними.
Впечатляющие сцены насилия создал Уэда Акинари в истории о счастливой семье дровосеков. В один прекрасный день сын изрубил топором мать, а благочестивая дочь принялась резать мясо на кухонной доске. Суд признал детей невиновными, поскольку в момент убийства в них вселился злой дух.
А вот из ирландского эпоса: " Тут в первый раз исказился Кухулин, став многоликим, ужасным, неузнаваемым, диким. Вздрогнули бедра его, словно тростник на течении...задрожало нутро его, каждый сустав, каждый член. Под оболочкою кожи чудовищно выгнулось тело, так что ступни, колени и голени повернулись назад, а пятки и икры оказались впереди....Обратилось лицо его в красную вмятину. Внутрь втянул он один глаз... Выпал наружу другой глаз Кухулина, а рот дико искривился.... Так исказившись, поднялся Кухулин на свою боевую колесницу...". " Прекрасен был юноша, что появился тогда перед войском.... По семь драгоценных каменьев сверкали в его королевских очах".
Как не странно, но эти два эпизода об одном человеке — ирландском богатыре Сетанте по прозванию Кухулин, что означает "Пес Кулана". Странное преображение эпос связывал с гневом богатыря. Перед сражением лик его изменялся до неузнаваемости, хотя же в спокойствии он был "прекрасен".
Случай с Кухулином не единственный. " Древняя поэма о Ланселоте особо подчеркивает искажение внешности Ланселота, когда он приходил в ярость {J.L.Weston, Sir Lancelot of the lake, ed.cit., p.75}".33 Схожие портретные описания мы находим в эпосе Древней Индии.
33 К. М. Бриггс. "Эльфы в традиции и литературе".
"Двоедушник" — персонаж славянской мифологии. Днем — это обычный человек, а ночью, когда засыпает, творит злые дела. Двоедушник совмещает в себе два начала — людское и демоническое. Они проявляются попеременно в зависимости от времени суток. Причем души живут как-бы отдельно одна от другой. После смерти такого человека чистая душа идет "на тот свет", а творившая лихо становиться упырем.
Обратимся к священному писанию. Война как обет Богу. " Моисей, раб Мой, итак, встань, перейди через Иордан сей, ты и весь народ сей, в землю, которую Я даю им, сынам Израилевым. Всякое место, на которое ступят стопы ног ваших, Я даю Вам...". Сказал господь: "Я предаю в руки твои Иерихон" и пал Иерихон: " И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых... все истребили мечом". То же самое повторилось и с Гаем. Велел Яхве: " Сделай с Гаем и царем его то же, что сделал ты с Иерихоном".
В фольклорных повествованиях Америки есть истории о ведьмах, призраках, и привидениях. " "Ведьма и прялка" из Луизианы, "Старая Кожа-да-кости" из Северной Каролины и "Из своей шкуры "у негров гула (gullah — от искаженного Angola), Южная Каролина, отражают поверье, в соответствии с которым ведьма меняет облик, чтобы сотворить зло"34
34 Дипломная работа. "Особенности жанра "страшного" рассказа А. Бирса"
Роман "Расколотые сны" как многие другие произведения иллюстрирует одно интересное наблюдение. Авторы, независимо, от их культурной принадлежности исключают патологическую агрессивность из природы человека. Когда происходит насилие, в сюжет, странным образом вмешивается какая-то третья сила или лицо, происходит метаморфоза, отвратительная человеческой природе. Персонаж действует как бы не от себя. Необходимо вторжение древних сил, чтобы сделать нас безрассудно жестокими, заставить творить насилие. Возможно, человек субъективно воспринимает себя вне "агрессии", исключая из "Я". Часто, даже попытка объяснить свой агрессивный поступок носит особый семантический оттенок: " так получилось", "вырвалось", "прорвало". Можно говорить о снятии ответственности за агрессию с себя и дальнейшей переадресации на силу обстоятельств и т.д. "Бес попутал", " даже и не знаю, как это получилось" — это и есть тенденция к самоустранению от агрессии. Она наглядно продемонстрирована литературой.
