Броня крепка, но глупость наша крепче
Закономерность третья.
Помимо бесполезной переоценки дурака, бесполезны бывают также и попытки его уязвить — во всяком случае, большинство подобных выбросов психической энергии уходит на обогрев астрала. Нет, честно говоря, первое время у меня у самой возникало ощущение, что это вполне возможно и даже нетрудно — дать дураку понять хотя бы то, что между вами «дистанции огромного размера».42 Но понемногу я засомневалась. Иному дашь под зад, посмотришь с удовлетворением вслед, заметишь: «Низко летит! К дождю!» — и думаешь, избавился. Например, от общения с такими, как Хлебовводов. А заодно исполнил пылкое желание, возникающее в присутствии дурака — как следует высказаться в адрес собеседника. Разоблачить и отплатить за неприятные моменты, испытанные по его вине. К сожалению, все тычки и оплеухи дурак воспринимает… как нападки на выдающуюся личность. Его пафос — его броня. Он рассердится или оскорбится, или прекратит попытки «общнуться» — но никогда не примет уничтожающие выпады за побочный эффект от своих собственных удушающих идиотизмов.
42 А.Грибоедов «Горе от ума». Действие второе, явление 4.
Сомнения ведомы человеку умному. Он, бедняга, понимает, сколь разнообразен мир вокруг. При чем тут разнообразие мира? Да при том, что никакого «единственно правильного» пути для решения какой угодно задачи просто не существует. И всякий, кто говорит: «Надо так и никак иначе!» — тот либо дурак, либо лидер — религиозный или политический. Либо и то, и другое разом. А между тем из любой проблемной ситуации есть множество выходов. Некоторые приводят к лучшим результатам, некоторые — к худшим, а некоторые вообще никуда не приводят, словно дверь, которую открываешь, а там стоит он — ужас на букву «п». И сообщает, что вот, дескать, пришел. Чтобы выбрать такой выход, которые приведет к максимальному профиту с минимальными потерями, нужно столько всего учесть! Умный это видит и сомневается в собственной компетентности, пока дурак всласть предается пафосу. Можно сказать, что дурак перманентно живет в обстановке предвыборной компании: он — центр всеобщего внимания, с ним обращаются деликатно и даже заискивают, отчего ему, олуху, кажется, что он есть средоточие всяческих благ и достоинств. И никогда дурак не поймет, что своими «достоинствами» заслужил лишь одно благо — благо быть использованным.
Люди, которым свойственны два признака душевного здоровья — цинизм и эгоизм, вовсю используют дураков во благо себе и своим близким. И отнюдь не мучаются ненужными угрызениями. Есть резон примкнуть к «партии пользователей» — хотя бы ради того, чтобы не оказаться в противоположном блоке, в «партии использованных». Но этому благодатному намерению часто мешают разные препоны эмоционального порядка, и в первую очередь брезгливость — та самая, которая мешает европейцу, прибывшему на восток, бестрепетно собирать сухие верблюжьи какашки и складывать горкой в качестве отличного топлива. К тому же можно оказаться родственником, сослуживцем или даже другом дурака, а потому часть неприятностей (как правило, большая часть) достается именно тебе. Дураку вообще свойственно «делегировать ответственность», пока он сам пребывает в медитации и молит высшие силы о чуде. Пусть суетятся те, кому кажется: надо действовать, чтобы исправить положение. А он, дурак, особо величественно смотрящийся в позе лотоса, сядет, заплетет ноги в косичку и примется ожидать чудес. А заодно наслаждаться убеждением, что он и сам — чудо природы, феномен и уникум. Увы! Это чистое счастье неразвитого ума. Всем, чей ум в той или иной степени испытал на себе воздействие сомнений, попыток обработать полученную информацию, развращающее влияние само- и миропознания — им, как пить дать, не встретить на пути своем ни трубящих путти,43 ни архангелов с оливковыми саженцами, ни климатических явлений, символизирующих (опять же по мнению дурака) то и се. А главное: умнику не доведется уверовать. Это чудное состояние безжалостно искореняет привычка мыслить. А вот дуракам вера часто заменять упомянутую привычку. И результат бывает… как бы это помягче выразиться… ошеломляющим.
43 Путти — итальянское название пухленьких малолетних ангелочков, бодро резвящихся на картинах что религиозного, что эротического содержания, а также на некоторых памятниках героического содержания. Правда, на таких памятниках толстенькие амурчики с горнами часто выглядят неуместно и даже непристойно.
