Броня крепка, но глупость наша крепче

Хорошо, что у Дарьи хотя бы была смелость признаться: да, она боится голову потерять и потому старается не прикасаться к «предмету искушения». А большинства критиков и на такую откровенность не хватит. Многие люди вообще не затрудняют себя поиском мотивации. Живут себе отрицанием, следят за тем, что другие хвалят — и тут же принимаются ругать фаворита. Букмекеры хреновы. На подобной тактике они делают себе имя и репутацию «глубокого человека» и «продвинутого специалиста», хотя ничем, кроме «зыркости и протырливости»,38 как Майка выражается, не обладают. Беспроигрышные обожатели классики, пафосные хулители действительности, мастера синхронного плавания в унитазе до самых преклонных лет обходятся этим скромным набором, бесконечно отыгрывая на нервах окружающих один и тот же мотивчик: настоящее отвратно и беспросветно, наше спасение — в нашем вчера, я — лучший ваш проводник и звать меня Сусанин.


38 Когда Майка была маленькой, она коверкала многие слова до неузнаваемости. В результате наша семейная лексика обогатилась удивительно емкими выражениями, к которым мы прибегаем даже в беседе с посторонними.


Даже когда слышишь аналогичную «проводниковую» ахинею от малолетнего придурка, это жуть как раздражает. Хоть и сознаешь нехитрую причину такого поведения: собеседник, отморозок, всего-навсего судорожно, будто перепуганный грызун, «копает норку», в смысле долбит нишку во льдах вселенского безразличия. Вот и демонстрирует свою (якобы) незаменимость: ах, я знаю истину, я приведу вас прямиком к цели, туда, где хранится Святой Грааль… Конечно, все мы рано или поздно сталкиваемся с тотальным равнодушием, поскольку однажды оно окружает — вернее, обволакивает — человека со всех сторон. Только что все было, может, и не так, чтобы замечательно, но вполне терпимо: вокруг друзья и родня, опекают, оберегают, сочувствуют. И вдруг обнаруживается, что близкие — просто крошечный островок в целом Ледовитом океане безразличного отношения к твоей персоне. Немудрено и испугаться, представив, как мала вероятность победить это.

Но с возрастом у человека должны, непременно должны появиться и возможности, и перспективы, и намерения побежать изначально равнодушную реакцию посторонних людей. В общем, с года человек обязан сформировать хоть что-то кроме истерически-пафосного имиджа крестоносца-энтузиаста или, например, маски неопознанного, неуловимого и нафиг никому не нужного Бэтмена. А между тем вокруг полным-полно народа, которого не осенили ни возможности, ни перспективы, ни намерения. Хотя их возраст можно охарактеризовать и как зрелый, и как перезрелый. Я не о «потерянном поколении» говорю: потерянные люди в изобилии встречаются в любом поколении — через всю жизнь пронесут чувство невостребованности, ненужности, некондиционности. И кстати, страсть какую гордость испытают от собственной никчемности: как я, однако, достал общество одним лишь фактом своего существования! Экий я какой! Особенно много подобных «Недопечориных» среди шестидесятников… Во всяком случае, с «дедушками-подростками», у которых состояние психики и данные паспорта не соответствуют друг другу, сталкиваешься постоянно. И я уже вывела некоторые закономерности обращения с оными. Впрочем, эти закономерности работают независимо от возрастной категории.