От автора.
Цель этой книги — представить некоторые проблемы науки на примере жизни одного ученого, того единственного, кого я действительно хорошо знаю.
Это не попытка изобразить идеального ученого, которому новичок должен стараться подражать, и не самооправдание, а просто человеческий документ, рабочий отчет о том, что сделал один исследователь и почему он так сделал.
Ничем большим эта книга и не могла бы быть, ибо никакие два ученых не похожи — и не должны быть похожи — друг на друга.
Я попытался безжалостно препарировать свой разум, как можно объективнее описывая и анализируя все его характеристики независимо от того, одобряю я их или нет. В результате не все страницы этой книги в равной степени приятно читать. Возможно даже, что порой вы будете шокированы, и, быть может, вполне справедливо. Но зато вы с самого начала осознаете, что в реальной жизни ученые далеки от совершенства — факт, тактично опускаемый в некрологах о них и иногда даже в их биографиях.
Свободно высказывая свои взгляды, я вполне допускаю, что демонстрирую изрядную степень наивности и неосведомленности в вопросах, о которых мне стоило бы либо знать больше, либо вовсе промолчать. Такие разделы книги я бы мог с легкостью изъять, дабы соблюсти свое достоинство. Известно, что существуют многочисленные пристойно отретушированные биографии и мемуары значительно более крупных ученых, чем я, но я чувствую, что для того, чтобы в моих заметках содержалось нечто, чему можно было бы научиться, мне не следует подвергать их самоцензуре. Не исключено, что вас будет раздражать моя озабоченность мелочами, а некоторые мои критические высказывания и взгляды покажутся вам бестактными. Но задача состоит в том, чтобы описывать себя не таким, каким я должен быть, а таким, каков я есть. Если хочешь рассказывать честно, неприятные вещи нельзя утаивать.
А потом, как знать, не зависит ли успех в той или иной сфере деятельности от своего рода дефектов и даже уродств? Квазимодо из "Собора Парижской богоматери" Виктора Гюго — один из самых уродливых литературных монстров, и при всем том его скрюченное гротескное обличье скрывало исполненную бесконечной любви и сострадания душу. Трудно представить себе Квазимодо нормально сложенным, с обычной внешностью здорового французского крестьянина и обладающего при этом столь сильной тягой к нежности и желанием ее проявить.
