Часть 2. Коммуникация на практике.

Глава 4. Фриц Перлз — бунтарь и новатор.

Дигрессия: развитие психоаналитической техники лечения

Во второй половине девятнадцатого века Жан-Мартин Шарко (Jean-Martin Charcot), профессор медицины парижской больницы Salpetriere, вызвал международную сенсацию. Используя гипнотическое внушение, он продемонстрировал, что несмотря на прежние убеждения, причины симптомов так называемой истерии не нужно искать в неврологических нарушениях. Шарко доказал свое утверждение, устраняя симптомы истерии силой собственных слов.

Зигмунд Фрейд, молодой венский невролог, осенью 1885 выехал в Париж с намерением изучать методы Шарко. Фрейда интересовала, прежде всего, идея того, как можно этот метод целенаправленно использовать в лечении истерии. Джозеф Брейер (Josef Breuer), старый друг и коллега, рассказал ему о необыкновенном выздоровлении пациентки по имени Берта Паппенхайм. Она страдала истерическими симптомами паралича. Брейер загипнотизировал молодую женщину и позволил ей самой управлять лечением. Симптомы, выступавшие у нее исчезли, когда она вспомнила и заново пережила ситуацию, в которой впервые пережила приступ истерии. Брейер поэтому считал, что за каждым симптомом кроется определенное бессознательное травматическое воспоминание, очищающее переживание которого заново, убирает симптом.

Несмотря на то, что Шарко произвел на него большое впечатление, Фрейду пришлось признать, что профессор не интересовался практической терапией. Шарко хотя и продемонстрировал, что гипноз был успешным, не показал однако, каким образом можно применить его в терапии. Поэтому Фрейд вернулся в Вену и еще раз прослушал случай Брейера. Потом воспользовался гипнозом, чтобы целенаправленно заставить вспомнить забытый опыт и вызвать методом катарсиса противореакцию.

После ряда неудач в применении гипнотической индукции, между 1892 и 1898 годами Фрейд разработал новый метод. Он назвал его "свободными ассоциациями". Вдохновленный работами школы Вильгельма Вундта, он пришел к мысли, что забытые переживания можно вызвать цепью спонтанных ассоциаций. Наиважнейший основополагающий принцип новой техники состоял таким образом в том, что клиент говорил все, что произвольно приходило ему в голову, даже если эти мысли были ему неприятны¹⁷⁰.

¹⁷⁰ Таким образом, Фрейд приводит клиента к ситуации, которую позднее Вацлавик Уикленд и Фиш назвали парадоксом "Будь спонтанным!". Они писали: "Структура каждого парадокса "Будь спонтанным!" [...] остаётся всегда такой же. Она состоит в введении правила, согласно которому поведение не связано с правилами, а должно быть спонтанным. Это означает что соблюдение (установленного извне) правила будет нежелаемым поведением, так как поведение должно быть спровоцировано свободно изнутри. Однако это основное правило, относящееся ко всем правилам (то есть к типу всех правил), конечно также является правилом, то есть противоположным элементом самого себя" (П. Вацлавик, Дж. Уикленд, Р. Фиш, цитируемое произведение, стр. 88).

Чтобы застраховаться от фальшивого проявления внутренней психической динамики клиента, Фрейд организовывал психотерапевтические встречи таким образом, чтобы он сам сидел вне поля зрения человека, проходящего анализ. Свою роль он видел лишь в том, чтобы в решающий момент аналитического процесса предложить интерпретацию, относящуюся к неосознанному смыслу симптома, его предыстории и типа защиты от него¹⁷¹.

¹⁷¹ Несмотря на то, что эта аранжировка, на первый взгляд кажется понятной, новые идеи, опирающиеся на коммуникационной теории показывают, что Фрейд просмотрел в этом случае один решающий пункт. Вацлавик, Бивин и Джексон подчёркивают, что люди принципиально не могут не коммуницировать. Поэтому видимое избегание коммуникации, имеет также коммуникационный аспект. Кроме прочего, они проиллюстрировали это результатами исследований, касающихся общественных ограничений раздражителей, которые представил Джозеф Люфт в апреле 1962 года, во время конгресса Вестерн Сайколоджикал Ассоциэйшен в Сан Франциско. Они писали: "Они попросили двух незнакомых человек занять места в одной комнате, так чтобы они могли видеть друг друга и попросили их не разговаривать друг с другом и не коммуницировать никаким другим образом. Впоследствии из разговора с ними получалось, что эта ситуация была для них весьма стрессовой. Каждый из них — согласно комментарию Люфта — видел перед собой другого человека и его непрерывное и одновременно ограниченное поведение. Согласно нам, в этой ситуации происходит обычное межчеловеческое общение и лишь часть его может происходить сознательно. Например, каким образом реагирует эта вторая личность на собственное присутствие и небольшие жесты, нечто выражающие, которые по отношению к ней производятся? Будет ли дан ответ на вопросительный взгляд или он будет холодно отринут? Предаёт ли позиция тела второго человека напряжение и тем самым неприятность конфронтации? Расслабляется ли он выражая этим позитивный подход или относится к партнёру, как если бы он вообще не существовал? Эти и многие другие формы поведения можно наблюдать [...]" (П. Вацлавик, Дж. Бивин, Д. Джексон, цитируемое произведение, стр. приблиз. 52). Это ситуация сравнимая с аналитической ситуацией. Хотя аналитик должен быть невидим, однако можно допустить, что из-за этого клиент более чувствителен на замечания аудитории. Глубокие вдохи аналитика, шум при изменении им позы сидения, модуляции его голоса, во время соответствующего невербального поведения, звуки когда он делает заметки и т.д, всегда будут для клиента обладать коммуникационной ценностью. Поэтому аналитическое лечение должно восприниматься как — хотя и странная — интерактивная ситуация.

К несчастью, оказалось, что многие клиенты сопротивлялись такому методу. У них возникала тенденция сдерживать ряд своих патологических представлений. В таких случаях, Фрейд так долго проводил давление на них, пока не достигал своей цели. В опубликованных в 1895 году Studien uber Hysterie (Исследования истерии), содержатся ясные представления его практического метода поведения, а также теоретические выводы из его опыта. Фрейд писал:

"Когда, во время первой встречи, я спрашивал у клиентов, помнят ли они когда у них впервые проявились данные симптомы, одни говорили что ничего не помнят, другие, что расплывчато и не в состоянии воссоздать это. [...] Я напирал все сильнее [...] и убедился, что без гипноза появляются все новые, все глубже уходящие в прошлое воспоминания, которые вероятно касались нашей темы. Благодаря этому опыту я обрел впечатление, что действительно возможно выявить существующий ряд патологических представлений, применяя давление. Это давление потребовало от меня множества усилий и привело к выводу, что я должен побороть сопротивление. Такое положение вещей переродилось в теорию о том, что психической работой я должен побороть психическую силу пациента, которая сопротивляется осознанию (воспоминаниям) патологических переживаний. [...] Из этого всего родилась, как бы сама по себе, мысль о сопротивлении"¹⁷².

¹⁷² Freud, Z. (1975). Zur Psychotherapie der Hysterie. In: Z. Freud. Studienausgabe. Ergan-zungsband. Schriften zur Behandlungstechnik Frankfurt: S. Fischer Verlag, стр. 62-63. Эта крайняя процедура не была характерна лишь для ранних лет работы Фрейда. В одном из текстов 1913 года он пишет: "Иногда встречаются пациенты, какие свою курацию начинают негативным подходом, якобы им ничего не приходит в голову. [...] Они убеждают себя, с чем имеют дело в подобных случаях. Таким образом, прежде всего начинают сопротивляться, защищая невроз. Такой вызов сейчас же принимает аналитик, проводя давление на пациента. Настоятельно повторяемое уверение, что такого типа отсутствие воспоминаний в самом начале невозможно и что причина этого сопротивление по отношению к анализу, вскоре заставляет пациента делать признания. [...]. Он злится когда ему приходится признаться, что во время знакомства с основными правилами лечения, выработал тактику, когда кое-что оставит для себя. Не плохо если он лишь информирует, каково его недоверие к анализу или какие ужасные вещи он слышал о нём" (Freud, Z. (1975). Zur Einleitung der Behandlung. Weitere Ratschldge zur Technik der Psychoanalyse I (1913). In: Z. Freud. Studienausgabe. Erganzungsband. Schriften zur Behandlungstechnik Frankfurt: S. Fischer Verlag. стр. 197-198). Фрейд таким образом, интерпретировал видимый отказ клиента как чисто интрапсихический процесс защиты. Позднее он разработал в этом контексте концепцию вытеснения. Он не распознал интерперсонального аспекта сопротивления - факт, какой относительно его вызывающего страх метода, можно объяснить лишь тем, что в точке выхода для концепции Фрейда с самого начала не было места для того чтобы учесть межчеловеческие процессы интеракции и их значения для поведения и ощущений.

Примерно в 1910 году Фрейд переместил центр тяжести. Если раньше на первом плане в его интерпретациях находились еще симптомы (и вызывающие их бессознательные комплексы) клиента, теперь он начал интенсивно заниматься самим сопротивлением. Главную задачу психологической курации он видел в том, чтобы победить сопротивление, посредством его осознания с целью приблизиться к патогенным представлениям. Однако ему не удалось выработать слитную гипотезу. Около 1913 года, он пришел к выводу, что способ, которым протекает сопротивление у клиента важен, но не развивал этой идеи. Вместо этого он разработал модель психического аппарата (эго, ид, суперэго), перенося таким образом свое внимание на существующие бессознательные процессы защиты.

В 1920 году Фрейд впервые объяснил явление, которое назвал негативной терапевтической реакцией. Под этим понятием он понимал факт того, что многие пациенты реагируют на аналитическое лечение усилением своих страданий. Он был убежден, что здесь проявляется бессознательная сила, которую гипотетически назвал стремлением к смерти (Thanatos) и противопоставил стремлению к жизни (Eros).

Это была однако лишь одна из множества интерпретаций фактов, ведь наряду со спекуляцией на тему бессознательного желания страдать, существовала возможность, что причиной негативной терапевтической реакции было несовершенство аналитической техники лечения. Такой была решающая точка зрения Райха, который провозглашая ее, не добавил удовольствия своим, в большинстве более пожилым коллегам¹⁷³. Он обратил внимание на то, что во время анализа, хотя и открывается множество воспоминаний, мечтаний и подсознательных мыслей, однако эмоциональное участие пациента, чаще всего невелико. Чисто рациональные взгляды не могут вызвать процесс выздоровления.

¹⁷³ Приведенная здесь презентация значения Райха для психоаналитической техники лечения, опирается на книге Boadella, D. (1983). Wilhelm Reich. Frankfurt: Fischer Taschenbuch Verlag [oryg. Wilhelm Reich. The Evolution of His Work], стр. 37-62.

Поэтому Райх начал исследования способов, которыми скрывают чувства клиенты. Таким образом, сейчас важнее было не то о чем вспоминает клиент во время свободных ассоциаций. Решающим было то, как он ведет себя здесь и сейчас, во время терапевтической встречи. Райх пришел к выводу, что форму сопротивления можно распознать, прежде всего на основе изменений голоса, позиции тела, способу дыхания, мимике и жестам. Вследствие этого, предметом интерпретации сопротивления он также сделал невербальные формы выражения. При чем, все чаще он заставлял своих клиентов конфронтировать с интерпретацией их поведения. Другими словами: он сам сейчас управлял процессом анализа, вместо того чтобы — как это было раньше — разрешать строить клиентам цепи свободных ассоциаций¹⁷⁴.

¹⁷⁴ Зимой 1928-1929 Райх разработал свои замечания письменно и развил на их основе новую форму аналитического лечения. В марте 1933 года он представил свои идеи в книге Charakteranalyse (я пользуюсь изданием: Reich, W. (1973). Charakteranalyse. Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag.)

Концентрация на характерных формах сопротивления клиентов, привела Райха с годами к новой идее — функциональному тождеству телесности и духовности. Он открыл, что структуры характера объединяются с типичным паттерном хронического мышечного напряжения ("характерологический панцирь"). Это открытие дало дорогу, по меньшей мере революционному подходу к лечению психических заболеваний. Райх начал теперь непосредственно работать с телом, для того чтобы освободить подавленные чувства и выработал технику, которую он назвал вегетотерапией.