Лекция IX

1. Нарциссизм у нормальных и невротиков. Гомосексуальная ориентация при первом выборе любовного объекта.

— 2. Нарциссическая фиксация при гомосексуализме и паранойе. Нарциссизм и эгоизм. Дружеская филантропия. Вытеснение материнского образа. Развитие гомосексуализма. Трансвестизм. Первичность пениса и кастрации. «Феи» и «танцы». Социальные и медико-правовые аспекты гомосексуализма в США.

— 3. Паранойя — эволюция и характеристики. Десексуализация. Амбивалентность в проявлениях любви и ненависти. Нахождение объекта любви при паранойе.

— 4. Бред преследования, сопутствующий гомосексуальному влечению (психоанализ клинического случая). Смягченные формы и варианты гомосексуализма и паранойи. Старые холостяки. Триолизм.

— 5. Алкогольный бред ревности. Нормальная ревность. Бредовая ревность (клинический случай). Гомосексуальные тенденции у пожилых мужчин.

— 6. Варианты фиксации на матери. Жены в роли сводниц своих мужей.

***

Давайте теперь рассмотрим следующую фазу психосексуального развития, которую Фрейд назвал «нарциссизм». Эта фаза продолжается от 4–5 лет до 6-летнего возраста. В течение данного периода все ранее описанные аутоэротические частные влечения объединяются, вернее, канализируются в единый поток. Поток либидо из аутоэротических источников направляется теперь на объект. При наступлении половой зрелости либидный поток подчиняется примату гениталий в целях объект-катексиса. Для уточнения можно сказать, что в процессе унификации сексуального инстинкта маленький мальчик, подобно Нарциссу из мифа, воспринимает себя, свое маленькое тело как первый любовный объект. По мере взросления, однако, постепенно начинается тяготение к поиску любовного объекта вовне. Другими словами, первый любовный объект — гомосексуального типа, но постепенно развивается страстное стремление к противоположному полу. При нормальном развитии промежуточная фаза нарциссизма, между аутоэротизмом и любовью к объекту, вероятно, неизбежна. Если развитие слишком затормаживается вплоть до фиксации, может возникнуть заболевание в форме гомосексуализма или паранойи.

Термин «нарциссизм» в качестве психосексуального понятия впервые использовали Эллис и Нэкке, имея в виду сексуальную перверсию. Фрейд расширил значение термина, поскольку продемонстрировал, что нарциссизм представляет собой фазу психосексуального развития у каждого нормального индивида. Фактически нарциссизм в известной степени у нас обязательно сохраняется: мы всегда любим себя больше, чем кого-либо еще. Во всех языках имеются высказывания на этот счет. В английском языке поговорка, служащая признанием эгоизма, гласит: «Бог помогает тому, кто сам помогает себе». Хотя акцент в высказывании делается на эгоизме, привлечение в партнеры Господа производит некоторое смягчение. Тем не менее мы не должны забывать, что нарциссизм — это эгоизм с эротическим оттенком. Как говорилось, мальчики в период полового созревания в качестве первого любовного объекта выбирают себя.

Даже если все протекает нормально и молодой человек находит гетеросексуальный объект, гомосексуальные тенденции не исчезают бесследно. Гомосексуальная цель, конечно, оставляется, но соответствующая энергия переходит к эго-инстинктам. Дружеские отношения и вообще филантропическая деятельность приобретают тогда некоторую эротическую окраску. Такой модус развития, позвольте повторить, представляет нормальное положение дел. Но чтобы разъяснить происходящее в случае последующего возникновения гомосексуализма или паранойи, необходимо вспомнить о нашем обсуждении исхода эдиповой ситуации. Когда маленький мальчик вытесняет материнский образ вследствие страха кастрации, он больше не жаждет от матери чувственного удовлетворения, но обычно сохраняет аффективную привязанность к ней. Это особенно проявляется в угрожающих жизни обстоятельствах. В процессе заболевания или в опасных условиях даже сильные мужчины, как уже говорилось, громко взывают к матери. Во всех армиях мира солдаты при серьезном ранении

восклицают: «Мама моя». Более того, образ матери в течение всей жизни бессознательно контролирует поведение мужчины по отношению к женщинам. Разрешение эдипова комплекса, таким образом, завершает соперничество между отцом и сыном. Мальчик приспосабливается к отцу посредством идентификации. Он как бы говорит себе: «Я теперь похож на отца и, подобно отцу, собираюсь жениться». Нормальный мальчик впредь бессознательно руководствуется предостережениями, указаниями и запретами, прежде налагаемыми на него отцом. Он бессознательно стремится не только подражать отцу, но и превзойти его. Таково нормальное преодоление комплекса Эдипа.

У гомосексуалистов разрешение эдипова комплекса происходит иначе. Психоанализ показывает, что в детстве у них имела место кратковременная, но очень выраженная привязанность к матери. После осознанного преодоления этой привязанности они сохраняют преданность матери и идентифицируют себя с ней. Следовательно, в поиске любовного объекта в период половой зрелости их выбор основывается на собственном образе. Гомосексуалиста влечет к молодому человеку, похожему на него, которого он хочет любить, как сам был любим матерью. Этому процессу также благоприятствует отсутствие отца или слабовольный отец и соответственно агрессивная мать. Данные факторы выявились у всех изученных мною гомосексуалистов. В отсутствие отца мать способствует затягиванию нарциссической фазы, сын подражает ей вместо следования нормальным мужским стандартам. Такие мальчики часто искренне хотят быть женщинами и проявляют склонность к женскому образу поведения. Когда они достигают половой зрелости и жаждут генитальной реализации, то ищут партнера, похожего на них и имеющего мужские гениталии. Молодой человек словно говорит: «Я мать и хочу любить кого-нибудь точно так же, как мать любила меня». Подобная установка может быть осуществлена только на нарциссической основе.

Существуют другие факторы, которые благоприятвуют такому развитию. В частности, гомосексуалист никогда полностью не преодолевает кастрационного комплекса и, следовательно, не расстается с желанием, чтобы женщина обладала пенисом. Он не отказывается от примата пениса у любовного объекта, и для него неприемлема мысль о любовном объекте, лишенном пениса. Если не осознавать этого механизма, гомосексуальное поведение навсегда останется загадочной мистерией. Так, никто не мог понять, почему явные гомосексуалисты всегда ищут женские качества в любовном объекте — факт, хорошо известный со времен Древней Греции. Они ищут любовные объекты женского типа и постоянно испытывают влечение к юношам, или так сзываемым «феям». Если вы интересуетесь, то посетите Одну из танцплощадок, где собираются гомосексуалисты. Вы узнаете, что они вручают призы «самой хорошенькой девушке». «Хорошенькая девушка» представляет собой, конечно, некоего юношу, наилучшим образом подражающего женщинам в манерах, речи и одежде. Вопрос в том, влечет ли в действительности гомосексуалиста к женщине или он испытывает ужас перед реальной женщиной?

Этот вопрос мне задала женщина много лет назад, когда я был студентом-медиком. Компания студентов обычно отправлялась каждый воскресный вечер в какое-нибудь место развлечений. Нью-Йорк тогда предоставлял широкие возможности для проведения досуга студентам умеренными средствами, о чем вы можете почитать в произведениях о старом Нью- Йорке. Однажды субботним вечером заводила нашей компании предложил посетить «сборище гомосексуалистов», и около десяти человек — отправились в заведение «Черный кролик». Чтобы не нарушать установленный полицией распорядок, для вступления в «клуб» необходимо было внести начальную плату в десять центов и записать фиктивное имя в список

у входа. Вид помещения внутри не отличался от дюжин других музыкальных развлекательных заведений, переполнявших в то время Нью-Йорк. Оркестр состоял из трех музыкантов: виолончелиста, пианиста и барабанщика. Мужчины и женщины танцевали или пили пиво за маленькими столиками. Когда мы присмотрелись, то обнаружили, что все «женщины» в действительности являлись мужчинами, одетыми в женскую одежду и имитировавшими женское поведение. Странное зрелище представляло интерес и одновременно вызывало отвращение. Впервые я столкнулся лицом к лицу с этой эксцентричной проблемой. Постепенно становилось скучно и неприятно. Вдруг вошла настоящая женщина, проститутка, и присела невдалеке от нас. Ее появление показалось дыханием свежего воздуха в жаркой пустыне! Мы пригласили незнакомку за наш столик, угостили пивом, и вскоре завязалась беседа. Женщина сделала несколько замечаний о сборище, и я шутливо спросил, каково ее мнение о конкурентах. Она презрительно оглянулась и сказала: «Конкуренты? Не могу понять ваших парней. Вы приходите сюда смотреть на этих ребят, разодетых наподобие отвратительных девок. Если вам нужна женщина, почему вы не обращаетесь к нам?» Конечно, реплика содержала невольную несправедливость, но мы должны были хранить молчание.

Поставленный вопрос бессознательно сохранился в памяти и не находил ответа, пока я не стал фрейдистом. На раннем этапе моей психоаналитической карьеры один из пациентов с гомосексуальной ориентацией рассказал мне о своих переживаниях в предыдущий вечер. На танцах он встретил очень хорошенькую «девушку». «Доктор, — сказал пациент, — она была настолько хороша, что в нее мог влюбиться даже нормальный мужчина». — «Послушайте, — возразил я, — допустим, оказалось бы, что хорошенькая «девушка» — настоящая девушка. Что бы произошло?» Пациент мгновение подумал и ответил: «Я бы ужаснулся точно так же, как если бы кто-нибудь обнаружил у страстно любимой женщины отсутствие ноги». Меня осенило, что чувство пациента походило бы на потрясение от неожиданной встречи с кастрированным индивидом. Отсутствие пениса произвело бы шокирующее впечатление. Ответ убедил меня в правильности фрейдовского утверждения, а именно — примат пениса крайне силен в бессознательном гомосексуалистов, его отсутствие шокирует и исключает любую эротическую реализацию. Здесь я хочу констатировать, что средний гомосексуалист вопреки мнению большинства людей не представляет собой женственную «фею». И женоподобный мужчина не обязательно принадлежит к гомосексуалистам. Женоподобности обычно сопутствуют нарушение гормональльной активности, плохое телосложение, слабый и диссеминированный поток либидо. «Феи», думается, относятся к полиморфно-перверсному типу и их, подобно детям, здожно склонить к любым сексуальным действиям. Если они попадают под влияние гомосексуалиста, то становятся гомосексуалистами; если подвергаются воздействию садиста, то приобретают мазохистские склонности. «Феям» просто свойственна сексуальная слабость, но не обязательно гомосексуальная ориентация. Истинные гомосексуалисты, которых я встречал сотни, столь же мужественны, как и средний мужчина. Они активно пробивают дорогу в жизни и отличаются манерами и установками, не имеющими ничего общего с женственностью. Я также узнал, что так называемые «феи» при благоприятных обстоятельствах могут вести нормальную половую жизнь. Позвольте привести один такой случай. Однажды у меня консультировался мужчина, которого, бесспорно, многие отнесли бы к рассматриваемому типу. Когда я спросил о его проблемах, он рассказал, что страдает от постоянных домогательств гомосексуалистов. Пациент хотел узнать, нельзя ли воспользоваться гормонами или другим лечением, чтобы изменить голос и

сделать наружность более мужественной. Когда я задал обычные в таких случаях вопросы для написания истории болезни, то, к удивлению, обнаружил, что пациент женат и имеет троих детей.

Профессия пациента соответствовала его складу, так как женоподобные мужчины нередко выбирают занятия, связанные с искусством. Короче говоря, выяснилось, что в детстве он жил в одном квартале с будущей женой Марией. Она всегда была его другом и защитником, когда мальчишки дразнили и придирались к нему — ведь дети со слабым телосложением часто подвергаются гонениям сверстников. Мария отличалась агрессивностью и могла противостоять мучителям. Дружба продолжалась до зрелого возраста, а затем молодые люди (почти одногодки) поженились. Жена заняла доминирующую позицию в семье, не только вела хозяйство, но и управляла бизнесом мужа, а в его ведении оставался исключительно художественный аспект мероприятия. Пациент уверял меня в полном удовлетворении своей скудной гетеросексуальной жизнью и говорил об отсутствии любых гомосексуальных тенденций. На основании подобных случаев я пришел к выводу, что в силу инфантильной сексуальности «феи» в определенных обстоятельствах встают на тропу гомосексуализма или иных извращений, но при благоприятных возможностях способны адаптироваться к гетеросексуальной жизни. С другой стороны, явные гомосексуалисты, хотя сильны и мужественны, испытывают влечение к женоподобным объектам с мужскими гениталиями.

Существуют и другие исследования по проблеме гомосексуализма, которые я здесь не рассматриваю. Интересующиеся могут обратиться к дополнительной литературе. В практике случаи не всегда так схематичны, как излагаются в учебниках и на лекциях, впрочем, то же относится и к описанию пневмонии, аппендицита. Более того, никогда не следует забывать о конституциональном факторе, или совокупности унаследованных признаков, т. е. о генотипе.

Мы не всегда знаем о конституциональной составляющей, но знаем, что в таких случаях играет роль наследственность, причем не в меньшей, степени, чем при шизофрении и сходных психических заболеваниях. Добавлю, что гомосексуализм представляет превалирующую сексуальную девиацию. Точные цифры определить трудно, но по данным зарубежных исследователей, в больших городах три процента мужского населения относится к гомосексуалистам. Много лет назад я проводил подобное исследование и выявил в Нью-Йорке тысячи гомосексуалистов, принадлежащих к разным слоям общества. Все сказанное о гомосексуалистах-мужчинах верно и в отношении женского гомосексуализма (лесбиянства). В Нью-Йорке тысячи лесбиянок и, подобно мужчинам-гомосексуалистам, у них свои места встреч. Но женщины, как уже говорилось, могут скрывать свою сексуальную ориентацию эффективнее мужчин. Если у мужчин имеются интимные отношения, то это сразу становится заметным, но аналогичное поведение женщин не вызывает подозрений.

Мужчины-гомосексуалисты, как уже упоминалось, испытывают ужас перед женщинами, что, как правило, исключает физическую близость. С другой стороны, мне известны замужние лесбиянки, которые имеют детей и, очевидно, доставляют полное удовлетворение мужьям. Двое лесбиянок вышли замуж только из желания иметь детей и после осуществления своей цели вскоре избавились от мужей. Некоторые явные лесбиянки, таким образом, способны к физической близости с мужчинами и семейной жизни в отличие от явных гомосексуалистов- мужчин, у которых такая способность встречается очень редко. Я, однако, знаю многих лесбиянок, испытывающих настоящий ужас от любого физического контакта с мужчинами, и некоторых гомосексуалистов-мужчин,

женившихся из выгоды и ставших хорошими мужьями. В отдельных случаях жены раскрыли истинную ориентацию, но не разорвали семейных связей. Такие инверты, естественно, бисексуальны. Они не испытывают описанного выше ужаса и с помощью фантазии могут влиять на слабые гетеросексуальные отношения.

Ужас гомосексуалиста перед женщиной — это ужас перед обнаженной женщиной, представляющейся в бессознательном гомосексуалиста, как было показано, кастрированным индивидом. В повседневной жизни, однако, многим гомосексуалистам нравится дружить с женщинами, и некоторые женщины отдают предпочтение таким мужчинам. По данным исследований, эти женщины принадлежат к сексуально репрессивному типу. Нормальный мужчина неизменно вызывает у них сильные защитные реакции. Они стремятся избегать сексуальных отношений и бессознательно ищут общества тех, кто им сексуально безразличен. Я наблюдал такую склонность у молодых женщин, все еще пребывающих, так сказать, в возрасте невинности, и у старых дев с наступлением менопаузы. В нескольких случаях женщины этого типа настаивали на оформлении брака, хотя их партнеры признавались в гомосексуализме.

Социальный аспект гомосексуализма не менее важен. На гомосексуалистов всегда смотрели с неодобрением, даже среди древних греков, несмотря на институциональное признание однополой любви в их обществе. В настоящее время гомосексуализм считается признаком психического нездоровья, по крайней мере дегенерации. В течение первых недель работы в государственной больнице я обнаружил, что один из пациентов является гомосексуалистом. Он был интеллигентным человеком, хорошим специалистом, и я не смог выявить у него никаких психических отклонений. При обследовании, к моему удивлению, выяснилось, что его поместили в больницу из-за стремления продолжить сексуальную связь с партнером, которому он уже надоел. Партнер переслал несколько любовных писем пациента окружному прокурору, в результате чего последовала госпитализация. Тогда у меня совершенно отсутствовала осведомленность о таких сексуальных девиациях и даже возникало отвращение, но я счел неправильным держать этого человека в психиатрической больнице и помог ему возвратиться в Германию.

Возможно, вам интересно узнать, что начало моей тактики предшествовало утверждению законов о депортации иностранцев, страдающих психическими заболеваниями. Только я приступил к работе в Центральной Айслипской больнице, как мне поручили переписать всех проходящих лечение больных. К всеобщему удивлению, я обнаружил, что более шестидесяти процентов больных родились за пределами США и не имели гражданства. Я отобрал самых молодых, которые, несомненно, могли стать обузой для государства в оставшиеся им годы жизни, и предложил отправить их на родину. Во многих случаях так и поступили. Среди депортируемых оказался упомянутый мною пациент. Он с радостью возвращался Германию и, хотя признавал свой гомосексуализм, не являлся психически больным.

Несколько слов о медико-правовых аспектах гомосексуализма. Подобно всем другим законам, относящимся к сексуальности, законы, карающие за гомосексуализм, не только ненаучны, но и несправедливы. Думается, наши законодатели столь же уклончивы или, может быть, напуганы всем касающимся сексуальности, как и обыватель. Согласно законодательству штата Нью-Йорк (раздел «Противоестественные преступления»), человек, предающийся разврату (совершающий коитус орально-генитальным и анально-генитальным путем, а также пытающийся осуществить сношение с трупом), обвиняется в содомии и приговаривается к тюремному заключению на срок до двадцати лет. Как психиатры-сексологи, мы ощущаем, что

данный раздел по крайней мере ненаучен. Он основан скорее на невежестве и мести, чем на объективной оценке фактов. Некоторые из упомянутых сексуальных действий весьма распространены в процессе любовной игры на пике страсти у так называемых «нормальных». Термин «содомия», который включает все вышеуказанные действия, первоначально обозначал педерастию у мужчин-гомосексуалистов. Позднее значение термина было расширено в целях включения всех противоестественных действий, особенно зоофилии. Если, однако, принять за модель природу и проанализировать поведение животных, придется признать, что ни одно из перечисленных действий не является противоестественным. За исключением некрофилии, наиболее крайнего отклонения от нормы, все другие проявления часто встречаются в сексуальной жизни нормальных людей. Мы называем их перверсиями, только когда они приобретают доминирующий характер, т. е. происходит фиксация. Если индивид предается этим действиям спорадически, нельзя говорить о патологии. Так, педерастия столь же отвратительна большинству гомосексуалистов, как и нормальным. Крупные специалисты по проблеме гомосексуализма утверждают, что всего лишь от десяти до одиннадцати процентов гомосексуалистов предаются этому пороку. Я могу подтвердить приведенные данные на основании собственного обследования более пятисот инвертов. Видный адвокат сообщил мне, что предъявление обвинения в содомии едва ли станет возможным, если внести в закон точное определение.

Законы всех других штатов относительно содомии в равной степени приводят в замешательство. В штате Миннесота закон совершенно идентичен нью-йоркскому и предусматривает наказание сроком в десять лет. В большинстве штатов законы, карающие за содомию, ограничиваются обыденным пониманием отклонения, в некоторых штатах законы содержат свободную интерпретацию содомии. Обзор соответствующих законов различных штатов показывает, что существует определенная тенденция говорить 11 возможности меньше о преступлениях на сексуальной почве. Характерно установление по этому поводу в штате Иллинойс: «В законодательном акте не дается определения преступлению, оскорбляющему человеческое достоинство, и такое преступление всегда рассматривается как не подлежащее точному описанию… Отчеты судов не следует осквернять деталями различных действий, которые могут входить в состав преступления». Конечно, установление написано в 1897 г., но оно никогда не менялось. Короче говоря, правовые аспекты гомосексуализма и других сексуальных отклонений следует поставить на научную и гуманистическую основу. Можно больше сказать об этой очень важной проблеме, возникающей вследствие фиксации на стадии нарциссизма, но, к сожалению, ограничение во времени не позволяет в нее углубляться.

Позвольте теперь рассмотреть другую нарциссическую фиксацию, в результате которой возникает паранойя. До открытий Фрейда мы немногое знали о природе этого загадочного психоза. Заболевание, как известно, характеризуется бредом преследования и бредом величия. Однажды сформировавшись, бредовые идеи остаются у больного на всю жизнь. Сущность психоза оставалась непонятной, пока Фрейд не опубликовал статью на эту тему. Великое открытие Фрейда состояло в трактовке бреда преследования в качестве защитной реакции против вытесненного гомосексуального желания. Согласно убеждению пациента, гонение на него исходит от «могущественного преследователя». Пациент ненавидит преследователя, однако при более скрупулезном анализе неизменно обнаруживается, что на самом деле он испытывает к преследователю любовь. В роли преследователя обычно выступает бывший друг, представляющий в бессознательном пациента замену отца. Иногда такая роль может даже приписываться главе государства. При паранойе

и гомосексуализме действуют сходные механизмы, за исключением нахождения объекта. Вместо нахождения объекта для генитальной реализации параноики рано или поздно «десексуализируются»: они полностью отказываются от генитальной реализации. Анамнез неизменно свидетельствует о ригидности и высокой морали как свойствах их личности. Они обычно преданные сыновья, особенно по отношению к матерям, часто к ним специфически настроены сами родители. Жизнеописания некоторых параноиков показывают, что они пытались достичь объект-либидо, но всегда терпели поражение.

Чтобы понять механизм паранойи, особенно характерный бред величия, необходимо вспомнить процесс формирования заболевания. Паранойя основывается, как уже говорилось, на фиксации частных влечений инфантильной сексуальности; фиксация препятствует полной эволюции сексуального инстинкта. Повторим, что в течение нарциссической стадии все активные аутоэротические влечения собираются в единый поток под примат гениталий в целях нахождения объекта. Взрослеющий мальчик выбирает себя, свое тело, в качестве первого любовного объекта, и гениталии могут представлять для него главный интерес в этом любовном объекте. Внешний объект мальчик первоначально выбирает тоже с гениталиями, похожими на его собственные, и лишь в последующем переходит к гетеросексуальному объекту. Те, у кого сохраняется гомосексуализм, не способны отказаться от желания, чтобы любовный объект обладал мужскими гениталиями. Нарциссическая фиксация иногда усиливается из-за разочарования женщиной или неудач в социальных отношениях с мужчинами. Фиксации содействует безуспешная сублимация и сексуализация социальных чувств. Любой из указанных факторов вызывает откат либидо к гомосексуальной ориентации. С другой стороны, у индивидов, предрасположенных к паранойе, существует сильная защита против сексуализации социальных чувств. В результате либидо десексуализируется и регрессирует к эго. В свою очередь происходит возвеличивание эго, выражающееся в конечном итоге в бреде величия. Параноик никогда не способен получать или отдавать либидо, не погружаясь в только что описанные трудности.

В больнице вы, как правило, сталкиваетесь с хроническими параноиками. Заболевание у них возникло на раннем этапе жизни, и потребовалась госпитализация. В частной практике приходится часто встречаться с более стертой картиной. У многих пациентов даже сохраняется некоторая критичность, они понимают ненормальность своего состояния. Некоторые знают, что считаются параноиками, испытывают обеспокоенность и стремятся обсуждать сложившееся положение со специалистами. В классическом варианте сначала параноик проходит через стадию бреда преследования, и лишь потом возникают идеи величия. Возвеличивание эго осуществляется путем отнятия либидо от людей и вещей внешнего мира в пользу собственной личности. Вам, конечно, встречались пациенты, утверждающие, что они величайшие люди в мире, даже более великие, чем Бог. Я знаю параноиков, считающих себя Богом. В Цюрихе я наблюдал пациента, который приходил в ярость, если к нему не обращались: «Мистер Бог». По прошествии приблизительно десяти лет, в один из моих визитов в больницу, я приветствовал этого пациента: «Здравствуйте, мистер Бог». Но он презрительно посмотрел на меня и сказал: «Не мистер Бог, а Вселенский Бог». За десять лет он продвинулся к высшей степени божества.

Таким образом, для параноика наиболее характерны идеи величия. Другими словами, он либо остается, так сказать, на нарциссической стадии, либо регрессирует к ней после гомосексуального конфликта. При изучении параноиков часто обнаруживается, что они перенесли некоторую травму в раннем возрасте — травму, в которой отец сыграл главную роль. Параноик или считает, что недостаточно получил от отца, или видит в отце слишком

сильного соперника. Параноики не всегда десексуализируются полностью и, следовательно, находятся в борьбе с гомосексуальными тенденциями.

После опубликования Фрейдом классической статьи о паранойе, я, кажется, был первым, описавшим эти механизмы в англоязычной научной литературе. В качестве парадигмы я взял случай В., который наблюдал около шести лет назад в айслипской больнице. Первоначально я не думал, что случай содержит больше материала, чем любой другой случай заболевания паранойей. Однако знакомство с взглядами Фрейда на проблему по-новому осветило прежнее наблюдение как ясно демонстрирующее все механизмы, приведенные Фрейдом в классическом описании случая Шребера. Полный отчет о случае В. имеется в другом моем труде, и здесь я не буду повторяться. Давайте вместо этого рассмотрим историю заболевания паранойей пациента, у которого ясно прослеживается борьба между сексуализацией и десексуализацией социальных чувств, или между гомосексуализмом и паранойей.

К., 23-летний молодой человек, был приведен на консультацию старшим братом, так как высказывал многочисленные идеи, характерные для бреда отношения и преследования. Он воображал, что некоторые люди его недолюбливают и преследуют. Начальника отдела пациент порой подозревал в желании застрелить его из пистолета: якобы начальник держал руку в кармане, имевшем выпуклость, словно там находилось оружие. Наблюдались и многие другие феномены — слуховые и психосоматические галлюцинации, которые, несомненно, указывали на параноидную шизофрению.

Когда стадия обострения миновала и восстановилась некоторая критичность, пациент совершенно свободно заговорил о своем бреде. Отца он потерял в раннем возрасте. Мать отличалась активностью, усердно работала и умерла за четыре года до возникновения у него психического заболевания. Старший брат пациента вскоре после смерти матери женился. Вплоть до женитьбы брата они спали в одной постели, и пациент всегда проявлял сильную зависимость от него. Из-за слабого здоровья пациент постоянно прерывал обучение, но в 19 лет получил место на фабрике, где работал до наступления психического расстройства. Расспросы показали, что бредовые идеи вращались вокруг О., начальника отдела, который представлялся главным преследователем. Фактически О. всегда очень дружески относился к пациенту. Он был другом семьи и всячески пытался помочь пациенту утвердиться в жизни. Пациент сам признавал, что шеф благоволил к нему, пока он не «влюбился» в молодую женщину в офисе (любовь носила типично шизофренический характер: женщина ничего не знала о ней). Тогда пациент почувствовал недовольство шефа и впоследствии шеф якобы начал выискивать ошибки в его работе и придираться к нему. Психоанализ доказал, что пациент идентифицировал О. со своим братом, с которым в детстве вступал в гомосексуальные игы. «Возлюбленная» выполняла у шефа работу секретарши, по возрасту была намного старше пациента, и он на самом деле идентифицировал ее с матерью. Всю жизнь пациент сохранял очень сильную привязанность к матери и соперничал с братом за ее благосклонность. После смерти матери и женитьбы брата пациент впал в депрессию, и у него постепенно развились описанные симптомы. Воображаемая любовь представляла собой всего лишь слабую попытку имитировать поведение брата, но не могла принести удовлетворения, в результате бывшее соперничество за мать бессознательно оживилось. В соответствии с механизмами идентификации и проекции пациент порицал О.

(шефа) за ненависть и преследование. Вместо того чтобы сказать: «Я люблю моего брата.(или О.) и хочу быть его единственным возлюбленным»,

использовался параноидный механизм проекции и утверждалось: «Нет, я не люблю его; я ненавижу его, потому что он завладел моей матерью». Бредовая идея о стремлении О. застрелить пациента, безусловно, прослеживалась к вытесненному в раннем возрасте опыту педерастии в отношениях с братом.

Короче говоря, вся картина болезни представляла собой сочетание гомосексуализма и паранойи. Пациент так и не преодолел эдипову ситуацию. У него отсутствовал вытесненный образ отца, направляющий поведение. На брата от смотрел снизу вверх, оставался пассивным по отношению к нему и не смог с ним идентифицироваться. Наоборот, психоанализ показывает, что пациент всегда стремился идентифицироваться с матерью. Другими словами, имела место фиксация на нарциссической стадии развития, которая в последующем, когда пациент не обрел приемлемого любовного объекта, послужила причиной возникновения заболевания со смешанной клинической картиной гомосексуализма и паранойи. У типичных параноиков (по Крепелину) не происходит столь сильного искажения, как у шизофреников, и клиническая картина сравнительно ясна: бред преследования всегда является реакцией на вытесненное гомосексуальное желание-фантазию. В данном случае положение более сложное, более запутанное.

Любовь и ненависть, как мы видели в случаях паранойи, тесно связаны. Эмоциональная амбивалентность характерна также для отношений нормальных людей в повседневной жизни. В нормальных отношениях, однако, любовь настолько сильна, что полностью скрывает ненависть. Влюбленный мужчина никогда не видит недостатков возлюбленной и возмущается, если кто- нибудь с ним не согласен. Когда любовь проходит, положение часто меняется: мужчина преувеличивает недостатки женщины и приходит к выводу, что она ужасный человек. В любви всегда присутствует амбивалентность, и пока любовь преобладает, неприглядные стороны просто скрыты. То же самое очевидно в параноидных состояниях, хотя и в преувеличенном виде. К. страдал шизофренией, его любви и ненависти недоставало эмоциональной силы, присущей нормальным любовникам. У настоящего параноика, как говорилось, рассматриваемый механизм очерчен гораздо отчетливее. В роли преследователя тогда может выступать президент, мэр или некоторые другие наделенные властью суррогаты отца, кто якобы затрачивает все время на козни против пациента. Этот механизм неизменно обнаруживается у параноиков, пытающихся совершить покушение на общественных лидеров.

В мягких формах гомосексуализма и паранойи не проявляется ни явного изменения сексуальной ориентации, ни симптомов психоза, но в течение всей жизни происходит сильная борьба с фиксацией на матери. Такие пациенты не попадают в больницу, но с ними часто сталкиваешься в процессе частной практики. В одних случаях фиксация на матери препятствует вступлению в брак, в других приводит к специфическим супружеским отношениям. К первой категории принадлежат эксцентричные старые холостяки. Поведение таких мужчин характеризуется недостатком интереса к современным женщинам или несправедливой критикой в их адрес. Некоторые из старых холостяков интересуются в жизни только «высшими материями», например эстетикой и искусством. Они обычно проживают со старой матерью вплоть до ее смерти. У одних жизнь протекает весьма благополучно, другие после смерти матери впадают в невроз или психоз.

Однажды я спросил пятидесятипятилетнего холостяка, почему он никогда не был женат. «Я бы женился, если бы смог найти женщину наподобие моей матери. Все современные женщины вертихвостки», — ответил он. Этого человека интересовал только парусный спорт, и обычно он плавал во Флориду, на Бермуды или другие курорты.

Его мучили постоянные боли в животе и простуды, а страх микробов фактически вынудил отказаться от поездок по железной дороге. Пока мать была жива, она следила за ним и всегда предостерегала от простуды. После смерти матери холостяк инкорпорировал ее образ и впоследствии, так сказать, непрерывно слышал голос, взывающий к сохранению здоровья. Такая картина типична для многих холостяков. По существу вследствие нарциссизма они не способны посвятить себя какой-либо женщине, за исключением матери. Однако, когда мать умирает, либидо отводится в пользу их эго, что вызывает невроз или психоз.

Второй тип не слишком выраженной фиксации на матери можно проиллюстрировать случаем Л. Мужчина 49 лет привел ко мне на консультацию свою жену, потому что она страдала агорафобией. Диагноз поставил семейный врач, основываясь на страхе пациентки выходить из дома. При опросе вскоре выяснилось, что речь идет не об истинной агорафобии, так как страх выходить в одиночестве из дома проявлялся периодически от нескольких дней до нескольких недель и всецело осознавался.

Короче говоря, ситуация выглядела следующим образом. Л. был единственным ребенком в семье, отличавшимся сильной привязанностью к матери. Когда он женился, мать предприняла попытку распространить власть на невестку. У невестки это вызвало протест, и некоторое время продолжалась борьба между матерью и женой, из которой жена вышла победительницей. Л. остался с женой, несмотря на полный разрыв отношений жены с матерью. Пациентка начала рассказ с того, что Л. очень хороший и щедрый муж, но некоторые аспекты его поведения вызывали у нее недоумение. Причиной женитьбы, как она знала, послужила во многом ее внешняя привлекательность. Л. хотел, чтобы жена роскошно одевалась; он любил часто посещать ночные клубы и престижные курорты, где его хорошо знали. Женщина, однако, была совершенно уверена, что муж в большей степени заинтересован в демонстрировании своей жены, чем в стремлении доставить ей удовольствие. Годы совместной жизни привели, кроме того, к выводу о весьма специфическом во многих отношениях поведении мужа с друзьями. Так, вскоре после вступления в брак Л. представил жену чете D., супружеской паре, которая, подобно мужу, вращалась в избранном обществе. Он попросил жену быть обходительной с новыми знакомыми, особенно с мистером Р. Ей не нравилась бесцеремонность D., и она не скрывала своих чувств от мужа, но муж уговаривал ее не замечать просчетов своего лучшего друга. В любой приезд супругов на курорт чета Р. уже находилась там.

Наконец миссис Л. переменила отношение к D., поскольку он стал младшим компаньоном мужа в бизнесе. Через некоторое время у них возникла сексуальная связь, длившаяся более двух лет. Миссис Л. была уверена, что муж на самом деле ничего не знает, но если бы узнал, скорее всего простил бы обоих. Неожиданно муж изменил отношение к Р. Легкое разочарование переросло в сильную ссору, и произошел полный разрыв. Между тем миссис Л. была бы рада прекратить любовную связь с D., но боялась его угроз. Понимание, насколько муж теперь ненавидит D., вселяло неуверенность, простит ли он измену. Она прибегала к разного рода уловкам, чтобы как можно реже видеться с Р. Этим объяснялся страх покидать дом без сопровождающих, о.а. страх не мотивировался ничем бессознательным. Когда семейный врач диагностировал заболевание своей пациентки как агорафобию, она охотно согласилась с таким оправдывающим ярлыком.

Наиболее интересный аспект случая представляет последующее поведение мистера Л. Через несколько мепуоаа после разрыва с Р. у него возникла привязанность к М с доскональным повторением предыдущих поступков,

особенно в отношении жены и нового приятеля. По словам миссис Л., муж буквально помешался, вынуждая ее вести себя с М., как прежде с Р. Ситуация неизменно воспроизводилась с каждым новым другом, и, хотя миссис Л. не вступала больше в сексуальные связи, возникали сложности, отягощавшие ее жизнь.

Короче говоря, мы имеем дело с гомосексуальной акцентуацией, основанной на неразрешенном эдиповом комплексе. Мистер Л., бессознательно зафиксированный на матери, идентифицировал с матерью жену. В процессе психосексуального развития он достиг генитальности, но испытывал затруднения в нахождении гетеросексуального объекта для удовлетворения половой потребности. По убеждению миссис Л., муж никогда не любил ее в общепринятом смысле, а просто действовал в соответствии со своей склонностью к демонстративности. Он использовал привлекательность жены, чтобы выставлять ее в дорогих ресторанах, ночных клубах в целях удовлетворения собственного нарциссизма. Не в последнюю очередь муж всегда настаивал на проявлении дружеских чувств к своему очередному другу. Миссис Л. долгое время не понимала такого поведения, расценивая его как «причуды характера». Обычно в друзья выбирались женатые мужчины, и мистер Л. испытывал сильную привязанность к новому приятелю, оставаясь весьма равнодушным к его жене.

Рассуждая на языке психоанализа, Л. постоянно стремился с помощью жены реконструировать раннюю семейную ситуацию: отец, мать, он сам. Другими словами, Л. навязчиво пытался соединиться с приятелем посредством жены. Он бессознательно старался восстановить ранний семейный роман, а именно поделиться женой с другом, как прежде разделял мать со своим отцом. Крайнюю форму таких ситуаций сексологи называют «триолизм».

Магнус Гиршфельд называет триолизм искаженным гомосексуализмом. Конечно, триолизм— смягченная форма гомосексуализма, представляющая попытку поделить мать с отцом или заменителем отца на основе бисексуальности и более полного эдипова комплекса. Нельзя забывать, что приспособление к эдиповой ситуации, идентификация с отцом или матерью зависят от относительной силы двух сексуальных предрасположенностей. Бисексуальность индивида — это конституциональный фактор, который участвует в судьбе эдипова комплекса. Более того, в случае Л. необходимо предполагать существование более полного варианта эдипова комплекса, по терминологии Фрейда. Мальчик тогда не только проявляет амбивалентное отношение к отцу и чувство привязанности к матери, но одновременно ведет себя подобно девочке, т. е. испытывает женственное чувство к отцу и ревнивую неприязнь к матери. Он не может понять, почему отец предпочитает спать с матерью, анес ним.

Форма паранойи, которую немцы назвали «алкогольный бред ревности», всегда нас озадачивает. О психозе, сопутствующем алкоголизму, можно прочитать в любом учебнике. Я хорошо помню такого пациента из Центральной айслипской больницы, уверявшего, что он только изредка выпивает кружку пива. Я не верил в это, пока его жена не подтвердила правдивость заверений. Меня учили, что бред ревности неизменно основывается на алкоголизме, поэтому возникло недоумение. Однако я слышал аналогичные заверения и от других таких пациентов и начал сомневаться в роли фактора алкоголизации в развитии данной формы паранойи. Зарождалось убеждение, что частота алкоголизма при этом заболевании представляет собой скорее следствие, чем причину. Я объясняю ревность относительной или абсолютной импотенцией, столь часто встречающейся в клинической картине заболевания. Я спрашивал некоторых пациентов, откуда они знают об измене жены, и часто получал признания об отсутствии прямых доказательств, речь шла просто о недостаточной сексуальной активности

жены. Один из пациентов выразился следующим образом: «Если бы у нее не было другого мужчины, она нуждалась бы в сексе и заботилась, чтобы сексуально меня возбудить». Другими словами, он порицал жену за свою импотенцию. Когда я стал фрейдистом и научился на все смотреть психогенетически, проблема алкоголизма предстала в совершенно другом свете.

Ревность — нормальное эмоциональное состояние, наблюдаемое у всех животных в течение брачного периода. Я никогда не встречал влюбленного, не ревновавшего по пустякам. На самом деле, мне кажется, что ревность филогенетический феномен и унаследуется. Наши знания о животных и примитивных людях свидетельствуют о бескомпромиссности сексуальной конкуренции, которая столь же безжалостна, как и борьба за пищу. Конкуренция более трудна, чем представляется при поверхностном взгляде. Мужчинам все еще приходится завоевывать и удерживать своих подруг. Хотя современное общество чинит препятствия «интервентам», семейные раздоры время от времени приводят к разводам. Каждый мужчина дорожит своим именем и поэтому проявляет драчливость, называемую нами ревностью, и часто прибегает к ней без реальной причины. В крайних случаях соперники придумываются, и фантазии нередко превращаются в сверхценные идеи.

Я наблюдал такого пациента, который женился на бывшей «толстухе» из хорошо известного цирка. Пациент настаивал, что жена подсыпала ему в пищу снотворное и, — пока он спал, вылезала в окно для встречи с любовниками. Я обратил внимание пациента на невозможность при весе в четыреста пятьдесят фунтов выбраться из окна загородного коттеджа. Хотя он признавал этот факт, но все же придерживался мнения, что вылазки происходили дюжины раз, и добавлял: «Парень, должно быть, достаточно силен, чтобы сдвинуть стену». Конечно, пациент был безумен, но я слышал подобные аргументы от вполне разумных мужчин, которые объясняли мнимые хитросплетения на более рациональной основе.

Роль алкоголя в бреде ревности становится совершенно очевидна, если учесть, что алкоголь снижает торможение и таким образом уменьшает силу сублимации. Под влиянием алкоголя, так сказать, человек забывает свои беды и может реализовывать самые дикие фантазии. Изучение таких случаев позволило выявить неизменное желание устраниться от гетеросексуальности. Все обследованные мною хронические алкоголики либо никогда не достигали генитальности и стадии нахождения объекта, либо обнаруживали заметную слабость в развитии, которая рано или поздно приводила к регрессии на оральную стадию. Некоторые из них рассказывали о неудачах с женщинами, несчастном браке или любви, за что они неизменно порицали женщин. В оправдание пьянства они говорили об одиночестве и посещении баров, клубов в целях поиска компании. Но гомосексуальный элемент, как известно, ярко выступает на подобных сборищах, независимо от участия в иих представителей высшего или низшего слоя общества.

Мне хотелось бы представить вам анализ случая паранойяльного бреда ревности, но, к сожалению, здесь этого сделать нельзя. Классический случай такой паранойи описан Фрейдом и позднее в сжатой форме приводится мной. Пациент обратился ко мне с просьбой о лечении, однако особенность бредовых идей не допускала пребывания в домашних условиях, и я отправил пациента к Фрейду. Он пробыл в Вене около двух с половиной лет и вернулся домой со значительным улучшением, но все же со склонностью к навязчивому допрашиванию жены. Фрейд посоветовал продолжить психоанализ. После шести месяцев работы я мог констатировать излечение, и с тех пор

пациент чувствует себя хорошо. В публикации по данному случаю Фрейд глубоко осмысливает феномен ревности. Он говорит о трех формах ревности.

Нормальнаяревность— это эмоциональное состояние, проявляющееся главным образом в чувстве печали. Индивид находится в унынии и испытывает тревожность, опасаясь утраты любовного объекта. Он ведет себя подобно тем, кто страдает от травмированного нарциссизма, его тщеславие крайне уязвлено. Пренебрежение к себе за утрату женщины сочетается с ненавистью к сопернику. Даже эта форма ревности не всегда полностью контролируется эго; степень ревности, как правило, не соответствует истинному положению дел.

Проективная ревность— обнаруживается у мужчин и женщин. Эта форма ревности соответствует перемещению собственной действительной неверности или тенденции к измене на супругу(а). Конвенциональное общество, особенно в англосаксонских странах, позволяет кокетство женатым людям, в частности на совместных торжествах. Женатый мужчина предается легкому поддразниванию партнерши, сидящей рядом за праздничным столом. Он даже может посредством шуток косвенно говорить о сексе, выдавая скрытые в других обстоятельствах мысли. Ревнивый параноик не способен смириться с таким поведением и не верит, что оно не переходит определенного предела. Он вытесняет собственную неверность и трактует любые намеки на дружеские чувства жены к другим мужчинам как сексуальные действия.

3. Бредовая ревность — подобно проективной ревности, соответствует вытесненным побуждениям к неверности, но объектами фантазий являются лица одинакового пола. Фрейд утверждают, что бредовая ревность возникает вследствие неудовлетворенного гомосексуализма и принадлежит к классическим формам паранойи. В бреде проявляется попытка защитить себя от сильной гомосексуальной склонности. Содержание бреда укладывается в формулу: «Я не люблю его; она любит его». Каждый изученный мною случай доказывал направленность бреда на мужчин, которые вызывали у пациента восхищение и любовь. Так, один из моих пациентов предавался фантазиям об изменах жены с крупными финансистами, военачальниками, спортсменами. Другой пациент начинал ревновать аналогичным образом, но затем распространил ревность и подозрительность на всех мужчин, встречавшихся с его женой. Короче говоря, можно сделать вывод, что ревность представляет собой внешнее выражение борьбы в процессе нахождения объекта. Нормальная ревность поэтому логически детерминирована и кратковременна. Когда мужчина по истечении некоторого времени достигает удовлетворения, его ревность убывает.

При патологической ревности неизменно обнаруживается фиксация, препятствующая полноценному нахождению любовного объекта. Ревность, следовательно, является внешней проекцией вытесненного гомосексуализма, который инициируется либо ранней гомосексуальной травной, либо факторами наследственности и окружающей среды. Параноики, как говорилось выше, десексуализируются, отвлекая либидо обратно к эго. Шизофреники в силу генотипа не способны к полноценному развитию, и их конфликт представляет конгломерат желания и отвержения гомосексуальных или гетеросексуальных объектов. Как доказывает симптоматика, психотический бред ревности может относиться к объектам одинакового или противоположного пола. Конституциональный фактор иногда способствует нормальному гетеросексуальному приспособлению, «борьба противоречивых тенденций не проявляется длительное время. Я наблюдал мужчину семидесяти шести лет, патологически ревновавшего семидесятидевятилетнюю жену. В течение предыдущих десяти лет он постепенно становился импотентом и наконец регрессировал к вытесненному в

Психология bookap

раннем возрасте гомосексуальному опыту. Посредством механизма проекции он стал обвинять жену в сексуальных отношениях с молодыми людьми. На Востоке, где на гомосексуализм не налагается табу, как в западной цивилизации, пожилые мужчины часто практикуют эту форму сексуального общения, когда по некоторым причинам гетеросексуальная реализация становится невозможной.

Существуют другие варианты фиксации на матери, которые сплошь и рядом попадают в поле зрения. Так, я наблюдал пациентов, значительное время благополучно живших в браке, но неожиданно почувствовавших потребность в других женщинах и умудрившихся привлечь своих жен помогать им в погоне за новыми любовными объектами. Эти пациенты отличались весьма высокой культурой, они консультировались со мной, потому что не понимали своего странного поведения или глубоко запутались в разного рода трудностях. Во всех случаях жена либо с самого начала вела себя как реальная заместительница матери, либо постепенно принимала такую роль. Один из случаев, который может выступать в качестве парадигмы подобного поведения, сводился к следующему. Муж вел себя, как взбалмошный ребенок. Он информировал жену о «безумной влюбленности» в мисс или миссис *. После множества споров жена старалась свести мужа с приглядевшейся ему женщиной, приглашая ее на чаепития и обеды. Достигнув цели, муж испытывал угрызения совести и стремился избавиться от женщины. Он знакомил ее со своим лучшим другом и способствовал возникновению между ними интимных отношений. Друг был полностью в курсе дел и содействовал осуществлению замысла. Схема не всегда работала безукоризненно, женщина не всегда соглашалась с предложением. В период невзгод, возникших из-за одной из женщин, которая почувствовала, что от нее хотят избавиться, потребовалась моя консультация. Жена вела себя, как несчастная мать, сильно обеспокоенная тем, чтобы заблудший сын избежал неприятностей. Ни она, ни ее супруг не осознавали патологического характера той роли, которая выпала на долю жены в данной ситуации. Подводя итог, мне хотелось бы подчеркнуть, что идеал нормальности, предлагаемый Фрейдом, а именно — достижение генитальности и нахождение надлежащего любовного объекта, часто сталкивается со множеством препятствий. Здесь я упомянул о сложностях, нередко поджидающих психиатра, занимающегося частной практикой. Но психиатр, который ограничивается только описанием и классификацией и не углубляется в фрейдистскую психологию, не поймет проблем, составляющих основу таких случаев. Приведенные мною случаи предварительно безрезультатно курировали несколько психиатров и невропатологов, придерживающихся традиционной методологии. Рано или поздно пациенты начинали чувствовать, что эти доктора их не понимают, и обращались к кому-нибудь еще. Я не имею в виду знание пациентами глубинных механизмов своих заболеваний — механизмы патологии, конечно, не были им известны. Но они каким-то образом часто чувствовали способность врача проникнуть в их бессознательное. Пожалуйста, не придавайте моим словам мистического смысла. Я не сомневаюсь в существовании и постоянном действии такого феномена, особенно у сенситивных невротиков и в процессе психоанализа между докторами и пациентами.